Александр Гарцев
Сочинение, не сданное на проверку
***
Вот уже два месяца я не читаю книг. Цель – выработать свое видение и понимание мира, не навязанное авторитетами, никем, свое. Правильно ли это? Разве может, что – нибудь вырасти на почве, не удобренной другими умными мыслями и образами?
Хотя, растут же в пустыне перекати – поле и кактусы.
Только дерево, глубоко пустившее корни, не гнется на ветру. Мой характер, мое сознание – это мои корни. И чем они глубже, тем лучше понятна тебе сущность жизни. А пока тащит меня по ветру не по дороге, даже не по тропинке, а сквозь джунгли мысли стихийно, и не чувствуется в этом движении воля моя, сила моя.
И я невольно задумываюсь, почему слаб мой характер, и от этого слабы и несовершенны мои стихи. Скудны образы и темы моих стихов.
Может это от однообразия моей жизни? Очень уж однообразна моя жизнь. Учеба, учеба, еда, сон, учеба, учеба, еда, сон. Не изменить ли это? Вот с понедельника и займусь.
***
Ну вот все позади. Теперь я студент, хотя вернее и честнее будет «учащийся техникума». Но «студент» приятнее. Давно я не писал дневник. Долго не держал я перо. Признаюсь четно, как – то непривычно писать, даже почерк другой. Да и когда писать?
Только позавчера вернулся из колхоза. Обросший и кудрявый. Не зря друзья и подруги сразу дали мне кличку Пушкин. А я не обижаюсь. Пушкин, так Пушкин. У нас у всех кликухи.
Колхоз – не колхоз, а все-таки приятно пожить впервые в жизни САМОСТОЯТЕЛЬНО. Вдали от этих надоедливых «Сашенька», «Золотце», «поешь то», «Поешь это», «Не голоден ли». Не хватало еще, чтоб дылду такого по головке гладили.
И первый раз в жизни я побывал. Познал ценность самостоятельной жизни, как бы заглянул к себе в душу. Заглянул и ужаснулся. Не ахти какая у тебя добрая душа. Да чего там добрая? Злая! Только тут я заметил этот порок моей души. Чего раньше не замечал. Как это ни странно, как это не компрометирует меня, но это так. А обнаружил я вот что. В группе, на курсе много новых знакомств. Одногруппники, однокурсники – мы все в колхозе перезнакомились, сдружились. Но я заметил, что при знакомстве я вижу в новом знакомом прежде всего НЕДОСТАТКИ. Почему? откуда это у меня, такого добродушного и улыбчивого?
Это, действительно, порок и немалый!
Кстати, я заметил, что погода очень сильно влияет на меня и на мою психику. Очень пасмурно – подавляет, хочется одиночества, но, что самое удивительное, появляется желание писать, писать и писать.
Вот пример. Сегодня пасмурно, выпал первый снег. Результат: вялость, апатичность и грусть. Но самое странное, не хочется говорить, а наоборот, сидеть, молчать и размышлять. (Надо понаблюдать за связью своего настроения и природы. так это интересно»)
А если вернуться к пороку моей души, обнаруженному мной недавно. Что это за удивительное свойство такое, видеть в себе и окружающих только недостатки и внешность. И как избавиться от этого порока? Никак от него не могу избавиться. Хотя вижу, что глупо это, понимаешь, что глупо, но ничего не могу с собой поделать. Странная психология, не правда ли?
***
Почему.
Почему я излишне сдержан, скромен, застенчив? Почему я люблю одиночество и иногда просто избегаю людей? Почему я развил в себе чувство неполноценности, из-за чего излишне скромен на людях? Как изменить свой характер? Ведь из-за излишней скромности и застенчивости я не поступил в комсомол в школе. Постеснялся. Не пошел к Саньке на день рождения, хотя был приглашен? Почему? И наконец, самое главное «Почему». Почему я страдаю так из-за своей скромности?
***
Три дня учебы в техникуме миновали. Да, впечатлений уйма. Даже не знаю, хватит ли времени, все описать. Это, во-первых. А во-вторых, нет у меня просто-напросто самого обыкновенного времени, времени которого у меня еще 1,5 месяца назад было так много, что не знал, куда его девать. А теперь?
