Александр Леонидович Аввакумов
Банда
***
– Здравствуй, – поздоровалась Галина Морозова с соседкой по коммунальной квартире, которая стояла около керогаза и мешала ложкой в кастрюле суп, вкусный запах которого витал в воздухе.
Женщина посмотрела на Галину и молча, кивнула ей головой. На кухню с шумом и криками ворвалась стайка детей, размахивая деревянными пистолетами и саблями.
– А ну, прекратите! – закричала на них женщина. – Вам, что улицы мало!
– Тетя Поля, это же – дети, – произнесла Галина. – Зачем на них кричать! Вы же тоже были когда-то ребенком.
– Вот заведешь своих детей, тогда поступай, как хочешь. А меня учить не надо.
Галина прошла мимо нее и толкнула дверь комнаты.
– Что за шум, а драки нет? – спросил ее Корнилов, наливая в стаканы водку. За небольшим столом, помимо него, сидел Симаков. Галина стянула с головы косынку и, молча, прошла к шифоньеру.
– Ты что, глухая? – спросил ее Василий. – Что там за шухер?
Он поднял стакан и, взглянув на Петра, опрокинул его содержимое в рот.
– Как съездила? – снова спросил он Галину.
– Хорошо, – коротко ответила она. – А у вас, что здесь за праздник? Ты, что здесь свинарник устроил? Кто за вас здесь убираться будет?
– Не ори, не дома и дома, тоже не ори, – ответил Василий и, взглянув на Петра, громко засмеялся.
Корнилов хотел еще что-то сказать, но увидев суровый взгляд сожительницы, замолчал. Он хорошо знал, чем это все может закончиться для него – Галина в порыве злости могла и ударить его, а рука у нее была довольно тяжелой.
–Чего расселись? Вам что, пивных не хватает!?
– Не кричи, Галчонок! Сейчас допьем и уйдем, – ответил Василий, разливая остатки водки из бутылки по стаканам.
– Выходит, взяла твоя, Нина Ивановна, вещи, если ты вернулась обратно без них, – примирительно произнес Корнилов, – это уже хорошо. Толкать вещи в Казани – опасно.
– Ты о чем это говоришь, Корнилов? Кого ты учишь? – с угрозой в голосе, произнесла Галина. – Придержи язык, здесь даже стены слышат! Что, жизнь ничему не научила? Вот подсядешь за свой язык, да поздно уже будет.
– Типун тебе на язык, Галина, – произнес Симаков. – Там институтов не будет. Поставят носом к стене и все.
Мужчины быстро допили водку и, поднявшись из-за стола, пошатываясь, направились к двери. Галина, молча, стала убирать со стола разбросанную закуску, то и дело, бросая на них свой недобрый взгляд. Когда они вышли на улицу, Симаков взглянул на молчаливого товарища и спросил его:
– Твоя Галка всегда такая злая?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь, Петр? – спросил его Корнилов.
– Да, так. Я бы такую бабу давно задушил бы.
Василий улыбнулся.
– Вот когда у тебя появится такая баба, как Галка, вот тогда я и посмотрю, как ты запоешь, а вернее, закукарекаешь Петруха.
Симаков промолчал на замечание Корнилова и как бы, между прочим, произнес:
– Вчера к нам на предприятие приезжали «мусора», проверяли оружие…. Каждый ствол отстреляли еще раз. Похоже, начинают просеивать местную шпану.
– И что? Ты что, Петр, решил в тину зарыться? Не получится, друг, я один за вас рамсы тянуть не собираюсь.
– Ты, что, Корнил? Я не к этому. Я разговорился с одним из «мусоров», спрашиваю это, по какому случаю проверка, а он в ответ….
Симаков оборвал свой монолог, так как из-за угла дома показался Алексей Бабаев, который заметив их, направился к ним.
– Привет! – коротко произнес Алексей и протянул им руку.
Корнилов смерил его взглядом, а затем схватил его за грудки. Пуговицы на рубашке Бабаева, словно пули, полетели в дорожную пыль.
– Ты что, сука, запалить нас всех хочешь!? Ты, что со стволом по улицам шатаешься? Романтики захотел? Вот повяжет тебя «мусарня», нахлебаешься этой романтики по самые уши.
– Да ты чего, Василий? С чего ты взял?
Бабаев испугано попятился назад.
