Александр Леонидович Аввакумов
Шурави, или Моя война
– Что у вас звенит, боец? – спросил Марченко. – Кто старший группы?
Из строя вышел молодой человек и вытянувшись в струнку, назвал свою фамилию.
– Вы проверили снаряжение ваших людей? – спросил его Марченко.
Тот, молча, пожал плечами. Тогда Марченко снял с плеч бойца мешок, и все содержимое вывалил на землю.
– Разберитесь с бойцом, – скомандовал он и отошел в сторону. – Когда будете готовы, доложите.
Марченко и Абрамов, как по команде, повернули головы и посмотрели на светящееся окно, за которым был виден силуэт Татьяны. Командир перехватил взгляд Виктора раньше, чем он успел отвернуться.
– Куда смотришь, Абрамов? – спросил он Виктора. – Там ничего интересного для тебя нет.
– Никуда, товарищ командир, – явно лукавя, ответил Абрамов. – Вы повернули голову в ту сторону, ну и я за вами.
Марченко промолчал. Виктор подошел к бойцу и укоризненно посмотрел на него. Тот быстро уложил свои вещи в мешок и закинул его за плечи.
– Попрыгай, – приказал Абрамов.
Боец сделал несколько прыжков.
– Фамилия?
– Чья фамилия? – переспросил боец.
– Твоя, «молодой», твоя. Свою фамилию я давно знаю.
– Дубограев, – ответил он.
– Так вот, товарищ Дубограев, в следующий раз за подобные дела будете наказаны, если, конечно, вернетесь с операции. Повторяю для всех! – повысив голос, произнес Абрамов. – На дороге мелочей не бывает. Дорога не терпит разгильдяев и шутников. Помните, бойцы, что жизнь вашего товарища по оружию находится у вас в заплечном мешке. Забренчало, и нет ни вас, ни вашего товарища. Всем все ясно?
Группа молчала, значит, все поняли его слова правильно. Он подошел к командиру и доложил о готовности группы к маршу. У ворот базы стояли два ГАЗ–66. Они быстро погрузили боеприпасы, а затем погрузились и сами. Марченко сел в первую машину, Виктор, во вторую. Машины, мигнув на прощание фарами, медленно тронулись с места. Абрамов повернул голову и увидел около ворот Татьяну. Она стояла в белом халате и молча, провожала их в дорогу. Кого конкретно, его или Марченко, он не знал, но Виктору хотелось верить, что его.
***
Вот уже сорок минут они были в воздухе. В тусклом свете лампочки над кабиной пилота Виктор вглядывался в напряженные лица новеньких ребят. Он еще не запомнил их по фамилиям, и ему было трудно с ними общаться. Каждый из этих сильных и здоровых парней под его оценивающим взглядом старался казаться бодрым. Но, Абрамов, не верил этой напускной браваде, так как считал, что это обратная реакция организма на сковывающий его страх перед неизвестностью. Кто из них и на что способен, покажет первое боевое столкновение. А пока, они были не в меру веселы и травили анекдоты.
Марченко сидел около кабины пилотов. Его глаза были закрыты, и трудно было понять, дремал он или наблюдал за всеми ими. Виктор повернул голову и посмотрел в иллюминатор. Под ними черная бархатная темнота. Перед тем как отправиться на операцию, Абрамов тщательно изучил карту. Судя по ней, им придется десантироваться на небольшой поляне в лесу, на склоне горы. Что там их ожидало, не знал никто.
Наконец, над кабиной пилотов загорелась красная лампочка. Марченко встал. Вслед за ним поднялись и остальные бойцы. Вертолет мягко приземлился на небольшой поляне, окруженной темным и недобрым лесом.
– Вперед! – скомандовал Марченко, и они, один за другим начали выскакивать из вертолета. Разгрузив вертолет, они отошли в сторону. Машина медленно поднялась в воздух и взмыла над нами, пригибая потоками воздуха стволы деревьев. Еще минута, и машина скрылась в ночи. Выставив боевую охрану и разведку, спецназ начал движение. Это только человеку, который никогда не был в настоящих горах, кажется, что спускаться с гор легко: иди себе вниз и все. Вскоре, «молодые» поняли, что спускаться по каменистому обветренному склону намного трудней, чем по нему подниматься. И уж, наверняка, опасней. Сила инерции и кажущая легкость несут тебя вниз, тянут, заставляют бежать, ведь за спиной у тебя, как минимум пятьдесят килограммов боеприпасов и другого снаряжения. При малейшем неверным шаге человек рискует вывернуть себе ногу, либо в случае удачи – просто ободрать свою «пятую точку» в кровь.
