Александр А.
Вода
12
– Пап! Здесь ничего не видно!
– Всё хорошо, доченька! – Никита ответил запыхавшимся голосом. -Артём, как ты?
– В порядке, пап! Здесь темнота непроглядная!
Их голоса эхом пронеслись внутри помещения. Никита, порывшись в байдарке, отыскал фонарик, что нашёл в последней квартире, в которой им пришлось переночевать.
С первого раза он не сработал. Никита постучал по фонарику, и яркий свет осветил близлежащую территорию.
– Пап, это где мы?
– Недостроенный дом. Вы как, не ранены? – Никита посветил фонариком на детей.
Дети резким движением прикрыли глаза ладонями.
– Пап! Но ты что?
– Ой, простите. Мне нужно было вас оглядеть.
– Пап, откуда здесь корабль оказался?
– Думаю, со стороны Финского залива принесло! Неприятная, конечно, встреча.
Никита принялся осматривать всё вокруг. Из бетонных стен повсюду торчала арматура, но, по-видимому, в некоторых квартирах уже были стены, а справа возвышалась бетонная лестница.
– Ну что, палатка у нас есть. Предлагаю расположиться здесь! Кто за? – Никита оглянулся и взглянул на детей.
Оба молча кивнули, после чего их отец, улыбнувшись, направил байдарку к лестнице. Через несколько минут они уже вылезли на бетонное основание лестницы. Пришлось немного постоять для того, чтобы ноги могли ходить. – Так, затащим байдарку повыше, а затем нужно будет оглядеться!
Никита с детьми не спеша поднялись на несколько этажей вверх. На первый взгляд, было пусто, да и что там, в принципе, делать было людям. Здание пустовало, стройка, видимо, была не закончена ещё процентов на тридцать пять. Верхние этажи освещала луна, в некоторых квартирах уже были установлены стеклопакеты, поэтому не было сквозняка.
– Вот здесь мы и разместимся! – Никита скинул с плеча палатку и рюкзак со спальными мешками, затем он и дети сняли спасательные жилеты.
– Я схожу, подниму байдарку повыше, а вы ждите меня здесь. Думаю, что мы обойдёмся без палатки. Здесь не дует, поэтому расположимся в спальных мешках.
– Пап, мы с тобой! – произнёс Артём.
Никита посмотрел на сына.
– Артём, здесь пусто. Разложите пока спальники, я через пять минут приду! – Он улыбнулся. – Ты, кстати, за старшего!
Артём натянуто улыбнулся в ответ.
– Хорошо, пап!
Настя покашляла, сидя на рюкзаке, облокотившись о бетонную стену.
– Пап, давай только поскорее!
– Договорились! – произнёс Никита и исчез за дверным проёмом.
Выйдя в коридор, он вновь воспользовался фонариком, так как в местах, где не было окон, затаилась непроглядная тьма. Никита прошёл ещё несколько метров, как на что-то наступил. Что-то мягкое, и он посмотрел под ноги. Несмотря на то, что он за последнее время насмотрелся на трупы и человеческие останки, такого он не ожидал увидеть.
Под ногами в свете фонаря он увидел руку, от локтя до кисти. Наклонившись, Никита поправил ружьё, он практически не снимал его с тех пор, как им довелось встретиться с тем мужчиной.
– Твою ж мать! – проговорил он, а сердце забилось с неимоверной скоростью.
– Папа! – раздался душераздирающий визг Насти.
– Отпустите мою сестру, ублюдки! – умоляющий голос Артёма эхом разнёсся по коридорам этого здания.
Никита, долго не думая, ринулся обратно. Теперь ничего не имело значения, абсолютно ничего. Он оставил своих детей, не убедившись в том, что всё в порядке. Позади за ним осталась лежать ровно отрубленная рука в луже свернувшейся крови.
Он бежал из зо всех сил, не оглядываясь.
– Артём! Настя! – прокричал он.
– Папа! – откуда-то издалека донёсся голос Насти.
Никита через пару десятков секунд вбежал в ту квартиру. Сердце, казалось, вот-вот вырвется наружу. Он осветил комнату фонариком. Артём сидел в углу, на его лице по щекам текли слезы, перемешиваясь у губ с кровоподтёками, крупными каплями падая с подбородка.
