Александр Леонидович Аввакумов
Конец Пиона
– Я это уже слышал от тебя. Откуда он узнал, что в этой квартире живешь ты?
– Откуда я знаю, Пион? Я вышел, чтобы посмотреть весь этот цирк. У нас в коридоре нет света, и я мог его просто не увидеть. А вот когда вернулся с улицы, то заметил его уже у себя за спиной.
Резидент смял докуренную папиросу в металлической банке из-под консервов и пристально посмотрел на Ворона.
– Пион! Век свободы не видать, не вру я. Все было в натуре, как я говорю.
Ворон встал со стула и жестом рук изобразил, что рвет на себе майку.
– Сиди, не дергайся! – резко произнес хозяин. – Ты не на воровском толковище.
Ворон снова сел и, достав из лежавшей на столе пачки папиросу, закурил. Пион задумался. Все это походило на хорошо разыгранный чекистами спектакль, если бы не тела убитых военнослужащих, которых видел собственными глазами Ворон, а он ему пока еще верил.
«Что это? – думал он. – Ловушка, которую устроило НКВД, или действительно попытка Татарина уйти от погони? Если чекисты знали, что в этом подъезде живет Ворон, то почему они его не взяли раньше? С другой стороны, если они вышли на Ворона, то через него они легко могли выйти и на него».
От этой мысли его настроение окончательно испортилось.
– Иди домой, – приказал он Ворону. – Больше сюда не приходи. Я сам тебя найду.
Ворон встал и загасил свою папиросу.
– Что мне сказать Татарину?
– Пока ничего. Пусть немного отлежится у тебя в хате. Я потом пришлю к вам человека с инструкциями, что вам делать дальше.
– И долго нам отсиживаться?
– Сколько нужно, столько и будете сидеть. Кстати, как он ведет себя?
– Спит целыми днями, на улицу не выходит, похоже, боится быть опознанным.
Ворон надел шапку и направился к двери.
– Погоди минуту! – остановил его Пион. – Ты, когда шел ко мне, «хвоста» случайно не притащил сюда?
– Ты, чего это, Пион? Я трижды проверялся, все было чисто.
Он вышел из дома и, посмотрев по сторонам, направился домой. Из соседней комнаты вышел Мустафа.
– Все слышал? – спросил у него Пион.
– Все.
– Посмотри, не тащится ли за ним «хвост». И еще: меняем квартиру. Больше здесь появляться нельзя.
– Все понял. Тогда я пошел?
– Удачи тебе. Будь осторожен.
Мустафа исчез за дверью. Пион собрался довольно быстро. Он остановился на пороге и, оглядев помещение, вышел на улицу. Закрыв дверь на замок, он швырнул ключ в сугроб и, сгорбившись, словно старик, медленно побрел по улице.
***
Ворон стоял на кухне и варил картошку, которую по дороге купил у какой-то старухи. Он периодически подходил к кастрюле и проверял готовность картошки финским ножом. Затем слил воду в помойное ведро и вывалил картофель в большую глиняную миску.
– Хорош валяться! – произнес он и слегка толкнул Татарина в плечо, от чего тот повернулся к нему лицом – Вставай, пойдем, хавка готова.
Татарин поднялся с дивана и направился на кухню. Хозяин достал из тумбочки бутылку водки и разлил ее в стаканы.
– Я сегодня базарил с Пионом, – начал он. – Мне он что-то не понравился. Я ему одно, он мне другое, словом не всасывает.
– Он тебе не баба, чтобы нравиться. Что, разговор не получился?
– Я бы так не сказал, но он как будто чего-то не догонял. Постоянно переспрашивал, уточнял, словно следователь из НКВД.
– Давай выпьем, – предложил Татарин. – Трус твой Пион, вот что я могу сказать о нем.
Они выпили и стали заедать водку картофелем.
– Я его, Ворон, давно знаю: мы вместе с ним бежали с этапа, а он ведет себя так, будто не знает меня. Неблагодарный.
Татарин замолчал. Скрутив цигарку, он прикурил ее от керогаза.
– Я понял, что он не придет? – спросил Александр.
– Да. Он велел нам залечь на время и не «квакать». Говорит, что сам выйдет на нас.
– Другого решения я от него и не ожидал. Ты знаешь, у меня в городе семья. Просто так лежать у тебя на диване кверху брюхом я не могу. Мне нужно узнать, что с ними после той перестрелки.