– Мужики! – обратился к ним Абрамов. – Нужно спускаться вниз не напрямую, а «змейкой» или боком к горному склону. Ставьте ноги не прямо перед собой, а «ступеньками», ребром…
Поняли ли они его советы или нет, Виктор не знал. Впереди него шел Лавров с пулеметом на плече. Над ними, словно сосульки, нависли скалы, а внизу, в сером утреннем рассвете лежал спящий кишлак. Абрамов шел, стараясь не думать о предстоящем бое. Так проще, потому что никто не знает, что ждет их впереди. От былой бравады «молодых» не осталось и следа. Сейчас их жизнь напрямую зависела от его опыта и принимаемых им решений. Новенькие все это хорошо понимали и поэтому шли, молча, не отрывая своего взгляда от его спины.
«Неужели в этом кишлаке находится крупная база моджахедов? – подумал он. – Если так, то почему ее не накрыли с воздуха? Ведь Марченко мне ничего не говорил об этом кишлаке. Неужели не доверяет? Нет и еще раз нет! По всей вероятности, Марченко не хотел в этот раз делить груз ответственности на нас двоих. Если так, то я благодарен ему за это».
Они тихо обошли кишлак слева и залегли у первых домов. Дорога, проходящая через кишлак, по данным разведки штаба, была заминирована. Следовательно, атаковать, используя центральную дорогу, нельзя. Растворяясь в дымке утреннего тумана, они медленно двинулись вглубь кишлака, прижимаясь к домам. Дорога из кишлака была одна, и они ее наглухо закрыли. Виктор пополз к Марченко, который ставил задачу перед старшими групп.
– Запомните одно! Ни один живой человек не должен покинуть кишлак. Всем понятно? – произнес командир и посмотрел на Абрамова. – В противном случае мы навсегда останемся здесь. Мы слишком далеко зашли в тыл противник, и обратная дорога зависит лишь от нашей слаженной работы и удачи.
Виктор приложил бинокль к глазам и начал медленно рассматривать кишлак. С этой точки он просматривался полностью
«Странно, – подумал он, – но на имеющейся у него карте этого кишлака не было. Кто его мог построить в столь короткие сроки?».
Абрамов продолжил внимательно рассматривать стоящие вдоль дороги дома. Судя по их количеству, жителей было не так уж и много, от силы человек двести. Это заметно облегчало боевую задачу отряда. Он лежал за большим валуном и ждал сигнала к атаке. Стояла тишина. Впереди у него был крутой спуск, несколько крупных валунов и кишлак. От него до его центра населенного пункта: метров двести, если не меньше.
На востоке взошло солнце. Из низины белой пеленой навстречу им плыл густой туман. Марченко приподнялся над землей и тихо рукой показал им направление движения. Он, Лавров и Петровский поползли вперед среди камней, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания часовых, которые, закутавшись в ватные халаты, дремали на посту.
Туман не давал возможности рассмотреть, что-то дальше пятнадцати метров. Около дувала, укрывшись накидкой, мирно спал молодой моджахед. Его автомат лежал рядом с ним. Во сне паренек раздувал полные щеки и сильно храпел. Абрамов вынул из ножен подаренный ему кинжал. Рукоятка кинжала, покрытого сурами из Корана, была словно отлита по его руке. Виктор тихо подполз к моджахеду. Похоже, парню снился какой-то нехороший сон. Его пухлые губы что-то шептали, а кисти рук скребли землю. Всей массой своего тела Абрамов повалился на него. Левой рукой закрыл ему рот, а кинжалом перерезал горло. Душман дернулся, но быстро затих. Виктор поднялся на ноги и вытер об его покрывало лезвие кинжала. Глядя на покойного, он впервые испытал небывалое чувство – отвращение к себе. Он был весь в чужой крови, от запаха которой у него начала кружиться голова. Слева от него, также тихо зарезал спящего часового и Лавров. Виктор подал сигнал рукой, чтобы он двигался дальше вперед.
