Александр Курзанцев
Возвращение Завгара

Глава 1

Проснулся я от ощущения, что на мне скачут.

Не то чтобы это было удивительно. Своим эльфийкам я позволял многое. Но предварительно они меня всё-таки будили.

Открыв глаза под ритмичные вдавливания в матрас, первым делом я увидел оседлавшие меня широкие бедра с задранным почти до талии белым халатиком. Потом узкую талию и крупную грудь этим халатиком едва прикрытую, слегка отклонившейся назад и запрокинувшей голову наездницы, хрипло постанывающей и ничего не замечающей вокруг.

Сверху халат был расстегнут тоже почти до пупка и я мог видеть мелкие бисеринки пота стекающие с шеи и скатывающиеся дальше вниз по ложбинке между грудей.

Странностей было две. Во первых это была не эльфийка. Более крепкое строение тела прямо на это указывало да и отсутствовал легкий зеленоватый оттенок кожи, присущий им. И во вторых белый цвет халата. У эльфиек он символизировал вроде как чистоту, но и в то же время незнание. То есть предложить эльфийке одеться в белое, было всё равно что назвать её дурой. Еще белого цвета были робы осужденных за различные преступление.

Внезапно неизвестная, отняв правую руку от постели, ладонью нырнула под халатик и крепко сжала собственную грудь, застонав ещё громче и сильнее принявшись вбивать меня в матрас.

Мне, кстати, тоже понравилось. Люблю когда пожестче. С эльфийками в этом плане была просто беда. Так то в обычной жизни они все жёсткие, властные, чуть что, всякие там казни, пытки. Но как доходит до постели, так только проникнешь нефритовым ключом в яшмовую скважину и всё, “ах”, “ох” и растекаются словно амёбы повторяя на этом своём эльфийском: “ещё, ещё”… Все таки земные женщины покрепче будут. И тут меня осенило, точно, это же земная женщина!

С новым интересом взглянув на незнакомку, я принялся гадать откуда эльфийки мне такой шикарный подгон сделали?

Неужели на Землю снова сгоняли? И не поленились же.

"Точно наверно великая мать постаралась. – Я самодовольно улыбнулся, – знает чем меня порадовать".

Что говорить, завладев умами и сердцами корабельной команды, затем членом проложив себе путь к трону и подсадив эльфийскую великую мать на свой бамбук наслаждения, я развернулся так, как раньше и помыслить не мог. Шибко афишировать своё участие в политической жизни эльфийской планеты я, конечно, не мог. Население бы не поняло, с какого перепугу у них великую мать сменил великий бать, да ещё и не эльф. Нет, мне, конечно, предлагали, но триста миллионов эльфиек, это триста миллионов эльфиек, цифра неподъемная даже для меня. Столько перевербовать, во первых и жизни не хватит, во вторых шишка сотрётся. Так что от трона пришлось, трезво оценивая свои силы, благородно отказался, а вот серым кардиналом…

Тут моя наездница, отвлекая меня от мыслей о политике, схватила себя за грудь второй рукой и наши скачки резко превратились в дикое родео!

– Да, да, да… – на выдохе начала шептать пышногрудая незнакомка, начиная помимо вверх-вниз, делать ещё вперед-назад и вправо-влево.

От таких упражнений, начало потихоньку накрывать и меня, а затем, вторив ей, я тоже завыл в голос, – О, д-да!..

– Ай! – вскрикнула та, распахнув веки и полными ужаса глазищами посмотрев на меня, и рефлекторно так сдавила мышцами мою почти полуметровую палку стопроцентного мясного сервелата (куда там вялым сосискам из Семёрочки), что у меня самого глаза на лоб полезли.

Надо ли говорить, что от такого я немедленно кончил. Да и партнершу мою, и так уже подходившую к кульминации, резкий стресс только подстегнул и она, изогнувшись и хрипло зарычав, принялась отчаянно содрогаться всем телом.

Наконец отстрелявшись, весьма приятной наружности женщина, а на глаз я ей дал лет за тридцать – тридцать пять, перестав вздрагивать, неловко слезла с меня, как-то дергано поправив халат, и, закусив губу, в полном молчании присела на стул напротив кровати.