– Сынок! – Никита упал перед ним на колени, щупая его лицо и вытирая резкими движениями кровь, что ручьём текла из носа, он судорожно спросил. – Что стряслось? Где Настя? Где твоя сестра?
– Какой то мужж… мужжик забрал ее, а второй хотел забрать меня, но я укусил его, а он ударил меня в нос, и я отлетел. Они схватили её. Папа! – Артём захлёбывался, слёзы, кровь из носа вырывались наружу.
– Куда они пошли? Куда?!– прокричал Никита.
Артём указал на дверь рукой. – Налево!
– Интересно, сын или дочь? – рассуждал Саша, стоя у окна.– Какая разница, скажешь ты.
Анна молчала.
– Да, ты права, разницы никакой. И вот как быть? Вот когда-то я мечтал о ребенке, но всё никак не получалось. Скорее, даже наоборот, не мог найти того человека, с кем хотелось бы именно этого. Даже смирился с тем фактом, что придётся воспитывать твоих выродков! Но теперь всё иначе! Видишь, как распорядилась судьба! Мы с тобой вдвоём, твои дети и твой бывший, скорее всего, уже мертвы, так же как и основная масса человечества. А мы с тобой живы! Да и ещё судьба или Бог подарили нам благословение на зачатие ребенка. Знаешь! А мне предстоит хорошенько подумать, как распорядиться этим. Ведь я чувствую, что теперь лишь мне решать, как поступать дальше! Подарить жизнь или забрать ее! Любить или ненавидеть! Всё лишь в моих руках, а, может, никакого Бога и нет? Может, это я являюсь им в данной ситуации? Ведь что сдерживало нас, людей, от совершения самосуда или подобного? А я скажу тебе что, уголовная ответственность! А сейчас всё, нет ни структур, отвечающих за это всё, ни людей, что будут говорить о том, что правильно, а что нет! Мы стоим на пороге хаоса, если есть выжившие, так как люди по своей истине лишь дикие звери, жаждущие крови! Мы в основной своей массе скорее порождение дьявола! Ты согласна со мной? – он обернулся, Аня лежала вновь связанная, руки и ноги между собой, а вокруг рта вновь обмотана часть ткани.
Кровь, стекающая с разреза на щеке, от удара, полученного от топора, немного поутихла. Ане показалось, что он даже не почувствовал боли, когда лезвие топора распороло плоть, будто нож подтаявшее масло. Когда он приблизился, она в панике нанесла удар, но руки задрожали, после увиденной ею хлынувшей крови отпустили рукоять топора, и в следующую секунду она уже летела, падая спиной в одеяло, будто в мягкую воду где-то на море, погружаясь всё глубже и глубже.
– Я понимаю, ты не можешь мне ответить, но это и не требуется. Я ведь знаю все твои ответы на поставленные вопросы. Всё это неважно. Единственное, что следует решить сейчас, так это то, давать ли жизнь тому, кто теперь не поймёт, что такое хорошо, а что такое плохо! Стоит ли заранее делать этот шаг в бездну, в которую мы неизбежно скатимся! Мне понятно лишь одно, что даже если вода не убьёт всех, то это сделаем мы сами! Ведь теперь нет никаких ограничений! Вплоть до того, что мы сами включим себя в нашу собственную пищевую цепочку. И будем питаться друг другом!
– Артём, идём! Идём скорее! За мной! Очень тебя прошу. Только не отставай! Хочешь держись за куртку!
Артём кивнул в ответ. Никита, в свою очередь, достал из рюкзака патроны и зарядил ружьё. Оно было пустым, после того как они перевернулись на байдарке, ружьё пришлось просушить, а от гильз, что промокли, пришлось избавится. Те патроны, что были в коробке, не пострадали, так как Никита положил при первой же возможности их в полиэтиленовый пакет, плотно перевязав резинкой. Он не думал, что ему придётся использовать его против людей, а лишь, возможно, для того, чтобы добыть какого-нибудь зверя, но жизнь, видимо, изменилась, и теперь некоторые из людей походили на диких зверей.
