Александр Добрый
Третий тост
6. Круг замкнулся
(фото из личного архива А. Доброго)
Широкино. Я с интересом разглядываю в монокуляр этот небольшой посёлок на берегу Азовского моря. Бывший туристический центр – в 2014-15 годах он стал ареной кровопролитных уличных боёв за каждый дом между донецким ополчением и украинской армией. Мы тогда сражались в Аэропорту, но каждый день с тревогой и надеждой ловили известия о боях под Дебальцево на севере и за этот посёлок на юге. Прошёл год – и я нахожусь здесь, совсем рядом.
За этот год много что изменилось. Какой-то умник в переговорном процессе провёл корявым пальцем по карте, обозначая линии отведения сторон для перемирия. И плевать ему, что ополчение вынуждено уйти с господствующих высот, гряда которых выходит прямо на Широкино. Укры зашли туда сразу же и ПТУРами отрезали единственную дорогу снабжения вдоль побережья. До сих пор стоят там танк ополчения с оторванной башней и подбитая легковушка, пытавшаяся на скорости проскочить к своим.
А потом наши просто вышли, не имея возможности подвезти защитникам БК, воду, продукты и пополнение. Противник тут же занял весь посёлок, привычно наплевав на все договорённости – много жизней унёс этот «корявый палец по карте»!
Мы ходили по этим высотам – видимость на десяток километров вглубь нашей обороны. В один миг под ударом оказались Дзержинское, Ленинское, Саханка и Безыменное. Одна только высота «Дерзкая» тогда ещё держалась, оторванная от основных позиций и очень рисковая при ротациях. Не раз там ребята попадали в засаду, теряя погибших, раненых и пленных. Потом и её оставят, но это будет потом…
А пока мы ждали ОБСЕ. Два белых «Лэндкрузера» уже проехали блокпост ВСУ и направлялись к нам. Ежедневный проезд давал небольшую передышку между утренними и вечерними перестрелками. Рядом стоит командир местного подразделения Алтай – отставной подполковник Советской Армии. Здесь он на должности лейтенанта – старый солдат всеми силами старается сохранить жизни своим подчинённым, каждый из которых ему во внуки годится. Благо копать своих «внуков» он научил и заставил – добротные траншеи спасли не одну горячую голову.
(фото из личного архива А. Доброго)
Головная машина тормозит, из нее выходит офицер лет шестидесяти. Натянув шапку пониже, а ворот повыше, выхожу и я следом за Алтаем. Рука к головному убору – вежливое приветствие. С Алтаем они видятся каждый день, меня же офицер окидывает цепким и пристальным взглядом старого разведчика. После дежурных фраз о погоде на чистом русском с едва заметным акцентом он начинает сыпать анекдоты, пытаясь вызвать на разговор. Потом меняет тактику и говорит, что видел на украинской стороне подбитый вчера грузовик – с наигранным сожалением сетует на то, что молодые ребята одного народа стреляют друг в друга…
– Rzeczpospolita? – спрашиваю его.
Поляк вздрагивает, наши взгляды пересекаются.
– Откуда знаешь?
– Слышу. Разве для вас это новость? А как же «Армия Людова» и «Армия Крайова»?
– Это было давно, – неохотно бурчит офицер НАТО.
– К сожалению, прошлое возвращаются… Когда о нём забывают.
Передышка закончена – не внушающие доверия обеим сторонам «посредники» убираются восвояси.
День назад местный ПТУРщик удачно провёл ракету сквозь две лесопосадки, не представлявших какого-либо укрытия ввиду по-февральски голых деревьев. Цель оказалась на виду и оператор поразил украинский грузовик. Потом мы наблюдали БМП противника, которая старалась оттащить куда-то в сторону этот дымящийся остов – попытались выпустить три ракеты уже по бронированной машине, но ни одна так и не вышла. Бывает и такое… А через полчаса уже меня засекли в такой-же голой лесопосадке – заработал ДШК со стороны Широкино.
