Александр Громов
Вычислитель. Орбита для одного

– Не вижу никаких песчаных кос, – проорал пилот, хотя и без крика был отлично слышен.

– Поворачивай на юг.

– Что?

– На юг, я сказал. Ты оглох? Этой части Гнилой мели я не знаю, а южнее точно есть песочек. Я там бывал.

Пилот мотнул патлами, будто отгоняя муху, а может быть, поддавшись нервному тику, и неуклюже развернул флаер. Теперь свинцовая стена надвигалась слева и была пугающе близка. Чего точно не стоило делать, так это дожидаться еще одного сильного шквала. Поэтому когда среди сплошного волнующегося тростника Эрвин различил что-то иное, смахивающее на кустарник с желтыми проплешинами песка, он дал команду садиться. Медленно и грузно, как неповоротливое животное, «летающий вагон» опустился плоским брюхом на указанное место. Когда пилот отключил антиграв, флаер чуть просел, придавив своим весом ненадежную почву, но не провалился и не покосился. Могло быть хуже.

Смолкли двигатели. Пилот раскрыл рот и задышал часто-часто, как собака на солнцепеке. Он был похож на только что откачанного утопленника. Эрвин подмигнул ему, отстегнулся и полез в грузовой отсек.

Там стонали и ругались. Масштабы бедствия примерно соответствовали ожиданиям. Чего и ждать, когда в ограниченном пространстве катаются люди и незакрепленные бруски золота… В стенах и даже на потолке появились глубокие вмятины. Тот самый детина, что вожделел женщину, теперь баюкал сломанную руку. Ссадины и ушибы разной тяжести получили все. Один мычал и держался обеими руками за голову, получив, судя по всему, сотрясение мозга. Двоим совсем не повезло: раненный при набеге на Рупертвилль, сломал себе шею, так и не проснувшись, и еще один труп с раздробленным черепом наглядно показывал, что бывает, когда тяжеленный золотой брусок превращается в таран. Каин щупал свои ссадины и был очень зол. Но прежде Эрвин взглянул на Кристи.

Она была жива, хоть и помята не меньше других. Как устроилась в уголке, так там и сидела, прижав пальцы к вискам. То, что надо. Но пусть посидит еще…

– Порядок, – сказал Эрвин Каину. – Успели.

– Порядок? – Каин бешено выругался. – За такой порядок кишки выпускают. Эй, взять его!

В одно мгновение Эрвин был схвачен и согнут в бараний рог с завернутыми за спину руками. Он и не пытался сопротивляться.

– Выслушай, Каин. Мне жаль твоих людей, но тут уж ничего не поделаешь. За стихию я не ответчик. Зато здесь нас вряд ли отыщут. Потом – Сковородка… Это хороший план, ты ведь знаешь. Но даже если ты отказался от него, все равно лучшего места отсидеться, чем Гнилая мель, не придумаешь. Скоро начнется ураган, но здесь все равно безопаснее, чем на материке…

Каин приблизился.

– Ударь меня, если хочешь, – продолжал Эрвин. – Назначь виновным, избей, преврати в фарш и выброси в топь. Отведи душу. Только это уже ничего не изменит. Удач без потерь не бывает. Смотри в будущее, твоя главная удача там. Не здесь. Я знаю это не хуже тебя, потому что я на твоей стороне, и еще потому, что мне тоже нужна удача…

Кричи, схваченный, извивайся, имитируй истерику – и как минимум одного короткого удара под дых было бы не миновать. Но спокойный тон порой отрезвляет даже таких, как Каин. Тот только подышал над Эрвином. Качнул головой, оскалился.

– Складно поешь, умник. Удачу сулишь. Убитых ты тоже мне вернешь? Нет? Ладно, потом с тобой поговорим… Отпустите его.