Насти не было слышно. Никита старался держать себя в руках и прислушиваться к каждому шороху. Дуло ружья было нацелено вперёд, а двигался он не спеша.
– Папа! – прошептал Артём. – Что это за люди, и зачем мы им понадобились?
– Не знаю, Артём. Не знаю. Тихо!
Сердце Никиты билось так сильно, что он слышал его лучше, нежели всё остальное.
Чем дальше они продвигались, тем сильнее становился запах. И этот аромат ни с чем было не спутать. Пахло кровью и отголосками жареного мяса.
– Пап! Где они? – прошептал Артём.
Никита обернулся к сыну и поднёс указательный палец к своим губам. Артём, по-видимому, всё понял, так как кивнул в ответ. Никита обратил внимание на то, сколько страха в глазах у сына, и на первый взгляд ему показалось, что он смотрит в своё собственное отражение. Как когда-то в детстве Никита прибежал со школы взволнованный, родителей ещё не было дома, а он вбежал в ванную. Там, стоя перед зеркалом, он увидел кровоподтёки из носа и свои же слёзы. Он судорожно постарался избавиться от крови, умывая лицо, смывая кровь с рук и одежды, лишь бы родители ничего не узнали. Но, как выяснилось позже, от правды не уйдёшь и не спрячешься, и вскоре всё выяснилось. Тот старшеклассник, что разбил нос Никите, рассказал своим родителям о том, кто разбил ему голову куском арматуры, конечно же, скрыв тот факт, что он первым напал на Никиту.
Никита продолжил путь, Артём по-прежнему держался его, и они как можно быстрее продолжили путь. Глаза заливал пот, руки тряслись. "Где же ты, доченька?" – в голове смешались мысли. Заглядывая в каждую из квартир и комнат, не видели и следа от Насти и ее похитителей.
Пройдя один этаж, они подошли ко второй лестнице. Никита выключил фонарик, и они постепенно принялись подниматься вверх.
"Что же происходит! Как! Как же я так оплошал!"
Поднявшись наверх, Никита что-то услышал. Взглянув вперед, он приметил небольшое свечение. Он ускорился, Артём следом. Руки тряслись в большей степени не из-за страха перед теми, кто забрал Настю, а из-за вероятности больше не увидеть свою дочь!
– Стой здесь у стены! – прошептал Никита, опустив ружьё. До квартиры, откуда исходил свет, по-видимому, от костра, оставалось метров десять.
Артём отрицательно помотал головой, и когда Никита хотел было отпрянуть, то автоматически схватил его за рукав.
– Папа, пожалуйста! – сквозь слёзы пробормотал Артём.
– Я тебя не оставлю. Слышишь? Никогда не оставлю!
Артём в ответ со слезами на глазах кивнул своему отцу. Никита, в свою очередь, поднял ружьё и выдвинулся в сторону нужной квартиры. Не спеша он двигался вперёд, прислушиваясь.
Достигнув нужного дверного проёма, Никита перевёл дыхание и резким движением выскочил на свет, наведя ружьё на того, кто смотрел прямо ему в глаза....
– Всё, я определился! – луна была такой яркой, что освещала всю квартиру. – И какая же красота всё-таки. Я даже представляю, когда наступит зима, то всё вокруг превратится в огромный каток. Только не будет весёлых и задорных детских голосов. Не будет хоккейных матчей и фигурного катания. Будет лишь тишина. Если только наш ребёнок не ворвётся в этот мир, как мессия, и своим криком принесёт нечто чистое и сокровенное, новую эпоху человечества. Ведь этот мир можно ещё спасти! Да, Ань! Да! Смотря на эту луну и звёзды, я почему-то подумал, что, может быть, именно он, наш ребёнок сможет всё исправить? – Саша вновь повернулся к Ане. Та сидела связанная, с кляпом во рту, уперевшись о спинку кровати. По её щекам текли слезы ручьями. А были они лишь от того, что ей хотелось скорее умереть, нежели продолжить жить с этим психопатом.
