Александр Александрович Еричев
Книга зелёного камня
С редкими остановками путники преодолели уже немалую часть пути. Тода подсчитал и пришёл к выводу, что с таким темпом они доберутся до пригородов Кхарназа за сорок дней.
В итоге он не досчитался одного дня. И чем ближе они были к городу, тем мрачнее становились. Даже Мелик был вынужден принять во внимание слухи. Игнорировать одну и ту же информацию из разных уст было бы уже глупостью. А этот седовласый маг дураком не был, хотя подобного гордеца нужно было постараться поискать.
Идти прямо в город они не стали, а решили обойти окольной дорогой через лес со стороны южной стены.
В пригородных деревеньках мага поразила мрачность и даже враждебность местных жителей.
Мелик ещё две повозки назад решил не называться магами, чтобы не накликать беду.
Местные изучали их с нездоровым интересом, задавали наводящие вопросы, сами отвечали с неохотой. Но встреченных ими вилланов, солдат и торговцев устраивала легенда, что путешественники являлись картографами и направлялись в Кхарназ по особому распоряжению Совета столицы.
Однако стражу у ворот подобная история вряд ли устроила бы.
И оба мага прекрасно понимали, что в городе действительно происходило нечто крупное, что-то заставляло людей нервничать.
Когда маги вышли из леса, то встали как вкопанные.
Прямо напротив них, под самой городской стеной, высились кресты-мучители. Но не эти перекрещенные буквой «х» столбы заставили мага покрыться гусиной кожей. Около дюжины этих страшных орудий пыток было кем-то установлено. И на каждом было по телу.
Молодой человек почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Мужчины, женщины, даже несколько совсем юных тел, нагие и изуродованные, некоторые пожелтевшие, другие уже раздувшиеся, несколько засохших, но страшнее всего было то, что на некоторых виделось слабое движение.
Не успев подумать, юноша ринулся вперёд. К своему удивлению, весьма приятному, он обнаружил, что его спутник шагает вместе с ним, не предпринимая попыток остановить его.
Ему хотелось побежать, но в том не было нужды. Его сапоги помогли ему добраться до первого несчастного за несколько шагов.
– Потерпите немного, мы поможем вам! – Тода принялся лихорадочно копаться в своей сумке, пытаясь отыскать кинжал. У каждого мага был с собой кинжал. Это и средство самообороны (в тех редких случаях, когда магии было недостаточно), и полезный в магическом ремесле инструмент.
Прежде чем он нашёл-таки свой кинжал, Мелик произнёс заклятие, использовав что-то из своих вещей. Раздался лёгкий треск, и верёвки, которыми был привязан человек по рукам и ногам к кресту, лопнули, истлев.
– Тебе ещё учиться и учиться, юнец… – пропыхтел он, поддерживая еле живого мужчину. Казалось, что все силы того уходили, чтобы просто дышать.
Мелик внимательно осмотрел его и покачал головой.
– Плохо дело, тут и нарушение кровообращения, и тепловой удар, и обезвоживание, а ещё посмотри на эти язвы у него на голове… Явно мясоедка отложила выводок.
На лбу и макушке страдальца были гниющие шишки, и Тода осознал необратимость ситуации. Дело дрянь. Даже если они смогли бы помочь несчастному по первым трём пунктам, то с последней проблемой – с личинками мясоедки – в полевых условиях точно не справиться.
Это страшное насекомое являлось одним из самых живучих, и большую часть своего существования она проводила именно в личиночной стадии, прогрызаясь всё глубже и глубже в ткани своего носителя. Чем больше шишка на теле, тем глубже засело насекомое внутри. Кости её не останавливали, даже кости черепа.
– Что же нам делать, как ему помочь? – Тода испытывал такой сумбур эмоций, о каком и предположить не мог: страх, гнев, растерянность, жалость. Всё это грозило истерикой.
– Пойди посмотри, кто ещё жив, и спусти их с крестов. Только аккуратно.
– А он?
– Иди, не продлевай их мучения, коли взялся им помогать! – Мелик бросил на него гневный взгляд. Правда, было в том взгляде ещё что-то.
