Александр Аверин
Намасте. Пыль дорог
Глава 1
Посетить Индию моя Ленка хотела всегда. Есть в ее поведении и взгляде на жизнь что-то, что очень близко буддийской и индуистской философии. Я-то о ней знаю весьма поверхностно и в основном из песен Владимира Высоцкого: «Если дуб, как дерево, родишься баобабом», но чувствую, что необходимо изучать эту религию и философию, или хотя бы познакомится с этим образом мыслей, побывав в тех странах, где он превалирует.
А вообще у нас в семье как-то сложилось, что я выполняю просьбы Ленки, связанные с поездками. Это потому, что направления, выбранные моим малышом, совпадают с моими желаниями, а главное с возможностями, и связаны они в основном с нетрадиционным туризмом, это не поездки типа «растопить сало» на пляжах Турции или Египта. Хотя поваляться на песочке иногда тоже хочется.
Но собраться посетить далекую страну это одно, а сделать, это совершенно другое.
Итак, началось все с кино, в те времена, когда кинотеатры нового формата только появились. Наши друзья однажды пригласили нас сходить в такой кинотеатр и посмотреть фильм «Вертикальный предел». Мало того, что до этого момента мы вообще не ходили в кино уже лет двадцать, и мои воспоминания о подобного рода похождениях уходят в далекое прошлое, когда билет на утренник стоил десять копеек. И какая это была радость, пойти на фильм про индейцев, сесть в первый ряд и наблюдать, как главный индеец всех времен и народов из дружеской нам Югославии Гойко Митич, бойко расправляется с проклятыми бледнолицыми. Мы с Ленкой предпочитали книги и активный образ жизни на воздухе. Отбиться от приглашения я не смог и пришлось тащиться на другой конец города, так как кинотеатров нового типа тогда даже у нас в Питере было очень мало. Только – только начинали строиться. Фильм произвел на меня, наверное, такое же впечатление, как «Прибытие поезда» в начале двадцатого века на ковбоев в Техасе. Хотелось спрятаться или сбежать из зала, пока не накрыла лавина.
Картина рассказывала о восхождении на одну из самых труднодоступных вершин Гималаев. После ее окончания друзья пригласили нас к себе в гости.
– Ребята, поехали к нам. Я вам покажу мой фильм, который снял в прошлом году, когда мы путешествовали по Непалу, – предложил наш друг Миша.
Нам стало любопытно, к тому же мы все еще находились под впечатлением увиденного.
– Поехали, – бодро согласился я.
Ленка тоже не возражала.
– Только вы не увидите в нем таких перипетий, как в фильме. В кино много вымысла. Любой более или менее опытный альпинист скажет, что такого произойти не может, – прокомментировал сюжет фильма Миша.
– А мне понравилось. Столько наворотов. А если не знаешь специфику, то вообще все кажется, здорово и логично, – усмехнулся я.
Мы быстро доехали. Его жена Лена приготовила нам всем чаю, пока Мишка возился с установкой кассеты. В голову лезло одно воспоминание, которое ярким пятном озарило сознание.
В моей практике было уже одно неудачное восхождение на Эльбрус. В далекой молодости я ездил отдыхать в Приэльбрусье и остановился в гостинице «Азау». Уж не знаю, есть ли она сейчас и какое носит название. Человек я был весьма общительный, быстро перезнакомился со всеми местными инструкторами, с такими же юными парнями, как и я, и таскался с ними по предгорьям. Они водили туристов по горным маршрутам, а я шастал рядом и чем мог, помогал и тем и другим. В те времена на Кавказе была такая традиция. Ежегодно на Эльбрус отправлялась довольно большая группа альпинистов и штурмовала вершину. Конечно, не все доходили, но принимало участие довольно много народу. Восхождение это посвящалось известному местному альпинисту, который покорил Эльбрус раз сто, а может и больше. В последний раз аксакал забрался на вершину, будучи уже совсем в преклонном возрасте. Ему было больше ста лет. Фамилия из памяти стерлась, а вот его достижения до сих пор меня впечатляют. Но тогда мне казалось, что сбегать на Эльбрус это почти, то, же самое, что сгонять за портвейном в ближайший магазин. Как я ошибался!