Ещё раз окинув оценивающим взглядом, я, подняв ладонь, остановил её, попытавшуюся что-то сказать и задал вопрос сам, требовательно и твердо, как всегда когда общался с подчиненными, – Где Сарарин?

Незнакомка непонимающе взглянула на меня и я, нахмурившись и начиная терять терпение, спросил снова, – Где те кто привели тебя ко мне?

– Ваше Сиятельство, – хрипло произнесла женщина, – меня никто не приводил, я ваш лечащий врач…

С каждым словом голос её становился всё тише, а взгляд всё ниже. Под моим недоверчиво-внимательным взглядом вскоре её лицо и вовсе как-то резко побледнело.

– Ну допустим, – произнес спустя пару мгновения я, – и от чего меня лечат?

– От последствий двойного проникающего ранения грудной клетки и проникающего ранения головы…

– И головы? – недоверчиво спросил я, коснувшись пальцами лба.

– Да, Ваше Сиятельство, – произнесла моя, вроде как, лечащий врач.

– Погоди, а как я выжил?

– Была задета только одна половина мозга, а мозговой ствол и таламус к счастью не затронуты как и крупные сосуды, поэтому мы смогли стабилизировать ваше состояние, хоть вы и не приходили в сознание.

– Понятно. – Оглядев окружающее пространство уже более осмысленно, я отметил просторную палату, с мебелью из крашенного дерева, белые стены и потолок, картину с лебедями а рядом окно с занавесками, за которым слегка покачивал ветвями раскидистый дуб и было голубое, с легкими белыми облачками небо. Я точно был не на родной планете Аллари… Спросил снова, начиная прозревать, – Я же на Земле, да?

– В первом Петербургском военно-полевом госпитале, Ваше Сиятельство.

– Ну зашибись, – выдохнул я, откидываясь обратно на подушку. Затем снова посмотрел вниз, на так и продолжающие проветриваться гениталии и натянув спущенные до колен трусы, уточнил, – а вот это была тоже лечебная процедура?

Сглотнув, врач, имя которой я так и не удосужился спросить, покачала головой и вновь побледнев и скомкав в кулаке край халата, произнесла, – Ваше Сиятельство, мне нет прощения, я воспользовалась вашим беспомощным состоянием, и… и… я…

– Погоди, – остановил я начавшую заикаться от волнения женщину, чувствуя необычайную легкость в теле, удобно сел на постели, подтолкнув подушку за спину, – прежде всего, давай определимся, чем просто секс отличается от изнасилования.

Услышав последнее слово, врач вся сжалась и я вновь заметил бисеринки пота выступившие на висках. Но не стал томить и сам же ответил, – В первом случае удовольствие получают оба, а во втором только кто-то один. Так вот, я удовольствие получил, а ты?

Вскинувшись, женщина снова удивленно посмотрела на меня.

– Да-да, – кивнул я, – предлагаю забыть, что тут кто-то кем-то воспользовался и остановимся на обоюдном согласии всех участников.

– Это… неожиданно, – произнесла врач. Её взгляд из испуганного, стал изучающим, – но всё-равно, этика общения врача и пациента…

– Да, брось, – фыркнул я, – хочешь сказать, дамы лежащие тут на излечении, никогда не мечтали о красивом молодом медбрате, который бы запрыгнул им в койку?

– Да, но…

– Ну а я всегда мечтал о красивой медсестре.

– Я не медсестра!

– Врач даже лучше, – я расплылся в улыбке, – тем более под халатом всё едино.

– Да, мне говорили, что вы необычный юноша, – произнесла женщина задумчиво.

– И кто же?

– Все, – хмыкнула та.

– И много их было?

– Много, – качнула головой врач, – но, – она заторопилась, – вы очнулись, а значит надо ещё раз провести полную оценку состояния здоровья и сообщить вашим родителям.

– Каким родителям? – не понял я.

– Вашим, – мягко произнесла врач, – великой княгине Елене и великому князю Алексею.