Отпустили. Кто-то все же пнул Эрвина сзади – чепуха, не стоящая внимания. Сделав Каину знак подождать, Эрвин, шагая через ноги и золотые бруски, направился к Кристи, присел рядом на корточки, прижался лбом к ее лбу. Терпение, девочка, только терпение! Ты сможешь, ты должна. Молчи, молчи…

Он шептал о терпении и гладил ее руки. Кристи хотела что-то сказать, и Эрвин, почувствовав это, поспешно встал. Не время для бесед. «Летающий вагон» содрогнулся под ударом очередного шквала.

– Придется поскучать, – сказал Эрвин Каину. – Выходить наружу никому не советую. Очень скоро начнется.

Началось даже раньше, чем он думал. В корму ударило так, что, казалось, вот-вот проломит металл. Корпус завибрировал мелкой дрожью, заныли какие-то детали. Ураган больше не разменивался на шквалы, он накрыл Гнилую мель и начал показывать ей, что такое настоящий ветер.

Как будто она не знала.

Глава 6
Муравьиная работа

Следующие сорок часов остались в памяти как непрекращающийся кошмар. «Летающий вагон» дрожал и скрипел под напором ветра. Временами казалось, что флаер ползет судорожными рывками, как издыхающий червяк. А может, и не казалось. Может, так оно и было.

Вибрировал и гудел корпус, тростники хлестали по нему, как кнуты, и временами что-то било в корму – то ли вырванные с корнем кусты, то ли несомые ураганом ошметки болотного ковра. Возможно, даже ветви деревьев, сломанные ветром аж на Счастливых островах. Эрвин был готов поверить и в такое.

Первый час он успокаивал Каина и остальных рассказом о том, как он и Кристи переждали такой же шторм на болоте и остались живы. Потом он понял, что тот шторм был все-таки слабее и до звания урагана не дотягивал.

Но распространяться об этом не стал.

И первый, и второй час люди сидели в томительном напряжении, прислушиваясь к каждому скрипу корпуса. Вскоре один запросился по малой нужде, чем вызвал шквал грубых шуток. Для страстотерпца полезли искать ведро, не нашли и приспособили пластмассовый ящик из-под инструмента. Потом ящиком пользовались все, не исключая и Кристи, ради которой Каин, поймав взгляд Эрвина, догадался прикрикнуть на своих людей, чтобы не зубоскалили и отвернулись.

Тускло горел свет в двух плафонах, содрогался корпус, стала плохо работать вентиляция, забитая, как видно, всяким летящим мусором… На пятом часу ожидания многие уснули, а на лицах бодрствующих застыло угрюмое терпение. Банг! – гулко ударило в корму что-то большое, но лишь один из спящих поднял голову. Пока все шло как надо. Простым напором ветра ураган не мог разломать корпус флаера, но Эрвину не нравился скрип. Усталость металла – это не шутка. А еще хуже – люди, они ведь не прочнее металла. Когда угнетенная психика начнет выкидывать злые шутки? Кто первый не выдержит, начнет вопить дурным голосом и драться, запросится на волю? Этот? Или вон тот?

Сквозь подступающую дурноту Эрвин просчитал несколько вариантов, продумал свои действия в каждом из них и все варианты, кроме одного, оценил как сравнительно безопасные. Сложнее всего пришлось бы в том случае, если бы наименее крепкая психика оказалась у Каина. Но этот вариант по всей логике был наименее вероятным: пахан может разыграть истерику, но истерик не станет паханом.

А Кристи? Если не выдержит она?

Просчитав напоследок и это, он испытал глухое раздражение. Больше нечего было считать – ну разве что развлекаться решением очередных вариантов задачи трех тел из звездной динамики… Когда-то это помогало держать мозг в тонусе. Но тогда весь организм был ослаблен хронической усталостью в комплекте с хроническим же недоеданием и многого не просил…

Теперь не было достойной задачи.