Видя мой боевой настрой, мои новые друзья предложили вместе с ними сопровождать группу туристов на вершину. Я с радостью согласился. Приготовления были быстрыми. Панама на голову, кеды марки «Красный треугольник», была такая фабрика, шикарные кроссовки с ромбиками по краям на ноги, и вот я воображаю себя на вершине. Но реальность оказалась не столь радужной. Пришлось тащить тяжеленный рюкзак со снаряжением, хотя вначале меня это даже прикалывало. Гостиница «Азау», насколько я помню, находится на высоте около 2500 метров. Дышать там и так трудно, а тут еще довольно тяжелая поклажа. Но народу набралось много, около сотни человек, и я приободрился. Все веселые, возбужденные, одни только инструкторы, почему-то увяли.
– Ребята, вы, почему такие озабоченные? – весело поинтересовался я.
– Да народу в этот раз довольно много. Снимать с горы придется почти всех.
– Это еще почему? – не понял я.
– Да профессионалов здесь человек двадцать, остальные чайники, как ты, и до вершины не дойдут.
Они показали мне на стоящую отдельно от всех группу людей. Их было и в самом деле человек двадцать пять. Среди них были и женщины. Снаряжение альпинистов не сильно отличалось от нашего. Тогда я не понимал разницу в обуви, куртках, веревках, ледорубах и прочих необходимых и жизненно важных в горах вещах. Казалось, что все барахло одинаковое и принципиальных отличий не имеет.
– Да что тут идти, – не унимался я, – всего-то три километра?
– Это по горизонтали три километра, а по вертикали, скоро сам все поймешь. Тронулись, – проговорил Саид, самый старший из нашей группы инструкторов.
А выглядел он довольно примечательно, среднего роста, крепкого сложения, около 30 лет, но украшала его рыжая кучерявая шевелюра. Этот Саид сильно смахивал на одуванчик. Как уж такой рыжий и кучерявый уродился на Кавказе, мне тогда в голову не пришло, но внешность запомнилась.
Так с шутками и прибаутками народ тронулся в путь. Сначала все шло довольно весело. Все шутили и куражились друг над другом. Только опытные восходители быстро обогнали основную группу туристов и исчезли из поля зрения. Я тоже чувствовал себя вполне сносно, хотя за плечами у меня висел рюкзак со снаряжением килограмм в двадцать пять. Молодой, здоровый и тренированный, казалось, что я, как горный козел взберусь на вершину за пару тройку часов. Оказалось, что точно козел, но далеко не горный.
Первые туристы, которые заскулили и запросились обратно, были ребята из Ставрополя. Они пробухали три дня в гостинице и уже на начальном этапе было ясно, что они не пройдут и пятьсот метров вертикали. Так и случилось. Саид нахмурился.
– Саид, да пусть идут себе с Богом, вниз, – прокомментировал я сложившеюся ситуацию.
– Нельзя. Я должен дать им сопровождающего. А потом он должен догнать основную группу. Таких бухариков еще будет много. У меня на всех людей не хватит.
Саид скомандовал привал, и вся группа попадала на рюкзаки.
– Ребята, кто не уверен, что сможет идти дальше, лучше именно сейчас вернуться в лагерь. Дальше восхождение будет еще труднее, и спустить вас с высоты четыре тысячи метров гораздо сложнее, чем сделать это сейчас.
Набралось довольно много желающих закончить, так и не начавшееся восхождение. Среди обессиливших были люди в возрасте, кто не рассчитал свои силы, девушки, которые поняли, что альпинизм и горный туризм не их хобби, ну и конечно ребята, злоупотребляющие алкоголем. Тем совсем было худо. Так набралось человек тридцать. Саид выделил им одного из инструкторов и велел возвращаться в лагерь. Эта группа не добралась и до станции Мир, где проходит канатная дорога.
– Ну, слава Богу, что хоть эти дурни возвращаются. А то возись с ними на высоте. Ну что заставляет этих ребят так пить? А Саня? – обратился ко мне Саид.