– А вот с чего, – произнес Василий и вытащил ствол из-под рубашки Алексея. – Ты это детство брось, а то …..
Он не договорил, так как и без слов всем стало ясно, что будет.
– Галина, хату хорошую «надыбала», денег, как грязи…. – неожиданно произнес Корнилов, забыв об Алексее.
– Что за хата? – одновременно произнесли подельники.
– Есть хата. Придет время – скажу. А пока, молчок!
Они пожали друг другу руки и разошлись.
***
Павел Максимов переступил порог дома, когда на улице было уже темно. Он, молча, повесил на гвоздь свою кепку и, зачерпнув из ведра ковшом воду, жадно начал пить. Из комнаты вышел его семилетний сын и посмотрел на отца своими большими, наполненными слез, глазами.
– А я тебя, папа, весь день ждал. Все думал, что сейчас ты придешь, и мы с тобой пойдем гулять…, а ты, меня обманул, – тихо произнес он и, развернувшись, скрылся в комнате.
– Сашка! Ну, подойди ко мне! – окликнул его Павел. – Ну, прости меня, работы было много. Ну, ты же совсем большой у меня мальчик и должен все это хорошо понимать. Ну, не смог я сводить тебя в этот зоопарк сегодня, в следующий раз сходим. Я тебе обещаю.
– Ты же обещал, а я поверил тебе…., – услышал он голос сына из комнаты.
Максимов прошел на кухню и налил себе в тарелку остывший суп. Отрезав ломоть хлеба, он начал с жадностью поедать суп. За этим «пиршеством» он не заметил, как в дом вошла Глафира Матвеевна, соседка по дому. Ей было за восемь десятков лет, но выглядела она еще бодро.
– Явился? – с укором в голосе произнесла она, обращаясь к Павлу. – Сын весь извелся, все ждал тебя, а тебя все нет и нет.
– Работы много, Глафира Матвеевна. Бандиты распоясались, вот уже две семьи вырезали, гады. Никого не щадят, ни стариков, ни детей.
Женщина тяжело вздохнула и, опустив руки, села за стол.
– Слышала, я Павел. Все утихомириться не хотят, антихристы, не напились еще человеческой кровью, – произнесла она и снова тяжело вздохнула. – Жалко мне твоего Сашку, сидит дома, все боится, куда-нибудь выйти, а вдруг ты возьми и приедешь, а его дома не будет.
– Я все понимаю, Глафира Матвеевна. Мне тоже его жаль. Жизнь сейчас такая – всем трудно. Сами знаете, если бы мать не умерла….
Павел отодвинул от себя пустую тарелку и налил в металлическую кружку кипятка.
– Зачем пришла, Глафира Матвеевна? – спросил ее Максимов. – Думаю, не для того, чтобы меня пожурить?
Женщина присела поближе на край сундука и посмотрела на Павла.
– Я, что к тебе-то зашла, Павел. Я завтра со своим внуком еду в Моркваши. Давай, я и твоего возьму с собой. Там молоко, свежие яйца…. Пусть порезвится, отдохнет от ожидания.
Максимов задумался. Предложение Глафиры Матвеевны было столь заманчивым, что он моментально дал согласие.
– Не знаю, захочет ли он ехать. Сашка! Подойди ко мне, – крикнул он сыну.
Мальчик вышел из комнаты и, опустив голову, подошел к отцу.
– Сынок! Вот мы с Глафирой Матвеевой, посоветовались и решили отправить тебя вместе с ее Егоркой в деревню. Поживете немного там, пока я с делами здесь управлюсь.
– Я не хочу никуда ехать, – твердо ответил мальчик. – Мне и здесь хорошо с тобой.
– Саша! Это же ненадолго. Ты все понимаешь сынок, у меня сейчас много работы. Поэтому поверь своему отцу – так надо, сынок. Отдохнешь, побегаешь по лесу, покатаешься верхом на лошади….
Мальчик молчал. Он все еще надеялся на то, что отец передумает, но он, похоже, ошибался.
– Поверь, так надо, сынок…. – снова повторил отец
– Вот и договорились, Павел Михайлович. Мы завтра прямо с утра на пароход и в Моркваши.
Глафира Матвеевна поднялась с табурета и, шаркая подошвами тапочек, направилась к двери.