«Сколько их здесь, пять, десять?» – подумал Виктор, продвигаясь вдоль дувала.
Петровский, взмахом руки показал Абрамову, что тоже снял часового. Сейчас главное определить, где находился склад с боеприпасами, о котором ему говорил Марченко. Виктор знаком приказал и ему двигаться вперед. Они вновь поползли, активно работая локтями. В кишлаке по-прежнему стояла тишина, ни лая собак, ни человеческой речи. Около одного из домов стоял японский джип, в кузове которого на турели был установлен крупнокалиберный пулемет Владимирова.
«Серьезная штука, – подумал он. – Не дай Бог, начнет поливать нас».
Около джипа спал то ли стрелок, то ли водитель. Виктор ударил ножом по его тощей шее. Абрамов посмотрел на его лицо: совсем еще молодой парень, которому жить бы, да жить. Неожиданно отодвинулась тряпка, которая заменяла дверь в помещение. В проеме двери появилась черная борода здорового моджахеда. Он удивленно посмотрел на Виктора и никак не мог понять, кто перед ним. Вся одежда Абрамова была в крови, и поэтому он для него был не шурави, а, скорее, каким-то выходцем из потустороннего мира. Душман открыл рот, но Виктор всадил ему в шею кинжал и толкнул обратно в помещение. Мужчина захрипел, как свинья, ноги у него подкосились, и он с шумом повалился в дом. Внутри помещения кто-то истошно закричал. Виктору ничего не оставалось, как сорвать с пояса гранату и швырнуть ее внутрь помещения. Он вовремя прижался к стене, так как из дверей и окон ворвалось пламя, а затем раздался взрыв.
Шум взрыва разбудил спящих моджахедов. В конце кишлака выскочили из дома с десяток моджахедов и открыли шквальный огонь из автоматов. С каждой минутой огонь становился все плотнее и плотнее. Пули свистели над головой, крошили стены дома, не давая возможности Абрамову поднять голову.
Марченко и другие бойцы открыли огонь, стараясь отсечь моджахедов от Абрамова. Им это удалось. Моджахеды залегли и перенесли свой огонь на них, на какой-то миг, забыв об Абрамове. Однако, все это было временно. От группы «духов» отделились несколько человек и, стреляя из автоматов, двинулись в их сторону. Виктор стащил со спины тубус с гранатометом. Прозвучал выстрел, граната снесла половину дувала, за которым скрывались моджахеды.
Прозвучали еще взрывы: это стреляли Лавров и Петровский. Через наши головы пролетели две гранаты, которые взорвались в гуще наступающих басмачей.
– Господи, – прошептал Абрамов, – помоги! Только не плен!
Впервые за свою жизнь он осознанно обратился к Богу, моля его о пощаде. Правая рука его коснулась кармана, и он, радостно улыбнулся, нащупав в нем патрон. Он вскочил с земли и бросился к джипу. Пулеметная лента была заправлена в пулемет. Он взвел пулемет и начал стрелять. Первой же очередью Абрамов срезал несколько моджахедов. Виктор повернул ствол и снова в прицел поймал группу басмачей, столпившихся у одной из стен дома. Он бил по ним длинными очередями, пришивая их пулями к стене. Вот была группа, и не стало ее. В стену дома попала граната, выпущенная из гранатомета. Прогремел взрыв. Взрывной волной его выбросило из машины. Виктор прижался к колесу джипа. В голове стоял шум, словно по ней били молотом, из ушей потекла кровь. Он поднял глаза и увидел, что вся машина завалена огромными кусками глины.
– Только не плен, – прошептал он.
Абрамов достал гранату и положил около себя. Кто-то дернул его за ногу. Виктор схватил автомат и направил его в человека, в котором узнал Лаврова. Он улыбнулся ему и что-то сказал, но Виктор не услышал его слов. Он убрал в сторону гранату и начал медленно ползти вслед за Лавровым.