Как же она устала, у нее больше не было сил бороться за что-либо. Дети, ее мама и Никита, скорее всего, уже на том свете, и ей во что бы то ни стало следовало отправиться к ним, потому что то, куда она попала, и было настоящим воплощением ада....
Пот с такой силой стекал с волос, попадая в глаза, что они принялись щипать, но Никита справился с соблазном закрыть глаза. Тот, кто на него смотрел, висел вверх ногами, зрачки побелели, а его живот, начиная от низа и заканчивая у подбородка, был распоротым и опустошённым. Правая рука отсутствовала, по-видимому, этот человек совсем недавно попал на эту стройку и выбраться уже не смог. Его тело, словно поросёнок на свиноферме, который дошёл до нужной кондиции, было подготовлено к разделке. Повсюду были следы и не просто следы, а лужи запёкшейся крови. В одном из углов лежала пара топоров и специально отведенное место, где и происходила, по-видимому, сама разделка на куски. Под телом стояло ведро, для того чтобы вытекла абсолютно вся кровь. Никита не верил своим глазам, просто не верил!
– Что же, мать их, здесь происходит! – произнося это, губы задрожали, да что там губы, всё тело начало вибрировать. Такого ведь никто не мог ожидать. – Нет! Нет! Я не верю в это!
– Папаа! – вскрикнул Артём и Никита вышел моментально из оцепенения. Он резко обернулся и моментально направил ружьё в сторону сына.
– А теперь положи ствол на пол! – произнёс тихий и умиротворённый голос, говорящий лишь о спокойствии.
– Папа! – произнёс Артём, чувствуя на своей шее что-то холодное и острое.
– Заткнись, щенок! Папа тебе поможет, если только положит ружьё на пол.
– Вы долбанные ублюдки! У вас совсем повернулась крыша?
Отродье мужского рода улыбнулось, так как при свете луны сверкнули зубы.
– У нас сейчас, как ты видишь, тяжёлая ситуация, особенно с едой. Точнее, была тяжёлая ситуация. Но, как видишь, всё изменилось к лучшему. Поэтому не стоит нас судить. Такова природа, просто жрать охота. – Отродье усмехнулось. – Неизвестно, когда это всё закончится, поэтому нам просто-напросто нужны запасы еды. Сейчас холодает, поэтому ваши туши нам как раз будут кстати, только вот я предлагаю вам альтернативу!
– Где! Моя! Дочь!? Сынок, всё будет хорошо, мы скоро выберемся отсюда.
Отродье вновь усмехнулось:
– Нет, нет, сынок! Всё зависит от вашего отца! Опусти ствол, ублюдок!
– Где! Моя! Дочь!? – Никита взвёл курок.
– Лёха! Приведи эту маленькую сладкую девочку!
Из тени появился огромный силуэт, а на его плече что-то лежало. Силуэт приблизился и спустил с плеча, положив у своих ног, маленькую Настю. Та была без сознания.
– Настя! Настя! Ты слышишь?
Настя не отвечала.
– Что вы сделали с ней?
Артём разрыдался при виде своей сестрёнки, что не реагировала ни на один звук.
– Не бойся, папаша! Просто отключили, чтобы она не пищала.
– Я убью вас, твари!
– Так, так, так! Ты что, ослеп, одно движение, и твой сын труп! Положи ружьё!
Никита не поддавался.
– Положи ружьё! Иначе!
– Ааа, пап. Больно! Папа, у меня кровь!
– Хорошо, хорошо! Всё, я убираю его! – Никита убрал ствол, подняв свободную руку вверх. – Умоляю, отпустите детей!
Отродье улыбнулось.
– Лёха, забери ружьё!
Силуэт приблизился к Никите, казалось, что он был выше его на полметра. Встав рядом, он взялся за ружьё и, пытаясь отнять, немного напрягся, так как Никита крепко держал его, но всё же отпустил.
– А ты славный малый. Руки за голову! Лёха, держи его на мушке!
Силуэт направил на Никиту ружьё, а отродье ударил в затылок Артёма, когда тот упал, то, спокойно перешагнув, направился в сторону Никиты.
Медленно шагая, говорил.