Прошли еще часы, и Эрвин впал в забытье. Возможно, он порой засыпал, потому что сам не мог точно сказать, все ли время ожидания слышал рев урагана и содрогание корпуса, – но большую часть времени провел в полудреме-полуяви. Он мог бы мгновенно отреагировать на внезапно возникшую опасность, но никакой новой опасности не возникало, Каин храпел, бодрствующие покорно сносили тревогу и тоску, и ровным счетом ничего не происходило. Что делать, когда нечего делать?

Так прошел день, а ночью ураган сменил направление. Ветер ударил в бок, и «летающий вагон» дрогнул и пополз. Он полз медленно, короткими рывками, с каждым рывком пытаясь развернуться по ветру, как всякое порядочное судно, но и кренился с каждым рывком. Потом он перестал смещаться, но продолжил понемногу крениться на правый борт. Крен был невелик, но действовал на нервы. Прошло еще сколько-то времени, и один из людей Каина, пощупав под собой, вскочил с ругательством:

– Мокро! Эй, нас заливает!

Очнулись все. В самом деле, сквозь уплотнитель задраенной двери тонкими струйками просачивалась вода. Радости это зрелище не прибавило.

– Что скажешь, умник? – рыкнул Каин.

Эрвин пожал плечами:

– Мы на Гнилой мели. Это все-таки мель, а не горный хребет. В прилив ее затапливает. Может, не всю, но процентов на девяносто – точно. Явление самое обыкновенное. А тут еще ураган – стало быть, к приливу добавилось нагонное наводнение. Наш флаер стоит брюхом в воде. От ветровой нагрузки деформировался корпус – несильно, но дверь потеряла герметичность. Придется потерпеть какое-то время.

– Как долго?

– До рассвета примерно…

– А нас не утопит до рассвета?

– Чего ради нас должно утопить? – презрительно фыркнул Эрвин. – Мы что, слепые котята? Справимся.

– Ну, смотри, умник… Не ошибись.

Утром, когда ураган начал стихать, воды в трюме «летающего вагона» было по колено у левого борта и по пояс – у правого. Однако диагностика бортовых систем показала норму. А когда, судя по наружным звукам, ураган превратился просто в сильный ветер, Каин, бегло взглянув на Эрвина, приказал пилоту открыть дверь. Та с гулом дернулась, но осталась на месте, зато в образовавшуюся щель хлынул поток жидкой грязи.

– Закрой! – заорал Каин и первый бросился помогать гудящему механизму. – Ну, навались разом! Тряпками, тряпками затыкай!

Заткнули. Переглянулись.

– Можно вылезти через пилотскую кабину, – сказал Эрвин.

– Без тебя знаю! – Каин был вне себя. – А дальше что?

– Увидим – поймем.

– Что поймем? – истерически выкрикнул детина со сломанной рукой. – Поймем, что застряли здесь навсегда?

Послышался ропот.

– Я этого точно не пойму, – твердо выговаривая каждое слово, сказал Эрвин. – Не умею я понимать таких вещей. А пойму я другое: как нам отсюда выбраться. Я всегда выбирался. Понятно? Пусть тот, кто со мной и вот с Кристи, делает то, что я скажу. Временно. Каин, ты не против?

Воцарилась тишина. Как ни измучены были люди, каждому было любопытно поглядеть, каким именно способом Каин поставит на место наглеца, пытающегося оспорить у него, хотя бы и на время, власть пахана. Выпустит кишки или просто макнет и подержит под водой, пока пришлый дурачок, не понимающий законов, не начнет пускать пузыри? Одно было ясно всем: терпеть такое нельзя.

И Каин не стерпел. Но прежде чем он начал движение, Эрвин поднял руку:

– Стой, Каин. Я все понял. Не вмешиваюсь. Ты здесь всё, а я никто. Распоряжайся сам.