Юноша повернулся к следующему кресту.
На этом кресте висела женщина, судя по виду, довольно давно. Во всяком случае, много дольше того мужчины, которому они бросились помогать первому. Её раздувшиеся ноги, почерневшие кисти и стопы, вспученный живот, свисавший мешком книзу, пустые глазницы, голова, в агонии закинутая к небу… Эта картина заставила его отвернуться и выплеснуть свой скудный завтрак себе под ноги.
Справившись с новым приступом тошноты, Тода поднял затуманенный слезами взгляд, вытирая рукавом губы. Он увидел, как его старший товарищ, аккуратно прижимая голову страдальца к своей груди, молниеносным и уверенным движением вонзил свой кинжал тому под рёбра в области сердца.
Тода понимал, что другого пути решить проблему не было. Снятого ими с креста человека ждала только бесконечная агония, полная беспамятства от нестерпимой боли.
– Чего стоишь? Они сами с крестов не сойдут.
Мелик прошагал мимо него, вытирая кинжал о полу походного плаща.
Собрав свою волю в кулак, Тода вновь повернулся к крестам. Безглазая женщина так и была обращена к небу с застывшим криком. Молила ли она? Проклинала, умирая? Или всё сразу?… Видели ли всё это её родные? Или они на соседних крестах?!
Неверными шагами он поковылял к Мелику, который уже снимал едва живую женщину-банемида. Занятие не из лёгких, потому он потрусил к нему быстрее, успев вовремя подхватить двухметровое тело.
– У тебя есть розовый лист? – спросил Мелик, порывшись в своём рюкзаке.
Розовый лист являлся чрезвычайно мощным средством со множеством положительных свойств. И только маги Академии имели к нему доступ, так как розовое дерево выращивалось только в столице под присмотром старших магов. Процесс этот кропотливый, долгий и трудоёмкий, однако результат того стоил. Розовый лист и обеззараживал раны, и снимал боль любой интенсивности, а настойка из него могла даже обратить заражение крови на определённых стадиях.
Тода извлёк бумажный конверт с целебным растением из своей сумы.
– Держи.
– Отлично, нам понадобятся и мой, и твой.
Мелик вовсю корпел над измученной банемидкой. Её широкая нагая грудь поднималась и опадала с пугающей задержкой. На ней видны были рубцы и порезы, синяки и ссадины, но не было и следа мясоедки. Это уже было достаточно хорошо. Как и то, что жизнь не оставляла эту женщину. Пока ещё не оставляла.
– Займись делом, посмотри других. Поищи тех, кто ещё дышит.
Юноша поспешил выполнять поручение.
***
Из всех распятых на крестах-мучителях шанс выжить имела только женщина-банемид. Трое остальных, кто ещё продолжал дышать, стали жертвами смертельных паразитов.
Осторожно переместив тело спасённой ими подальше от места казни, в подлесок, из которого они вышли, маги принялись ждать, придёт ли несчастная в сознание.
Оба молчали. Ни одному из них не хотелось говорить. Тода переваривал всё увиденное и испытанное. Его слегка знобило.
– Что ты об этом думаешь, малец? – юноша вздрогнул – так глубоко он ушёл в свои переживания.
– У меня полно мыслей… И ни одной конкретно…
– Понимаю, – Мелик выглядел сосредоточенным и мрачным. Так он соответствовал своему возрасту и сединам, – знаешь, очевидно же, что эта женщина из банемидов, – он кивнул на укрытое его походным плащом тело, – и, конечно же, ты должен знать, что банемиды – маги от рождения, в отличие от нас, людей.
Тода знал, как и любой нормальный человек, что высокорослые, худые, с лишними рёбрами (по человеческим меркам), да ещё с короткими кожистыми хвостами банемиды – исходные маги. Им не требуется особых навыков концентрации и вороха ингредиентов для заклинаний, ведь их магия была не компонентной, а изначальной, что происходила из их собственного энергетического поля. Вследствие этого банемиды в редких исключениях не могли использовать стихийную магию. Зато, просто приложив руки, они могли отправить энергетический импульс, заставив кровь бежать быстрее, металл сливаться с другим металлом, камень обращаться в песок и наоборот. Юный маг вдруг понял, к чему вёл Мелик.