Я хотел было задать ещё вопрос, но тут же осёкся, так как внезапно начал вспоминать. События последних дней, перед тем как две пули пробили мою грудь, а третья погасила сознание, словно калейдоскоп, замелькали перед внутренним взором. Сжав череп руками, я переждал острый приступ мигрени, и затем, под встревоженным взглядом дернувшейся к постели врачихи, глухо и невесело произнес, – Всё впорядке, просто ко мне вернулась память.

* * *

Великий князь Пётр Алексеевич, – так теперь величали меня. И только узкий круг, мои, так называемые, “родители”, “сестра”, да всевластная “тётка” – императрица, знали, что на самом деле я никакой не великий князь, а лишь лицо должное его заменить в общественном сознании. С другой стороны, все полагающиеся отпрыску великокняжеской фамилии почести и привилегии мне достались в полной мере.

Неделя, как меня из госпиталя перевезли сюда, в имение великокняжеской четы и я потихоньку обживался тут, почти не пересекаясь с новоявленной родней, вернее, скажем так, это они не стремились форсировать события, давая мне возможность спокойно освоиться в новом окружении, тем более доктор настойчиво порекомендовала первое время стрессов и волнений не допускать.

Пройдя длинный коридор и толкнув двери спальни, я вошел в собственные покои, чтобы в который раз насладиться зрелищем как с моей кровати резко подрывается одетый в мятую ливрею мой собственный камердинер. Мда. Вот ещё одна привилегия, с которой я не знал что делать.

Фамилию этого, давно разменявшего пятый десяток мужчины, не помнил, казалось, никто, все, от последнего служки до великой княгини называли его просто – Сергеич. И Сергеич этот, доставшийся мне по наследству от прежнего Петра, был тем ещё кадром. Настолько завистливого, озабоченного и истеричного типа я не встречал никогда. И это при полном отсутствии жены и богатом выборе кандидатур на спутницу жизни.

Да, Сергеич жадно облизывал взглядом каждую проходящую мимо бабу. И нет, я не ханжа, но в мире, где женщин не надо уговаривать заняться сексом, подобная озабоченность выглядела странно. Тем более странно, что как я не интересовался, но поймать Сергеича за чем-то большим чем вожделенным воздыханием по объекту интереса так и не смог. В чем причина, этого, я, как не пытался, но пока понять был не в силах.

Мысли, что его все динамят, я не допускал, потому что он одинаково пускал слюни как вслед благородных дам, так и глядя на жопастую и сисястую шеф-повариху поместья, Глафиру, монументальностью форм могущую поспорить с средним мобильным доспехом. Да стоило бы ему хоть раз прямо сказать той же Глафире о своем интересе и из её кровати он бы не вылезал. Но почему-то до этого никогда у него не доходило.

Однажды я застал его за наяриванием писюна в приоткрытую щелку дверей в покои великой княжны, моей “сестры”. Косноязычные оправдания слушать не стал.

В следующий раз случайно стал свидетелем разговора с другими слугами, где он пучил глаза и надувал щёки, рассказывая какие вчера-сь встретил сиськи.

А как-то раз, и вовсе, часов после одиннадцати, изучая правое крыло поместья, набрел на стихийный сабантуй в одном из подсобных помещений, где Сергеич выпивал в компании еще парочки слуг мужского пола, во всю заплетающимся языком красочно расписывая какие все бабы стервы.

Любимой фразой Сергеича было, – Это вам не из Семёрочки… – дальше следовало название рандомного продукта низшего ценового сегмента, которую он повторял на все лады по поводу и без.

Но самым финишем было, когда я его застукал нырнувшим по пояс в мусорный бак у задних ворот. Когда он вынырнул оттуда донельзя довольный с чьими-то старыми женскими трусами в руках, я просто молча развернулся и ушел. О чём-то говорить здесь было просто бесполезно.

Как его не выгнали давным давно из великокняжеского поместья? Я, признаюсь честно, терялся в догадках. Но стоило вскользь поинтересоваться этим вопросом у “матери”, как мне четко и ясно дали понять, что камердинера сменить не получится. Что ж, придется терпеть.