«Дашка» размеренно и методично прочёсывала мою не зелёную «зелёнку», в обнажённых кронах деревьев рвались гранаты АГС, а я вжимался в Матушку Сыру Землю, кляня себя за разгильдяйство и неосмотрительность. Хорошо, что расстояние было на пределе возможностей противника, но густой веер крупнокалиберных пуль и гранат заставлял неприятно ёжиться, превращаясь в плоскость и выискивая хоть какую-то ложбинку в ещё мёрзлой и жёсткой почве.
Очередной рассказ даётся всё труднее и труднее. Жена ворчит, что я опять «уехал» – на этот раз в воспоминания, которые намного страшнее даже той реальности на передовой. Перед глазами лица ребят, ушедших в Вечность, а душу гложет невозможность хоть что-то изменить. По ночам просыпаешься, а руки ещё чувствуют тяжесть Женьки Пятницы, которого мы выносим на автоматах, а глаза ещё видят бездонный взгляд Муслима.
Суровые воины – мои боевые товарищи отказываются читать рассказы, на которые сами меня подталкивали. Говорят, что очень тяжело переживать это вновь – если бы они знали, как тяжело писать, редактировать, перечитывать, исправлять…
Знакомая психолог настаивает, что мне надо обратиться к специалисту за помощью – она много таких видела и им уже не стать прежними… Только я не хочу быть прежним. Я несу свою боль в душе, как острый твёрдый бриллиант, как опасное, но ценное сокровище. И если часть моей души уже умерла вместе с ребятами, то она же и вознеслась вместе с ними. Чем может помочь мне «специалист», если мы с ним на разных планетах? Да и не тот это «Синдром» чужой войны и чужих интересов, что толкает в пьянство и желание забыть всё – нет, мы защищаем свой Народ и свою Землю! И даже наблюдая несправедливость за спиной в тылу, мы уверены, что остановили гораздо большее зло. И держим оборону мы не просто от украинцев, а от той нечисти, что приходила убивать нас в 1612, 1812, 1941 и 1991 годах. Оттуда – с «цивилизованного» и вечно загнивающего Запада.
После осеннего ранения я довольно легко восстановился и назначил себе четвёртую «командировку». В батальоне «Хан» создавали новую группу и меня отправили вместе с ними «погулять» по Серой зоне для слаживания парней в боевую единицу. Каждый из них мне в сыновья годился, включая командира группы Джаму и его заместителя Сульфата. Я в работу и отношения напрямую не вмешивался, но старался всегда быть рядом. С Джамой мы исходили все поля и зелёнки от Широкино до высоты «Дерзкой», обкатывая бойцов и пробуя их в разных задачах для создания цельной и сплочённой команды.
(фото из личного архива А. Доброго)
Простор. Бескрайние поля прекрасной Украины – только в этом значении ещё можно писать её с большой буквы. Мой прадед сто лет назад выводил этими полями свой клан из родного Запорожья всё дальше и дальше на Восток – прочь от безумия Гражданской войны. Теперь его правнук участвует в такой же междоусобице. Всё по кругу. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл.1:9). Важно только – кто ты есть!? И с кем ты – защищаешь ли свой Народ или хаешь на него, а значит и на своих предков, и на себя лично, ввиду «новых» «открытий» «науки» и «истории»…
Приехал Вольга. Свободные тренировки по всей линии соприкосновения закончились – обозначились реальные цели. Парни с воодушевлением принялись за работу. Наши «поиски» вплотную приблизились к противнику – мы практически в упор наблюдали за распорядком дня, сменой часовых, за основными и запасными позициями врага. Научились умело маскироваться, потому что «ночники» и «тепляки» отлично работали в любое время суток и копали, копали, устраивая временные НП и снайперские лёжки. Круг сужался всё ближе к побережью и, вот настала та ночь, когда ребята вошли в Широкино. Сколько раз говорил этим «самостоятельным», что оружие всегда должно быть на предохранителе… Снять его большим пальцем и нажать указательным на спуск ничуть не дольше, но намного безопаснее, чем переносить палец из-под курка вперёд.