– Банемид мог освободить себя из пут самостоятельно… – проговорил он вслух.
– Именно. Но она этого не сделала. Я изучил её руки, они не сломаны, сухожилия не перерезаны. Но даже если бы так и было, это не явилось бы проблемой для неё.
– И всё же она здесь, спасённая нами…
– Да… Что могло заставить её не оказывать сопротивления, не принимать смерть менее жестокую?!
Немного помолчав, он добавил:
– И вообще, какого Единого здесь происходит? Почему в столице об этом ни слова? Без поддержки в Совете невозможно утаивать дела целого города.
Тода смутился.
– Ты хочешь сказать, что это…
– Заговор, да, – закончил за него Мелик.
Интриги для столицы когда-то были делом обыкновенным, но с тех пор, как правление королевской династии сменилось властью Совета, они сошли на нет. Маги понимали друг друга и поддерживали. Если где и кипели страсти, так незначительные. Но чтобы мятеж целого города, сокрытие об этом в верхах… Это было уже чересчур для восприятия юноши, в силу возраста привыкшего верить в незыблемость реалий, его окружавших.
И судя по выражению лица его старшего товарища, не только он не был готов к такому.
– Мелик, а ты можешь передать сообщение моему отцу?
Тот лишь покачал головой.
– Я во многом хорош, но не во всём. Тем более в передаче посланий на расстоянии. К тому же сорок повозок – весьма солидное расстояние. Только старейшины и верховные смогли бы такое осилить.
«Значит, мы одни… Что же нам делать?!»
– Подождём, может, узнаем у этой несчастной что-нибудь важное и полезное, – в передаче мыслей на расстоянии он не был силён, а вот мысли читал прекрасно.
И тут Тода задумался: сколько мыслей Мелик выловил из его головы во время их путешествия? Как много оскорблений в свой адрес?
– Не беспокойся. Эта способность, как и прочие магические, требует концентрации. А тратить силы на ковыряние в голове влюблённого подростка – Единый сохрани!
Юноша почувствовал облегчение. Правда, он весь залился краской, ничего не смог поделать. Он ведь ещё до конца себе не признался в собственных чувствах к Рамилле. О, как же было прекрасно вспомнить о ней сейчас, когда хаос бушевал внутри и вокруг него. Его сознание как будто растворялось в образе этой обворожительной девушки, чей томный взгляд, густые ресницы, длинные волосы цвета вороньего крыла – всё в ней заставляло его сердце плясать и задыхаться. А этот силуэт барнийской фигурки, которых девочки в столице скупали в лавках игрушек, её походка, будто парящей над землёй снежинки…
Внезапно раздался хриплый стон. Оба мага тут же подскочили к пришедшей в сознание женщине. Мелик дал ей немного воды и поинтересовался, может ли он сделать для неё что-то ещё.
– Д-да… У… Кхм… Прости, маг… Убей меня, – её лицо было маской боли, глаз она не открывала.
Тода был в смятении.
– Госпожа, мы хотим помочь вам, а не убить вас!
Она едва приподняла веки и ненадолго посмотрела на юношу.
– Понятно… Совсем… Незрелый… – с трудом сглотнув, она продолжила, – тебе есть зачем жить, мне – нет…
Тода хотел ей возразить, но Мелик знаком остановил его, указав на женщину. Она провалилась в сон. На этот раз её дыхание было ровным.
Отойдя от неё, маги снова уселись друг напротив друга.
– Средняя продолжительность жизни банемидов меньше человеческой, ты знал, Тода?
– Да, но…
– Может, это связано с тяжестью их скелета, может, из-за магии внутри них. Толком никто не знает, да и мало кому это настолько уж интересно, – Мелик зевнул, – поэтому банемиды ценят жизнь куда больше нашего…
– Но ведь она просит убить её!