– Так вся страна пьет, – философски отреагировал я, – что еще остается. Наши отцы пили, деды пили, да и веселее на жизнь смотреть под градусом.
– Ну, у тебя и философия! – удивился Саид.
Я тогда не знал всех тонкостей разных религий. Саид-то был мусульманином, а Коран запрещает употреблять алкоголь. Но мне было все по-барабану, да и сам Саид смутно представлял, кто такой Аллах и Мухаммед. Что-то слышал, отец говорил, да дед проповедовал. А так мы были простые советские мальчишки без роду и племени, без веры и памяти. Верили, конечно, в победу коммунизма, но где тот коммунизм, никто толком не знал, да и не все верили. В крупных городах кроме комсомола и альтернатив то никаких не было, а здесь на Кавказе, хоть отцы и деды талдычили своим детям о пророке Мухаммеде и вере в Аллаха. В одно ухо влетало, а в другое вылетало, но что-то все же оставалось. Уважать и слушать старших у них в крови, не смотря на бульдозер под названием Советский Союз.
Большая группа под сопровождением проводника, выделенного Саидом, двинулась в обратный путь. Теперь они уже не галдели, как стая ворон у амбара с зерном а, тихо понурив голову, плелись за провожатым. Я тогда еще не знал, как им повезло. Все остальные после недолгого отдыха двинулись дальше. Небольшая передышка пошла мне на пользу. Дыхание восстановилось, и настроение заметно улучшилось.
– Ну, теперь дело должно пойти шустрее, – бодро обратился я к Саиду.
– Да, теперь станет чуть легче, – согласился со мной старший проводник.
Он оглядел оставшихся, сделал пару замечаний по амуниции и рюкзакам и поскакал по камням во главу колонны. Группа из профессионалов уже давно нас обогнала и скрылась за перевалом, а точнее за грудой камней, сильно напоминающей каменоломню.
Кто хоть раз был в горах, поймет меня. После перехода, часа через три, я почувствовал, что с организмом что-то происходит. Появились мухи перед глазами, затошнило, застучало в висках и что самое неприятное, сильно заболела голова. Я, конечно, что-то слышал о горной болезни, но как она ощущается, и какие у нее симптомы не имел ни малейшего понятия. Да и тошнило меня до этого времени только от выпитого больше всякой меры дешевого портвейна. Но в горах я не пил, вел правильный образ жизни, даже девушками не увлекался, потому что их на такой высоте просто не было. И тут начались такие проблемы. Сначала я держался, скалил зубы в улыбке и пытался подбодрить остальных. Но на мои плоские шутки народ уже не велся, все как роботы передвигали ногами и пыхтели. Рюкзак, как-то вдруг стал весить, наверное, килограмм пятьдесят. Моя гордость, кроссовки фирмы «Красный треугольник», ордена хрен знает чего, с ромбиками по бокам, стали ужасно натирать ноги. Метров через сто вертикали, я понял, что если сейчас Саид не объявит привал, то я просто упаду под тяжестью рюкзака и он будет моей надгробной плитой. Но остальные были еще хуже. У меня хоть было несколько дней на акклиматизацию, пока я таскался с ребятами по горам недалеко от гостиницы «Азау», а те сумасшедшие, которые решили с кондачка сбегать на Эльбрус, выглядели, как мертвецы из Голливудского фильма. Но и Саид видел все это, и наконец разрешил сделать остановку.
– Все. Привал. Отдыхаем тридцать минут.
– Саид, люди не дойдут и до «Приюта одиннадцати», – пытался я выглядеть бодрячком, как будто сам чувствовал себя намного лучше остальных.
– До следующей стоянки они дойдут, а вот дальше их придется спускать, – уставшим голосом ответил Саид, – а ты сам-то как?
– Да пока держусь.
– Выпей побольше воды и вот тебе шоколадка. Съешь ее, станет немного легче.