Бог ты мой, куда оно делось? Вот средний распорядок этих трех дней.
Встаю в 7. Завтрак и все такое прочее. Минут без двадцати восемь иду на остановку. Примерно в половине девятого – в областном центре, через 5 минут в кабинете. И начинается учеба. 4 урока по полтора часа каждый. И только в 5 часов вечера дома. А там, глядишь и поесть по – хорошему не успел, уже седьмой час. Садишься учишь уроки. 9 часов вечера. Уже устал. С непривычки быть может. Не хочется смотреть на книги. А утром все сначала.
Первые дни страшно было, как это такой поток информации переварить. Но сейчас уж привык. Тут держись только. один раз не выучишь, и пошло, и поехало, а там, глядишь, и приказ «такого – то учащегося техникума отчислить, как не сдавшего академическую задолженность». И подпись директор Козьминых. Я уже прочитал один такой приказ. Ничего втянемся.
А время идет. Люблю все подсчитывать и планировать. Я тут подсчитал, что при таких темпах моя 96 страничная тетрадь закончится уже к февралю.
А время идет. «Все течет, все изменяется, – любил говаривать Гераклит. Я с ним согласен. (Смешно. Я соглашаюсь с философом. С таким авторитетом. Да как я смею). Особенно мне по душе аксиома: «Все изменяется». Трудно не соглашаться с такими истинами.
Я сам вижу это. Я сам за это время изменился. Изменились некоторые мои взгляды на некоторые вещи за этот месяц. Я не знаю, может это только результат долгой разлуки, но мне кажется (слава богу если кажется), что я немного идеализировал свою любовь. Да и любовь ли это была. Я уже сомневаюсь. Может я свое увлечение этой девочкой из параллельного класса идеализировал? Все идеализировал. Ее, наши отношения, растолковывая по-своему каждый ее взгляд, поступок. Ведь недаром говориться, что так легко поверить в желаемое. А может это все – таки любовь? И ее намеки были мне так ясны, что я ничего не мог спутать, и что иначе истолковывать иначе не было нужды.
А, черт! Как все-таки избавиться от этих сомнений, как их разрешить.
Но есть еще объяснение. если я в душе поэт, от природы поэт, рожден поэтом, то все ясно. Ведь все поэты…
А в чем все-таки сущность жизни? Что в ней главное? Любовь? учеба? Работа?
***
«Техникум – не школа, где сидят на уроке и плюют в потолок. Хочешь быть человеком, учись», – это сказала нам сегодня нам уроке математичка. Согласен с ней. Это созвучно моим мыслям об учебе.
***
–Все – таки, люблю я или нет? Любовь это или увлечение? Снова и снова приходит, как всегда, некстати, эта нелепая мысль. Как узнать?
Вот тут я недавно прочитал книжку. Фантастика. Мой любимый жанр. Айзек Азимов «Конец вечности». И попались мне интересный диалог.
Харлан и Нойс объясняются в любви, тоже первой, хотя им больше 20.
Нойс Харлану:
– Ты так мучался и страдал, а ведь в любви так все просто. Надо только спросить девушку. (И уже о себе). Ведь так приятно любить и быть любимой. Зачем де так страдать?
Он ей что – то невнятное.
Она:
– Глупенький ты мой. Конечно, надо понравиться девушке. Но почему бы не ответить на любовь, если сердце свободно?
И восклицает удивленно, не понимая страдания своего парня:
– И что может быть проще?
Вот как надо рассуждать. Бери пример, Сашок! А твои сомненья есть плоды твоих нерешительных, слишком острожных шагов, которые ты сделал ей навстречу. Припомни, ведь у тебя не было ни одного опрометчивого шага, поступка. Все было обдуманно. Каждый шаг, слово. О боже, целых полгода я ее мучил своей нерешительностью, излишней боязливостью, наслаждаясь тем, что уже сделано в этой области, обменом взглядами. А под лежачий камень вода не течет. А воды хочется. Хочется испить водицы. Хотя, глубок, Сашок, колодец и слишком чиста в нем вода.