Молодой снайпер споткнулся, прозвучал хлёсткий узнаваемый выстрел – хорошо, что никого не задел, но группа обозначилась. Пошёл нервный тремор и, отлежавшись с полчаса, ребята вышли обратно на исходные. Первый блин комом, но это тоже опыт – чуть позже группа уже самостоятельно работала в Коминтерново. А им на смену прибыли более опытные товарищи. Я остался вводить их в курс дела и завершить начатое, тем более, что уже хорошо был знаком с местными подразделениями, тропами и позициями противника. На той стороне дважды объявились группы с характерной экипировкой, вооружением, составом и манерой работы – очень не похожие на обычных ВСУшников. Скорей всего по нашу душу.
(фото из личного архива А. Доброго)
Со стороны Широкино отработала пара миномётов – скорей всего, с побережья яхт-клуба «Дельфин», где за горочкой хорошие укрытые позиции. Мины пролетели у нас над головой, вдоль линии обороны противника и взорвались на полпути к Водяному, где-то напротив Лебединского. Опять 36-ая бригада морской пехоты ВСУ что-то не поделила с «Азовом». Такие «дружественные» посылки мы и раньше наблюдали в разборках между разными подразделениями украинских войск, что давно уже не секрет. Но сейчас всё происходило буквально перед глазами. Минут двадцать длился односторонний обстрел при полном молчании как потерпевших, так и ополчения. Видимо обратный ответ будет чуть позже, а мы под шумок собрались и спокойно ушли. Я помню, как на Спартаке ВСУшники выходили на нас с просьбой дня тишины, чтобы устроить войнушку уже с «Правым Сектором» (организация запрещённая на территории РФ). Мы без проблем соглашались.
Хлестал уже мартовский, но очень холодный ливень. Отвратительная погода заставляла искать укрытие, надвигать глубже капюшон и зябко кутаться в промокшую одежду – она как нельзя лучше подходила для наших целей, заглушая мягкий звук шагов и делая бесполезной самую совершенную оптику. Две группы в кромешной тьме под барабанную дробь дождя с севера и востока медленно зашли в Широкино. Задача стояла подтвердить данные о позициях противника, домах, которые он занимал и в непосредственной близости от них корректировать огонь артиллерии. Цена ошибки очень высока – с далёкого безопасного расстояния ничего не видно в плотной застройке, а когда рядом, то рискуешь попасть под свои же снаряды.
Часы тикают слишком громко и слишком быстро. Нервы на пределе. Наконец ребята выходят на связь – можно начинать!
Выстрелов даже не слышно – настолько далеко находится батарея. Над головой медленно и тяжело один за другим идут снаряды. Я нахожусь на позициях ребят Алтая. Сегодня они в полном моём подчинении – где-то впереди в темноте две наши группы. Мы лишь на прикрытии, неожиданно с края отработал снайпер из местных – бегу туда, схватил его за грудки, тряхнул хорошенько! Он оправдывается, что стрелял в сторону моря – нельзя! Сидим, ждём! Рука сжимает рацию, ты уже не замечаешь ледяной дождь и пронизывающий ветер…
Вспышка! Протяжный грохот разрыва, как будто великан потряс железную бочку полную металлических шаров. Вспышка!
Даже здесь земля вздрагивает, как же там… Я не раз был под обстрелом, когда сдавливает виски и горло, сжимается грудь, мешая дышать, воздух с хрипом проходит в лёгкие, ты чувствуешь приближение снаряда – замирает сердце… Разрыв! Теперь оно колотится с бешеной скоростью, выпрыгивая наружу… Вспышка!
По рации идут поправки, транслирую их дальше… Вспышка! Разрыв!
Пока работает Арта противник сидит молча, но он готов… Сейчас начнётся круговерть с миномётами, «Утёсами», АГС, вскоре подключатся танки и БМП…
Вспышка! Разрыв!