Он протянул мне довольно замызганную плитку шоколада «Аленушка», отломил половину и всучил ее мне в руку. Как ни странно, пить не хотелось, да я почти и не вспотел. В те времена на мне не была сала и даже мяса, только кости, жилы, мослы и член, как говорили девчонки. Но по совету Саида я выпил из фляги пол-литра воды и засунул в рот «Алёнушку». В тот момент мне казалось, что этот кусок смеси желудей, сои и кофейной пыли из индийского кофе по 6 рублей, самый лучший деликатес на свете. Однако, несмотря на столь сомнительное питание, минут через десять мне стало немного лучше. Уж, не знаю целебные ли свойства столь знаменитой тогда шоколадки или мой молодой, не измученный нарзаном организм быстро восстановился, но я более оптимистично посмотрел на окружающий мир. А мир этот был не столь замечательный, как казалось в начале пути.
Почти все оставшиеся на тропе туристы выглядели измученными, в глазах тоска и немой вопрос «Когда это все закончится?». Но все еще только начиналось. Кстати, этот вопрос я себе и по сей день задаю, когда в горах становится не на шутку трудно.
– Говорила мне мама: «Не ходи, сынок, в горы». Так ведь я не послушался и потащился. Родителей надо слушаться. Они плохого не посоветуют, – снова попытался я сострить.
На этот раз многие улыбнулись и даже захихикали.
«Значит не все потеряно» – подумал я.
– Подъем, ребята! Идем до «Приюта одиннадцати»! – бодро прокричал наш железный Саид.
Народ нехотя подхватил рюкзаки, с большим трудом оторвал задницы от камней и выстроился в линию.
– Идти осталось недолго. Потерпите, – уже не так задорно проговорил старший проводник.
С трудом, передвигая ногами, мы тронулись вверх по тропе. Кто хоть раз ходил в горы, особенно на приличной высоте, меня поймет. После десяти минут хода, все были измучены настолько, что многие были готовы двинуться бегом вниз, обратно в гостиницу или базовый лагерь у подножья. Бросить все к чертовой матери и бежать от этих гор. Ни стыд быть прозванным слабаком, ни укоризненные взгляды еще кое-как державшихся друзей уже не могли сдержать эмоций и истерик. Как-будто и не было почти сорокаминутной остановки на отдых. Ноги не слушались, дыхание становилось частым и прерывистым, плечи налились свинцом, а сердце выскакивало из груди. Никакие прекрасные виды горбатого Эльбруса и изумительной Ушбы уже никого не впечатляли.
«Лучше бы я умер внизу» – было написано на большинстве лиц ребят.
Но люди шли вперед, ругались, ворчали, две девушки даже плакали, но тащились за остальными. Саид и остальные проводники уже ничем не могли им помочь. Нужно было просто пройти триста метров вертикали. Только тогда я понял, какая космическая разница между пройти пятьсот метров вверх или пять, десять километров по равнине. Даже сравнивать не охота. Но тогда, я, как все остальные, перебирал ногами и с надеждой смотрел вверх, пытаясь разглядеть этот чертов «Приют одиннадцати», до которого дойти уже не было никаких сил. А это только высота около 4000 метров.
– Еще метров сто подъема и мы на месте, – пропыхтел Саид, который уже практически на плечах тащил худенькую черноволосую девушку из Ставрополя.
Та не сопротивлялась, когда ее довольно грубо подхватывал под руку старший проводник. Ей было все равно. Она не могла ни рыдать, ни кричать, ни даже дышать.
«Ну, какого рожна, они тащатся наверх» – подумал я. – «Ведь все равно не дойдут. Только создали группе проблемы».
Я так думал, но мое состояние отличалось от состояния этой девчонки совсем немногим. Я еще чуть-чуть дышал. Вот и вся разница.
– Еще минут пятнадцать, и мы у цели! – прокричал Саид, чтобы все слышали.
Народ сразу приободрился и пошел быстрее. Даже до девочки из Ставрополя сквозь затуманенное сознание дошло, что скоро лагерь, скоро отдых. Но не тут-то было. Группа прошла минут двадцать, а затем еще двадцать, но долгожданного лагеря на горизонте не наблюдалось.