– Папа, ты меня не любишь! – капризно произнес мальчик. – Я не хочу ехать ни в какую деревню. Я лучше останусь дома.
Максимов потрепал сына по вихрастой голове и, обняв его за плечи, спросил:
– Саша! Ты веришь мне? Ты пойми меня – так надо. Помоги мне, я не от хорошей жизни отправляю тебя в деревню. Мама, будь она живой, тоже бы согласилась со мной. Я, как освобожусь, то непременно приеду за тобой и заберу тебя с собой в Казань.
Сын пристально посмотрел ему в глаза.
– Не обманешь?
– Нет, Саша….
Сын развернулся и выскочил из дома. Максимов достал папиросу и, тяжело вздохнув, закурил.
***
Ночь выдалась темной. Ветер гнал по небу рваные тучи, в просветах которого иногда мелькала полная луна. Две мужские фигуры оторвались от стены и, быстро пересекли небольшой двор.
– Как? – коротко спросил Корнилов Бабаева, который вот уже два часа следил за домом.
– Все тихо, Корнил, – ответил Алексей.
– Это хорошо. Давай, действуй! – приказал Корнилов Алексею, протягивая ему «фомку».
Бабаев, молча, виртуозно, словно циркач на арене, крутанул гвоздодер и резким движением руки сорвал с двери навесной замок.
– Готово! – шепотом произнес Бабаев. – Добро пожаловать, господа налетчики в вашу светлую жизнь.
Корнилов рывком открыл дверь склада и, включив карманный фонарик, шагнул в помещение. Бархатная темнота буквально поглотила их, лишь узкий луч электрического фонарика шарил по стеллажам и стенам помещения.
– Пошли! – скомандовал он, обращаясь к Симакову, который в нерешительности остановился посреди склада.
Бабаев хотел ринуться вслед за ними, но Корнилов остановил его жестом руки.
– Будь на стреме, – произнес Василий Алексею. – Смотри в оба.
Яркий луч фонарика, словно лезвие шпаги хаотично шарил по стенам помещения в поисках дефицитного товара, который со слов Галины завезли на склад два дня назад.
– Может свет включить? – спросил Петр Корнилова. – Разве здесь что найдешь в этой темноте!
– Ты что, Симак, с ума сошел? Что нужно, мы и так найдем.
Вскоре они наткнулись на ящики с американской тушенкой и яичным порошком.
– Давай, за машиной! – приказал Корнилов Симакову. – Алексею скажи, если что, пусть стреляет.
– Понял, – коротко ответил Петр и буквально растворился в темноте.
Василий медленно переходил от одной полки к другой, стараясь в свете фонарика рассмотреть, лежащие на полках товары. Около одной из полок он остановился, на ней лежали коробки с какими-то лекарствами.
– Пенициллин, – по слогам прочитал он.
Корнилов от кого-то из знакомых слышал, что уколами этого лекарства лечат всевозможные воспаления.
«Надо будет захватить с собой несколько коробок, – подумал Василий. – По всей вероятности, дорогое лекарство».
В склад буквально влетел Симаков.
– Все в порядке, сейчас машина подъедет, – выпалил он. – Давай, я пока начну таскать ящики с тушенкой.
Корнилов услышал шум подъехавшей машины.
– Грузим! – скомандовал он и, схватив ящик с тушеным мясом, потащил его к выходу.
Они быстро загрузили машину и закрыли задний борт. В этот момент на территорию склада въехал наряд милиции на мотоцикле. Один из милиционеров направился в будку сторожа, а другой – к стоящей во дворе машине.
– Атас! – громко закричал Бабаев и выстрелил в сотрудников милиции.
Милиционер побежал обратно к мотоциклу и, укрывшись за ним, как за щитом, выстрелил несколько раз в сторону машины. Завязалась перестрелка. Пули засвистели над головами бандитов, заставляя их укрываться за углом склада.
– Обойди их слева! – приказал Василий Алексею. – Никого не щади.
Тот кивнул головой и быстро скрылся в темноте. Корнилов перезарядил свой «Парабеллум» и выглянул из-за угла здания. В свете электрической лампы, что висела над будкой, Василий увидел двух сотрудников милиции, которые укрылись за мотоциклом.
– Прикрой меня! – крикнул он Симакову и быстро пересек двор базы.
Теперь он хорошо видел сотрудников милиции.
