Александр Иванович Вовк
«Москва-Одесса». Криминальная история
– Как ваше семейство расположилось, Леонид? Как дети? – негромко спросил Михаил Иванович, заметив, что Вадим, безусловно, отреагировал на имя Леонид, но мгновенно с этим справился.
– Совсем неплохо: дети спят, жена ворчит. Всё, как обычно! Разве что, народу многовато, не как здесь. В общем, даже веселее… А вы, Михаил Иванович, случайно, не полковник милиции?
– С чего вы так решили?
– То, что полковник, вы сами сообщили, когда ругали ваше нынешнее, как сказали, благополучие. А про милицию я сам догадался. Вы же, мне показалось, по привычке криминал везде высматриваете, и выводы интересные делаете, не в мою пользу! К тому же, вижу, не опасаетесь вы меня нисколько, хотя и считаете не весть, кем. Такое поведение характерно для нашей родной милиции! Угадал?
– Ничуть! Во-первых, ничего недостойного о вас я пока не думал. Во-вторых, с милицией у меня общих дел нет! Я, знаете ли, танкистом служил. Восемь лет был командиром полка! А это в мирное время, как на пышущем вулкане просидеть вдвое дольше! А в военное – там вообще, день за три. И то, лишь до первого попадания! А после… Но это «после» бывает не у всех! Такая служба чему угодно научит. Потому расслабьтесь, Леонид! Арестовывать я вас не собираюсь. По крайней мере, пока! – вполне приветливо произнес Михаил Иванович, но в его словах сквозила тень угрозы.
– Ладно, уж! Вам я откроюсь! Имя своё я действительно сменил. Давно. Из-за ревности. Не удивляйтесь, жена моя в своё время… Ну, как вам объяснить? Имела конкретные намерения в отношении совсем другого Леонида, моего тезки. А когда в поединке самцов, простите за натурализм, я одержал почетный верх, то поставил ей условие, чтобы с этого времени у нас Леонидов не было. Чтобы, называя меня этим именем, она не могла, ненароком, вспоминать моего соперника! Не подумайте лишнего, я жене полностью доверяю, однако хорошо знаю, что в жизни всякое случается! Женская логика – непостижимая тайна такой же непостижимой женской души! Замечали, наверное, когда у женщины всё складывается хорошо, она может вообразить, будто где-то ей станет ещё лучше… И начнет себе мозги всякой дурью забивать, семью лихорадить. В общем, перестраховался я! В документах, разумеется, всё осталось по-прежнему, но вот десять лет благоверная зовет меня только Вадимом. Я сам это имя и выбрал, потому что редкое. Надеюсь, второго Вадима она себе еще не организовала!
– Занятно! – ухмыльнулся Михаил Иванович. – Такое объяснение принято. И вопросов больше нет.
Мария Петровна перевернулась на другой бок и присела на своей полке, вероятно, пассивно участвуя в разговоре:
– Так вы, Вадим, приводите сюда своих детей! Здесь-то им лучше будет!
– Спасибо! Только пока их проведешь через все вагоны и тамбуры, то… Пусть уж лучше на месте остаются, а то прищемят что-нибудь в дверях! Они у меня неугомонные. Так откуда же вы едете? Надеюсь, не секрет?
– Да мы давно живём в Урюпинске. Дети поразъехались, а мы после Мишиного увольнения туда и вернулись. Это я там когда-то жила, еще до поступления в ленинградский политехнический.
– Весьма интересно! Знаменитый у вас город!
– Это вы, Вадим, Урюпинск имеете в виду? Чем же он для вас известен? Город наш маленький, районный центр в Волгоградской области. Красивая река, Хопер называется! Всё в зелени. И собственная железнодорожная станция есть! – принялась нахваливать Мария Петровна, угадав обидную для нее иронию.
– Как же это – собственная станция? – подзадорил ее Вадим.