Прислонившись к борту, он скрестил руки на груди и закрыл глаза. Хочешь застрелить, зарезать, избить? Пожалуйста, вот он я. Не молю о пощаде, не сопротивляюсь, не бегу, да и куда отсюда убежишь? Но решай. Ты вожак, на тебя смотрят. Ты промедлил – я показал тебе, что и сам могу повести за собой твоих людей. Ты сам виноват. Ты, конечно, не простишь мне этого, но сейчас ты растерян, не знаешь, что делать, и выбора у тебя, в сущности, нет, если только ты не захочешь стать одним из аборигенов Гнилой мели, о которых ты наверняка что-то слышал. И ты, конечно, гораздо умнее покойного Юста, а потому уже начал догадываться, что не стоит ломать меня о колено, как бы тебе этого ни хотелось…

И ничего не случилось. Тишина продлилась секунду-другую, и Каин сказал:

– Полезай наружу, умник.

Бредя по воде в пилотскую кабину, Эрвин споткнулся обо что-то мягкое – не иначе о труп. Каин шел следом, сердито дыша в спину. Как и следовало ожидать, малая дверь с наветренной стороны открылась автоматикой без проблем, и сейчас же в кабину ворвался ветер, ударил в лицо, загудел и завыл. Морщась, Эрвин выбрался по скобам на крышу.

«Летающий вагон» стоял в воде. Вода была повсюду, по ее мутной поверхности бежала крупная сердитая рябь, в ней лежал пригнутый ураганом тростник, а поверх него ветер гнал пучки гнилых водорослей и ошметки грязи. Как всегда, болото хотело поглотить Гнилую мель, и, как всегда, мель застряла у него костью в глотке. Вот и теперь у болота ничего не вышло, а картина апокалипсиса – так, видимость… Никакой это не апокалипсис.

– Ну? – мрачно спросил выбравшийся следом Каин.

– Скоро вода спадет, тогда и увидим, – ответил Эрвин.

– А она спадет?

– Куда она денется…

Спустя час и впрямь начался спад воды, а через три часа «летающий вагон» обмелел настолько, что вокруг него можно было ходить, не замочив щиколоток. Правда, ходить было трудно: при каждом шаге песок-плывун вцеплялся в ступни и не очень-то стремился возвращать их владельцу. Кое-как выдирая ноги из песка, Эрвин дважды обошел флаер по кругу.

Радоваться было нечему: «летающий вагон» прочно завяз. Даже прочнее, чем предполагал Эрвин, сидя внутри.

– Ну? – теряя терпение, спросил Каин.

– Задержка, – объяснил Эрвин. – Мы застряли, как видишь. Это поправимо, но придется поработать. Для начала мы очистим от песка дверь, откроем ее и дадим вылиться воде. Затем разгрузим трюм, избавимся от всего лишнего, похороним погибших и попытаемся оторвать флаер от грунта на антиграве. Одобряешь?

– Избавимся от всего лишнего, говоришь? – Пристально глядя на Эрвина, Каин имел задумчивый вид.

– Если ты решил, что мы с Кристи лишние, то это ошибка. Впрочем, тебе решать.

– Ладно, умник… Начинай работать.

Можно разгрести руками сырой песок и выкопать порядочную яму, но разгребать плывун – дело безнадежное. Минут через пять это признал сам Каин.

– Хватит месить эту жижу. Еще думай.

– Тут и думать нечего, – сказал Эрвин, отряхивая руки. – Надо ждать. В отлив станет суше. Я знаю такие островки. Тоже порядочное дерьмо, но лучше, чем трясина.

– Почему сразу не сказал?

– Ты не очень-то веришь словам. Кстати, пускай остальные выбираются наружу.

– Думаешь, они станут помогать тебе копать? – ухмыльнулся Каин.

– Без твоего приказа – ясно, что не станут. Но хоть защитят.

– От кого? – Каин покрутил головой. – Мы одни.

– Если я хоть что-нибудь понимаю, эти тростники скоро выпрямятся, – объяснил Эрвин. – Они такие. Тогда враг сможет находиться в пяти шагах от тебя и оставаться невидимым. Вооруженный и очень голодный дикарь, уже пробовавший человечину. Причем не один, а сразу много. С бичами из лозы. Знаешь, что это такое?