Вот и сейчас я только вздохнул и произнес, – Сергеич, ты опять?!

– Никак нет, Вашество, – затараторил он, бегом бросившись поправлять и разглаживать смятое покрывало, – показалось что с матрасом что-то не то, решил вот проверить, сам, так сказать, своим телом.

– Ну-ну, – я скептически посмотрел на его растрепанный вид и суетливо бегающие глазки и в который раз мысленно плюнув, распорядился, – Сергеич, давай к начальнице охраны, я планирую выбраться на прогулку после полудня, пусть выделит мне пару вой.

– К Сладомире Игоревне, Вашество? – раскрыв глаза, неуверенно проблеял он.

– К ней, к ней, – кивнул я. Вот кстати, начальница великокняжьей охраны была, наверное, единственной женщиной, которую, несмотря на красоту и стать, Сергеич провожал исключительно полным боязливого уважения взором. Чем уж она его так пугала, не ведаю, но, факт оставался фактом.

Понуро удалившись, камердинер оставил меня одного и я, упав в большое резное кресло, подле письменного стола, в который раз упёр взгляд в большое стрельчатое окно, и стал в который раз обдумывать собственное положение.

С момента покушения, (эх, Арина-Арина), прошло без малого полгода. Исцеление травмы мозга, да ещё в случае с мужчиной, это весьма долгий и муторный процесс. Не то что у женщин, которым неплохо помогала их собственная магия.

Достав из под рубахи просверленную насквозь и повешенную на тонкую цепочку пулю, что врачи извлекли из моей головы, я кривовато и совсем не радостно улыбнулся. Выжил чудом, однако. Столько провалялся в коме, пока, наконец, организм не решил, что я уже здоров. А может и вправду помогла нестандартная методика моего лечащего врача. Как-никак тоже, отчасти, стимуляция мозговых центров.

Какой я вывод сделал от всего этого? Что нефиг пытаться победить женщин на их поле. Вернее мне для этого не хватало кое-каких морально-волевых качеств. Врать самому себе было последнее дело и со вздохом и душевной болью пришло признавать, что армия это не моё. Хотя мобильные доспехи я продолжал любить всем сердцем.

В общем, не быть мне официрой. Хотя может и не надо. Ну попал бы я в армию, а там пять лет по контракту и все эти уставы утром, днем и вечером. Нет уж, пожалуй хватит. Интересно только, как там у девчонок дела и Марины, да и боярыня с Мирославой, наверное переживают. Сам я с ними связаться пока не мог, средств связи и доступа к ЭУМу у меня не было, доктор запретил, а на мой вопрос единственное что ответили, что о моей поправке всем заинтересованным лицам сообщено. Правда и с посещениями обломили, опять сославшись на врачебный запрет, поэтому я и шатался по поместью от нечего делать, изучая новый дом.

Чем-то это напоминало резиденцию Златолесских, а чем-то и отличалось. К примеру гарема тут не существовало как класс. И в целом, как мне объяснили, императорская семья, включая всех великих княгинь, отказалась от подобного уже как лет с восемьдесят. На мой вопрос, как спускает пар та же прислуга женского пола, как и девушки с охраны, выяснил, что большая часть работниц поместья имеет здесь, так сказать, семейный подряд, недаром у нас и слуг мужского пола почти столько же. Поэтому разврата никакого нет, всё в рамках института брака, ну а те немногие, что были пока одиноки, вполне вероятно скоро должны были найти себе пару. Вроде как за этим следила одна из личных секретарей великой княгини.

Хорошая система, но, к сожалению, не работающая в рамках всей страны и благородных родов. При таком соотношении мужчин и женщин, позволить себе иметь равное количество слуг обоего пола могли только великие князья. Так просто проблему гаремов было не решить.

Невольно я поймал себя на мысли, что уже начинаю думать над проблемами страны в целом и улыбнулся сам себе. Там, у эльфиек, это было делом привычным, как-никак, именно я стоял за спиной великой матери, её устами претворяя в жизнь многие политические инициативы.