– Саид, мы что заблудились? – шепотом спросил я у проводника.
– Саня, хоть ты заткнись, а! Где тут можно заблудиться? Просто группу иначе до стоянки не довести. Все попадают, и нам уже будет не стащить их ни вниз, ни затащить наверх. Это маленькая ложь во благо. Скоро дойдем. Терпи.
Остальные тоже в непонятках смотрели то на меня, то на Саида, то дергали за рукава остальных проводников.
– Скоро стоянка. Потерпите немного – был их ответ.
Наконец, я увидел сквозь начавшийся появляться туман очертания какого-то строения.
– Все, пришли, – наконец услышали мы долгожданный голос Саида.
Народ воспрянул духом и уже весело (если это сравнение вообще здесь уместно) пополз наверх. Эта легкая и незначительная, как мне казалось, прогулка, показала всю серьезность горного туризма. «Приют одиннадцати» чем-то напоминал построенный великанами дзот времен Второй Мировой войны. Довольно убогое здание. Но мы все-таки дошли и все были счастливы. Впереди ждал долгожданный отдых, горячее питание и радушный прием.
Дежурные быстро приготовили поесть. Кто смог, тот принимал в этом участие. Палатки расставили и все трупами повалились на лежаки. Саид принял решение, что завтра утром большая часть спуститься вниз, а самые отмороженные или физически готовые начнут восхождение.
– Саня, ты как? – спросил проводник, – завтра идешь с нами?
Как я хотел ответить: «Пошел к черту, я еду домой», но, конечно, передумал и произнес:
– Ребята, я с вами.
У меня уже не было такого оптимизма, как в начале пути, но и окончательно я еще не сдался.
– Многие считают, что восхождение на Эльбрус простая прогулка и относятся к этой вершине без должного уважения. Вот поэтому на Эльбрусе со времен первого подъема погибло больше людей, чем на Эвересте, – успокоил меня Саид.
Наутро голова сильно болела, и слегка подташнивало. Как я завидовал ребятам, которые спускались вниз. Почти все бодро собрали свои манатки и засеменили вниз в гостиницу под сопровождением двух проводников. У «Приюта» осталась небольшая группа во главе с Саидом. И что самое удивительное, среди оставшихся отморозков-любителей была и эта странная девчонка из Ставрополя. Я во все глаза пялился на нее и не мог скрыть удивления, насмешка слетела с моих губ:
– Девушка, – официально начал я, – вы с ума сошли. Только вчера вас тащили волоком до стоянки, а сегодня вы собрались лезть на Эльбрус.
Она не обиделась на мой грубый выпад, а просто улыбнулась в ответ и проговорила:
– Я сегодня чувствую себя значительно лучше. Я дойду.
Я повернулся к Саиду, в моих глазах стоял немой вопрос. Саид пожал плечами «Мол, что с нее взять, раз увязалась, пусть идет».
– Я тебя на себе не потащу! – уже совсем грубо бросил я в ее сторону.
– И не надо, я пойду сама, – ответила девица и нахмурилась.
Кроме нас с этой самой девчонкой в группу входило еще пять человек и трое проводников. Она была единственной девушкой, которая собралась подниматься дальше. Профессионалов, которые уже упилили с утра, в их состав входили женщины, я не считаю. Одним словом, к ней стоило присмотреться. Заморыш как заморыш, но довольно миловидный. Маленького роста, чернявая, с короткой стрижкой и с небольшой грудью. Я поймал себя на мысли, что даже не знаю, как ее зовут.
«Представится еще случай познакомиться поближе, когда попросит меня о помощи» – про себя ехидно подумал я.
Тем временем все было готово к дальнейшему пути. Остальные ребята были старше меня. Троим, по моим прикидкам, было за тридцать, но я мог и ошибаться. В определении возраста я не силен. Все были сосредоточены и бледны. Веселья не наблюдалось. Я тоже не стал вставлять свои плоские шуточки в обмен фразами перед переходом.