Каин нехотя кивнул. Всякий береговой обитатель хотя бы слыхал, что такое лоза-бичевка и каковы свойства сделанного из нее бича. Информация просачивается, несмотря ни на какие кордоны.

– Не стоит недооценивать туземцев, – добавил Эрвин. – Я уверен, что уже сейчас за нами наблюдают. Эти люди как тростник – их валят, а они все равно живы. Им не на что надеяться, зато порой сюда сама приходит пища. Вот мы, например.

Каин пронзительно свистнул. Из верхнего люка высунулась голова Шпули. Каин махнул мальчишке рукой.

– Давай всех сюда.

И вновь стал крутить головой. Вокруг сколько хватал глаз расстилался полегший тростник, и неопрятными кучами валялись там и сям измочаленные обрывки болотного ковра. Не наблюдалось кустов, ураган выкорчевал их и унес, но с того было не легче. Залегший в тростнике терпеливый наблюдатель, оставаясь неподвижным, имел все шансы не выдать себя.

Похоже, Каин это понял. На одного из своих наорал, другого пнул, чтобы пошевеливался, словом, привел людей в тонус. Расставил по периметру, велел глядеть в оба. Кристи присела на корточки, опершись спиной о борт «летающего вагона», и выглядела отрешенной. Можно было представить себе, чего ей это стоило!

Второй раз очутиться на Гнилой мели… И одного-то раза многовато для психики нормального человека, тем более женщины.

Прошел час, и с виду почти ничего не изменилось, только ветер ослаб, а тростники предсказуемо начали выпрямляться. Медленно-медленно. За этот час Эрвин всего один раз подошел к Кристи, присел и коснулся ее лба своим.

– Держись, – прошептал он. – Не выходи из роли. До Сковородки ты должна продержаться. Постарайся.

Она ничего не ответила, но он почувствовал ее состояние. Она была готова терпеть столько, сколько в ее силах, до предела. Но где он, этот предел? Расчет давал слишком большую погрешность.

– Что она тебе сказала? – спросил Каин, когда Эрвин отошел.

– Чтобы я не приставал к ней с разной чепухой. По большому счету ничего не изменилось. У нас получится, она давно это подсчитала.

Ходить по песку стало легче. Эрвин выждал еще некоторое время и попробовал копать. Теперь плывун обнаружился на глубине двадцати сантиметров. Песчаный островок понемногу обсыхал.

– Еще час. Или…

– Что «или»?

– Или два.

Каин только выругался. Шло время, приближался полдень, полегший тростник поднимался, а завязший в песке флаер еще даже не начали освобождать. И когда Эрвин предпринял еще одну попытку раскопать дверь, Каин приказал двоим присоединиться к работе. На сей раз дело пошло веселее – вода ушла вглубь еще на добрую пядь. Пилот забрался в кабину, снаружи помогли в шесть рук – и дверь наконец-то отъехала в сторону.

Вырвавшийся из трюма поток грязной воды окатил всех троих и вынес наружу одного покойника – второй застрял среди сидений. Повинуясь окрикам Каина, люди копали руками неглубокие могилы, а Эрвин решил не распространяться на тему, что сделают с закопанными мертвецами обитатели Гнилой мели. Вычистили трюм от грязи, выбросили лишнее. Золотые слитки – самый бесполезный груз на Гнилой мели – сложили в штабелек на тростниковой подстилке. Пилот попытался оторвать флаер от песка.

Тщетно. «Летающий вагон» даже не шевельнулся. Будто прирос к Гнилой мели.

Нарочито медленно Каин подошел к Эрвину. Теперь в пахане было что-то от Юста.

– Что скажешь, умник? Кажется, твоя баба сказала, что у нас получится?