Не знаю, было ли это действительно всего-лишь больной фантазией моего мозга. Полгода комы для меня растянулись в несколько лет там и воспоминания о планете воинственных эльфиек были настолько живыми и яркими, что я не хотел, просто не мог, воспринимать их как какой-то коматозный бред.

Несколько лет фактического управления целой планетой, сотни проектов, куча интриг, хромающая на обе ноги экономика, будь она неладна, даже парочка задушенных в зародыше бунтов. Я действительно был на вершине политической власти. И теперь, не скованный больше положением гаремной игрушки и не зажатый в уставные рамки погонами официры, я серьезно подумывал на это вершину возвратиться, только теперь здесь, на Земле.

Глава 2

Но первой проблемой, с которой я неожиданно столкнулся в “родительском” поместье оказалось полное отсутствие секса. Да, да, вы не ослышались. Я понимаете-ли, великий князь, а мне не дают.

Было, всё-таки, в положении наложника что-то хорошее. Как минимум это пару раз в день секс с очередной сногсшибательной красоткой. А то и трижды. А когда я настроил систему так, что сам мог выбирать с кем спать так и вовсе, пошла не жизнь, а малина. А тут?

Я вспомнил неудачный подкат к охранницам, что сопровождали меня на прогулке в роще недалеко от поместья. И ведь специально выбрал место поукромней. Но мои тонкие намёки они в упор не понимали, а когда я, не вытерпев, поставил вопрос ребром, так и вовсе испугались и заблеяв что-то про службу и обязанности, всю оставшуюся прогулку старались держаться от меня на максимально возможной дистанции.

Подпирая дверной косяк, я стоял у входа в каминный зал, разглядывая “маму” и “сестру”, что обсуждали что-то, судя по отсутствию улыбок на лицах, весьма важное и почти всерьез раздумывал, а не подкатить ли мне к великой княжне Виктории. В конце-концов, мы же с ней по крови вообще не родственники. А то у меня уже три недели сплошной онанизм. Так и мозоли на ладонях натереть можно. Я вспомнил анекдот про дневник онаниста и не весело, со злой иронией, хрюкнул. Действительно, еще пара-тройка месяцев такого рукоблудства и точно женщины будут восприниматься как слабое подобие левой руки.

Суеверно скрестил пальцы за спиной, не дай, как говориться, богиня.

Правда делу мешало, что официально она мне числилась родной сестрой. Инцест, конечно, дело семейное, но разболтают ведь. С таким количеством слуг во дворце, что-то сделать тайно, задача почище чем проникнуть в Пентагон. А слухи подобного рода ни мне ни моей новой семье точно не нужны.

Еще раз взглядом ощупав аппетитную задницу княжны, я, со вздохом, от идеи подката отказался, но оставил зарубочку на память, поинтересоваться насчет её знакомых официр не скованных высокими моральными принципами и достаточно авантюрных для разовой порочной связи с мной любимым.

Я готов был даже на мимолетную интрижку, причем неважно где. Хоть в лесу, хоть в поле, да хоть в болоте, лишь бы получить желаемое. Мне и кровать была не нужна, что в ней, в этой кровати.

Моя лечащая врач, что посещала меня с периодичностью раз в три дня, тоже отказалась от инновационных лечебных методик так удачно выведших меня из комы, как я намекал и ни пытался её лапать во время осмотра. Но та была как кремень и даже попытка шантажа не возымела действия. Потом мне стало дико стыдно, но извиниться не получилось, в следующий раз врачом был уже немолодой мужчина.

– Пётр, – заметила меня хозяйка поместья и подозвала легким жестом к себе, вполне мило улыбнувшись, заставляя отлипнуть от дверного проёма и подойти.

Как общаться с новоявленной родней я так толком и не определился, ввиду редких встреч, как никак родная сестра императрицы не тот человек которому нечем заняться и появлялась тут она набегами. Вот как в этот раз. Но дело моё, грубо говоря, не терпело отлагательств и приблизившись я с коротким поклоном произнес, – Великая княгиня, – затем в сторону Виктории, также с интересом смотревшую на меня, – великая княжна.