Нет, надо выбрать путь, как подсказывает своему парню девушка из книги Айзека Азимова, путь простой. Мне надо изменить, сломать свой нерешительный характер и вперед к победной цели. побольше безумных поступков, открытых к диалогу взглядов. Побольше. Побольше. Все. Решил. Напишу ей письмо. Письмо, суть которого ДА – НЕТ. И убью двух зайцев. Первое – сломаю свой стеснительный характер. И второй, наступит эра наших новых отношений. О, я почти уверен, что, если напишу, суть ее ответа будет: «ДА».
***
Времени не хватает, нет его. Почему? Вот уже 10 часов вечера, а не выучено ни одного урока. А все по стечению обстоятельств, которые управляют и моей жизнью, и в силу моей мягкой бесхарактерности и судьбой. Сегодня Роман (Колька Романченко, наш худрук), оставил нас на репетицию. Два часа мучил. Приезжаю домой в 7 часов. Нужно пожрать. Включил телевизор и попал на театр миниатюр «О, Маргарита»! А сколько юмора, колкости и смеха. Смеялся, чуть живот не надорвал. И про уроки забыл. Слабая воля у меня. Не управляю собой. Хотя уроков – то мало на сегодня. Всего лишь пересказ по немцу, да математика. Но до часу – то придется посидеть. Удивляетесь? А нам, студентам, не привыкать.
Да, еще одна интересная история для дневника. Вы, наверно, ахнете. По секрету сообщаю своему дневнику: «Я, кажется, влюбился». Не прошло и полгода с тех моих записей, моего признания самому себе и своему дневнику, моего признания в любви. И что теперь? Не верить этим записям? Как я могу не верить себе? Это было! Но смотрю я с высоты сегодняшних прожитых мной месяцев и кажется мне, что то, что было со мной это лишь игра фантазии. И Тамарка, как я недавно убедился, просто вздорная девчонка. Не больше.
Конечно, приятно первое пробуждение инстинкта называть любовью. Приятно. Но приятно это для Сашки- школяра, Сашки – восьмиклассника, а не для Сашки – студента.
Да, она была любовью. Это мое увлечение Тамаркой, было первой любовью. Но ведь мы с ней даже ни одного свидания не назначили, ни разу не поцеловались. Вот какая любовь. Платоническая.
Но и следующая тоже в своем роде будет первой.
***
Все еще под впечатлением своего нового стихотворения. (см. в конце тетради.) Думаю, еще немного поработать над ним, и будет оно складнее. Сегодня целых два часа сидел над ним. Вот глупец. А завтра две контрольные, физика и математика. Готовиться бы надо, а я стихи пишу. Но не мог не писать. Я его посвятил Л. (Лысенко Людке) и ее безумно- прелестно- большим глазам, и бездонным, в которых я утонул и влюбился в них.
О, эти очи! Они все передо мной! Такие вопрошающие и удивленные. Но только чуть-чуть, и оттого еще прекраснее. Мы, наши глаза, познакомились во время дежурства моего. И теперь каждый день здороваемся и прощаемся одними лишь взглядами. Какое это блаженство, смотреть в ее глаза и какую-то долю секунды ласкать их свои приветливым взглядом.
Я помню тот миг, когда первый раз окунулся в них, утонул, захлебнулся безмерным счастьем. И дрогнуло сердце, и душа наполнилось блаженством.
А теперь от хорошей новости к плохой. У меня стало одним другом меньше. Но это не беда. У меня сейчас в техникуме много новых знакомых и на два друга стало больше. Вот так – одним меньше, но двум больше.
Мне его жалко. И он потом пожалеет о том, что наше сотрудничество в области писательства, литературы и стихосложения прекратилось. Он писал стихи, но исключительно под Есенина и под Маяковского с этакой северной романтикой. Взял где-то книжку Есенина, начитался, влюбился, наверно, и давай строчить.