Тяжёлая «Увертюра» подходит к концу – включается весь концерт. Холода как не бывало, запели крупнокалиберные пулемёты. Похоже, одну группу обнаружили или противник просто страхуется на пути нашего возможного прорыва – 82-ые миномёты работают точно по их продвижению. Мы включаем прикрытие – до вражеских батарей не достать, но имитируем прорыв в другом месте. Ребята прижаты к земле, просят разрешение на выход – я транслирую дальше, но разрешение не дают. Вторая группа ещё в работе. Всё новые участники вступают в бой. Какофония звуков. 82-ые ложатся горстями… Парни просят выход!
Беру ответственность на себя и вывожу обе группы. Обошлись без потерь, но мне получать за самовольство – плевать!
Наваливается усталость, понимаешь, что промок до нитки, мелкой дробью стучат зубы, колотит всё тело – иду встречать измученных ребят. Грязные с головы до пят, мокрые хоть выжимай, но целые и невредимые. На этой войне – самое главное! Оставляем местным парням запас БК, уходим. До базы километра четыре по разбитой грунтовке – грязь непролазная под ногами, хляби небесные над головой. Настроение паршивое – хоть обратно возвращайся. Стоим смотрим друг на друга, немой вопрос висит в воздухе… Благоразумие побеждает – слишком уж мы там наследили.
Молча выслушал недовольство офицеров, кто планировал и руководил всей операцией. «Да, виноват – только парней не трогайте». Докладывают в батальон – теперь жду санкций. Но пока всё тихо. А при встрече Вольга и Хан понимающе улыбнулись – наверное, я злоупотребляю их расположением.
Приехал Джама. Вместе с ним отправился к своим прежним подопечным в Коминтерново. По дороге ржавели украинские танки с оторванными башнями – такие же, как наш на въезде в Широкино.
(фото из личного архива А. Доброго)
(фото из личного архива А. Доброго)
(фото из личного архива А. Доброго)
Всё по кругу – тысячелетиями Восток воюет с Западом, братоубийственные войны сотрясают эту Землю как сто лет назад, так и двести, и четыреста… Теперь просто наша очередь… Погибшие друзья рядом, в одном строю – они и оберегают тебя, и подсказывают, и учат. Ты снова и снова выносишь их на себе, но снова не успеваешь и теряешь… Вскоре погибнет Сульфат – Царствие тебе, брат, Небесное!
Круг замкнулся! Одна параллельная жизнь зациклилась, но другие идут вперёд. Я не знаю, как это лучше объяснить, но так чувствую. Каждый проходит свой Путь, решает свои задачи, несёт свои потери, наворачивает свои круги. Финиш как будто для всех одинаковый, но итоги прохождения Пути разные и длина его, и тернистость. И решённые задачи разные, да ещё чтобы человеком остаться после всех испытаний – а значит и встречают свой Финиш люди по разному. Я верю, а Вера всегда сильнее знаний.
(фото из личного архива А. Доброго)
06.05.2021.
(фото из личного архива А. Доброго)
17 января 2015 года
При обороне Свято-Иверского монастыря
В Донецком аэропорту
Погибли наши товарищи
– Игорь Юдин ( Болгарин)
– Женя Беляев ( Белка )
– Женя Красношеин ( Пятница )
7. Память
Я посвящаю свой рассказ
Простым ребятам,
Как в тревожный час
Они вдруг выросли
И Крест свой понесли,
Достойно той Войны солдатам.
Шагами верными
Свой Путь нашли
И неизменными
В сердцах и памяти остались.
Судьбой и жизнью
Изменить пытались
Кровавый мир.
И заново рождались,
Примерив дедовский мундир!
Глава 1 Белка
Как написать,
О чём болит душа?
Как в руки взять перо?
Ты помнишь это, чуть дыша,
Хотя пять лет уже прошло…
Как снова пережить тот шок,
Что нервы сбил в один клубок,
Подвесив всё, что ты любил
На тонкий волосок.
И ты старательно забыл,
И никогда не вспоминал,
Как незнакомый голос твой
Тогда предательски дрожал.
Я снова там – то падал, то бежал…
В ушах противный жуткий вой,
Летящей с неба мины.
Он режет звуковой волной
Глубины
Неизведанной души
И волю душит,
Разум в пыль крушит!
Я сразу взмок!