– Давай я сгоняю к ним, «понюхаю», – предложил Ворон.
– А если там засада, и ты влипнешь из-за меня? Может, сходим вместе? Ты покараулишь, а я мигом туда и обратно. У тебя «башли» есть?
– Тебе много надо? – поинтересовался Ворон. – У меня где-то рублей пятьсот, не более.
– Пойдет, если не жалко. Сам знаешь, как жить без денег.
– Когда пойдем?
– Когда стемнеет. Не хочу светиться, мало ли что.
Они еще выпили. До вечера было далеко, и они решили немного отдохнуть. Татарин расстелил на столе газету и начал чистить свой пистолет.
– У тебя патроны есть? – спросил он хозяина. – А то я свои почти все расстрелял.
Ворон протянул ему металлическую коробку, в которой лежали патроны. Александр быстро набил обойму и, передернув затвор пистолета, поставил его на предохранитель.
– Ворон! Ты за что сидел? – неожиданно поинтересовался у него Татарин.
Тот громко рассмеялся.
– Первый раз я сел за то, что украл у мужика чемодан. Все произошло в пивной. Стою я, пью пиво. Смотрю, в пивную входит мужик с чемоданчиком. Пока он пил пиво, я у него и свернул «угол». Сел я в сквере, раскрываю чемодан, а там его грязное нательное белье, мочалка, мыло. Мужик, похоже, после бани решил пивком побаловаться, а я тут, как тут. Здесь меня и повязали «мусора».
Глубоко вздохнув, он продолжил:
– Второй раз я влип «на магазине». Нас было трое. Взломали мы замки, стали там товар собирать, а тут «мусора» с «операми». Оказывается, один из них проходил мимо и решил «сходить по маленькому». Время позднее, на улице никого. Вот он и завернул за угол магазина. Смотрит, а замка на двери нет. Вот и дали мне за это шесть лет.
Он снова громко засмеялся и посмотрел на Татарина.
– А ты, что делал до войны?
– Работал на льнокомбинате.
– Я почему-то так и думал, что ты – из рабочих. Руки у тебя, Татарин, сильные.
Они еще немного поговорили о жизни, а затем замолчали. Вскоре Ворон захрапел. Тарасов подошел к окну и посмотрел во двор. За окном шел снег. Он невольно взглянул на отрывной календарь.
«Через два дня Новый год. Что принесет мне этот 1943 год?» – подумал он и отошел от окна.
***
Хейг внимательно слушал Пиона, который рассказывал о Татарине. В какой-то момент немец поймал себя на мысли, что его сдал в НКВД ни кто иной, как Пион.
– Вы можете мне рассказать, что с ним произошло конкретно. Почему Татарин начал стрелять в этих солдат?
– Пока не знаю, – ответил Пион и пожал плечами.
– Это не ответ. Татарин скрывается у вашего человека, а вы даже не знаете, что конкретно там произошло. Извините, но мне это все непонятно.
– Татарин хочет встретиться со мной, но я не готов к этой встрече. То, что произошло с ним, не вселяет в меня уверенности, что он не работает на НКВД. Уж слишком все гладко в этой истории. Облава, перестрелка, трупы и квартира Ворона.
Лейтенант Хейг задумался. Последние слова Пиона заставили его по-другому посмотреть на эту картину.
– Хорошо. Я согласен с тобой, его действительно нужно проверить и, в случае чего, просто ликвидировать. Но прежде чем это сделать, надо чтобы он передал нам взрывчатку, без нее мы как без рук.
– Насколько я вас понял, господин лейтенант, вы предлагаете направить его в Ярославль за взрывчаткой?
– Вы правильно меня поняли. Я не буду против того, если он останется там на месте. Я найду, как об этом доложить полковнику.
– Разрешите, прежде чем отправить его в Ярославль со своими людьми, провести с ним небольшую комбинацию? Если он действительно является двойным агентом, то посмотрим, как он отреагирует на появление сотрудников НКВД в квартире Ворона.
– Проверяйте, я не против этого.
Вечером Татарин и Ворон направились на улицу, где жил Тарасов: Александр решил навестить свою семью и передать через жену весточку капитану Дронову.
– Ворон! Не жмись ко мне. Двигайся в метрах двадцати. Если что, ты меня не знаешь.