Его первые стихи я прочитал перед колхозом. Похвалил. Он принял это, как должное и зазнался. Это сейчас, а первое время, когда я приехал из колхоза, он забегал ко мне и мы спорили. Потом мне стало некогда, навалилась учеба, недели две не виделись. Он, наверно, чуял, что стоит на ступеньку выше своих Вовки и Серьги (его близкие друзья, мои враги). Они простые парни, ничем не увлекаются. Он чувствовал, ему среди них нет равных.
А забыл, у кого он этому всему научился. Забыл, кто его учил мыслить, спорить, любить стихи, литературу. Забыл, кто его вытаскивал из того тупого равнодушия и безделья, которым обросли его друзья и он сам. Забыл, кто его научил читать сначала фантастику, затем философию. И он наверно решил, что перерос своего учителя. И, если это правда, если он действительно противником достойным меня, я буду очень рад, что днём мыслящим, думающим человеком на земле стало больше, а если нет, то пусть пеняет на себя и переходит к самовоспитанию, что очень нелегко. По себе знаю. И если получится у него без мое помощи стать моим соперником в литературе, то это хорошо. Будем спорить. В споре рождается истина.
Он видимо обиделся. Я раскритиковал его очередные опусы. Разгромил и уничтожил его, назвав слабым подражателем. Может другие и не видят в этом слове ничего плохого, а для меня это самое обидное. Подражатель. Злое слово.
Я дал ему совет, с месяц не читать никаких поэтов, и через месяц посмотреть, какие стихи, какого стиля пойдут из-под пера. Если есенинского, то ты не поэт, а подражатель. Зачем повторять то, что уже написано. Я его хотел убедить, увлечь перспективой, чтоб он писал оригинально. Но поймет ли он моих советов, не обидится ли?
Потерял я друга, единомышленника.
***
Хочу написать смелые размышления о жизни, «о взрослой» жизни, неизвестной мне пока. Описать ее сначала в моем детском представлении, а затем в таком виде, в каком она есть, с чем сталкивается каждый человек, погружающийся в нее. Особенно оттенить, то отвращение, которое испытывает чистая юность от серой, грязной и нечистоплотной «взрослой» жизни. Подчеркнуть некоторые «противности» как- то вино, курение, мат, в общем, какой-то неожиданный примитив, животность какую-то, неодухотворенность.
***
Что-то разонравилось мне вести дневник. Чушь какая-то, мелочь, не то, не то. Разве так ведут дневники? Мой дневник – какой – то сброд отрывочных мыслей, пародия на размышление, это в конце концов узость, нелепость, наив.
Хорошее вот такое дело, а прошлой записью испортил. Записывая свои первые впечатления об одной девчонке, как мальчишка записал «влюбился, утонул, захлебнулся». А можно бы целый рассказ написать об этом новом для меня чувстве. А я не написал. Значит, не умею. Значит, надо учиться писать. А как? Просто описывая свои внутренние переживания или описывая жизнь вокруг, встречи, разговоры, дела, обстоятельства. Что важнее внутренний мир мой или мое окружение, люди, с которыми я контактирую?
Да, тут надо как-то двигаться вперед. Жизнь достойна того, чтобы ее красиво описывать. Да и надо знать жизнь, знать то, что описываешь.
А я не знаю многого, но я стремлюсь познать, мир, его сущность, смысл всего сущего, смысл жизни, смысл бытия человеческого.
Провожу очередной психологический эксперимент. (Как я их люблю!). вот уже два месяца, как приехал из колхоза, не прочитал ни одного поэта, ни одного писателя. Не хочу загромождать свой ум готовыми формами мышления. Не хочу, что я каждый раз делаю, не хочу усложнять все на свете. Усложнять жизнь. Бывает так все на объясняешь, что сам запутаешься. И истина, она всегда проста, ясна, не скрыта.
Вчера начал читать Толстого. Вот это гений! Вот это феномен. Все у него к месту, стиль письма чистый, гладкий, философии отшлифована до мгновенного узнавания и принятия к себе в душу, в самое сердце слова западают. Вот как надо писать, а ты, Сашок, дневник да дневник. А какие мысли у Толстого? Какой дар, какой талант. Или трудолюбие? А как звучит: «Легко зачать мысль, а как ее выродить»? Гениально!