– Так у нас тупиковая ветка! Она только до станции Алексиково и протянута. А уж Алексиково находится на очень-очень загруженной, очень шумной магистрали – Поворино-Волгоград. А у нас всегда тихо и спокойно! Во всей округе все знакомые, поскольку вместе живут или трудятся. Ведь заводов в Урюпинске работало немало. – Мария Петровна принялась загибать пальцы, взглядом приглашая и супруга ей помогать. – Крановый, «Сельхоззапчасть», ламинированной бумаги, консервный! А еще фабрики – трикотажная, мебельная и обувная! Миша, а еще этот завод упустила, как его? Да, вспомнила – маслоэкстракционный! Во, как! Ещё комбинаты пищевой промышленности были – маслодельный и мясоконсервный! И строительные материалы у нас выпускали, правда, только для своих потребностей! А нынче все заводы стоят или лежат. Что тут скажешь? А девчата в наше медицинское училище могли поступать. Парни-то после армии редко домой возвращались, в основном, по комсомольским стройкам разъезжались. Да и я молоденькой девчонкой из дома подалась…
– Действительно, солидная промышленность для совсем маленького города! – с удивлением одобрил Вадим. – Уж не знаю, уместно ли это вспоминать, боюсь обидеть, но в советское время об Урюпинске иначе говорили…
Михаил Иванович его прервал, намереваясь перевести разговор в другое, менее обидное направление:
– Анекдот, что ли? Так мы все его знаем.
Но вмешалась Мария Петровна:
– Миша, да что за анекдот, такой? Не помню что-то. Вадим, расскажите уж, пожалуйста!
– Тогда умоляю, не обижайтесь! Он хоть о вашем городе, но не мною придуман! Но именно после этого анекдота вся страна узнала о существовании Урюпинска! Слушайте. Скучает как-то профессор в приемной комиссии института, потому как абитуриенты ему сплошь серыми кажутся. А тут и вовсе попался удивительный слабак. Вспомнил профессор с тоской, как сам поступал когда-то в университет, таким же бестолковым мальчишкой, и от сострадания надумал вытянуть этого парня. Может, когда-то и мне зачтется, подумал профессор. И задал наипростейший вопрос:
– Скажите, молодой человек, в чем заключается цель одиннадцатой пятилетки?
– Не знаю, – испуганно засопел абитуриент.
– Ладно! – удовлетворился профессор и этим. А каким по счету стал последний съезд нашей родной Коммунистической партии? – И опять он услышал испуганное:
– Не знаю…
И тогда профессор задал последний вопрос, легче которого сам не знал:
– А кто сейчас занимает ответственный пост Генерального Секретаря?
Но опять получил тот же ответ. Тогда подпёр голову профессор и крепко задумался, а потом с тоской спрашивает того абитуриента:
– Молодой человек! И откуда вы такой образованный на мою голову свалились?
И надо же, парень впервые отвечает:
– Я из Урюпинска!
Помолчал профессор, как-то странно повертел авторучку, и задумчиво спрашивает сам себя:
– Может бросить всё это к чертовой матери, да податься в Урюпинск?
Мария Петровна красиво рассмеялась. Михаил Иванович ее вежливо поддержал:
– Смешно! Да разве только Урюпинск своей бестолковостью прославился? Теперь не то, что абитуриентам – выпускникам вопросы задавать бесполезно! Может показаться, что они тоже из Урюпинска!