«Сейчас я вас», – подумал Василий, прицеливаясь в одного из них.
Выстрела он не услышал, просто, ствол его пистолета дернулся вверх. Милиционер, который находился ближе к нему, выронил «Наган» и повалился на землю. Второй сотрудник милиции быстро завел мотоцикл и, вскочив в седло, помчался по дороге к центру города. Выскочивший из-за угла Бабаев выстрелил несколько раз в удаляющуюся фигуру мотоциклиста, но, похоже, не попал.
– Уходим! – громко закричал Корнилов и бросился к полуторке, около которой уже суетился Симаков.
– Давай! Гони! – выкрикнул он Петру, вскочив на подножку.
Из темноты, словно бесенок, выскочил Алексей Бабаев и, схватившись за задний борт, легко перекинул свое тело в кузов. Машина сорвалась с места и, выехав за ворота базы, помчалась по улице. Позади звонко хлопнул выстрел. Это стрелял выскочивший из будки сторож.
– Караул! Караул! – Громко закричал он и выстрелил в воздух.
Полуторка, скрепя тормозами, выскочила из узкого переулка, и, сверкнув светом фар, помчалась дальше. Наперерез мчавшейся машине выскочил постовой и, размахивая зажатым в руке «Наганом», попытался остановить полуторку. Алексей Бабаев, поднявшись в кузове, выстрелил в сотрудника милиции, но снова промазал.
– Давай, в переулок! Около сараев останови! – скомандовал Симакову Василий. – До утра они нас искать не будут.
Машина свернула в сторону стоявших в ряд сараев и остановилась.
– Перегружаем все в сарай, быстро! Затем ты, Петр, отгонишь машину и подожжешь. Смотри – никаких следов и отгони как можно дальше от этого места.
Через полчаса, темноту ночи разорвал хлопок. Яркое жаркое пламя окрасило близлежащие дома в какой-то неестественный цвет. Когда на место пожара подъехал наряд пожарной охраны, полуторка практически вся сгорела.
***
Максимов отошел в сторону от сгоревшей полуторки и подошел к эксперту, который что-то складывал в небольшой бумажный пакетик.
– Что нашел, Степаныч? – спросил его Павел. – Есть что-то?
– Окурок, – коротко ответил криминалист.
– Да их здесь смотри, море, все не соберешь…
– Все старые, а этот свежий, – ответил тот и посмотрел на Максимова. – Иди, Павел, занимайся своим делом. Все что найду – все твое.
– Ну-ну, раз свежий, это хорошо…. Нюхай, Степанович…
К Павлу подошел кинолог и, сдерживая на поводке собаку, доложил, что собака след не взяла, это было и не удивительно – земля была полностью затоптана десятками ног пожарных и жителями ближайших домов, которые с интересом наблюдали за работой оперативной группы.
– Не мучайте псину, веди ее к машине, – произнес Максимов. – Другого исхода я и не ожидал.
Павел сел на лавочку и закурил. Он мельком взглянул на наручные часы, которые показывали начало девятого утра. К нему подошел местный участковый уполномоченный, который подталкивал перед собой молодую женщину.
– Товарищ капитан! Вот гражданка Фомина говорит, что видела, как мужчина поджигал полуторку.
Перед Максимовым стояла молодая женщина двадцати пяти – тридцати лет, которая от волнения мяла в руках косынку.
– Слушаю я вас, гражданка Фомина, – произнес Павел и загасил папиросу о подошву сапога. – Расскажите мне, что вы видели?
Женщина продолжала, молча, смотреть на скелет сгоревшей автомашины.
– Вы знаете, товарищ капитан, я увидела эту машину на улице Карельской, когда возвращалась домой от своей подруги. Она стояла около дома номер восемь. А затем я ее увидела уже здесь – в нашем дворе. В этот раз около машины стоял мужчина, одетый в военный френч. Как мне тогда показалось, мужчина кого-то ждал…
– И что было дальше, гражданка Фомина?
– А затем, я увидела яркую вспышку и горящую машину.
– Откуда вы ее увидели? – спросил ее Максимов.
– Я уже была дома, подошла к окну и увидела, как тот мужчина, о котором я вам говорила, побежал в сторону улицы Архангельской, а затем последовала яркая вспышка и машина загорелась.