Специально взял его биографию, толстый такой там, чтобы специально проследить, как он развивался, как жил, о чем думал в юности.
Хоть и сказано, что гениями не рождаются, но мне, кажется, это так сказано, для успокоения всех остальных, не гениев, для красного словца сказано. Вполне возможно, что она несправедлива к некоторым великим личностям.
Сам не знаю, но почему –то тянет меня к ним, гениям. Хочу у них поучиться. Буду изучать их биографии.
Жаль, я не гений еще, жаль.
1968 год
***
Не получилось изменить что-то в моей жизни. Велика сила инерции. Так и живу.
***
Сложна внутренняя жизнь человека, сложна и многообразна. В каких только формах не проявляет себя человек. Иногда смотришь и удивляешься: «Странно, а я не замечал этого в нем. А может уже это было у него внутри, он психически такой, а внешне другой».
Так и я. Открою порой что-то новое в себе, в своем разговоре, поведении и удивляюсь, и удивляюсь, радуюсь, что изменился и что-то новое появилось во мне. И так легко становится. Чувствуешь: растешь, духовно растешь, Сашок!
А ведь я уже внутри себя, в мыслях своих не такой, что был вчера, как-то все шире и шире представляешь себе жизнь. Все проще делать некоторые поступки, легче, не напрягаясь, могу говорить, обсуждать разные темы, если собеседник, а если нет, просто сижу и думаю. Люблю поразмышлять, философствовать. И это вредит моей учебе. Не могу просто сидеть на уроке вот так три часа и не думать о чем- то своем. И это тоже мой недостаток. А может просто мне этот предмет не интересен? Но этого не может быть, ведь я сам выбрал и этот авиационный техникум, и эту специальность.
Почем так? Все-таки причина есть, и надо искать ее в себе. Я знаю себя, я уже познал часть себя, потому что я много размышлял о себе, своей жизни. И постепенно, может быть инстинктивно, я додумался наконец, в чем причина всех причин, всех моих недостатков в этом отношении. Это безволие. Бесхарактерность.
У меня нет такой силы воли, как у Павки Корчагина. Надо менять себя, свою психику. Вырабатывать силу воли. Надо сознательно менять и формировать свой характер.
***
Вот и доказательство твоей двойственности. Только что ты убеждал себя, что хорошо бы ко всем чертям бросить техникум и укатить на стройку, на море, как Колька, куда-нибудь, куда угодно, лишь бы не видеть своего отчима, не слышать его многочасовых ночных бормотаний и нравоучений, укатить, обретя свободу, и там познавать и изучать жизнь, бороться с нею один на один. Вот где необходима сила, вот где я стану человеком.
Но уже через несколько времени ты садишься за стол и начинаешь чертить чертеж. Предатель. Зачем же ты мечтал? Зачем? Получается мечта минутная слабость? Или это зарождающаяся сила? Почему для одних это слабость, а других сила, мощь, крылья? Почему недостаток одного является достоинством другого?
***
Изменю? А удастся ли мне изменить себя в таких жизненных условиях, а? Я только сейчас почувствовал в какой трагичной ситуации находится душа человека, вынужденного жить в противных его душе условиях. Она, душа, хочет жить не так, как сложились обстоятельства, она хочет по-другому делать все: дела, поступки. Все по-другому. Но человек раб тех социальных условий, в которых живет, характеров людей, окружающих его. Раб. Так и я.
Вообще, в последнее время я впал в меланхолию. А это такое состояние души, когда человек твердо знает и ожидает наступления одних только неблагоприятных для ожидания его души событий. Остро чувствует их неизбежность, и свое бессилие перед их фатальностью.
Да, я верю в фатальность событий, и верю, что человек психологически инстинктивно чувствует их наступление. А почему чувствует? Ведь чувствовать можно только то, что есть, существует. ЧТО-ТО. А если он их чувствует, предвидит, значит, эти события уже есть, где-то впереди, существуют где-то во времени, только во времени, и какими – то психологическими признаками предупреждают нас, людей, о своем наличии или приближении. И события эти, находясь в одном измерении, измерении времени, могут переходить и в измерение пространства. И в этом случае они являются нам в реальности.