Два «горбатых» (вертолеты огневой поддержки МИ–24) зашли со стороны солнца. Выпущенные ими ракеты ложились точно в цель, круша дом за домом. Отстрелявшись, вертолеты легли на обратный курс, и ушли к себе на базу. Остатки недобитых «духов», бросая оружие и снаряжение, кинулись бежать. Вопрос перевалочной базы моджахедов был решен окончательно. Прозвучали несколько мощных взрывов за спиной отряда, который уходил в горы.
***
Отряд уходили вверх. Солнце нещадно палило их головы. Вокруг, сколько видел глаз, стояли горы, поднимая в бездонное и уже безоблачное небо острые пики, накрытые слоистыми шапками ледников и снега. Сухая жара разогнала, казалось, все живое: даже птиц, ящериц и бабочек. Было совершенно непонятно, где же идет война и как вообще могут жить люди.
Виктор, то и дело встревожено поднимал голову к небу, оглядывая горизонт.
– Мне кажется, я слегка оглох, – сказал он Лаврову. – Если ты увидишь что-нибудь, толкни меня в бок.
– Почему ты меня просишь об этом?
– Наши вертолеты могут не разглядеть, кто под ними.
Лавров кивнул, и они снова двинулись вверх. Впереди показалось ущелье. Шаги бойцов последовательно отражались от стен ущелья и еле слышным эхом уносились куда-то ввысь, туда, где в ярком солнечном свете сияли снежные горные вершины.
– Ускорить движение! – приказал Марченко, и отряд устремился вперед, стараясь как можно быстрее миновать горное ущелье.
Минут через тридцать отряд вошел в лес, который глушил их торопливые шаги.
– Быстрее, быстрее! – торопил бойцов командир и задавал им темп движения. Виктор, кое-как плелся в конце цепочки. У него сильно болела и кружилась голова, и он прикладывал все силы, чтобы не отстать от отряда. Рядом с ним шел Лавров, который поддерживал Абрамова не только морально, но и физически, так как тащил на себе его мешок. Несмотря на полученную контузию, он еще держался на ногах и шел вверх, вслед за Марченко. Значительно хуже Виктора чувствовали себя «новички». «Старики» подталкивали их в спины, заставляя ускорить шаг. Наконец последовала долгожданная команда «привал», все они повалились от усталости на раскаленные солнцем камни. В глазах Абрамова запрыгали камни, солнечные блики, похожие на вспышки выстрелов. Захотелось расслабиться, вытянуть ноги и лежать в тени деревьев, рассматривая их зеленые кроны и бездонное синее небо. К нему подошел Марченко и, наклонившись к Виктору, задал вопрос:
– Абрамов? Двигаться можешь? Это очень важно.
Виктор, молча, кивнул ему, хотя чувствовал себя неважно. Солнце стояло достаточно высоко. Природа словно сходила с ума от азиатской жары. Абрамов сделал два глотка. Вода была теплой и невкусной, отдавала каким-то непонятным металлическим привкусом.
– Подъем! – закричал Марченко и, взвалив на себя мешок, начал движение.
Шатаясь словно пьяный, он сделал несколько неуверенных шагов, а затем начал двигаться быстрее. Через тридцать минут Марченко объявил новый привал. Бойцы снова упали на землю, жадно ловя открытыми ртами воздух – сказывалось высокогорье, к которому еще не успели привыкнуть бойцы из последнего пополнения.
Вскоре вернулись дозорные. Новости были неутешительными. Похоже, отряду придется пробиваться с боем, так как в километре от них находился лагерь моджахедов, который невозможно было обойти. Их было не так много, человек тридцать, то есть по одному на каждого бойца спецназа.
– Абрамов! – позвал его Марченко.
Виктор посмотрел на него и никак не мог понять смысл его обращения. Марченко махнул ему рукой, и он, пригибаясь, подошел к нему.
– Возьми десять бойцов и постарайся подняться выше лагеря бородатых. Ударите сверху, когда мы выйдем на них. Задача ясна? Ты понял меня или нет?
Абрамов кивнул. Марченко, схватив Виктора за рукав куртки, и посмотрел ему в глаза.
– Ты сможешь это сделать или нет? Я хочу это знать!
Виктор не знал, что ему ответить, и просто кивнул.