Ворон отстал и, внимательно наблюдая со стороны, двинулся за ним. Вскоре они остановились недалеко от дома Тарасова.
– Стой здесь, я недолго: передам деньги и обратно. Смотри внимательно, если что, дай сигнал.
Двигаясь с темной стороны дома, он направился к подъезду. Поднявшись на второй этаж, он посмотрел в окно коридора, которое выходило на дорогу. Ворон стоял под деревом, подняв воротник пальто. Постучав в дверь, Александр вошел в квартиру. Надежда, увидев мужа, бросилась ему на шею.
– Как вы тут без меня? – поинтересовался он у жены.
– Плохо, Саша. Дочка постоянно спрашивает, когда вернется папа. Не знаю, что ей отвечать.
– Говори, что папа скоро вернется. Я действительно скоро приду. Вот это все закончится, и я вернусь.
Он подошел к детской кроватке, где, укрывшись одеялом, спала дочка. Он нагнулся и нежно поцеловал ее в щечку. Она на секунду открыла глаза и улыбнулась ему.
– Папочка, – произнесла дочка и снова заснула.
– Надя, вот деньги. На первое время хватит, а там посмотрим. И еще. Передай эту записку капитану Дронову. Запомни, только ему и больше никому. Если что, уничтожь ее. Она не должна попасть в чужие руки.
– Я поняла тебя, Саша.
Он еще раз обнял ее и, поцеловав в губы, вышел из квартиры.
***
Лейтенант НКВД Новиков сидел за столом в пивной и пил пиво. Он иногда добавлял в него из шкалика водку, не скрывая этого от буфетчицы. Та, видя все это, боялась сделать ему замечание, так как последствия были непредсказуемы. Этот офицер накануне вечером, будучи пьяным, устроил здесь драку, избив двух мужчин, а прибывший воинский патруль так и не решился забрать его в комендатуру.
За незаконные действия в отношении Тарасова Новикова уволили из наркомата и направили в действующую армию. Он должен отбыть в воинскую часть через три дня, два дня из которых он уже провел в этом питейном заведении.
«За что они со мной так поступили? – спрашивал он себя уже в который раз. – Разве я плохо боролся с врагами народа, как учил нас это делать товарищ Сталин? Во всем виноват этот капитан Дронов, который невзлюбил меня с первого нашего знакомства. Как он меня назвал? Вспомнил: мясник. Ну и пусть, я – мясник! А он решил пройти всю войну, не замарав рук? Впрочем, черт с ним, пусть живет, как может».
Он сделал еще несколько глотков пива и, достав папиросу, закурил. Он посмотрел на людей, сидевших за столиками, и сплюнул на пол.
Неожиданно его словно прострелило. Он вдруг вспомнил, где раньше видел то лицо со шрамом: это была ориентировка о розыске бежавших с этапа заключенных, одним из которых был Тарасов. От этого ему стало жарко. Он расстегнул воротник гимнастерки и посмотрел на буфетчицу.
– Товарищ офицер! Вам плохо? – спросила она его.
– Нет, милая, мне хорошо, мне очень хорошо. Думаю, что сегодня кому-то будет плохо, а не мне.
«Сейчас допью пиво и поеду к Тарасову. Нужно в конечном итоге решить, кто он: офицер, немецкий разведчик или беглый преступник? Вот было бы здорово, если бы этот Тарасов признался мне, что он – диверсант. Я бы привел его прямо в кабинет капитана и бросил бы ему на стол его явку с повинной».
Он мысленно представил себе удивленное лицо капитана, который непонимающе смотрит на явку, а он стоит напротив него и ухмыляется. Мысль о мести моментально согрела его сердце, он невольно улыбнулся и снова посмотрел в сторону сидевших недалеко от него мужчин.
– Эй, ты, да, да, тебе говорю! Подойди ко мне, – приказал он одному из них. – Ты, что улыбаешься? Радуешься тому, что мне плохо? Да я тебе все зубы выдавлю вот этим кулаком!
Мужчина, не допив пива, встал из-за стола и быстро покинул пивную.
«Боится, – подумал Новиков, – значит, уважает. А если прижать Тарасова через его жену? Это неплохая идея. Как я раньше об этом не подумал? Уверен, он не выдержит этого».
Он встал из-за стола и направился к буфетчице.
– Лариса! Сколько с меня?