– …Но куда больше собственной жизни они ценят свои кланы, семьи, свободу, что делает их сильнее людей. И опаснее, – Мелик не обращал внимания на попытки своего юного спутника вставить свою мысль, – Кхарназ означает «железный камень», если перевести название на людское наречие. Он был основан банемидами. Поколения их сменялись в нём веками… Ты видел на крестах других банемидов, кроме неё?
Тода понял, к чему тот вёл.
– А теперь, если добавить те слухи, что мы слышали, о запрете любой магии в городе, об агрессивно настроенных стражниках по отношению к магам… Банемиды – магический народ. Гордый народ. Их гордость должна служить примером нам, людям. Представь, что им запретили вдруг использовать магию, которой они живут, которая течёт в них, как кровь в наших и их венах, запретили в родном городе, с самого основания принадлежавшем их расе?
– Но не может же быть, что эта женщина…
– Увы, но похоже на то. Видимо, она последний банемид Кхарназа.
***
Женщина больше не пришла в себя. По крайней мере, её смерть была менее ужасной, чем могла бы быть. Это было слабым утешением, конечно. Однако они сделали всё, что могли.
Теперь перед магами стоял иной вопрос – что делать дальше? Возвращаться назад не имело никакого смысла. Во всяком случае, необходимой информации они не получили. Им до сих пор было неведомо, ради кого они шли из столицы. Если одного из Восьми сгубили в Кхарназе, то Мелик с Тодой должны узнать это наверняка, прежде чем окажутся в Ллорндере.
Ситуация оказалась куда серьёзнее, чем казалось ранее. Они рискуют и сами попасть на кресты-мучители, если открыто войдут в город.
Теперь Тода понимал, почему именно он был отправлен с Меликом. Ввиду возраста, он может сойти за слугу, ученика или пажа своего более видного и статного товарища в сединах, во внешнем виде которого и манере держаться с лёгкостью читалось многое.
Мелик молча смотрел на город. На поверку он оказался отнюдь неплохим человеком. Юноша почувствовал что-то, напоминающее детскую радость и благодарность, от мысли, что рядом с ним такой товарищ. А ещё Тода был рад тому, что кроме него было кому искать выход из сложившейся ситуации.
– Ты пойдёшь в город как маг-неофит, – проговорил Мелик.
Замешательству юноши не было предела. Он ожидал иного плана – притвориться торговцами, путешественниками, картографами, в конце концов. Но войти в город, где убивают магов, назвавшись таковым, пусть и неофитом, было бы явным самоубийством.
– Нет, если они и вправду прикрывают свои чёрные дела поклонением Единому.
– Опять читаешь мысли?!
– Так быстрее, только и всего, – Мелик поднялся и потянулся вверх, обратив лицо к нависавшей над ним ветви дерева. На мгновение он стал похож на ребёнка, пытающегося достать небо руками. Тода решил, что его разум устал.
– Когда-то давно, ещё до того, как я попал в Академию, мой покойный дядюшка рассказывал одну занимательную историю. В ней восемь магов победили зло и запечатали его на каждой из сторон света. По прошествии многих лет простые люди позабыли подробности этой истории, сохранив в памяти лишь суть. Восемь победили, мир был спасён, зло заперто. Много позже появились фанатики, объявившие, что легендарные маги на самом деле сами учудили куда большее зло, чем побеждённое ими. Мол, во всём повинна их магия. Эти убеждения быстро захватили умы простых и недалёких вилланов! – он буквально выплюнул это слово. У него явно был на них зуб.
Мелик продолжал:
– Даже некоторые маги из уже существовавшей Академии, созданной именно Восьмью, поддержали этот вздор. Так и начались Войны магов, закончившиеся Последней войной. Но это ты и так должен знать… Хотя… Ты же провалился на Испытании?! – Мелик с ухмылкой глянул на молодого мага.
– Это не значит, что я не учился! – Тода быстро вскипел, но тут же и остыл. К тому же ему было интересно, как история дядюшки Мелика связана с предложением того отправить его на смерть.