Повернувшись к Марченко спиной, Абрамов начал выкрикивать фамилии бойцов, которые должны были пойти с ним. В группе были практически все те же: Лавров, Петровский и другие, проверенные в боях, парни. Они раскрыли мешки и начали выбрасывать из них все ненужное, оставляя минимум продуктов и максимум боеприпасов. Мешок стал, чуть ли не в два раза легче. Виктор забрал у молодых бойцов две «Мухи» и, пожав руку Марченко, оглянулся назад. Все смотрели на него: кто с жалостью, а кто с надеждой. Абрамов повернулся и начал движение вверх. За ним, выстроившись в цепь, двинулись десять его бойцов.
Жара с каждой минутой усиливалась и метров через триста по спине Виктора тонкой струйкой потек пот. Его снова стало мутить. Абрамов остановился и привалился к камню – его стало рвать. Постояв минуты две, он дал команду, и бойцы начали восхождение в горы. Они шли, ползли, карабкались уже минут пятьдесят. Где-то там внизу были ребята, которые, возможно, и молились за них. Он посмотрел на часы, до времени «Ч» оставалось еще сорок минут. Он рукой дал направление и группа, забирая правым плечом, начала двигаться уже вниз по склону.
Вот и лагерь моджахедов. Они были под ними, и сейчас их разделяла лишь отвесная скала. Судя по всему, моджахеды стояли здесь недолго, часа два или три. Место вполне удобное для них, однако, они не предполагали, что именно здесь их должна забрать долгожданная «вертушка». Абрамов поднес к глазам бинокль и попытался внимательнее рассмотреть позиции «духов».
«Это хорошо, что они еще не успели окопаться и наладить систему огневых точек», – подумал он.
Виктора настораживало только одно, откуда они узнали место «подбора» группы.
«Неужели очередная утечка из штаба? – он сразу же отбросил эту мысль. – Если бы они знали о месте подбора отряда, то, наверняка бы, заняли позицию, которую занимал сейчас он. Наверняка, здесь крылась чистая случайность».
Абрамов медленно перевел свой взгляд на палатку, около которой стояли два «духа» и о чем-то разговаривали. На полянке мирно паслись несколько ишаков. Виктор снял с плеча «Муху» и начал прицеливаться. Недалеко от него, то же самое делал и Лавров. Знаком руки, Виктор показал ему, что палатка – его цель. Лавров кивнул и отвел свою «Муху» немного в сторону, туда, откуда так вкусно пахло жареным мясом.
Прозвучал выстрел. Красная ракета ушла в воздух. Духи непонимающе проводили красный шар взглядом, стараясь отгадать, что это значило. Абрамов выстрелил первым. Граната, оставляя после себя дымовой след, попала прямо в палатку, которая поднялась в воздух, вспыхнула и, словно птица с обожженными крыльями, упала на землю. Рядом вырос второй взрыв, это Лавров накрыл позицию обедавших минометчиков. Духи явно были растеряны, так как еще не понимали, откуда по ним стреляют, и поэтому не могли сразу организовать хоть что-то напоминающее оборону. Бойцы били их, словно в тире, выбирая из скопления полосатых фигур тех, кто был более привлекателен. Внизу прогремели несколько мощных взрывов. Еще минута и там все было кончено. На поляне появились наши бойцы. Теперь осталась главная задача – спуститься по отвесной стене вниз, где их ждали товарищи. Связав веревки, они по одному начали спуск. Последним спустился Абрамов.
Марченко подошел к Виктору и по-братски обнял его за плечи.
– Спасибо, Виктор. Вы – просто молодцы. Прости меня, что я в тебе сомневался.
Абрамов улыбнулся и в душе поблагодарил Бога, что и в этот раз он отвел от него руку смерти. Через час они уже сидели в вертолете. «Молодые» вели свои разговоры, каждый пытался рассказать соседу о пережитых минутах боя. «Старики», прикрыв глаза, то ли дремали, то ли просто молчали. Это был последний удачный выход отряда в «зеленку».