Павел задавал и задавал вопросы, и картина поджога автомашины стала понемногу проясняться. Теперь он уже знал, что именно эту машину использовали бандиты при налете на склад, узнал и то, что один из налетчиков был одет в военный офицерский френч, что именно он и сжег эту машину, после того, как ее разгрузили.
– И так, значит, вы видели эту машину на улице Карельской?
– Именно так, товарищ капитан.
Поблагодарив гражданку Фомину, Максимов приказал участковому инспектору официально опросить ее по данным фактам и занести к нему в кабинет протокол допроса. Заметив подъехавшую машину с руководством управления, Максимов направился в их сторону для доклада.
***
Той ночью Павла поднял дежурный по республиканскому НКВД.
– Товарищ капитан! У нас налет на склады туберкулезного госпиталя, – доложил он Максимову. – Майор Лосев приказал вам выехать на место и разобраться!
– Я вам кто – Бог? – спросил он дежурного, натягивая на себя сапоги. – Что, кроме меня больше никого в отделе нет?
– Я – не начальник, товарищ Максимов и не мне судить, кто вы – Бог или старший оперуполномоченный ОББ. Мне приказали, я передал приказ вам. А вы сами с Лосевым решайте – кто вы, – выпалил дежурный на одном дыхании и положил трубку.
Павел вышел из дома и сразу же заметил ожидавшую его дежурную машину. В машине уже находился помощник дежурного старшина Светлов.
– Давай, Светлов, докладывай, что там произошло, надеюсь, что ты в курсе событий.
– Как нам доложил постовой Игнатьев, они с Сибгатуллиным заехали на склады туберкулезного госпиталя, – начал свой доклад старшина. – У Игнатьева, там тесть работает сторожем. Короче, подъезжают они, а там, на территории полуторка стоит около дверей склада. Они решили проверить, кто это ночью приехал грузиться. А из темноты по ним выстрелы. Они укрылись в будке, а затем в ответ им из «Наганов».
Светлов перевел дыхание и посмотрел на Максимова.
– Засиделись вы там, в дежурной части, Светлов, даже доложить толком не можете, – произнес Павел. – И что, было дальше?
– Все бы хорошо, но бандитам удалось обойти их с тыла, – продолжил Светлов, пропустив мимо ушей реплику Максимова. – Напарника Игнатьева – Сибгатуллина ранило в ногу, а у самого Игнатьева закончились патроны, стрелять он не мог. Тогда Игнатьев попытался вывести напарника в люльке, но бандиты не дали ему сделать это.
– Да, ты не тяни, что было дальше! Вывез или нет?
– Короче, Игнатьев на мотоцикл и с базы, чтобы сообщить о налете в НКВД, а Сибгатуллин остался там у складов.
– Все ясно, Светлов. Бросил твой Игнатьев раненого товарища, а это – подлость.
– Так точно, – не поняв его иронии, произнес дежурный. – Бросил, чтобы поднять тревогу…
Машина, осветив светом фар раскрытые настежь ворота, въехала на территорию базы туберкулезного госпиталя. Максимов вышел из машины и направился в сторону высокого стройного полковника, который стоял посреди двора и давал указания. Это был начальник отдела госбезопасности («СМЕРШ») – Хакимов Ильдар Нургалеевич, заступившей на эту должность неделю назад. Заметив Максимова, он махнул ему рукой.
– Капитан! Где твои орлы? Спите…, – произнес он и выругался матом. – Я уже здесь минут тридцать командую, а вы только что подъехали. Разве вы так кого поймаете? За это время можно до Москвы добраться.
Максимов, молча, выслушал этот справедливый выпад начальника отдела «СМЕРШа». Павел подошел к сотрудникам милиции, выслушал их рапорт и направился к открытым воротам склада.
– Что скажешь? Какие соображения? – поинтересовался у него Хакимов.
Павел Михайлович развел руками.
– Пока ничего сказать не могу, товарищ полковник, только подъехал. Вот подъедет эксперт, может, он что-то скажет…
– Плохо, товарищ Максимов. У вас под носом орудует банда, а вы разводите руками. Ты знаешь, что в налете участвовало как минимум три человека?
– Пока нет, товарищ полковник, я еще ни с кем толком не разговаривал.
– Так вот займись, своим делом. Поговори с Сибгатуллиным, он пока в будке.