– Как скажешь, малец. Однажды фанатики культа захватили одно крупное поселение, которого больше нет на карте. Дядюшка говорил, что всех жителей от мала до велика выстроили в ряд и каждому предложили отказаться от магии, противной Единому. Тем, кто это делал, прощалось греховное прошлое, и их вербовали на услужение вожди культа. Суть его не столь уж поучительного рассказа заключалась в том, что этих перебежчиков отправляли в основном на поля сражений, где они использовали стихийную магию против врагов культа, по мнению которого данные деяния не были греховны, ибо шли от самого Единого. Понимаешь, к чему я это всё?
– Но я не согласен. Ты хочешь, чтобы я стал этим самым перебежчиком.
– С той лишь разницей, что ты соберёшь всю необходимую нам информацию изнутри, а затем покинешь город, желательно незаметно.
– А где будешь ты? Сколько времени это займёт? Что если они не предложат мне милости и покаяния? – юношу стал обуревать страх. – Если они не возродили древний культ, а попросту уничтожают магов?
Мелик бесстрастно взирал на него.
– Из нас двоих это можешь сделать только ты. Я буду здесь. Я смогу тебе помочь, если что-то пойдёт не так.
Рука старшего товарища сжала его плечо, холодные глаза, таящие мудрость и жестокость, устремились ему в душу.
– Я не виню тебя за сомнения и страх. Такому юнцу, как ты, не стоило бы ввязываться в подобные истории. Но выбор невелик. Если мы сейчас ничего не сделаем, то станем повинны во многих бедах, которые готовят миру безумцы Кхарназа. Сердце подсказывает мне, что эти кресты лишь начало.
Тода вдруг осознал всю глобальность ситуации. Раньше у мира было Восемь, хранящих его. Теперь же оставшихся из них убивали. Баланс, установленный этими великими магами, был нарушен. Были ли ещё в Едином мире такие же города-отступники?
Все эти слухи, их игнорирование Советом, эта миссия… Всё так тихо и завуалированно. Кому-то это было очень на руку.
Мелик расстелил себе лежак и теперь задумчиво смотрел на юношу.
– А ты смышлёный парниша. В голове у тебя, конечно, хаос, но здравых мыслей полно. Завалился из-за девицы?
Молодой человек на миг не мог взять в толк, о чём его спрашивают, а потом, усмехнувшись, ответил:
– Не угадал. Из-за отца.
– Ого. Хотя, да, сложно жить в его тени, задрав голову, пытаясь угадать, сколько тебе до него добираться.
– Ага…
Поулыбавшись своим мыслям, Тода принялся разминать суставы и тянуть мышцы, затем стал ощупывать свои многочисленные мешочки, закреплённые на поясе, и заглянул в походный рюкзак.
– Переобуйся.
Он глянул на свои ноги, и – да, надо было сменить сапоги вестника на что-то менее крутое для неофита из Академии.
– И если что, ты путешествовал с восточных земель, что-нибудь не слишком далёкое отсюда. Рейлн подойдёт, он, если правильно помню, в повозках десяти от Кхарназа.
– А цель?
– Дошли слухи, ты решил быть полезным и прославиться.
– Что за слухи? Должен ли я быть осведомлён об этом? – он показал рукой на место казни под южной стеной.
– Нет, не стоит. Слухи о болезни, из-за которой из города мало кто возвращается.
Звучало убедительно. Да, Мелик точно не был дураком.
– Тогда я пошёл. Да хранит тебя… – начал было Тода.
Мелик отмахнулся от него.
– Не продолжай. Мне Единый только браниться помогает. Так что, коли идёшь, не медли.
***
Обойдя город, Тода направился к северным воротам Кхарназа. Редкие прохожие смотрели пристально или искоса на чужака, некоторые увязывались следом, видимо, надеясь на предстоящее представление, которое, скорее всего, разыграется при встрече его со стражей ворот.
Сердце юноши гулко билось в груди, отдаваясь эхом в висках. Сандалии то и дело норовили соскользнуть с его ног, увязнув в дорожной грязи. Воздух был влажный и жаркий, собирался дождь.
Тода старательно делал вид, будто не замечает всё возрастающее количество зевак за своей спиной и их тихие переговоры.