– Ребята, – обратился к нам Саид, – путь предстоит тяжелый. Дальше пойдем по снегу и леднику. Кошки я у всех проверил. Одеты все тепло. Все необходимое у нас есть. Еще раз спрашиваю: «Все готовы идти дальше?»
Мужики, как по команде, повернулись к девчонке из Ставрополя. Та смутилась и покраснела, однако довольно бодро ответила за всех:
– Все. Мы готовы.
– «Вот-те раз. Шмакодявка уже за всех отвечает» – подумал я, и она мне еще больше не понравилась.
Однако ее не поставили в конец группы, а определили идти передо мной. Теперь я был вынужден смотреть на ее слегка кучерявые волосы, пробивающиеся из-под шапки и на довольно симпатичную задницу, в облегающих спортивных штанах.
«Ну, хоть с этим повезло» – уже не так сильно расстроился я, глядя ей в «спину».
По плану нам предстояло подняться до скал «Пастухова» на высоту 4800 метров для прохождения следующего этапа акклиматизации и вернуться назад. Тем самым мы проверяли оборудование, привыкали к высоте и друг к другу. И только на следующий день, а точнее ночью, уже штурмовать Эльбрус.
С грехом пополам группа добралась до этих чертовых скал, народ не скулил, не ныл, как в песне у Высоцкого, но бодрости тоже не наблюдалось.
Ни о каком времени, в которое мы должны были уложиться, чтобы понять свою физическую кондицию, разговора не было. Хотя бы дойти до верхних Пастухов и вернуться обратно, да хоть ночью. А ведь это был верный путь не испытывать судьбу и повернуть назад. Дойти до скал Пастухова и вернуться, нужно было за три, максимум четыре часа, если наверху курить бамбук. А наша группа затратила на всю байду почти восемь часов, что говорило о полной несостоятельности нас, как альпинистов.
Девчонка, молча крутила задницей перед моим носом, но не жаловалась и не просила о помощи. Подъем только до 4500 занял около четырех часов. Все устали и по команде проводника: «привал», упали в снег, точнее в лед лбами. Ночью сильно подморозило и поначалу, идти было легко, насколько легко идти на высоте более 4000 метров, поскольку «кошки» крепко вбивались в лед. Но солнце растопило гребель и ботинки стали вязнуть в мокром снегу, что значительно усложняло движение. Мы валялись в этой мешанине, не обращая внимания на просьбы Саида встать, чтобы не отморозить себе яйца. Первая поднялась эта пигалица и подхватила свой рюкзак. Тут уж и нам стало как-то не по себе, пришлось оторвать задницы, подняться и набросить свои рюкзаки. Последние сто метров вертикали дались с большим трудом, и времени на этот участок было затрачено немало. Но, как бы то ни было, первый сложный этап был завершен, мы добрались до намеченной точки, оценили ситуацию, в какой завтра ночью окажемся и тронулись в обратный путь.
Вернувшись в лагерь, группа рассосалась по палаткам, приводя себя в порядок. Вечером незатейливый ужин и песни под гитару. Кто приволок инструмент на такую высоту, я так и не понял, но играть было приятно. Сначала я стеснялся брать ее в руки, но потом, стряхнув с себя мальчишечьи комплексы, взялся за гриф. Опыт игры зимой во дворе дома или под грибком детского садика у меня, как у обычного дворового, советского пацана был. Немного настроив гитару под себя, я завыл. Но пел, по всей видимости, неплохо, поскольку после окончания первой серенады раздались хлопки и просьбы спеть еще.
Краем глаза я увидел нашу пигалицу, которая удобно устроилась в тени палатки и неотрывно смотрела на меня. Пришлось, как тому петуху, выставить грудь и заголосить еще сильней. Единственная проблема, не хватило дыхания, высота брала свое и после очередной песни я сдулся, отложив в сторону инструмент.
Были и еще попытки у других парней, но так активно им не хлопали, во всяком случае, мне так тогда казалось. Девица, посидев еще минут десять, после моего сольного концерта, скрылась в палатке и больше я ее до утра не видел. Народ вяло разошелся по своим местам и лагерь затих. Сна не было ни в одном глазу не только у меня, но все делали вид, что спят или дремлют.