– О, мальчик мой, зачем так официально, – отеческим, а вернее материнским, в местных реалиях, голосом произнесла женщина, – когда мы одни, ты можешь называть меня просто – матушка. Да и Вику тоже попроще, вы же брат и сестра.

Я покосился на стоявшую рядом девушку в официрском мундире, убравшую руки за спину и слушавшую нас, выпрямив спину, и слегка вздернув вверх тонкий подбородок. Но никаких эмоций на её лице не промелькнуло, ни недовольства, ни вынужденного смирения. Либо она действительно не испытывала ко мне и всей этой ситуации негатива, либо очень хорошо умела это скрывать. Поэтому, приняв правила игры, я чуть натянуто улыбнулся и произнес, – Да, матушка, впредь так и буду.

– Хорошо, – посмотрев куда-то мне за спину, она повелительно махнула рукой, скомандовала слугам, – Обед накройте на террасе, на нас троих, – а затем, снова вернувшись ко мне, благожелательно спросила, – ты же не откажешься пообедать в семейном кругу?

– Нет, – произнес я, а затем решил уточнить, – а великий кня… то есть батюшка?

– Он остался в столице, там какой-то международный мужской форум, поэтому пару дней его не будет.

Меж тем, небольшой круглый стол под легким навесом уже успели накрыть и нехотя подцепив “сестру” за подставленный локоть, я, этаким прицепом, был отбуксирован княжною на обед.

Перечень блюд перечислять не буду, в конце-концов, не фуа-гра с трюфелями, а вполне обычная русская кухня, которую все и так пробовали и знают, поэтому, плотно насытившись и отвалив на спинку стула, насколько это позволяли правила приличия, я приготовился к разговору.

Великая княгиня была не глупа, поэтому прекрасно поняла, что не просто так я оказался сегодня у них на виду. Промокнув губы салфеткой, взглянула этак проницательно и поинтересовалась, – Ну что случилось, Петя, выкладывай.

– Да, в общем-то, ничего такого, – вздохнул я мрачно. А затем, когда княгиня снова, уже настойчивей произнесла, – И всё-же? – еще более мрачно ответил, поджав губы, – Секса хочу.

Напрягся поначалу, но однако обвинений в облико морале не поступило и пользуясь возникшей паузой, я сначала посмотрел на матушку, а затем и на сестру. Внимательно изучил легкую полуулыбку княгини, а затем и внешне спокойную, но со смеющимися глазами Викторию, и спросил уже в свою очередь, – Эм, и никаких нотаций о недостойных великого князя желаниях?

– Пожалуй нет, – произнесла с легким весельем в голосе княгиня, – ты парень взрослый, тем более давно не дественник. К тому же о твоих взглядах на тему половых отношений, и поведении в той же академии мы весьма наслышаны.

– О да, – подключилась, также веселясь, сестра Виктория, – среди курсат такие слухи бродят. Кто бы мог подумать, что в моём брате таится столь любвеобильный и ненасытный, гм, самец.

– Ну хоть шлюхом не назвали, – буркнул я.

– Ну да, гм, не назвали, – с некоторой многозначительной заминкой добавила княжна и я понял, что называли, и похоже, даже и похуже.

– Тоесть, если я, – начал я осторожно, ещё раз прокрутив в голове разговор, – скажем так, склоню к интимной связи по обоюдному согласию, какую-нибудь прислугу или работницу поместья, вы возражать не будете?

– Ну почему же, – спокойно ответила матушка, – пожалуй что буду. Во первых свободных девушек у нас не так много, а во вторых, они здесь ищут мужей а не ни к чему не обязывающую интрижку с юным великим князем.

– Понятно, – погрустнел я. В этот момент пара девушек в коротких ливреях, быстро убрала со стола пустую посуду, и взамен притащила классический самовар с чашками и самые обычные, посыпанные маком бублики.

Проводив взглядом обтянутые штанишками попки, я вновь встретился с продолжавшей улыбаться княгиней.

– Впрочем, – ответила та, – я не буду возражать, если к тебе будут приезжать твои знакомые. По заранее утвержденному списку, конечно, но это только в рамках проверки на благонадежность, ты же не забыл, что на тебя покушались. А в остальном, у тебя будет полная свобода действий.