Так липко вдоль спины…
За ворот лезет холодок,
Я вдруг осип.
Колючий хрип
Клокочет в горле,
А мокрые ладони суетливо тёрли
Уже горячий автомат…
Я снова помню!
Как злил тогда солдат
Внезапный и животный страх
И слабость, ломота в ногах –
Всё то, о чём
Стыдливо мы молчим потом…
И только меж собою
Раны бередим –
За смерть друзей делясь виною –
Не пожелал бы никому другим…
Казалось, сотни лет прошло,
Когда забвенье унесло,
Что мнилось важным, дорогим,
Уже давно я стал седым.
Всё пеплом времени прикрыл
Вулкан былых страстей.
Лишь жаркий пламень не остыл
Январских этих дней.
Он нас обжёг и опалил,
На «до и после» жизнь разбил,
Перевернул судьбу
И ценности сменил.
Я снова слышу
Суматошную стрельбу,
Как мы на помощь шли,
Шепча мольбу
И напрягая волю.
Пронёсся век,
Что был прожит,
Пред нашими глазами –
Что видит в миг тот человек,
Не передать словами.
Как немощь победить?
Опять себя заставить встать?
И рваный ритм
В груди сдержать
Дрожащими руками?
На бранном поле гибели печать…
А перед нами –
Смерть встречать
С лицом, белее снега,
Не пригибаясь, шёл солдат
Средь ливня пуль
И грохота гранат.
Он шёл упрямо на врага
Со сжатыми зубами,
С холодной яростью в глазах,
Лица суровыми чертами.
Упрямо гнул
Свою Судьбу -
Его азарт
Нам спину выпрямил
И плечи развернул.
Он первым в монастырь
Успел на выручку!
Былинный богатырь…
Беляев Женя
Дух поднял
И осаждённых ободрил.
Как будто всех нас он обнял,
Прибавил сил,
Надежду вновь в сердца вселил…
И Крест свой взял!
Он умер сразу
От огня,
Что прямо в грудь
Попал ему…
Но Подвиг Белки
Смог встряхнуть
Всех нас в том сумрачном дыму.
Он в ополчение ушёл
Ещё в Славянске, в самое начало.
И Рок его судьбу
С судьбой России сплёл –
Сплелось тогда венков немало!
Он молчалив был,
Перед Выбором стоял –
Семью оставил,
Душу он закрыл.
Подобно предкам,
Божий Суд приял
И чашу полную испил!
Мой брат смельчак
И поступал он по-мужски,
А крайний шаг
Был смерти вопреки!
Как далеки
Уже те дни
И время вспять не повернуть.
Как хочется назад вернуть
Хотя б минуту –
Всё там изменить,
Подобно чуду –
Ребят спасти, предупредить…
Но опыт нам
Лишь с кровью будет дан!
Глава 2. Болгарин
На взгляд,
Он выпадал из ряда
И не похож был на бойца,
Но стержень этого солдата
Всё ставил на свои места.
Уверенный не по годам,
Он в разговоре вежлив был,
В бою не трусил.
Я помню искру по глазам,
Улыбку на лице безусом…
И часто, вместо автомата,
Он целил в фотоаппарат.
Ценил слова сильней снаряда
Волшебник снимка и пера.
Я был знаком
С ним пару дней –
Мы на часах стояли.
Что смерть разделит нас потом,
Конечно, мы не знали.
Судьба проложит меж огней
Бетона полосу –
Наш час пробьёт…
И контролёр, подняв косу,
Нетерпеливо ждёт,
Чтоб выписать билет –
Мне на посадку,
А ему на взлёт!
Донецкий аэропорт…
И был спрессован день за днём,
Уже упала «Башня»!
Казалось, мы вот-вот дожмём…
И было страшно,
И азарт пьянил,
Мы думали, нам хватит сил
Войну обратно повернуть…
И мнилось, что познали Суть
Доисторических Времён,
С которых повесть мы ведём
Борьбы Добра со Злом!
Потом был гром!
И ярый штурм!
И бой за каждым этажом –
Победы славный шум!