***
Машина резко остановилась, подняв густое облако из серой пыли. Абрамов не успел схватиться за деревянный борт автомобили и сильно ударился головой о борт кузова. Перед глазами Виктора поплыли радужные круги. Он в очередной раз почувствовал, что между лопаток снова заструился ручеек холодного пота, а лоб покрылся предательской испариной. У него мгновенно появилось чувство слабости. Абрамов ухватился рукой за борт машины и попытался подтянуться, чтобы встать на ноги. Следивший за ним Лавров помог ему приподняться и снова принять нормальное положение.
– Сильно ударился? – поинтересовался он. – Что же ты, это же не такси…
– Спасибо, Рома. Сейчас уже все хорошо, – стиснув зубы, ответил Виктор.
Абрамов кое-как выпрыгнул из кузова машины и посмотрел на стоявшую около дверей казармы Татьяну. Около нее стоял Марченко и что-то говорил ей, указывая на него рукой. Его широкая улыбка показалась Виктору какой-то неестественной и натянутой. Абрамов сразу догадался, что он был несколько разочарован, когда понял, что Татьяна ждала не его, а Виктора. Она что-то сказала Марченко и направилась в его сторону.
– Ты как себя чувствуешь, Виктор? – спросила она. – Ты бледный, как мел.
– Похоже, контузило немного, голова кружится, да и со слухом что-то не в порядке. Слышать вроде бы слышу, а вот смысла слов понять не могу.
Она взяла его под руку. Вдруг лицо ее побледнело, а глаза расширились, то ли от ужаса, то ли от удивления – его комбинезон, пропитанный кровью, и сейчас, скорее напоминал костюм водолаза глубоководника, чем одежду. Засохшая кровь убитых моджахедов сделала его ткань грубой и толстой. Похоже, она догадалась, что это. Лавров с Татьяной довели его до комнаты и уложили на койку.
– Все нормально, Таня. За меня не волнуйся. Я в таком состоянии не только поднял группу в гору, но и принял участие в бою.
– Ты меня не успокаивай, я сама знаю, что мне делать. В горах ты был в шоковом состоянии, и многие вещи делал чисто автоматически, такое в медицине встречается. А стоит человеку расслабиться, как он сразу начинает ощущать все последствия полученной травмы.
Она помогла Виктору снять комбинезон, стянула сапоги. От ее заботы ему стало значительно легче.
– «Замок» (заместитель командира), вы идете в баню? – поинтересовался заскочивший в комнату старшина.
Увидев Виктора и рядом сидящую Татьяну, он медленно попятился назад.
– Минуту, я сейчас приготовлю для вас свежую одежду, – произнес он и скрылся за дверью.
Пока старшина ходил за чистой одеждой, Татьяна успела сделать Виктору несколько уколов, от которых он крепко заснул. Ему снилось, что он в Казани, что вокруг него много людей, которые мило улыбаются ему. Рядом с ним по улице идет Татьяна. На ней светлое платье в черный горошек. Волосы ее распущены и развеваются на ветру. Они едут на каком-то трамвае, он выходит из него, а она почему-то остается. Он бежит вслед за трамваем, что-то кричит Татьяне и протягивает руки. Она мило улыбается ему и машет рукой.
Абрамов открыл глаза и не мог сразу понять, где он находится. Но стоило ему повернуть голову в сторону, и реальность мгновенно вернулась к нему. Это был не его родной дом, а его небольшая комната в казарме. В коридоре раздались шаркающие шаги, дверь приоткрылась, и в комнату заглянул старшина.
– «Замок», командир приказал для тебя натопить баню. Можешь идти мыться, она готова.
– Спасибо, старшина, – поблагодарил его Виктор. – Я сейчас….
Он встал с койки и, сунув босые ноги в сапоги, направился вслед за старшиной. Баня обняла влажным теплом. Он долго и ожесточенно мылся, стараясь смыть с себя грязь и чужую кровь. Наконец Виктор закончил и, одевшись в чистое белье, вышел во двор. Очень хотелось курить. Он зашел в столовую и сел на лавку. К нему подлетел старшина и, не говоря ни слова, поставил перед ним алюминиевую кружку и налил граммов сто пятьдесят спирта.
– Пей! Это для здоровья…
Абрамов выпил спирт залпом и запил его холодной водой из стоявшего на столе котелка.
– Спасибо, старшина…
Отказавшись от обеда, он встал из-за стола.