– Она не говорила, что получится с первой попытки. – Эрвин указал рукой на глубоко засевшее в песке днище флаера. – Здесь дрянной песок. Когда в нем полно воды, он засасывает, как топь. Надо копать.

– Ну так копай!

– Совет примешь? Четверых с лучеметами на крышу, и пусть стреляют во все, что движется. Впрочем, пока тростник не поднялся, хватит и двоих. Остальным – копать.

– Руками?

– Чем угодно, только быстрее. Скоро вода опять начнет подниматься.

– С чего ты взял?

– У Хляби всего четыре луны, периоды их обращения известны. Не так уж трудно рассчитать время очередного прилива и его силу.

Лицевые мышцы Каина подергивались от бешенства.

– Нет худа без добра, – примирительно сказал Эрвин. – Мы засели, зато нас вряд ли ищут. То есть ищут, но лишь на берегу и после такого урагана больше для проформы. Сюда не сунутся. Кому придет в голову, что мы на Гнилой мели?

Спустя пять минут пятнадцать человек облепили «летающий вагон», как муравьи большую личинку. Лопаты? Зачем они, когда есть руки. Влажный песок так и летел прочь. Детина со сломанной рукой, и тот работал здоровой конечностью. Копал и Каин, как заведенный, не останавливаясь, не ругаясь и лишь временами коротко взрыкивая по-звериному. Работать, муравьи! Работать! Не спать! Копали все, кроме двух дозорных на крыше и Кристи, безучастно присевшей в сторонке на охапку тростника. Вокруг корпуса флаера ширился ров. Левый борт удалось освободить, и Каин перебросил всех на правый. Тут дело пошло хуже: уперлись в плывун, ровик стал оплывать, заполняясь мутной влагой и песком пополам с илом. Работа для землечерпалки, не для людей…

– Прибывает вода, а? – крикнул Каин.

Эрвин ответил кивком и бросил копать. Опять попробовали взлететь, и многим даже показалось, что флаер вот-вот вырвется из плена. Возможно, так и случилось бы, но пилот решил помочь двигателями. Вышло только хуже: вибрация, передавшаяся через корпус на плывун, практически уничтожила всю работу.

Каин бушевал, ругался на чем свет стоит и дважды прицеливался из лучемета в Эрвина. А тот глядел на пахана, изобразив на лице детское любопытство, и это озадачивало Каина. Спусковой крючок так и не был нажат.

– Ну что вылупился? Скажи, что нам теперь делать, ты ведь умник!

– Ждать следующего отлива, что же еще.

– Скоро?

– Вечером. Но это будет слабый отлив. Я бы не слишком надеялся. Зато под утро отлив будет что надо. Тогда и выберемся.

– Если только до той поры этот песок не засосет флаер еще глубже! – крикнул Каин.

– Обязательно засосет, – с готовностью согласился Эрвин. – Он это умеет. А мы умеем копать. Его умение против нашего умения. У нас нет гидроизолирующих материалов, нет насосов, чтобы отвести воду, нет даже ваг, чтобы приподнять корпус. Мы можем только копать. Или не копать и остаться здесь на веки вечные. Хороший выбор, правда? Я за то, чтобы копать.

Каин хотел сказать что-то, но прежде чем он открыл рот, крикнул один из его людей, прислушивавшихся к разговору:

– Опять будет то же самое!

– То есть ты предлагаешь поселиться на Гнилой мели? – презрительно спросил его Эрвин. – Валяй, только без меня. Мне здесь не нравится. Я буду копать. Пожалуй, стоит провести ревизию, посмотреть, не сгодится ли что-нибудь вместо лопат…

Сгодились потолочные панели из твердого пластика, а среди инструментов нашелся гидравлический резак. Пластик порезали на куски. Если нужно чем-то занять людей, то лучше всего занять их работой. Не захотят сами – показать пример. Скучно ведь убивать время без всякой цели. Строго говоря, нервничать – это тоже занятие, но дрянное. Для работы лучше всего приспособлены руки, затем ум, ну а психика – последнее дело.