– Ты знаешь, я мог бы вас отпустить, но не могу. Так как, видишь ли, ты нам пригодишься в дальнейшем для еды, а вот твои дети маловаты, и я, как истинный джентльмен, так же как и Лёха, обещаю, что мы пока их не тронем, но только пока! Ведь твоя дочь, ты знаешь, ее, наверно, мы и вовсе оставим, ведь она девочка, а как ты понимаешь, их сейчас дефицит, а сын пригодится в других целях, к примеру, – тот постучал себе пальцем по подбородку, – заманивать странников к нам в ловушку!
– Ублюдок! – прокричал Никита и резким движением дёрнулся вперёд, как тут же остановился, что-то ощутив. Он взглянул в глаза отродью, а затем на свой живот, их разделяла рука, державшая нож, лезвие которого, по-видимому, было внутри …
13
Неожиданно луна исчезла с поля зрения. Огромная тёмная туча вновь накрыла небо, и всё вокруг поглотила тьма. Ветер усилился, врываясь сквозь пустые оконные проёмы. В здании, что не было достроено, началась вьюга, поднимающая местами столбы строительной пыли, что при вдыхании ее приносила неприятные ощущения в носу, вызывая раздражение. Кто-то чихнул. Затем послышался шум, не похожий на ветер. Что-то начало барабанить по крыше, нет, это не был дождь, а, скорее, начался град, так как этот стук заставил очнуться того, кто лежал на животе в луже собственной тёплой крови.
– Лёха! «Иди подними его!» —произнёс хриплый голос, по-видимому, принадлежавший Отродью.
После послышались чьи-то тяжёлые шаги. Они медленно приближались, и Никита подумал, что, скорее всего, это конец…
После того, как отродье вытащило лезвие, Никита увидел, как хлынула кровь. Он обхватил живот обеими руками и в последний миг взглянул на гнилую улыбку отродья. В голове Никиты начали проноситься мысли: "Неужели всё так просто? Неужели вот так одна ошибка могла привести к таким роковым последствиям? Он предал своих детей! Не исполнил того, о чём они мечтали! Лишил окончательно их матери! А теперь уже и самого себя! Не защитил и не уберёг! Отправив их на муки до конца их жизни!" Обе руки были уже в крови, и его повело. Не удержав равновесие, он, пытаясь устоять на ногах, будто побежал и, оказавшись в комнате, где висела распотрошённая туша, упал, ударившись всем своим весом об угол. В тот же миг его разум поглотила тьма.
– А вот и ответ Божий! Он, по-видимому, разъярён от этих мыслей! Аня, посмотри! Только я подумал об этом, и в тот же миг поднялась огромная туча! – Саша стоял и смотрел, как туча накрывала луну, и всё погружались во мрак.
Аня уже не слышала его. В голове будто отключились практически все функции. Единственное, что она понимала всерьёз, так это то, что пришло время кончать со всем этим бредом.
Саша отпрянул от окна, когда первые ледяные глыбы ударили по стеклу.
– Ого! Да он разгневан! Я разозлил его своими мыслями! Нужно избавиться от этого зародыша! – обернувшись, он посмотрел на Аню. В его глазах читалось только безумие и ничего больше.
Аня раскашлялась, мокрота не смогла выйти наружу, застряв в том месте, где находился кляп, поэтому пришлось через силу проглотить её. Она застонала.
–Ты что-то хочешь сказать мне? Я сейчас освобожу твой рот! Только не кусайся! В твою задачу входит только не противоречить мне! Ты ведь знаешь, кто из нас здесь главный! Если поняла, то кивни!
Аня кивнула.
– Молодец! Хорошая девочка!
Саша подошёл к ней ближе и, протянув руки, принялся развязывать ей рот, не заметив ещё кое-какого изменения.
– Ты ничего не сделаешь мне и ребёнку! – вскрикнула она и ударила изо всех сил правой рукой ему в шею. Кровь хлынула фонтаном. Тут же Аня вся покрылась его кровью. От неожиданности Саша отпрянул и схватился за шею. В его глазах читалось недоумение.
– Ты что, сука, наделала! Как.. как ты освободила ру…
Он не договорил и рухнул, по-видимому, Аня задела сонную артерию, так как лужа мгновенно начала растекаться тёмным пятном по полу.