Часа в два или в три ночи нас поднял Саид. Проверив в очередной раз снаряжение, мы выстроились в линию и, пошатываясь от бессонницы и усталости, тронулись на штурм.
Поначалу все шло довольно прозаично. Наша группа, пыхтя и шаркая ногами по камням, а затем по замершему снегу, поскольку ни хрена не было видно, медленно продвигалась к намеченной цели. Но погода стала меняться. Поднялся сильный пронизывающий ветер, видимость ухудшилась, и наш главный проводник Саид занервничал. Он что-то бурчал себе под нос, глядя по направлению к вершине, которую было не видно из-за тумана.
– «Вот она где, наша задница» – про себя подумал я.
А тем временем группа вступила на ледник, наклон подъема увеличился и проблем прибавилось. Саид остановился и велел надевать кошки. Мы плюхнулись на гладкий лед и принялись натягивать железяки. Руки тут же замерзли и не хотели слушаться. Минут через тридцать мы все-таки закончили и посмотрели на Саида. Лицо у того было озабоченное.
– Идем связками по три человека. Расстояние будет не больше двух метров. Пристегните карабины и будьте внимательней.
Уже никто не ныл и не пытался спорить или возражать. В мою связку попала эта злополучная девчонка и парень из Казани, которого звали Славиком. Он был значительно старше меня и, по всей видимости, обладал кое-каким опытом по восхождению. Он шел медленно, с силой вбивая ботинки в твердый как сталь лед. Мы последовали за ним. Группу замыкал Саид. Впереди виднелась красная шапочка еще одного неразговорчивого проводника Казбека. Он был точно самый настоящий Казбек, даже по-русски говорил с сильным акцентом.
Как ни странно, эта девчонка держалась молодцом. Не ныла, не просила понести ее рюкзак или сделать остановку. На высоте около 4600 метров, еще до Пастухов, сделали остановку. Эльбруса я так и не разглядел, не было видно даже самих скал. Туман и сильный холодный ветер, от которого слезились глаза, мешали внимательно рассмотреть окружающий пейзаж. Да и пейзажа-то никакого не было. Белое и темное безмолвие, с редкими проталинами или выступающими камнями, отдающий голубизной лед и серое застиранное небо. Чернота ночи с легкими признаками рассвета.
«Какая тут к черту романтика» – подумал я – «Смотреть не на что, сам чуть живой, башка раскалывается, дышать нечем. Ну, для чего я сюда потащился. Сидел бы дома или в гостинице. Смотрел бы на этот Эльбрус из окна теплого номера. Так нет же, потащился».
Мне уже было все равно, что буквально в метре от меня виднелось глубокая впадина, дна которой не было видно. Славик воткнул в расщелину ледоруб и привязал к нему наш страховочный конец. А мне было все по барабану, настолько я устал. Я валялся на холодном льду, пытаясь восстановить дыхание. Ни есть, ни пить не хотелось. Но Славик настойчиво порекомендовал нам сделать пару глотков из фляжек. Чтобы он отвязался, я присосался и отпил довольно прилично. Но легче от этого не стало. Да и девица тоже приуныла, в ее движениях уже не наблюдалось уверенности и точности. Она спотыкалась и норовила свалиться на колени, и только пристегнутый к Славику карабин не давал ей завалиться. Просидев на льду около получаса, мы снова поднялись и продолжили свой путь. Видимость еще больше ухудшилась, и я с трудом мог разглядеть впереди идущую группу во главе с Саидом, которая обогнала нас, пока мы рассиживали на льду. Тут на нашу беду пошел снег. Сначала не очень сильный, он даже принес некоторое облегчение, попадая на лицо и остужая перегретую физиономию. Движение еще больше замедлилось. Мы даже догнали впереди идущих ребят. Но как выяснилось, Саид просто остановил свою группу и отозвал в сторону проводников. Они о чем-то довольно громко говорили, но разобрать их язык, конечно, никто не смог.
– Слава, в чем проблема? – поинтересовался я у своего старшего по группе.