– Вы что, товарищ лейтенант. Все – за счет заведения.
– Спасибо, милая, но офицеры в долг не пьют.
Он бросил на стойку смятую купюру и вышел из пивной.
***
Они столкнулись у подъезда: Новиков схватил Тарасова за отвороты полушубка и с силой прижал его к стене дома.
– Ну что, сука! Попался? Теперь ты от меня никуда не денешься!
– Что вам опять от меня нужно, товарищ лейтенант?
– Ты, Тарасов, сейчас заплатишь за все. Думал, что отделался от меня? Нет, ты глубоко ошибаешься, вражина!
Он ударил его головой о стену и, достав свой пистолет, уперся им в его подбородок.
– Может, сейчас ты мне расскажешь, кто ты на самом деле! Говори, а то застрелю как собаку!
– Я же вам говорил, что вы ошиблись.
– Я тебя убью прямо здесь, тоже по ошибке, если ты не признаешься, что являешься немецким шпионом! Скажи, это ты бежал в прошлом году с этапа? Признавайся, гад! Ты хочешь, чтобы я сейчас начал говорить с твоей женой?
Неожиданно что-то ударило в бок лейтенанта. Боль была такой резкой, что он невольно застонал и непонимающе посмотрел на стоявшего за спиной мужчину. Он сделал два шага в его сторону и упал лицом вниз. Пистолет выпал из руки и отлетел в сторону.
– Чего замер? – тихо произнес Ворон, вытирая о шинель Новикова окровавленный нож. – Давай, оттащим его в сторону, нехорошо, если он будет лежать здесь.
Тарасов был в шоке. Он смотрел, как дергается в конвульсиях тело лейтенанта НКВД, как из его широко открытого рта раздаются предсмертные хрипы.
– Давай, бери его за ноги! – снова скомандовал Ворон.
Тарасов схватил обмякшее тело офицера, и они общими усилиями оттащили его за угол дома. Вернувшись к подъезду, Ворон снегом забросал кровавое пятно и посмотрел на Тарасова.
– Уходим! – произнес он.
Они долго петляли по улицам, прежде чем направиться в квартиру Ворона.
– Чего молчишь, Татарин? Если бы не я, то этот чекист точно бы завалил тебя прямо у дома. Насколько я понял, это он крутил тебя в НКВД?
Тарасов кивнул. Ему было трудно признаться в том, что на его глазах этот бывший зэк зарезал офицера, а он не предпринял никаких попыток помешать преступлению. Видя, что он еще находится под впечатлением от совершенного им убийства, Ворон достал бутылку и налил водку в стаканы.
– Видишь, Татарин, и мы с тобой окропили красненьким снег в канун Нового года. Мне еще не приходилось резать чекистов, он у меня – первый.
– Мне – тоже, – произнес Александр. – Немцев убивал, украинских националистов, а вот русских еще нет.
Они выпили и стали закусывать соленой капустой.
– Скажи, Татарин, откуда он узнал, что ты придешь в этот вечер домой?
– А ты бы его спросил, прежде чем убивать. Откуда я могу это знать. Насколько я понял, он просто хотел свести со мной личные счеты. Он меня чуть ли не неделю пытал, требовал, чтобы я признался в том, что являюсь немецким шпионом.
– Похоже, ты оказался ему не по зубам, вот он и решил свести с тобой счеты. Я впервые сталкиваюсь с подобной ситуацией.
– Ладно, давай замнем эту тему. Я устал и хочу спать.
Они допили водку и стали готовиться ко сну.
***
Они проснулись от сильного и настойчивого стука в дверь. Рука Тарасова скользнула под подушку, где лежал пистолет. Ворон вскочил с койки и испуганно посмотрел на Александра.
– Кто там? – подойдя к двери, спросил Ворон.
– Открывай! НКВД!
– Сейчас, подождите минутку.
Тарасов надел на себя гимнастерку. Передернув затвор пистолета, он укрылся на кухне между стеной и печкой-голландкой. Ворон открыл дверь: перед ним стоял офицер с малиновыми петлицами НКВД и солдат. Офицер оттолкнул его в сторону и прошел в комнату, оставив около дверей солдата.
– Документы! – потребовал он у хозяина квартиры. – Проверка паспортного режима. Кто проживает в этой квартире? Квартиранты есть?