Жаль только, что работы для рук оказалось немного.

В полдень немного перекусили остатками взятой с собой деревенской снеди и распотрошенным НЗ с флаера. Эрвин и Кристи получили по четыре галеты. Две Эрвин съел, тщательно прожевав, а две спрятал в карман.

– Не хочешь жрать – верни назад, – буркнул Каин.

– Почему не хочу? Очень даже хочу.

– Тогда как тебя понять?

– А надо ли меня понимать? – сказал Эрвин. – Ты извини, конечно, но понимать меня ты начнешь тогда, когда всерьез и надолго застрянешь на болоте. Но я постараюсь, чтобы этого не случилось… Что там делают твои ребята?

– Эти, что ли? Отдыхают.

– То есть бездельничают. Это плохо.

– Прикажешь им опять копать? – усмехнулся Каин. – Они тебе башку оторвут.

– Приказываешь здесь ты, – пожал плечами Эрвин. – Мое дело давать советы. Когда-то я давал советы президенту, и он не жаловался. Могу дать и тебе. А могу не давать.

Каин медлил, подозревая подвох. Неспешно прибывала вода, пропитывая песок, и оплывали, будто воск на солнце, края выкопанной вокруг флаера канавы, а угрюмые люди либо сидели на охапках мокрого тростника, либо слонялись туда-сюда, даже не переругиваясь. Дурной признак. Они просто ждали, и кто-нибудь из них мог вообразить, что ждать больше нечего.

– Ну? – нахмурился Каин. – Давай свой совет.

– Нам нужно взять одного из здешних обитателей, – сказал Эрвин. – Обязательно живым и по возможности не покалеченным. Назначь для этого ребят половчее. Остальные пусть режут тростник. Чем шире голая полоса вокруг нас, тем безопаснее.

– Где ты видишь здешних обитателей? – скривился Каин.

– Нигде. Зато они нас видят. За нами давно наблюдают, я это точно знаю.

– Уверен?

Эрвин кивнул.

– Это Гнилая мель, – сказал он. – Тут иначе не бывает. Здесь мало пищи, поэтому для любого местного посторонний человек – либо конкурент в борьбе за пищу, либо сам пища. Чтобы понять, кто он такой, надо понаблюдать за ним. Скрытно, разумеется. А прятаться в тростниках местные умеют. Я бы не терял времени, пока тростник еще не поднялся.

Словно в ответ на его слова с крыши «летающего вагона» ударил лучемет, и далеко к югу из полегшего тростника взвился фонтанчик пара.

– Какого… – зарычал было Каин и встретился взглядом со Шпулей. Мальчишка пребывал в возбуждении. – Ты стрелял?

– Там… вроде человек, – указал рукой Шпуля.

– «Вроде» – или человек?

– Не знаю. – Шпуля потупился. – Кажется, человек. Ну, может, животное, только оно было о двух ногах…

– Попал?

– Не знаю…

– Больше пока не стреляй. Значит, говоришь, – обернулся Каин к Эрвину, – взять живьем? Зачем?

– Поговорить.

– С людоедами? О чем?

– Думаю, найдутся темы, – сказал Эрвин. – Мы тут копаем песок, как муравьи, и не справляемся с плывуном, но мы – маленький муравейник. Отлив нам поможет, но лучше действовать наверняка. Надо, чтобы нас стало больше.

– Хочешь наловить этих одичалых и заставить их работать? – догадался Каин и, скривившись, сплюнул.

– Не заставить, а уговорить, – поправил Эрвин. – Получится куда эффективнее. У нас найдется что им предложить. Мы можем пообещать этим несчастным то, что ценнее пищи. То, чего у них не было давным-давно. Надежду.

Каин думал недолго.

– А потом обманем их? – сказал он с пониманием. – Ясно. Теперь я вижу, что ты и в самом деле давал советы президенту…