Александр Петрович Бадак
Воздухом одним дышать
Саня остолбенел. Понятно, надо спасать друга. Но не лезть же в такую холодную воду. Вон по берегу на северной стороне ещё снежок не стаял… Саня спустился к воде, протянул другу руку.
– Вова хватайся!
– Б..б…б…ть…, – пузырился Вова, пытаясь приподнять руку в неподъёмном рукаве тулупа.
– Да сбрось ты тулуп!
Пока один выбирался из овчинных объятий, другой сломил сухую дрыну и кинул один конец утопающему. Вова вцепился в него руками и зубами и пошёл процесс буксировки. Рыбацкая удача улыбнулась Александру! Он выудил Вову! Растопили костерок, подсушились и поехали домой. В тот вечер праздновали второй день рождения Вовчика. Собрались знакомые. Жена накрыла стол, во главе которого сидели именинник и его спаситель. Попросили рассказать о случившемся виновника торжества. Вова с азартом настоящего рыбака рассказал, как приехали на клёвое место, приняли для сугреву по стопочке, закинули удочки и началось! Не клюет и не клюёт! Аж в сон бросает! Снится ему не то русалка, не то жена. И таким нежным голоском говорит, что, если в теплую погоду долго смотреть на неподвижный поплавок, можно попасть в мир рыб! Предложила попробовать. Видимо, Вова согласился, потому что, когда он попал в подводный мир, сначала ничего не понял и спрашивал себя: «Где я? Где я?». Только когда услышал крик друга, понял, где. В воде! Тогда и проснулся. С тех пор пригорок на берегу старицы рыбаки называют «гдея»: «пошли на гдею», «ловил на гдее».
Посмеялись. Стали вспоминать ещё подобные истории. Петрович рассказал про сплав в южном Приморье. Шли несколькими плотами. Первый попал в завал из перегородивших реку сучкастых стволов. Река ныряла под завал. Обхода не было. Тормозить было поздно. Вот и повисли на сучках. Плот порвало. Ребята оказались в воде. Вскарабкались на завал, а одного парня, одетого в глухой брезентовый комбинезон, прижало к плотине. Он оказался совершенно беспомощным, поскольку комбинезон заполнило водой. Парень пытался поднять над водой руку, но не мог этого сделать – рукав комбеза превращался в заполненный брезентовый резервуар. Сбросить комбез тоже не мог. Пришли на помощь товарищи. Ножом нанесли продольные разрезы на рукавах, чтобы вода стекала. Только после этого парень смог поднять руки, и его сумели освободить из водного плена. После этого случая Петрович на сплавы ходил только в легких трениках, футболке и парусиновых кедах. В воде такая одежда не сковывала движений, не превращалась в холщовые бочки и её было легко сушить после очередного «оверкиля». А на поясе всегда носил нож в ножнах из толстой кожи.
Костер потрескивал, приятно грел и, самое главное, отпугивал комариный рой. Звездное небо приблизилось. Сели спинами к костру, чтобы можно было рассматривать его бесконечное пространство. Вспомнили звездную географию. Нашли Малую и Большую Медведицы, Полярную звезду, Венеру, Млечный путь…. Видели и плывущие с запада на восток огоньки искусственных спутников Земли! Внезапные метеоритные прострелы гасли быстрее, чем успевали загадываться желания. Поэтому в конце концов загадали одно общее на завтра: хорошая погода, спокойный сплав и шестичасовой рейсовый автобус с Барабашки до поселка. И ещё все сошлись в одном – пора было отходить ко сну.
Парни дали фонарь Людмиле и отправили её укладываться спать первой. Андрей сначала не понял, зачем это товарищи так настоятельно рекомендовали девушке взять лампу, ведь было достаточно света костра. Но когда она вошла в палатку, включила фонарь и стала медленно раздеваться при его свете, на боковой стенке появился удивительный театр теней. Молодое, гибкое, совершенное тело. Очаровательные изгибы. Волнующие позы. Людмила не торопилась, но всем показалось, что представление длилось одно мгновение. И фонарь погас. Остался занавес из освещенной костром желтой брезентухи. Зрители разочарованно вздохнули и тоже полезли в палатку, стараясь опередить комаров.