– Какие квартиранты? Здесь и одному места мало.
Ворон открыл ящик комода и стал доставать из него документы. Тарасов видел, как предательски задрожали его руки, когда он стал протягивать их сотруднику.
– Один живешь? – снова спросил офицер Ворона.
– Один. Мать умерла перед самой войной. А что?
Сотрудник НКВД окинул комнату взглядом и остановил его на армейской телогрейке, шапке и сапогах.
– А это чья одежда? Только не говори, что она твоя. Ты в ней утонешь.
– Это одежда соседа, – тихо произнес хозяин. – Мы вчера немного засиделись вечером, вот он и ушел, оставив у меня верхнюю одежду.
– Значит, он живет с тобой в одном коридоре? Не мог же он босиком уйти зимой. Скажи, в какой квартире живет этот сосед?
Лицо Ворона побледнело. Он явно не был готов к такому развитию событий.
– Я жду. Номер квартиры, имя и фамилия соседа. Ты меня слышишь?
В какую-то секунду Тарасов усомнился, что этот мужчина – сотрудник НКВД. Для этого было несколько причин: во-первых, почему они выбрали только одну квартиру, где проживал Ворон. Во-вторых, офицер вел себя как-то неестественно, словно форма сотрудника НКВД мешала ему чувствовать себя свободно и раскованно. В-третьих, солдат, стоявший в дверях квартиры, явно был здесь лишним. Задержание и обыски, как правило, проводили оперативники, а не люди в шинелях.
Сотрудник сделал два шага и, отодвинув в сторону занавеску, заглянул на кухню. Он не сразу заметил спрятавшегося Тарасова. Он, молча, посмотрел на пустые стаканы, стоявшие на столе, бутылку из-под водки и, наконец, перевел свой взгляд на печь. Заметив направленный на него пистолет, он замер, не зная, что делать дальше. Тарасов поманил его к себе пальцем.
– Пусть солдат выйдет из комнаты, – приказал он ему, вытаскивая из его кобуры наган.
– Гайсин! Выйди из комнаты, – приказал офицер. – Мне поговорить с хозяином нужно.
Солдат выполнил команду.
– Ну, а теперь поговорим, – произнес Тарасов, садясь за стол. – Предупреждать тебя не стоит, ты сам знаешь, что с тобой произойдет, если поднимешь шум.
Тот кивнул и сел на стул.
***
Через десять минуты беседы Тарасову стало ясно, кто сидит перед ним. Ворон, отойдя от шока, готов был порезать этого человека на куски:
– Ты знаешь, что бывает за подобные шутки? Да я тебя порву, как тузик грелку.
Александр знаком руки остановил его. Хозяин дома замолчал и сел на стул.
– Значит, Пион хотел проверить нас на испуг? – спросил Тарасов мужчину. – Хотел убедиться, что мы с Вороном не продались НКВД?
– Выходит, что так, – дрожащим от страха голосом ответил тот. – Я, что? Мне приказали, я исполнил.
– Видишь, Ворон, Пион в нас сомневается. А ты в нем уверен? Я вот нет.
Тот замялся, не зная, что ответить: сейчас он боялся их обоих.
– Чего молчишь? Если бы ты повелся на эту шутку, то точно бы остался здесь навечно. Я правду говорю?
Мужчина кивнул.
– А ты, Ворон, в отличие от меня, повелся, – как бы подводя итог, тихо произнес Тарасов. – Испугался этого ряженого чекиста. Ты же два срока мотал, а здесь поверил этому козлу.
Нервы Ворона не выдержали психологического давления со стороны Тарасова: он подскочил к сидевшему мужчине и резким ударом сбил его со стула.
– Порву! – истошно закричал он и начал бить свою жертву ногами.
– Хватит, хватит, Ворон! Ты же искалечишь его.
– Скажи мне, на чем вы сюда приехали? Не могли же вы пешком прийти сюда? А вдруг бы нарвались на патруль? – спросил Тарасов мужчину, который с трудом поднимался с пола.
– Машина стоит за углом. Нас сюда привез Мустафа, – ответил он, размазывая кровь из разбитого носа. – Мужики, а что будет со мной?
Александр посмотрел на Ворона, словно именно от него зависело, какое решение они примут. Пауза затягивалась.
– Вали отсюда, – тихо произнес Тарасов. – Передай мой привет Пиону. Я не забуду этот визит. Можешь так ему и передать.