Прошлёпав к огромному проёму в стене, не имевшему ничего общего с воротами в традиционном понимании, молодой человек уже не мог сдерживать нервную дрожь в своих ногах. И как он не пытался её унять, тело не слушалось. На какую-то долю секунды он был готов оставить утопать свои сандалии в грязи и ринуться прочь от этого безумного города.
Но было уже слишком поздно отступать. Толпа сзади остановила бы его, и он не смог бы вразумительно объяснить никому, отчего побежал.
Ему навстречу уже шагали двое мужчин. Высоченные и мускулистые, они отличались от стражников Ллорндера. Те всегда были в доспехах из кожи вола, с мечами на поясе и копьями в руках. Идущие к нему, в свою очередь, были практически нагими, если не считать набедренных повязок. Их загорелая кожа говорила о том, что в таком наряде они не первый день. На шее каждого висел ремешок с чем-то подвешенным на него, а грудь и одного, и второго украшали три широкие борозды шрамов, растянувшихся по всей её длине слева направо.
Один из них вытянул руку ладонью вперёд:
– Стой, маг, – его лицо никак не изменилось. Оно не выражало совершенно ничего, как каменная маска.
– Ты идёшь с нами к Верховному Отцу! – подхватил второй.
Тода чувствовал, что его сердце вот-вот откажется работать, всё же постарался изобразить изумление и спросил стражников чуть дрожащим голосом:
– О, вы меня с кем-то спутали, досточтимые! Я здесь, чтобы помочь больным…
Один из стражников бесцеремонно схватил его за ворот, проговорив своим бесстрастным голосом:
– Ты идёшь с нами к Верховному Отцу, маг! – после чего рванул юношу на себя, а сам отступил в сторону.
Растерянный и испуганный Тода не смог удержать равновесие и плюхнулся в грязь, неловко выбросив перед собой руки. Это нисколько не спасло его лицо от встречи с гадкой и липкой жижей, месившейся здесь нескончаемым потоком ног.
За его спиной зеваки одобряюще хлопали себя по бёдрам, гоготали и свистели.
Не дожидаясь, пока чужак поднимется сам, стражники взяли его под руки и оторвали от земли, словно он ничего не весил, затем потащили его вглубь города, не дав даже обтереть лицо.
Тода чувствовал, как густая грязь стягивает его кожу, засыхая и превращаясь в корост. Один глаз был практически залеплен и не видел ничего.
– Что вы делаете?! Кто вам дал право так обращаться с людьми?! Я же не преступник и не сделал ничего плохого! Как вы смеете так поступать с путешественниками?! – юноша старательно изображал предельное возмущение, хотя сам был на грани истерики, вызванной поглотившей его паникой.
Здоровяки молчали, почти неся гостя.
Их путь петлял среди улиц, жалких халуп и претенциозных особняков. Казалось, в этом городе отсутствовал зал архитекторов, присущий каждому городу Единого мира. Целью этого подразделения была гармонизация внутригородских построек. Однако сумбурный облик Кхарназа сейчас не слишком-то волновал мага. И даже не ссыхавшаяся грязь на его лице.
Очень грубое отношение стражников заставило его задуматься о предстоящей встрече с их так называемым Верховным Отцом, что бы ни означал этот титул.
Тем временем его притащили ко входу в куполообразное здание, громоздкое, высокое и величественное.
– Шагай вперёд, – сильная рука стража вытолкнула его к ступеням, ведущим вверх к зиявшему чернотой проёму здания. На этот раз Тода не упал.
Он покорно пошёл вперёд, оттирая руками лицо. Оно снова обрело подвижность, и глаз наконец-то был вновь способен видеть, хотя грязи оставалось ещё предостаточно. Однако это менее всего сейчас волновало юношу.
Пройдя внутрь, Тода оказался в просторной зале, освещённой огромным количеством факелов и свечей. В центре этого фестиваля огня стояла одинокая скамья, совершенно обычная, даже грубая, на которой сидела фигура в чёрном плаще с опущенным капюшоном. Поза сидящего была молитвенной – локти упёрты в бёдра, голова учтиво опущена между колен, пальцы рук сцеплены.
Неуверенными шажками, шаркая ногами (и этот звук, казалось, заполнял всю залу), молодой маг приближался к скамье.