Павел, молча, направился в будку, около которой стоял постовой. Сержант козырнул Максимову и открыл дверь. В небольшом прокуренном помещении Павел не сразу увидел раненого сотрудника милиции, который сидел за столом и что-то рассказывал мужчине, который делал ему перевязку.
– Выйди, – приказал Максимов врачу. – Нам поговорить нужно.
– Что? – удивленно произнес тот.
– Я кому сказал, выйди, – со злостью произнес Павел. – Вы что, по-русски не понимаете?
Врач быстро уложил в саквояж свои медицинские препараты и, взглянув на суровое лицо сотрудника ОББ, вышел из конторы.
***
Максимов положил на стол пачку папирос и посмотрел на Сибгатуллина. Под его тяжелым взглядом сотрудник милиции как-то внутренне сжался, потеряв свой первоначальный воинственный вид. Раненый отвел свой взгляд в сторону, стараясь не смотреть в глаза Павлу.
– Как вы оказались на базе? – спросил его Максимов. – Ваш участок патрулирования находится в другом конце города. Говори правду, а я решу, докладывать об этом начальству или нет.
По лицу милиционера промелькнула тень страха.
– У моего напарника здесь работает родственник. Он мне и предложил заехать сюда на минутку.
– Не ври! Игнатьев мне сказал, что это ты предложил ему заехать на базу и поживиться продуктами, – тихо произнес Максимов, не спуская своего взгляда с лица Сигатуллина.
– Врет он! – вскрикнул раненый. – Это он, а не я! Товарищ капитан! Это точно он. Это у него здесь работает родственник!
– Ты понимаешь, что тебя ожидает? Тебя ждет большой срок и сейчас все в твоих руках, каким он будет – большим или малым.
Павел достал из пачки папиросу и закурил. На лице Сибгатуллина блуждал страх. Похоже, он прикидывал, как ему поступить, признаваться или нет. Максимов не подгонял его, сейчас он просто блефовал, выдавая свои догадки за показания Игнатьева. Время шло, однако, сотрудник милиции по-прежнему молчал.
– Вставай! – скомандовал ему Павел. – Поехали в отдел, там ты мне все расскажешь. Там Игнатьев, наверное, уже все написал – он мужик более догадливый, чем ты.
– Я все расскажу, товарищ капитан! – испугано залепетал Сибгатуллин. – Это Игнатьев предложил мне заехать с ним на базу. Мы с ним уже два раза сюда заезжали за продуктами. Здесь работает его родственник…
Он перевел дыхание и продолжил свой рассказ:
– Игнатьев мне говорил, что ничего страшного в этом нет, что родственник его работает здесь сторожем, он сам нам откроет двери склада. До этого мы брали мало – банок по десять, а сейчас хотели сделать рейса три-четыре. Потом он еще говорил, что все это спишут на бандитов, которые орудуют в городе…. Мы приехали сюда и столкнулись с настоящими бандитами.
Сибгатуллин замолчал и посмотрел на пачку папирос, что лежала перед ним на столе.
– Бери, закуривай, – предложил ему Максимов. – Если я правильно тебя понял, вы приехали на базу чтобы похитить из клада продукты питания и случайно столкнулись с бандитами, которые открыли по вам огонь…
Раненый кивнул головой. Он закурил, сделал глубокую затяжку, а затем выпустил клуб голубоватого дыма в потолок.
– Вы здесь уже не первый раз и ранее вам удавалось красть со склада – это так? – снова спросил его Максимов.
Раненый снова кивнул головой.
– Вы хотели сначала вывести товар, а затем инсценировать налет бандитов, я правильно тебя понял?
Сибгатуллин кивнул.
– Выходит, вор у вора украл дубинку…, – словно подводя итог допроса, произнес Павел. – Мне стыдно за тебя, Сибгатуллин. Ты же – фронтовик! Ты Родину защищал и вдруг решил украсть продукты у своих же, как ты фронтовиков. Сволочь, ты…. Я бы сам тебя вот этими руками…
На столе противно зазвонил телефон. Максимов поднял трубку и, выслушав сообщение дежурного НКВД, положил трубку.
– Пашуков! Возьми эту тварь…. я поехал. Дежурный сообщил, что обнаружена сожженная полуторка.
Павел сел в дежурную машину и, назвав водителю адрес, захлопнул дверцу автомобиля.