Вопрос уж был решённый…
А Новый Терминал
Нам всем тогда напоминал
Пирог, враждой слоёный.
В короткий перемирья час
Враг перебросил силы,
Застав врасплох, поставил нас
На выбор: или-или…
В тот краткий миг,
Что нас делил
На мёртвых и живых,
Наш Игорь подвиг совершил,
Друзей огнём прикрыв.
И наш я вспомнил разговор –
Простой и тихий парень,
В словах его светил задор
И вера твёрдая, как камень!
Глазами ясными на мир
Взирал и улыбался.
И как восторженный Шекспир,
Романтиком остался.
Он стал свидетелем того,
Как Правды миг свершился
И Исторический Урок
Неотвратимо сбылся!
Событья, словно метеор –
На площади, в Донецке
Уж поднимали Триколор
И Красный флаг Советский!
Ну а потом, пришла беда –
Ложились «Грады» на дома,
Небратья нас
С сырой землёй ровняли –
И гибли дети, люди умирали!
Война вернулась в грозный час!
Тогда мы автоматы взяли.
Средь первых
Игорь в бой вступил.
Предчувствовал, наверно –
Очень уж спешил
Он жить, мечтать
И доказать,
Что Путь был выбран верный!
Любил безмерно
Родину свою.
Он и сейчас у нас в строю!
По совести он жил.
И завершил
Свой краткий Путь
В Святом монастыре –
Не мог он в сторону свернуть
В том жарком январе!
И в Храме Душу отпустил
Простой и тихий парень,
Донбасса верный и любимый сын –
Игорь Юдин,
Позывной Болгарин!
Глава 3. Пятница
– Мельница, Мельница –
Пятнице, Пятнице! –
Слышу по рации –
Голос меняется.
– Танки по взлётке
Идут на прорыв,
Бьют по наводке
Прямой… – снова взрыв
Заглушает слова,
За разрывом – разрыв
И гудит голова…
Разум поплыл,
Сатанеет арта –
Привратник открыл
Широко ворота!
Звон по ушам,
Под глазами круги,
Снова тошнит,
Заставляешь идти
Ватные ноги…
А голос вдали:
– Мельница, Мельница –
Нам бы «Шмели»!
Всё переменится –
Дайте БэКа
И АГСом
Насыпьте слегка!
Голос уверен
И твёрд на слова.
Час уж отмерен!
Мы не знали тогда –
Градом осколков
Был ранен наш брат!
Тревоги нисколько –
Спокойно звучат
Координаты:
– Направо полста,
Вижу граната
По цели легла.
Веером влево,
Давай, Контрабас!
Мина запела,
Сверкнул и погас
Яркий сноп света
От вражьей брони…
Выход квартета
«Васильковый» вдали,
Снова прилёт
Двух пакетов ракет…
Танк в упор бьёт!
И спасения нет
Даже за мощной
Монастырской стеной…
Отвечаем на ощупь!
Донецк за спиной!
Сполох разрыва –
Старуха хрома
Воет с надрывом –
Сгущается тьма…
Можно пощупать
Руками ту мглу!
Танк снова лупит –
Равняет к нулю!
Валит усталость,
Земля холодна –
Память вращалась
В мгновениях сна…
Помню ту встречу
В первом бою,
В первый мой вечер
На самом краю.
Приём был почётный –
С корабля да на бал –
Под пулемётный
Огонь я попал.
Машет рукой
Мне солдат молодой:
– Давай, брат, в подсолнухи –
Будешь живой.
Очередь волнами,
Пули спешат –
Стоит, улыбается
Юный солдат.
– Женя, – представился,
Обнял меня.
Будто бы старше был он,
А не я.
Слышу сквозь свист
Миномётный слова:
– А ты не «турист», –
То была похвала…
Сам с Ленинграда,
Служил в ВДВ –
Душой был отряда,
С удачей в родстве!
Ясна голова –
На лету всё ловил,
Отдаваясь сполна
Ко всему, что ценил –
И семью, и страну,
Разделённый народ,
Маму, Солнце, Весну –
Новый русский Восход!