Приблизившись к сидящему, он тихо кашлянул. Вся эта ситуация действовала ему и на без того натянутые до предела нервы.
Фигура не шелохнулась. Этот одетый в чёрное человек либо пребывал в глубоком трансе, либо спал. Ни один мускул не производил ни малейшего движения, даже дыхания не было заметно.
Юношу снова уколол страх. Это явилось сюрпризом для него, так как сам он был уверен, что за сегодня испугаться уже был не в состоянии.
Чем дольше он стоял в тишине, тем большую силу набирал страх.
– П-простите… – слегка запнувшись, начал было он.
В ту же секунду человек в капюшоне выбросил руку в направлении юноши, разорвав молитвенное переплетение пальцев, и вцепился в пояс Тоды, который от неожиданности вскрикнул. Он хотел отпрянуть, сбросив руку, но человек держал его железной хваткой, потому у него ничего не получилось. Сидящий даже не качнулся.
– Ты несёшь с собой сильную магию, грешник… – это было сказано с лёгким шипением с наставительной интонацией. В такой же манере учителя Академии любили общаться с особенно тугими неофитами.
– Я простой маг-ученик, пришёл помочь…
– Нет, нет, нет… Это сильная магия. А твои намерения не в том, чтобы помочь, а чтобы спасти Кхарназ, как ты думаешь, – из-под капюшона показались глаза, которые словно светились в отблесках пламени, пронизывая мага насквозь.
«Чтение мыслей?!» – с ужасом подумал юноша.
– Не совсем. Я читаю твой фон, юный грешник.
Человек поднялся со скамьи, но пояса не отпустил.
– И знаешь, что я читаю в твоём?
Его лицо теперь было напротив. Старое, даже древнее, оно отчего-то казалось юноше знакомым.
– Я читаю сильную магию. Прикосновение Великого Магистра, одного из легендарных магов, воплощение греха… – пожелтевшее и морщинистое лицо растянулось в улыбке. – Магистр Руи. Я не прав?
Молодой человек не мог ответить ни слова. Прикрытие не сработало. Что его ожидает? Смерть? Так рано?
Балансируя на грани обморока, Тода спросил:
– Вы Адельберт, верно?!
Мужчина перестал улыбаться и снова сел на скамью, попутно махнув к себе одной рукой, которые уже через мгновение были вновь сцеплены в молитвенном положении. Тут же из-за колонн, окружавших центр комнаты, вышли четверо мужчин в белых робах с надвинутыми капюшонами и, схватив юного мага, потащили его прочь от фигуры в чёрном.
– Мы поговорим позже, когда я закончу молитву Единому, – донеслось ему вслед.
***
Его не бросили в темницу, в прямом значении этой фразы. Скорее, Тода был размещён в одной из келий, как он понял. Чем-то она напоминала его комнатушку в Академии.
Внезапная тоска по дому и обычной жизни ученика обрушилась на него. Он заплакал. Ему было нечего и некого стыдиться. Слёзы капали с его спрятанного в ладони лица. Беззаботные дни, оставленные позади, учёба, подготовка к Испытанию, Рамилла, отец, язвительный Мелик, бросающий колкости всякий раз, когда проходил мимо него… Ничего из этого не вернётся.
Юноша внезапно осознал, что повзрослел.
В своих рыданиях Тода не заметил, как кто-то зашёл к нему.
– Выплачься, это полезно.
Молодой человек поругал себя за неосмотрительность. Ему стоит быть максимально собранным и бдительным, чтобы не упустить малейший шанс сбежать.
Келья располагала лишь одной скамьёй, поэтому вошедший присел рядом с заплаканным юношей, который старался вытереть с лица следы своей слабости.
– Какой беспорядок эмоций, маг. Среди них надежда и даже слегка больная любовь. Занятно…
Тода напрягся. Действительно ли это чтение фона, что бы это ни означало, или же обыкновенное чтение мыслей? Ведь рядом с ним, скорее всего, один из легендарных Восьми магов.