Ничего себе, теория у меня родилась. Это что ж значит? Значит у каждого человека есть своя судьба, существующая заранее, до его рождения? Но этому нас не учили в школе. Идеализм какой-то.
Судьба. Интересно, если я с самого начала учебы в техникуме чувствую, (что меня подавляет), чувствую, что меня возможно исключат из техникума и что я буду (потом) кем-то заметным? Значит ли что это все должно случиться? Не знаю. Рок. Судьба. Неизбежность далекие для меня философские понятия.
Вообще мне близки все психологические коллизии человеческие. Люблю психологию, философию, литературу. Психика человека, философия жизни, бытия, развитие обществ – вот чему бы я отдался всей душой. Вот, что бы я изучал с большим удовольствием, хотя и физику, и электротехнику люблю.
Но условия, в которых я родился, рос, воспитывался привели меня к тому, что сегодня есть. И чтобы двигаться дальше нужно мне больше усидчивости, упорности, и знаний, которых я меня сегодня не ахти какой большой груз. Мало знаний.
Хотя я опять принижаю себя, что привык делать. Пытаюсь получать новые знания с помощью рассуждений и переноса своих мыслей и суждений на бумагу, записывать их. Но от этого простые вещи делаются только сложнее. Значит ли это, что рассуждения и размышления не дают новых знаний?
А мысли мои, записанные, иногда получается серьёзные, иногда по-детски наивные. Мой метод – искать противоречия, я с удовольствием спорю сам с собой, в том числе и на бумаге. Привык уже.
А я верю, что судьба все-таки есть. Есть далеко во времени события, которые нас ждут. Есть кто-то или что-то типа суперразвитой материи, а может нечто большее, нечто всеобъемлющее, всеохватывающее запустившее колесо истории и наблюдающее за его путем и скоростью, и изредка вмешивавшееся, приостанавливающее или увеличивающее скорость наступления событий.
Все в руках этого таинственного и вечного «нечто».
Эта моя первая философская теория. Идеализм какой-то. Как ее проверить? Время? Жизнь?
***
Положение о литературном кружке (сообществе)
Параграф 1.
Цели и задачи нашего литературного общества, а также способы их достижения самые разнообразные в зависимости от обстоятельств.
Параграф 2
Запрещается, не одобряется, нежелательно любое подражание гениям литературы. Отрицание новых литературных явлений, уметь видеть в них суть.
Параграф 3
В дискуссиях и спорах невозможно любое циничное отношение к собеседнику, любое пренебрежением им и его мнением.
Параграф 4
Заседания и собрания общества должны проводиться в удобное для членов общества время. Не опаздывать.
Параграф 5
Во время собраний, заседаний, встреч, занятий, организуемых обществом, разрешается работать над своими произведениями. Споры, чтобы они не носили бессмысленный характер, должны вестись в следующем порядке: дать полностью высказаться собеседнику или собеседникам, а потом высказаться самому.
Параграф 6
Разрешается даже рекомендуется зачитывать свои произведения вслух всем собравшимся.
Параграф 7
Критиковать их только с разрешения автора.
Параграф 8
Так как общество тайное, то поддерживать связь с членами общества только иносказательной перепиской.
Параграф 9
Писать можно любыми стилями, в любых жанрах: прозой, стихом
Параграф 10
Для поддержания литературной формы собираться не менее 1 раза в неделю
Параграф 11
За нарушения параграфов 3 и 4 взыскивать с провинившегося 20 строк отличных стихов, которые не считаются собственностью автора, а идут в общий фонд нашей организации под знаком. Общие достижения. За более грубые нарушения штраф 60 строк стихов и 120 строк прозы.
Параграф 12
Если провинившийся не выполнил обязательства, на его шею на период занятий, собраний и встреч навешивается знак, перевернутая голова Горгоны.