“Я понял – это намёк, я всё ловлю на лету…” – Строчки из песни как нельзя кстати подошли к моменту и я, воспряв духом, тут же заявил, – Ноу проблем, список подготовлю. Ручаюсь, у меня там все абсолютно благонадежны.

– И много их, кстати? – словно невзначай поинтересовалась Виктория.

– Ну давай посчитаем, – стал я загибать пальцы, – Во первых, боярыня Златолесская, как-никак я её фаворит. Потом Мирослава, это её начальница службы безопасности. Затем Илана, это моя телохранительница… была. Тоже в охране рода. Ах да, Марина, она тоже в роду была, а потом в академии, куратой взвода и занятия по управлению мобильным доспехом вела. Ну, еще можно девчонок с академии, пару штук – Вику и Кристину. Светку бы я тоже позвал, но она вся из себя гордая, не пойдет, наверное.

Прервавшись, я посмотрел на обеих женщин, и добавил, – Ну это так, навскидку, кто первые в голову пришли.

– И ты со всеми ними хочешь… – княгиня не закончила, а я быстро кивнул.

– Ага.

– И как часто ты бы хотел?

– Ну пару раз, хотя бы, – почесал я затылок.

– В неделю? – переглянулась хозяйка поместья с дочкой.

– В день.

Тут хвалёная официрская невозмутимость дала трещину и хлебнув от души чая, Виктория закашлялась, а затем изумленно на меня посмотрела.

– А что? – принялся защищаться я, – у меня организм молодой, мне много надо.

– А в тебе точно не гаремное прошлое говорит? – чуть с сомнением произнесла княгиня, но я только возмущённо замотал головой.

– Между прочим, в гареме меня всё устраивало! Ну почти, – стушевался я под критическим взглядом обеих дам, – Но когда фаворитом стал – точно всё устраивало.

– Хм, ну ладно, – нехотя согласилась матушка, как я её всё чаще старался про себя называть, чтобы привыкнуть. – Но не уверена, что эти девушки согласяться так часто тебя навещать, всё-же у всех свои дела, заботы…

– Ну, мне можно одну на постоянку, – скромно заметил я, – а остальных так, по мере возможности.

– А ты действительно стал другим, братик, – выделила последнее слово княжна как-то по новому меня разглядывая.

– Все меняются, – ответил ей, а затем подмигнул. Честно, не специально вышло, как-то само собой, но получилось весьма фривольно. По крайней мере, княгиня, точно восприняла мой жест не совсем как надо.

– Петя? – чуть приподняв бровь, поинтересовалась княгиня у меня.

– А что я, я ничего, матушка, – развел я руками, – просто глаз дернулся, наверно попало что-то.

– Ну-ну, – она еще посматривала на меня, с легким прищуром, когда Вика неожиданно поднялась с места и коротко попрощавшись, ушла обратно в дом. А я, склонив голову, чтобы не видеть изучающего взора великой княгини, попытался ещё раз вспомнить, как отреагировала моя “сестра” на подмигивание, но казалось, кроме легкого удивления, больше ни единой эмоции у неё не проскользнуло. Жаль…

* * *

– Сергеич, стой! Стой, сука! – гнался я за улепётывающим камердинером, пытаясь на ходу зарядить смачным пинком по худой заднице. Но тот с невероятной ловкостью успевал в самый последний момент уклоняться, избегая праведного возмездия. В правой руке этого фетишиста предпенсионного возраста отчаянно болтался женский лифчик размера пять плюс, который тот как законную добычу никак не хотел отдавать.

Нет, это был не мой лифчик, конечно, но когда я в очередной раз застукал собственного камердинера выныривающим из одной из спален с этим элементом женского гардероба в цепких ручонках, чаша терпения оказалась переполнена, забрало упало на глаза и, взревев, я бросился вперед с одним единственным желанием – наказать мерзавца.

Правда тот развил неожиданную прыть и преследуя того по всему дому, а затем и парку вот уже минут пятнадцать, я всё не мог никак его догнать, постепенно выдыхаясь.