– Я знаю, о чём ты думаешь. Читать мысли я не умею. Это противно нашему богу. Зато я хорошо умею читать людей. И я думаю, что ты просто-напросто заблудился. Ты грешен, но лишь по неведению.
Юноша всё так же молча сидел, закрыв лицо руками.
Тут чересчур горячая ладонь легла ему на плечо.
– Ты можешь спастись, мой заблудший друг. Я, Верховный Отец, Глас Единого, могу спасти тебя, – его голос набирал высоту и мощь. Тода не смог не посмотреть на обладателя столь глубокого и обволакивающего голоса. Ему даже захотелось спастись.
Старик с добром смотрел ему в глаза. Видимо, он знал, что на него посмотрят.
– Ты полон страхов, сомнений, твои цели бренны и пусты… Я дам тебе ясный путь без тяжёлой ноши. Тебе лишь надо отказаться от греха и последовать за мной, последовать к Единому. Пойдёшь ли ты к Единому богу?
И тут Тода рассмеялся, громко, во весь голос, что даже его самого удивило и ужаснуло. Но он ничего не смог с собой поделать. Чувствуя лёгкую панику, юноша продолжал исторгать из себя смех. Виной всему была излюбленная фраза Мелика, прозвучавшая столь высокопарно из уст этого фанатичного старика. «А не пошли бы вы к Единому?!»
Верховный Отец поднялся и неспешно вышел из комнатёнки, ничего более не произнеся. Молодому магу оставалось только гадать, что тот подумал и решил на его счёт. Хотя последнее вызывало мало сомнений.
Отсмеявшись, Тода до боли прикусил губу.
«Я сам себя приговорил…»
***
Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем к нему зашли двое человек в белых робах, но его было предостаточно, чтобы юноша успокоился окончательно. Можно было сказать, он уже смирился с тем, что его казнят. К тому же там, за стеной, его ожидал Мелик.
Тода заговорил с вошедшими:
– У меня не выходит из головы… Что служит ожерельем тем стражникам, голозадым, с мышцами?
Двое в робах молча приблизились к юноше вплотную, затем один из них приказал ему снять свои одежды.
– Ну, знаете, это не совсем нормально. Ребята в Академии рассказывали о таких, как вы, мужелюбах…
Никакой реакции. Лишь один из белых одежд ухмыльнулся.
– Снимай одежды, маг, а не то, Единый, клянусь тобой, мы тебе поможем.
Тода послушно принялся снимать свой пояс, сандалии и прочее.
– Неужто до полного обнажения?
– Всю одежду, маг, – произнёс второй с совершенно бесстрастным лицом.
– Ну, если вам так хочется поглазеть, рассматривали бы и дальше друг у друга…
Полностью раздевшись, Тода почувствовал себя крайне неуютно. Его спокойная уверенность в себе таяла, как снег под весенним солнцем. Он вновь оказался на краю пропасти отчаяния и паники, потому попытался снова разговорить белоробых.
– Так что же всё-таки это? Что у них на шеях? Какое-то странное ожерелье.
Двое молча собрали одежду и атрибуты. Когда они закончили, то повернулись к выходу из кельи. Юноша решил было, что ответа он не получит, когда тот, кто ранее проявил хоть какие-то эмоции, обернулся. На его лице снова играла ухмылка.
– Если тебе это так уж интересно.
Он указал на сжавшийся от холода и стресса мужской орган юноши.
– У Старших Сынов есть обряд посвящения, очень жестокий. Чтобы доказать свою преданность служению Единому, а также Верховному Отцу, они отказываются от благ и соблазнов материальной жизни во всех проявлениях. Одежда, роскошь, дома, разнообразие в пищи, вино и женщины, – его ухмылка превратилась в хищный оскал, – Ты же знаешь, для чего нужны твои крохотные причиндалы?
Тода закрыл рукой то, на что указывал этот тип.
– Они сами отрезают свои ты-понял-что и наносят себе три глубоких пореза, от плеча до плеча, по груди. Каждый из порезов несёт в себе определённый смысл. Но тебе больше интересно не их или наша философия, религия, вера, а лишь то, что же это, как ты выразился, «за ожерелье странное у них на шеях».