Он приехал помочь
В том тяжёлом году –
Ему стало невмочь
Видеть, словно в аду,
Разрушает Донбасс
Пронацистская власть
И идёт убивать
Несогласных… И всласть
Упивается болью
И кровью людей!
Он пришёл защищать
По природе своей!
Он отрядом дышал
И не спал вечерами,
Он матчасть изучал
И делил между нами
Ту науку войны,
Что сберечь нас должна…
Мы ж потом три цены
Заплатили сполна!
Снова близкий разрыв
Привёл в чувство меня…
А в эфире надрыв:
– Огня нам, огня!
– Витя давай, чего ты завис? –
Кроет по рации матом Ирис!
Десять часов
Меч висел над судьбой,
В Храме Христовом
Стоявших стеной.
Штурм захлебнулся,
Как в горле комок –
Враг не дерзнул
На последний рывок!
Утром хвалился,
Обещал наповал
Нас разгромить,
Но теперь отползал…
Тяжело, неохотно,
Но бой утихал…
Поочерёдно
Принимали ребят,
Сквозь окно доставали –
Ещё пули летят…
И трёхсотых
К броне
Мы несли на руках –
Виноваты втройне,
Спотыкались впотьмах…
Если б раньше сумели
Их доставить к врачам,
Может быть и успели –
Могли б спать по ночам…
Он сам
Пытался лезть в окно,
Но силы были на пределе…
Таким запомнил я его –
Мой брат
Евгений Красношеин!
Я прожил этот день стократ…
Он всё ещё живой,
Рукой
Держался, тьму кляня –
Мы были целым,
Как родня.
И взором зрелым
На меня смотрел –
Как быстро Женя повзрослел!
И бесконечным был наш путь,
Нести едва хватало сил,
И нечем пот со лба смахнуть…
Он очень тихо говорил,
По-прежнему в глаза смотря:
– Врага отряд остановил
У стен монастыря!
Семнадцатое января…
…………………………………..
Так просто всё, понятно было –
Пришла беда –
Мы дали ей отпор!
Увы, так много изменилось –
Уж нет следа,
C тех самых пор,
Идеи, что тогда сплотила,
Надежды, Веры –
Только Боль!
Тупая боль опустошенья
И Минских сговоров капкан,
И вдовьих слёз без утешенья,
Победы призрачный обман…
Уходят парни по следам
Героев прежних лет – своих дедов!
Уходят, долг за нас отдав,
Дорогой песен и цветов…
Александр Добрый
декабрь 2019.
Рядом с нами в те дни, плечом к плечу, сражались испанцы, итальянцы, даже американцы. И Альфонсо, и Техас с Орионом, и Спартак с Архангелом говорили, что фашизм в их странах уже победил. И противостоять ему они могут только на Донбассе. Много сербов и осетин, как и мой друг Беко, приехали отдавать Святой Долг за помощь русских добровольцев на их Родине.
Белка, Болгарин и Пятница были первым из отряда «Суть Времени», ушедшими в мир иной. За ними ушли Лис и Алис, потом Сухарь и Альпинист – этих ребят я не знал лично, а вот Дима Жидов (Муслим) погиб на моих глазах. После моего отъезда погибли Максим Гулевский (Двойка), Денис Спицын (Кош), Андрей Сулохин(Сульфат), Хаджиакбар Шарипов (Узбек). Узнавали с болью о потерях ребят из других подразделений, как моего друга из СОБРа Валеры Беспалова (Старого), знакомых и незнакомых, известных командиров и простых бойцов.
Были и тяжёлые ранения наших товарищей, когда они заново учились жить без ног, без глаз, немощные и слабые телом, но сильные духом. Я спросил Сашу Руяна – пошёл бы он снова защищать Донбасс, если бы знал, что Идею перевернут, а он сам потеряет здоровье? И он ответил, что пошёл бы без сомнения, потому что мы остановили первую волну, самую страшную и грязную…
Для меня было честью делить с вами все тяготы, мечты, идеи и стремления!
Светлой Памяти, братья.
(фото из личного архива А. Доброго)