Мужчина поднялся со стула и направился к выходу.
– Рожу вымой, – произнес Ворон. – Нехорошо сотруднику НКВД появляться на людях с разбитой мордой.
– Умывальник на кухне, там и умойся, – предложил Тарасов.
Когда за ним закрылась дверь, Тарасов подошел к окну и, отодвинув в сторону занавеску, посмотрел на улицу. Не зная почему, но он в этот момент подумал о зарезанном вечером лейтенанте НКВД.
«Зачем он потащился ко мне домой? Чего хотел от меня?»
Он тогда не знал, что Новиков остался жив и сейчас находился в военном госпитале.
***
Тарасов, Горох и Ворон ехали на автомашине, за рулем которой сидел Мустафа, одетый в солдатскую зеленую телогрейку. Путь до Ярославля занял около трех суток. При въезде в город Александр заметил белую полосу на указателе: это говорило о том, что люди капитана Дронова готовы к приему гостей.
– Куда дальше? – спросил его Мустафа.
– Сейчас будет развилка, нам нужно придерживаться правой стороны, – ответил Тарасов, вглядываясь в дорогу.
Он боялся, что не сможет найти место, где спрятал грузовой парашют, так как с момента приземления прошло около четырех месяцев. На заднем сиденье мирно похрапывал Горох. Наконец, Александр заметил знакомый ориентир.
– Сейчас начнется просека. Останови автомашину, нужно посмотреть, нет ли свежих следов, – попросил он Мустафу.
Машина остановилась. Водитель вышел из машины и поднял капот.
– Вроде бы все чисто, – произнес он, обращаясь к Тарасову. – Следов не видно, да и откуда им быть, если вчера весь день шел снег.
– Раз так, стой здесь, мы пошли. Это все займет не более часа.
Оставив на дороге Мустафу, они втроем двинулись по просеке. В руке Гороха, как у лесоруба, был топор. Ворон нес пилу. Они быстро исчезли среди деревьев, оставив на снегу свои следы. Мустафа закурил и, нагнувшись над двигателем, стал что-то подтягивать гаечным ключом. Он так увлекся этим, что не заметил, как рядом остановился трофейный автомобиль, выкрашенный белой масляной краской.
– Может, помощь нужна, земляк? – услышал он у себя за спиной мужской голос.
От неожиданности он вздрогнул. Гаечный ключ выскользнул из рук и, ударившись о металлический бампер, упал в снег. Мустафа медленно обернулся и увидел стоявшего недалеко от него мужчину.
– Спасибо, – ответил он. – Я уже сам справился.
– Давно стоишь? – спросил мужчина и протянул ему пачку папирос. – Закуривай!
– Минут сорок. Карбюратор что-то забарахлил, вот и пришлось остановиться.
Он взял из протянутой пачки папиросу и прикурил.
– Скоро весна, – произнес мужчина. – В воздухе ею пахнет. Люблю это время года.
«Сколько он мне будет здесь рассказывать о природе? – с нарастающим раздражением подумал Мустафа. – Сейчас мужики должны из леса выйти, а этот завел разговор о весне».
Он нащупал в кармане пистолет и осторожно взвел курок. Мужчина, словно что-то почувствовав, вдруг засуетился.
– Ладно, бывай, земляк, – произнес он и, бросив в сторону окурок, направился к своей машине.
Он сел в нее, и она, обдав Мустафу бензиновой гарью, покатила в сторону города. Из-за кустов вышел Тарасов. Он махнул рукой и стал выбираться на дорогу. Вслед за ним, сгибаясь под тяжестью груза, на дорогу выбрались Горох и Ворон. Положив груз в багажник автомашины, они закурили.
– Это ты с кем базарил? – спросил водителя Горох. – Я думал, что окочурюсь от холода, пока ты лясы точил.
– Мужик хотел помочь, – ответил Мустафа и со злостью посмотрел на Гороха. – Придержи свое помело, пока неприятностей не намело. Ты забыл, с кем базаришь, баклан.
Если бы не Тарасов, то наверняка возникла бы драка. Он встал между ними и тихо произнес:
– Вы что, мужики, сорвать задание хотите?
Он достал из кармана пистолет и взвел курок. Вид оружия моментально прекратил все споры.
– Хватит дымить. Садитесь в машину, поехали, – приказал он Мустафе.