Наконец, махнув рукой, остановился, тяжело дыша, и глядя как Сергеич козлом скачет по клумбам вытаптывая цветы. Не смотря на длительный забег, он продолжал держать крейсерскую скорость, всё больше удаляясь от меня. Плюнул вслед, мстительно подумав, что один фиг как миленький к вечеру вернётся, куда денется-то, развернулся и не торопясь побрел обратно, восстанавливая дыхание. Шесть месяцев в больнице наглухо убили всю мою с таким трудом накачанную мышечную массу и был я сейчас едва-ли не слабее, чем перед попаданием в гарем. Досадное упущение, которое стоило как можно раньше начинать ликвидировать.

Петлял Сергеич как заяц, не разбирая дороги и сейчас, возвращаясь обратно, я с неудовольствием смотрел на истоптанные клумбы, пробитый нашими телами кустарник и вспугнутых с неглубокого пруда лебедей, который мы форсировали по колено в воде.

Обратно в пруд прыгать я не стал, обойдя по бережку, благо диаметром он был от силы метров тридцать, а вот длиннющую живую изгородь, отделявшую пруд от другой части парка обходить, делая здоровенный крюк, совсем не хотелось и вздохнув, я полез обратно через нее, машинально двинув в воздухе рукой, чтобы часть веток расступилась, расширив мне проход.

Пересек изгородь и уже на той стороне, сделав пару шагов, внезапно остановился как вкопанный. Медленно развернулся. Посмотрел сначала на свою руку, затем на изгородь. Помотал головой. Неужели показалось? Но постаравшись вспомнить те ощущения, снова провел ладонью перед собой и вновь, находящиеся в паре метров от меня ветви кустарника раздвинулись в стороны, словно живые. Не сильно, но так, что это невозможно было объяснить никаким порывом ветра.

А ведь не даром жест этот был рефлекторным. Я уже делал так и не раз, воздействуя на различную растительность. Вот только было это не здесь – на Земле, а там, в моих снах о планете воинственных космических эльфиек.

Как оказалось, рецепт обретения магии там было до смешного прост, всего-то надо трахнуть пару тысяч эльфиек и часть их эльфийской магии прочно поселяется в тебе самом. Хорошо ещё, что деревом не стал, а то был бы дендромутантус вульгарис – буратино обыкновенный, да помахивал бы только кроной, пока на моём сучке эльфики невозбранно прыгали. Но обошлось.

Уровень у меня был, откровенно говоря, слабенький, но мои зеленокожие остроухие подружки тоже не одну сотню лет мастерство оттачивали, так что я не унывал. Зато, смог без помощи специально выделенной служанки пользоваться всеми благами эльфийской цивилизации. А то без минимального навыка управления растениями с помощью магии, даже задницу подтереть проблематично. Я с этими тремя кувшинками в туалете месяц бился, пытаясь понять как оно работает. А оказалось, что там просто нужна магия.

– Но это же был сон, – прошептал я, всё-ещё не веря до конца, – я же был тут, на Земле. Валялся в коме. Или не совсем?

Вспомнив простейшие манипуляции, каким обучала меня Сарарин, присел, протянул ладонь к газонной траве, а затем, чуть коснулся выпрямившихся и заострившихся от моих манипуляций стебельков. Одернул руку, посмотрев на капельки крови выступившие из множества точечных проколов, слизнул машинально языком и прошептал снова, – Ножи травы. Твою бать, это же самые настоящие ножи травы.

Одно из простейших защитных заклинаний, которое знают даже дети. Вот только не на Земле. Здесь я о таком даже не слышал.

Встав на ноги, задрал голову вверх, вглядываясь туда, в небеса, пытаясь за голубым небом разглядеть бездонную пустоту космоса, где наверняка существовала у безымянной звезды планета Аллари. Должна была существовать. Иначе где бы я получил это всё? А может, – я с внезапно проснувшейся надеждой, ещё раз упёр взгляд в зенит, – там где-то есть и моя верная Сарарин с верховной матерью?