***
Рассказ.
После уроков я был какой-то уставший, измученных. Да еще длинный классный час в техникуме. Обсуждали поведение нашей группы в колхозе, на уборке картофеля. Покаялись. Повинились. Обещали больше такого не допускать. Да еще автобус сломался. Так и ехали в толкучке и давке. Достал брошюрку Ленина, уже не нужную. Убрал подальше. Прилег на диван. Думал минут на пять. Да уснул.
Приснился мне Ленин. И ему так убежденно что-то доказываю.
– Вы думаете, Владимир Ильич, что совсем мы лодыри, лентяи, распущенные умственно людишки, что позволяем себе со своей классной спорить? Что дисциплину нарушаем? Что мы неспособны на нужные стране дела? Что мы слишком пассивны в политической борьбе, неряшливо относимся к своим обязанностям?
Нет! И еще раз нет! Мы не такие, какими нас ругают наши преподаватели. Хотя, в общем – то, если ругают… Видимо есть за что. Но, Владимир Ильич, чем перечислять все наши пороки, не лучше просто сказать, что мы просто плохо воспитаны. Мы ведь не интеллигенция, как вы, не в такой семье росли образованной.
Да. Я считаю, что мы хорошие. Только плохо воспитаны.
На этом месте, что – то я замялся. И прекратил свое такое длинное и вопросительно – просящее что-то вступление. А что просящее-то? Что у него просить то? Понимания что ли? Не знаю. Во сне я просить понимания нашей молодежи, как-то не стеснялся даже.
Его глаза, казалось, гипнотизировали меня. Помню, мне вдруг стало жарко. Какой – то липкий страх холодным потом по лопаткам. Почувствовал я, что не то говорю. Уж больно нахраписто и смело. Ведь это не классная наша. А сам Ленин. Но я набрался храбрости и, стараясь не смотреть в его прищуренные, непонятно от чего или от насмешки, или от скрытой злости глаза, все еще смущаясь снова начал бормотать извинительно.
– Вот вы, Владимир Ильич, разве смогли бы преодолеть такой огромный барьер буржуазной мысли, понять и осмыслит свою эпоху, разве вы смогли бы стать во главе пролетариата всего мира будь у вас не такие хорошие и образованные родители и прислуга, наставники и учителя? Если бы они были людьми не умственного труда? То вряд ли Вам удалось двинуть мир еще на одну ступеньку вперед, в прогресс. Вряд ли. Вряд ли Вам удалось бы это.
Я попытался взглянуть ему в глаза. Но взгляд мой не слушался меня и упорно не хотел оторваться от земли. И я видел только траву, и какой – то дохленький цветочек, боязливо качавшийся у блестящего носка его правого ботинка. Но губы мои все равно продолжали что-то лепетать.
– А у нас? А у нас кто родители? По большей части люд рабочий и колхозный, ничего не знающий по части духовно правильного воспитания. Иногда калечащий души своих детей, грубостью, драками, алкоголизмом, сентиментальностью. У Витька вот папка, когда напьется всю семью бьет и гоняет вокруг дома. Какой Витька вождь вырастет? Какой фундамент дает нам такой быт? На таком фундаменте ничего не построишь. Стихийно мы строимся, стены кривыми получаются. Вот нас и исправляют в школе да в техникуме. Чтобы хорошие стены построить надо убрать старое и отжившее из себя из своего фундамента. А кто подскажет что старое – то? Что не нужное – то? Что в жизни не пригодится нам в будущем? Никто этого не знает. И как это понять, что во мне не нужное, что старое. А если я пойму, убедят меня, то, как это из души из привычки вытащить?
Что – то дрожал голос. Будто говорил я самое сокровенное. Хотя никогда и не думал на эту тему. А просто жизнь вокруг себя разглядывал. Как будто долго хранил эти мысли от чужого мира в своей душе от чужих, а быть может и от себя скрывал. Крамольные какие – то. Нехорошие. Вот и Ленину стыдно в глаза посмотреть. Хотя молчит он. Не ругается.
Помню во сне, что мне что – то стыдно стало.