Машина тронулась.
«Первая часть операции прошла успешно, – подумал Александр, наблюдая за красивым лесным пейзажем, который расстилался за окном автомашины. – Теперь наступает главная часть: доставить груз в Казань. Все должно получиться, об этом говорило и появление капитана на этой дороге».
Около города машина остановилась. Александр вышел из нее и знаком руки попросил выйти Мустафу.
– Дальше поедешь с Горохом. Мы с Вороном доберемся до Казани поездом.
– Слушай, Татарин! Почему с Горохом? Давай я поеду с Вороном, так будет лучше для нас обоих.
– Здесь командую я. Ты меня понял? Сказал с Горохом, значит, с Горохом. Документы – у тебя. Запомни: ты инженер с завода, а это твой сопровождающий. Везете на испытания образцы взрывчатки. Понял?
– Да, знаю я, знаю, – с раздражением произнес Мустафа. – Другой бы спорил…
Он сел в автомашину и что-то сказал Ворону. Тот медленно вылез из салона и выжидающе посмотрел на Тарасова.
– Счастливо добраться, – произнес Александр и, развернувшись, пошел в сторону города.
Вслед за ним, мелко семеня ногами, направился и Ворон.
***
Паровоз, сделав длинный гудок, остановился на перроне казанского вокзала. Из вагонов, чертыхаясь и ругаясь матом, стали выбираться пассажиры. Ворон достал из кармана телогрейки ключ и открыл противоположную дверь вагона.
– Откуда у тебя этот ключ? – поинтересовался Тарасов.
– Одолжил на время у проводника, – улыбаясь, ответил тот.
Они выпрыгнули из вагона и двинулись по путям. Неожиданно из-за вагонов появился воинский патруль. Недолго думая, они быстро скользнули под колеса стоявшего поезда и бросились бежать. Оказавшись в метрах ста от перрона, они остановились.
– Ты куда сейчас? – поинтересовался Ворон. – Может, махнем ко мне, водки попьем?
– Не сейчас, приятель. Хочу навестить одного человечка. Поговорить с ним нужно.
– Тогда я пошел. Надумаешь, приходи, буду рад.
Они разошлись в разные стороны. Тарасов вышел на дорогу и увидел стоявшую у обочины автомашину. Взглянув на номер, он открыл дверцу и забрался внутрь салона.
– С прибытием! – поздоровался с ним Дронов. – Как дорога?
– Терпимо. Пришлось дважды менять поезда. Кругом патрули, проверки. Лишний раз не хотелось рисковать.
– Понятно. Пока ты был в «командировке», я подобрал тебе небольшую комнату. Вот, возьми, здесь адрес. Я на всякий случай спрятал за косяком двери пистолет. Было бы хорошо, если бы тебе больше не приходилось стрелять. Кстати, Александр, Новиков остался жив. Его подобрали минут через пятнадцать, как вы ушли. Сейчас он в госпитале в тяжелом состоянии.
– Слава Богу. Я думал, что Ворон его убил. Товарищ капитан, сделайте так, чтобы Новиков больше не мог вмешиваться в наши дела.
– Постараюсь, Тарасов, ему до выписки еще далеко. Ты знаешь, он тебя опознал как лицо, разыскиваемое органами НКВД за совершенный побег. Мы дали отбой по этой ориентировке.
– Спасибо, товарищ капитан. Вы знаете, я так переживал, что на снегу останутся наши следы, но вдруг началась пурга. Это, наверное, был единственный случай, когда я так радовался непогоде. Скажите, взрывчатка действительно не взорвется?
– Да. Над ней поколдовали наши специалисты. Так что, не переживай, все будет нормально. Теперь главное установить, кто и когда будет закладывать взрывчатку на пороховом заводе. А вдруг они уже успели заложить часть своего тола и решили усилить мощность взрыва нашей взрывчаткой?
– Все может быть, товарищ капитан. Я согласен с вами, что нужно искать исполнителя и через него выйти на место закладки тола.
– Правильно рассуждаешь, – произнес Дронов и, взглянув на Тарасова, похлопал его по плечу.
– Я понимаю, что ты устал, Александр, что тебе чертовски надоело жить двойной жизнью, но пока другого выхода у нас с тобой нет. Нужно терпеть, Саша. А сейчас иди, тебя там ждут.