Спалось крепко. У всех случились сны. Люда шла на свидание с Андреем. Андрей пускал слюни, наблюдая продолжение сказочного стриптиза очаровательной коллеги. Петрович всё выгребал и выгребал, уводя плот от бревна и Андрея от удара. Над удивленным Иванычем пролетали распластанные по воздуху глазастые косули.
Утро наступило быстро. Иваныч и Петрович проснулись первыми. Было по-осеннему свежо. Солнце ещё не встало, но уже наступил рассвет в черно-белых тонах. Из палатки вылезли по нужде в одних трусах и тут же оказались облепленные комариным роем. Хотели нырнуть обратно. Но решили пройти обряд кровавого посвящения – проверить, кто дольше продержится под укусами кровососущего полчища. Продержались не дольше минуты и с криками: «А-а-а-а» оба рванули к плесу, чтобы спрятаться под водой от навязчивых колкостей местных обитателей. Заодно и умылись. Простимулированные жалотерапией быстро оделись, развели костер и поставили варить завтрак. Дым костра распугал комаров, а крики ужаленных разбудили Андрея и Людмилу. Вскоре взошло солнце, и комары уступили воздушное пространство не менее навязчивым оводам.
Начинался третий день сплава. Он сулил приятный ход по широкой спокойной реке. Всё трудное осталось позади: ни тебе завалов, ни перекатов. Впереди просто семейный маршрут выходного дня! К обеду можно выйти на обалденную песчаную косу, где хорошо было бы на часок остановиться, чтобы перекусить, покупаться и позагорать. А к четырём часам дойти до Левадского моста. За утренним чаем так и порешили. Умудренные опытом двух предыдущих дней, сплавщики расселись по своим местам и стали отгребать от берега. Дмитрич сильно уперся веслом в береговой ил, оттолкнулся, плот пошел, а весло, глубоко ушедшее в трясину, вырвалось из чутких рук хирурга и осталось торчать. Петрович взбеленился:
– Табанись! Чалься! Зарубите себе на носу: веслами только грести! Нельзя измерять глубину, нельзя отталкиваться от берега, цепляться за деревья. Всё это печально кончается!
– У нас один кадр замерил глубину, да ещё с переднего борта. Весло зацепилось за корчу на дне, плот наехал. Получился классический рычаг Архимеда. Парня выкинуло, только пятками просемафорил, – подтвердил Иваныч.
Прижались к берегу. Сконфуженный Дмитрич сгонял за торчащим в иле веслом и пошли дальше. Погодка под стать природе – золотая! Тишь да речная гладь, да на сердце благодать! Нет ничего приятнее, чем жмурясь от теплого солнышка лежать на широком теплом борту мерно покачивающегося ПСНа, тихонечко проплывая мимо меняющихся пейзажей. Особенно, если бдящий на вахте не устроит пакости, не плеснёт забортной водой, шлёпнув по ней веслом. Трое ленивцев загорали, а один слегка подруливал. Парни разделись до плавок. Люда – до купальника. Андрей на корме откровенно любовался фигурой девушки-эндокринолога и не скупился на комплименты, провоцируя мужиков на шутливые комментарии.
– Что, Андрюха, как проходит эндокринная стимуляция?
– У вас, как я посмотрю, нормально.
– Люда, имей в виду, что Андрей – хирург, а «главный врач мне раз пропел, что мол, «херург» от слова «хер»!»
– И что?
– Да хер его знает, но на всякий-писякий шорты надень! Ха-ха!
– Ну и дураки вы, – подытоживала Людмила.
На плесах движение замедлялось. Разогретые на солнце парни по очереди ныряли с плота и плыли рядом до ближайшей отмели, а потом снова запрыгивали на горячие борта. Река расширялась, наполнялась спокойствием и светом. Кроны деревьев уже не смыкались над ней. Мошки не было. Овода на середине реки не тревожили. Плескалась рыба. На галечных отмелях бегали суетливые кулички. Иногда в воде можно было заметить черную точку, плывущую поперек течения. Это щитомордник или полоз перебирались с берега на берег. А вот признаков цивилизации пока не встречалось –ни столбов, ни линий электропередач, ни дорог. Глухие места. Ещё один поворот – и все радостно закричали: «Земля! Земля!». Вышли к длинной светло-желтой косе из мелкого песка. Коса начиналась от правого берега и уходила в глубокую тихую заводь. Идеальное место для купания и отдыха.