– Старшина, где командир?
– Он с утра уехал в штаб. Скоро должен вернуться.
Словно подтверждая его слова, за воротами базы раздались автомобильные гудки.
***
Виктор проснулся от легкого прикосновения чей-то руки к его голове. Кое-как открыв слипшиеся от гноя глаза, он увидел стоявшую около его кровати Татьяну. Она приложила палец к губам, давая ему понять, чтобы он не шумел и громко не говорил. Она знаком руки попросила Абрамова следовать за ней.
«Что я делаю?» – подумал он, но, тем не менее, словно завороженный, встал с койки и пошел вслед за женщиной.
Она открыла дверь, и Абрамов оказался в небольшой комнате, в которой, кроме металлической койки и прикроватной тумбочки, ничего не было. Он был приятно удивлен тем, что за все время пребывания на базе, он не знал о существовании этой комнаты Татьяна, накинула на дверь крючок и буквально бросилась на шею Виктора. Она целовала его так истово, что у Абрамова закружилась голова. Что было потом, он помнил плохо. Они лежали на ее койке и осыпали друг друга горячими поцелуями. В этот миг Абрамову было так хорошо, как никогда прежде. Может, постоянное присутствие смерти за плечами так обостряет чувства любви и нежности, но он был необычайно счастлив в этот миг.
– Ты знаешь, Витя, когда вы ушли на операцию, я все время думала о тебе и молила Бога, чтобы он пощадил тебя. Думаю, что он услышал мою молитву, – шептала она ему в ухо. – Я чуть не упала в обморок, когда увидела тебя в этом пропитанном кровью комбинезоне, подумала, что ты весь изранен.
Абрамов слушал ее слова, и сердце его трепетало от охватившей его радости. Мужская гордость распирала грудь, а за спиной у него буквально выросли крылья. В эти минуты он был готов совершить все, что попросит его эта красивая женщина.
– Я люблю тебя, – шептала Татьяна, – и буду всегда любить, что бы со мной не случилось.
Виктор осыпал поцелуями ее разгоряченное от желания тело. Он был несказанно рад, что завоевал ее сердце и что из двух ухаживающих за ней мужчин, она предпочла его.
– Я тоже тебя люблю, Татьяна и никогда никому тебя не отдам, – шептал он в ответ.
Будильник, стоявший на подоконнике, равномерно отсчитывал минуты его счастья.
– Виктор, дай мне слово, что ты будешь беречь себя, – шептала она ему на ухо, – и не будешь лезть под пули.
– Хорошо, Таня, я даю тебе слово.
Он снова крепко ее поцеловал в губы и медленно поднялся с койки.
– Ты куда? – спросила она его.
Виктор, молча, указал ей на будильник.
– Короткое у солдата счастье, – тихо произнес он, продолжая одеваться.
Татьяна по-прежнему лежала на койке. Первые лучи восходящего солнца ласкали ее белоснежное тело, отчего оно казалось выточено из мрамора. Она не пыталась остановить его, так как отлично понимала, почему он должен был уйти. Виктор наклонился над ней и крепко обнял ее теплое, податливое тело. Его губы снова нашли ее соски. Он нежно поцеловал их. Татьяна томно застонала и закрыла глаза.
– Я пошел…. Спасибо тебе за все, любовь моя. Отдыхай.
Стараясь не шуметь, легким движением руки Виктор сбросил крючок с двери и на цыпочках пошел к себе. Что-то остановило Абрамова, и он оглянулся назад. В дверном проеме комнаты в ночной рубашке стояла Татьяна и смотрела ему вслед. Сердце Абрамова снова забилось сильнее и он, улыбнувшись, помахал ей рукой. Весь остаток ночи он провел без сна, думая о ней, о той, которая находилась через пять комнат от него.
***
Утро началось как обычно, с громкой команды дневального о подъеме. Абрамов встал и вышел во двор базы. Там выстроился весь личный состав отряда. Через минуту из дверей спального корпуса появился Марченко. Виктор доложил ему о сборе отряда.
– Я в штаб, – коротко бросил он ему. – Ты остаешься за меня.
– Командир, как там Орлов?
– Лечится твой замполит. Как только, так сразу.