И как это он в таком виде мне приснился? Ведь Ленин гений. Он вечно живой. И внуки наши, и внуки внуков наших будут беседовать с ним таким же благоговением. Зачем мне оживлять Ленина? Зачем представлять его живым? Он и так вечно живой в своих мудрых произведениях. Сказать, что Ленин гений, ничего не сказать. Откроешь произведения Ленина и найдешь ответ на любой интересующий тебя вопрос мирового развития. Вот какой сон.
И Ленин ли это был? Может моя совесть приняла его облик?
Да нет.
Ведь перед совестью проблем не ставят. С совестью не спорят. Перед совестью не оправдаешься. Совесть всегда права.
Точно Ленин приснился.
Значит ли это, что Ленин совесть каждого нормального человека или он просто идеал? Идеал, манящий своим светом, заставляющий нас бороться за себя, за будущее человечества, и жить не случайными обстоятельствами, но созданными тобой.
Но все равно, трудно себя заставлять делать то, что не хочется.
Недавно сидел на лекции с обкома комсомола пришли лектора. Рассказывали о гниющем Западе, упадке капитализма, о Вьетнаме, о Китае, о растущем влиянии международного рабочего движения. Мы все сидели и слушали. Слушали, потому что так надо. Надо отсидеть классный час. Лектор, так лектор. Нам по барабану. Но даже я убежденный и свято верящий и в социализм, и в коммунизм, отмечал у себя какое-то равнодушие к этим международным проблемам, и что пламенные слова лектора о борьбе с международным империализмом на меня не действуют, не волнуют даже. И почему так? Нет, я, конечно, возмущаюсь. Но делаю это скорее потому, что так надо. Надо возмутиться. Надо проклянуть проклятых капиталистов. Надо так надо. Попроклинаем.
Странно это все. Ведь я советский человек. И Родину свою люблю. И в то же время – вот ненависти к классовым своим врагам, капиталистам не чувствую. Понимаете, меня самого возмущает это равнодушие. Но это правда. Логически, умственно я понимаю их антинародность, их зло, но чувств никаких. Никаких! Никаких чувств нет. Кроме любопытства, иногда острого любопытства. Как же у них там все устроено? Как они живут? И что это за люди такие там на западе, звери злобные. Умные ли они. Интересные ли. У них тоже есть семьи, у капиталистов, жены, дети.
И все это мне в дреме совей мерещилось. И вдруг заискрилось все, и искры эти заплясали замигали, начали двигаться, мерцать и сливаться на небе в два слова «Любо» и «пытка». Слова эти размытые разноцветные появлялись, разлетались, радовали многоцветьем радужных красок, пока не взорвались и образовали новое застывшее как блестящий дирижабль слово «любопытство». И рассыпалось искрами. В пыль. В никуда.
Я проснулся. И сразу сел за очередное стихотворение. «Где в мире быль, где в мире небылица…»
***
Пушистый снег, казалось, повис в воздухе. Нежным белым светом улыбались дороги и тротуары. Блестящими, переливающимися как радуга кругами были окружены фонари. Великое множество снежинок наполняло пространство вокруг. Домов не видно. Фонари и снег. Снег и зимняя вечерняя темнота. В такую ночь люблю гулять. Рассматривать редких прохожих. Разгадывать по одежде походке поведению их жизнь, характеры, судьбы.
***
Кажется, немного времени прошло с моей последней записи, с этого вырвавшегося раньше времени метафизического вопля моей души. И событие случилось неординарное, вырвавшее меня на полмесяца из учебной жизни.
А случилось это по самой простой причине, по той, которая заставляет людей переносить физическую боль – это аппендицит. Лично у меня он носил хронический характер. Вот и сейчас он дает о себе знать. Мне только сегодня днем в 11 часов сняли швы.
Сделал мне операцию замечательный врач Петр Васильевич. И показал мне аппендикс мой, вырезанный им. Аппендикс оказался необычным, длиной 20 см. Это при том, что обычный 4-5 см. Да еще извилистый он был и прилип местами. 40 минут он делал мне операцию.