– Наверное! – согласился Вадим, и обратился к Марии Петровне. – Мне показалось, будто вы извиняетесь за свой маленький городок, а мне только маленькие по душе! В них меньше суеты, расстояния, хоть куда, небольшие, люди приветливее, добрее. Особенно нравится в Австрии! В Германии неплохо или в Голландии… Только ведь я убежденный патриот! Совсем скоро на родину тянет… Вот, ещё Пенза нравится. Город аккуратненький, весь в цветах, сосны, люди незлые. Но всё познается в сравнении… Знаете, самое плохое впечатление оставил Саратов. Это, где парней так много холостых! Во-первых, это вообще не город, а крупный населенный пункт, где прозябает почти миллион несчастных. Чтобы там жить, нужны крылья, иначе всегда грязным будешь! Как же всё испоганено! Представьте, кучи мусора повсюду. Местами и промежутков не осталось! Всё убого, всё заплевано. Наверное, Саратову во все времена не везло с градоначальниками и архитекторами. И хоть бы нищета тому виной! Так нет же! В центре автомобильные пробки из дорогих иномарок не рассасываются. И в каждой машине кобылка в черных очках пузыри из жвачки надувает! Выпендриваются одна перед другой, а в пробке это даже удобнее! Причем честные люди, которые никогда не смогут купить себе подобную машину, глядят на этот срам почему-то без осуждения. Более того, еще и сами о том же мечтают! На таком фоне нелепо вспоминать Чернышевского, который боролся в Саратове за просвещение и освобождение всего российского народа от нищеты. Видимо, напрасно боролся, коль в Саратове до сих пор чванство общественно бесполезных людишек принимается всеми за проявление их достоинства, а подобострастное холуйство или, как минимум, покорное молчание остальных – за интеллигентность. В общем, по уши в грязи, но всем довольны! Даже приговаривают повсеместно, будто жизнь прекрасна – была бы водка, картоха, да резиновые сапоги! И патриотами себя чувствуют, искренне полагая, что жизнь человеку дается один раз, потому прожить ее нужно только в Саратове!
– Вадим, да вам просто не повезло! Вы же в Саратове почему-то нормальных людей не встретили. Вот и озлобились на весь город, – посетовала Мария Петровна.
– Ну, вот! Мой же шар, да ко мне в огород! – засмеялся Вадим. – У нас всегда так – если кто критикует, тот сам в этом и виноват! А я, между прочим, уважаемая Мария Петровна, не говорил, что в Саратове нет нормальных людей. Более того, я просто уверен, что они там есть. Человек пять, скажем! И хороших, и даже выдающихся. Только не они, знаете ли, определяют лицо родного города! Ведь замечали, когда впервые знакомишься с городом, то в первую очередь отмечаешь особенности местной архитектуры, красоту и удобство парков, цветочки всякие. Быстро составляется мнение о системе магазинов, общепита, объектов культуры и отдыха, о транспорте. А вот самих горожан так просто не познать! Уверен, в суете даже Ломоносова проглядите. Точно так же не узнаете и прошедшего мимо уникального токаря, заслуженную учительницу или удивительного врача. Все они, безусловно, гордость и достояние этого города, но вы заметите отнюдь не их. Вам обязательно запомнится злобность продавца, наглость какого-то водителя на перекрестке. Не обойдете своим вниманием хулиганье всякое, девиц вульгарного вида, юнцов, гуляющих с банками пива напоказ. Да, мало ли всякой гадости! Вот и получается, будто лицо города рисуют не те, кто его прославляет, а наоборот – те, кто его позорит! Стоит от них освободиться, и город преобразится не только для приезжих, но и для всех жителей!
– Судя, по-вашему, перспектива у Саратова безнадежная, – усмехнулся Михаил Иванович.
– Более того! – слегка разгорячился Вадим. Если бы в нем по невероятному недоразумению когда-то поселились какие-нибудь там голландцы или немцы, то, как вы понимаете, сегодня Саратов считался бы образцом зодчества, культуры, безукоризненной чистоты на улицах, в подъездах и даже в душах людей. От туристов отбоя бы не знали. Потому как, все эти качества города зависят от живущих в нем людей! Люди, вот кто всё определяет! И если они желают прозябать в убогом Саратове – пусть там и живут, но тогда не следует обижаться на нелестное мнение о себе! Только, прошу вас, не связывайте столь эмоциональное моё выступление – что-то я разговорился сегодня – с отсутствием патриотизма. Я же эти недостатки высвечиваю от досады. Потому что мечтаю, чтобы в нашей стране всё вызывало гордость за нее, за ее людей, а не брезгливость, чувство горечи и безнадежного отчаяния.