***
Утром Максимова вызвал к себе начальник отдела майор Лосев: позвонил по телефону сам и голосом, не терпящим возражений, коротко бросил:
– Зайди.
Павел вздохнул, закрыл оперативное дело, которое завел буквально три дня назад, интуитивно чувствуя какую-то невидимую связь между тем, чем он занимался сегодня и направился к начальнику.
Бессменный помощник начальника Костя Лебедев, затянутый в синий новый китель, покосившись на краешки ослепительно блестящих погон, кивнул Максимову на дверь:
– Ждет, товарищ капитан. Настроение – паршивое.
Слово «капитан» Костя произнес с осуждением, покосившись на гимнастерку Максимова со споротыми петлицами.
Начальник отдела стоял посреди кабинета. Новая форма делала его намного моложе и стройней.
– Ну, что у тебя, Павел?
– Все то же самое.
– Так и прикажешь докладывать комиссару?
– Пока я, товарищ майор, ничего конкретного сказать не могу.
– Так, – начальник отдела начал раскачиваться с пятки на носок.
Голенища его сапог сверкали в лучах летнего солнца.
– Так, – еще раз повторил он, – хоть что-то у тебя есть?
Максимов посмотрел в окно. Он помолчал, достал папиросу, прикурил.
– Не знаю, товарищ начальник, не знаю. Так, слабые наметки…
– Садись, Максимов. Давай помозгуем вдвоем.
Павел посмотрел на ладную, подтянутую фигуру начальника отдела и улыбнулся.
– Ты еще смеешься, Максимов?
– Да вспомнил, как вы форму эту перешивали…
В редкие минуты, когда они оставались вдвоем, Максимов и Лосев по-прежнему были на «ты», но это похоже все больше и больше тяготило начальника отдела.
– Вот ты мне докладывал, что завел оперативное дело, что ты объединил все эти убийства и налет на склады воедино. Скажи, обоснуй…
– Я же вам рапорт написал об этом. Там в нем я все и обосновал.
– Бумага бумагой, а мысли мыслями. Я послушаю, а потом, может, и кое-какие вопросы задам.
Максимов помолчал, поглядел на начальника. Тот смотрел, откинувшись в кресле. Лицо Лосева вдруг стало серым и отечным. Павлу вдруг стало почему-то жалко Лосева.
– Сейчас ребята работают.
Лосев усмехнулся.
– Смотри, Максимов. Мы с тобой одной веревкой связаны. Если будет плохо мне, тебе будет еще хуже. Поэтому старайся.
Павел развернулся и вышел из кабинета.
***
В небольшом помещении было все в дыму, и вошедший в него Максимов невольно поморщился от режущего запаха дыма. Он вытер набежавшую слезу и направился к столу, за которым сидели два оперативника.
– Вы хоть дверь бы открыли, черти, – произнес он. – У вас, здесь как в аду, темно и жарко.
Оперативники засмеялись над его сравнением их кабинета с преисподней.
– Вы проходите, товарищ капитан, – ответил один из них и, поднявшись со стула, открыл настежь дверь.
– Если не ошибаюсь, это сторож с базы? – спросил их Максимов.
– Он, товарищ капитан…. Молчит, думает, что здесь мы все – дураки.
Один из оперативников протянул Павлу протокол допроса. Максимов пробежал по нему глазами и вернул его обратно.
– Значит, ты никого и ничего не видел? – обратился Павел к сторожу. – Тебя для чего там поставили на ворота? Все правильно, для того чтобы ты охранял государственное имущество! Правильно я говорю? Тогда скажи мне, почему ты не охранял вверенное тебе государственное имущество? Может, не хотел? А может, потому, что ты у нас – враг народа и поэтому тоже не хотел его охранять? Ответь мне, почему молчишь? Или ты хочешь, чтобы я тебя передал сотрудникам государственной безопасности? Я думаю, что они там быстро развяжут тебе язык.
Охранник сразу смекнул, куда гнет этот вошедший оперативник – к статье 58 УК РСФСР, за которой срок в двадцать пять лет в лучшем случае, а может, и расстрел. Он заерзал на стуле, высокий лоб мужчины покрылся капельками пота.
– Товарищ начальник! А что я мог сделать? Их там было человек пять…. Да они меня нашинковали бы свинцом свободно.