Тарасов пожал капитану руку и выбрался из салона автомашины. Махнув рукой, он направился по адресу, указанному в записке.
***
Тарасов открыл дверь подъезда и стал подниматься по старым, скрипучим ступеням. Оказавшись на лестничной площадке, он невольно прижался спиной к стене. Из двери квартиры, в которой должна была произойти его встреча с Пионом, вышел офицер с двумя шпалами на черных петлицах. Александр пропустил его мимо себя и направился на третий этаж. Поднявшись, он подошел к окну, выходящему во двор дома, и увидел, как майор сел в «Эмку».
«Интересно, кто это?» – подумал он, продолжая наблюдать за автомобилем.
Он выждал еще минут пятнадцать, затем трижды постучал в нужную ему дверь. Появление в этой квартире кадрового военного наводило Тарасова на определенные мысли.
– Кто там? – донеслось из-за двери.
– Татарин. Давай, открывай, не заставляй меня маячить в коридоре.
Он вошел в прихожую и сразу же увидел Пиона. Несмотря на существенные изменения в его внешности с последней их встречи, Александр узнал его сразу.
– Ну, проходи, Саша! Давно мы не встречались! Месяца два, если не больше.
– Ты прав, с ноября прошлого года.
Тарасов снял с себя телогрейку и повесил ее на гвоздь. Пион встал со стула и протянул ему руку. Александр, словно не заметив этого, сел за стол.
– Зря ты так, Саша. Я к тебе всей душой, а ты плюешь в нее.
– Оставь эти слова для других. Ты что, Ваня, решил поиграть со мной в казаки-разбойники? Ты же меня хорошо знаешь, а сам каких-то людей посылаешь ко мне, устраиваешь спектакли с переодеванием. Хочу предупредить, что все это не совсем нравится там, – произнес Александр и рукой указал куда-то в сторону запада. – Меня, зачем сюда направляли? Может, напомнить тебе об этом. Шенгарту не нравится, что группа зациклилась на этой операции, ему требуются и разведданные о передвижении войск, особенно в сторону Сталинграда. Там у немцев не совсем хорошо, и они требуют свежие сведения ежедневно.
По лицу собеседника пробежала слегка заметная усмешка. Ему не нравилось, как с ним говорит Тарасов, но он, еле сдерживая себя, молчал. Выслушав его, он встал из-за стола и, дойдя до входной двери, резко обернулся.
– Ты неплохо научился говорить, Саша, тебя хоть в политруки записывай. Но ты не учел одного: рация есть и у меня. Немцы неглупые люди и специально направили тебя сюда, чтобы мы с тобой, грызя друг друга, уничтожили этот завод. Неужели ты не слышал выражение – разделяй и властвуй. Похоже, они достигли желаемого результата. Ты не веришь мне, я не верю тебе.
Он сделал паузу и с улыбкой победителя посмотрел на Тарасова:
– Но сейчас это уже неважно. Главное – взорвать этот чертов завод. У меня есть человек, который готов это исполнить. Он военный и имеет свободный доступ в любой цех завода. Он и проведет эту акцию.
Он перевел дыхание и посмотрел на Александра, который сидел за столом.
– А если он откажется? У тебя есть запасной вариант?
– Не откажется. Он у нас сидит на крючке. Расписку о сотрудничестве с немецкой разведкой он подписал, это раз, а во-вторых, у него родился ребенок, к которому он сильно привязан. А что есть у тебя, Татарин? Не пора ли нам объединить наши усилия? Ты, Саша, забудь все обиды, мы сейчас в одной упряжке, и, поверь мне, если нас в этот раз задержат сотрудники НКВД, сорваться нам не удастся.
Тарасов встал из-за стола и хотел подойти к окну, но остановился на полпути к нему.
– Может, ты мне прояснишь, что с лейтенантом Хейгом? Он еще в Казани или отбыл в Борисов? Почему он так и не решился на встречу со мной? Или это тоже игра?
– Ты не кипятись, Саша, гнев не лучший советчик. Главное – взрывчатка у нас, а это уже половина победы. Какая тебе разница, что с этим немцем? Он сейчас надулся, словно индюк, считает себя вершителем наших судеб. А мне наплевать на него. Если мы взорвем завод, история его забудет, а наши с тобой, Саша, имена будут вписаны в нее навечно. Вот это главное.