Это значило, что он опять остается на базе и занимается физической и боевой подготовкой бойцов. Отдав соответствующие распоряжения старшим групп, Абрамов вернулся к себе в комнату, застелил койку и направился в оружейную комнату. Взяв автомат, он сел на табурет около раскрытого окна, чтобы наблюдать за занятиями по боевой подготовке. Он сидел в комнате и чистил автомат. Закончив чистку, он стал снаряжать магазины патронами. За этим занятием Виктор не заметил, как к нему подошла Татьяна.
– Как спалось, солдат? – улыбаясь, спросила она. – Выспался?
– Ты знаешь, Татьяна, я не спал, – ответил Абрамов. – Я все время думал о тебе.
Она улыбнулась и рукой коснулась его головы.
– Я тоже не спала, Витя. Не знаю почему, но на душе было очень тревожно. Я все время думала о тебе, о ваших выходах на дорогу.
Абрамов посмотрел на нее и улыбнулся.
– Не нужно переживать, Таня. Я здесь, а не где-то там в горах.
– Не знаю, но я и сейчас за тебя очень беспокоюсь – ты, же из боя в бой. Не всегда же тебе будет везти. Ты об этом когда-нибудь задумывался?
– Пока у меня есть мама и ты, которые, молятся за меня, со мной ничего не случится.
– Скажи, Виктор, а мать знает, что ты воюешь в Афганистане?
Он усмехнулся.
– Я ей об этом не писал, но мне кажется, что она догадывается, где я. Так вот и переписываемся, обманывая друг друга. Она у меня в преклонном возрасте и мне не хочется ее волновать.
За воротами базы надрывно просигналила машина командира. Дневальный бросился открывать ворота, а Татьяна, погладив Виктора по волосам, направилась дальше по коридору.
В оружейную комнату вошел Марченко. Взглянув на Абрамова, он произнес:
– Татьяна была здесь?
– Да, – ответил Виктор.
Что он мог ответить командиру, когда запах духов Татьяны все еще висел в воздухе.
– Зачем она заходила? – снова задал он вопрос.
– Спроси ее об этом, – ответил Виктор. – Ты, что меня пытаешь, командир?
– Брось крутить, Абрамов. Ты же знаешь о моих чувствах к ней. Что ты лезешь своими грязными сапогами в наши с ней отношения?
Он сразу заметил, что Марченко на взводе и может сорваться в любую минуту. Однако, Виктор тоже был не намерен отступать под его давлением.
– Абрамов, пойми меня правильно! Она – вдова, старше тебя по возрасту, ты ей не пара! – чеканил он каждое слово. – Ты что, в Казани не найдешь себе подругу, молодую и красивую? Я же знаю, что ты поиграешь с ней здесь и свалишь, а у меня все серьезно.
– Чего ты хочешь от меня, Иван? – произнес Виктор, переходя на имена.
– Я хочу только одного, чтобы ты отвалил по-хорошему и больше никогда не лез к ней.
– Слушай, Иван! Мне не нравится, что ты почему-то все решаешь сам за нее. Ты поговори с ней, дай ей возможность самой разобраться в своих чувствах. Пусть она выберет, кто ей нужен, ты или я. Выберет тебя, я уйду с вашего горизонта, ну, а если выберет меня, тогда ты уйдешь.
Глаза Марченко потемнели. Рука его машинально потянулась к кобуре с пистолетом. Виктор схватил его за запястье.
– Командир! Ты что совсем рехнулся? Перед тем как обнажить ствол, подумай! Я твой заместитель, а не какой-то рядовой боец. Кому и что ты докажешь? То, что ты любишь ее, я и так знаю. Но я ее тоже люблю и еще люблю тебя, как командира и как друга! Тогда скажи, что мне теперь делать? Оттолкнуть ее от себя? Я это сделать не могу… Я же, не хватаюсь за оружие?
Марченко убрал руку от кобуры и опустился на табурет.
***
Они сидели и смотрели друг на друга. Первым заговорил Абрамов.
– Командир, мы с тобой на войне и жизнь каждого из нас принадлежит не только нам, но и нашим родным и близким. Пусть Татьяна сама решит, без всякого нажима с твоей и моей стороны.