Максимов улыбнулся и снисходительно посмотрел на охранника.
– У тебя же был телефон, Панкратов. Ты почему не позвонил в милицию и не сообщил о налете? Хочешь, я тебе скажу почему?
– И почему, товарищ начальник, если это – не секрет?
– Вот мне твой зять рассказал, что ты просто подумал, что грузовик, который въехал на территорию базы туберкулезной больницы, подогнал твой зять. Ведь вы должны были сегодня похитить продукты. А, когда ты понял, что это – бандиты, ты просто испугался их.
На лице охранника не дрогнул ни один мускул.
– Это кто вам все это рассказал? Никак сорока на хвосте принесла?
– Нет, Панкратов, это рассказал мне ваш зять Игнатьев и Сибгатуллин. Кстати, они уже арестованы… Что молчите, Панкратов?
Охранник замолчал. Его маленькие рысьи глаза стали наливаться кровью.
– Сука, он, а не зять, – процедил сквозь зубы охранник. – Еще родственник называется….
– Это вы здорово придумали списать кражу на бандитов, но, видишь, не вышло у вас. Опередили вас бандиты, – продолжил Павел.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответил устало Панкратов. – Все, о чем вы здесь мне наговорили, не соответствует действительности, просто зять меня оболгал. Ему нужен мой дом.
– У вас еще будет встреча с вашим зятем, вот там и обсудите свои проблемы. Отведите его в камеру – мы с ним поговорим позже, – приказал Максимов сотруднику милиции.
Павел Михайлович направился к выходу из помещения и, достав папиросу, закурил.
– Погоди, начальник! – выкрикнул охранник. – За что в камеру? Продукты крали другие люди. Мало ли кто о чем думает? За мечты не сажают!
– За мечты? – переспросил его Максимов. – Наверное, ты прав – не сажают, а вот за организацию банды для совершения краж государственного имущества ответить придется, гражданин Панкратов.
Павел открыл дверь, чтобы выйти из кабинета и внезапно замер на месте. Перед дверью стоял начальник отдела Лосев и незнакомый ему мужчина.
– Вы знакомы? – спросил Максимова Лосев. – Знакомься, это – начальник того самого госпиталя, на который был совершен налет.
– Капитан Максимов, – представился Павел и протянул главврачу руку.
Врач сделал вид, что не заметил протянутой руки и, пройдя мимо офицера, прошел в кабинет. Мельком взглянув на Панкратова, он развернулся и вышел обратно. Остановившись около раскрытого окна, он достал папиросу и закурил.
– Разрешите задать вопрос главному врачу госпиталя? – обратился Павел к Лосеву.
Майор удивленно посмотрел на Максимова. Он явно не ожидал этого вопроса.
– Спрашивайте, – произнес он.
– Скажите, когда последний раз ваш госпиталь получал продукты и медикаменты? – задал свой первый вопрос Павел.
– Накануне утром, – растеряно ответил главный врач. – Я не понимаю, с чем связан ваш вопрос?
– У меня еще один вопрос, кто разгружал эти товары?
– Да, вы что? Все эти люди работают в нашем госпитале десятки лет, а вы подозреваете их в чем-то. Зачем вы обижаете их?
– Я никого не обижаю и не подозреваю, – парировал ответ Максимов. – Я могу об этом спросить и других работников вашего заведения. Думаю, что они поймут меня правильно.
Майор взял под локоть Максимова и отвел его в сторону.
– Ты что творишь, Максимов? Это – уважаемый в городе человек, а ты его начинаешь сходу допрашивать. А если пожалуется комиссару, кто будет отвечать?
– Ты, Лосев. Ты ведь у нас – начальник, ты и ответишь. Я работать пошел.
Но начальник отдела крепко схватил его за локоть.
– Зайди ко мне, – прошипел он, выпуская руку Максимова.
***
Максимов пристально посмотрел на Лосева. Тот сделал несколько шагов назад и остановился напротив Павла.
– Плохо мы с тобой работаем, Максимов, – произнес начальник отдела. – Сегодня нас с тобой вызывает к себе нарком. Скажу прямо, будут ругать тебя и меня. Я тебя очень прошу, только не пыли… Ты же хорошо знаешь, что прав тот, у кого больше прав. Докладывать по всем этим налетам будешь ты.