– Я думаю, они обсуждают сложившуюся ситуацию.
– Ну, это и так понятно. А что тут обсуждать, надо двигать вперед.
– Они несут ответственность за нас. Видимо дальше идти при такой погоде опасно.
– Но ведь группа почти из тридцати человек уже, наверное, дошла до седловины.
– Саня, отвянь от меня. В той группе опытные альпинисты, а мы просто чайники, которым вдруг приспичило сбегать на Эльбрус.
Я не обиделся на него за столь грубое обращение, понимая, что он прав.
Наконец обсуждение закончилось, и Саид подошел к нам.
– Ребята, ситуация осложнилась. Мы приняли решение дойти до седловины, это примерно 5300, это метров 250 подъема, и если погода не улучшиться, то спускаемся до «Приюта одиннадцати» и там ждем благоприятных условий. На седловине должна быть группа из профессионалов. Они врятли пойдут на штурм при такой погоде. Будут ждать или повернут назад. Там и примем окончательное решение.
Мы подхватили наши рюкзаки и снова тронулись в путь. Снег слепил глаза, и уже в паре метров ничего нельзя было разглядеть. Так прошло около полутора часов. Двигались крайне медленно и осторожно. Тропы, видно, не было, все занесло снегом.
«Если это «капец», то какой-то холодный и мокрый», – с тоской подумал я.
– Саша, Саша, – вдруг сквозь ветер услышал я голос шмакодявки.
Я оглянулся и увидел сквозь летящий мокрый снег физиономию этой девчонки из Ставрополя. Теперь вся группа шла плотно, и девица оказалась за моей спиной. Я уже и думать про нее забыл, а тут на тебе «Саша», «Саша».
– Ну, чего тебе, – спросил я с досадой.
– Я ногу сломала, – пропищала она.
– Ну, ты даешь, – растерялся я, – а я что, доктор? Подожди, я найду Саида.
Я отстегнул карабин и стал пробираться во главу группы, где по моим понятиям должен был быть Саид. Но Саида там не оказалось, зато был молчаливый Казбек.
– Слушай Казбек, там наша коза, кажется, ногу сломала. Нужно остановить группу и посмотреть, что с ней.
Я слышал, как ругаются уголовники, строители, грузчики и прочий народ, но как ругаются кабардинцы, слышал впервые. Минут пять Казбек на дикой смеси русского и кабардинского ругал погоду, дорогу и еще что-то. Все это смутно мне напомнило сюжет из фильма «Кавказская пленница», где водитель ругал свой грузовик «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса». Вот так и Казбек, перемешивая слова бухтел:
– Будь проклят тот день, когда я начал, будь проклят тот день, когда я кончил.
Ну, и все в таком духе.
– Казбек, Казбек, – я помахал перед его лицом руками, – хватит причитать, нужно что-то делать.
Наконец до него дошла вся комичность и трагизм ситуации. Он сбросил свой рюкзак на снег и приказал всем остановиться на привал. Не все поняли, что случилось. Сквозь снег и туман различить, что же все-таки произошло, было невозможно. Я, Саид, Казбек и Славик обступили злосчастную девчонку, которая с бледным лицом сидела на выступающем камне. Едва сдерживая раздражение, Саид наклонился над ней и спросил:
– Что случилось?
– Я, кажется, сломала ногу. Она попала в расщелину, и что-то там в ней хрустнуло.
Шмакодявка кусала от боли губы и готова была расплакаться, но какими-то силами сдерживала себя.
– Снимай ботинок, я посмотрю, – скомандовал Саид.
Девица нагнулась и стала медленно стягивать туристический ботинок. Вместе с кошкой. Он подавался с трудом, видимо нога распухла, да и мокрые носки не способствовали успешному разуванию. Наконец она стащила ботинок и носок. Нашим глазам предстала изуродованная опухолью нога. Казбек даже присвистнул, за что получил от Саида тычок в бок. Мне стало искренне жаль эту несчастную девочку, которая потащилась с нами в горы.
– Ну, давай посмотрим, что тут у тебя стряслось, – уже более мягко проговорил Саид.