– Как же ты меня достал, мудак! – прокричала она, затем, громко завизжав, зарыдала.
Минут за двадцать или тридцать до того она, пока лежала на кровати, нащупала что-то острое. "Его нож!" – подумала она. И вправду, слетев с катушек окончательно, Саша по-видимому стал более рассеянным. Отобрав от нее кухонный топорик для разделки мяса, после того как он получил им по щеке, он совсем забыл о своём первоначальном оружии. Пока, стоя у окна, он продолжал рассуждать, стоя к Анне спиной, та незаметно перерезала верёвку, связывающую руки, а после, чтобы остаться незамеченной, села, уперевшись о спинку кровати. Решаться уже не было смысла, в голове была полная уверенность в том, что пора довести дело до конца. В этой ситуации у нее просто не было выбора, либо она и ребёнок, что зародился у нее в животе, либо же психопат, что готов умереть сам и унести за собой её и своё будущее дитя. Самое страшное было перебороть свой страх и нанести первый в жизни удар, что принёс бы человеку сильнейшую физическую боль, в связи с чем ее рука вздрогнула, когда топор взмыл вверх и прошёл немного не по той траектории, по какой изначально было запланировано. В своих мыслях она долго прорабатывала и пыталась представить, как топорик рассекает черепную коробку того, с кем совсем недавно она планировала связать свою жизнь. Да и не только свою, она ведь хотела и вовсе отдать в эти руки своих детей! Но это было уже не важно, жизнь очень стремительно изменилась, а, точнее, скатилась в тартарары. Увидев распоротую щёку Саши, она поняла, что это ее рук дело. "А вроде это не так уж и сложно!" – подумала она, когда по какому-то счастливому стечению обстоятельств нащупала острое лезвие. И в кульминационный момент рука попала, точно в задуманную цель, на этот раз не посмев вздрогнуть ни на долю секунды....
Что-то так и барабанило по крыше. Складывалось ощущение, что с неба падали камни, а не град. По-видимому, погода ухудшалась и не планировала налаживаться вовсе. А чего ещё следовало ожидать? По-видимому, люди настолько разучились жить правильно на этой земле, что планета не выдержала и остановила эту жизнь. Никита в этом убедился на собственном горьком опыте и теперь лежал в луже собственной крови, не ведая, как там дети, и как теперь сложится их жизнь.
Чья-то тяжёлая рука схватила его за куртку с левой стороны и резко дёрнула. Никита с легкостью вспорхнул в воздух и первая мысль, что пришла в голову, была: "Не в этот раз, ублюдок!"
Тот взгляд, что он увидел на освещённом от костра лице так называемого Лёхи, Никита запомнит, по-видимому, навсегда. Один из топоров, что лежал в том самом углу, на этот раз оказался в правой руке Никиты. По неким стечениям обстоятельств здоровяк по имени Лёха схватил его за нужный бок, и у Никиты было время на нужный размах, и он попал точно в цель. Тот даже не успел вскрикнуть, так как топор разрубил шею с такой легкостью, что голова с замершим от удивления взглядом слетела с плеч и, упав. покатилась, словно мяч по комнате. Тело упало не сразу, оно будто всё ещё недоумевало, что лишилось основного своего главнокомандующего, и продолжило стоять ещё несколько секунд, рефлекторно держа Никиту за куртку.
– Лёха! Что там у тебя? – произнёс отродье, внезапно появившись в дверном проёме. Выстрел из ружья был оглушающим в небольшом помещении. Тело отродья вылетело обратно, словно тряпичная кукла. Только сейчас Никита понял, что гильзы были заправлены дробью. В этом он не очень разбирался, но зато эффект, который был произведён, доставил Никите, так скажем, приятное удовольствие.
Держась за живот одной рукой, а другой неся ружьё, Никита не спеша подошёл к Отродью. Тот хрипел, а изо рта текла кровь. На грудной клетке сквозь дыры в одежде просачивалась кровь. Никита встал напротив, нацелив ружьё.
– Твоя взяла, папаша! – рассмеялся сквозь боль отродье. – Исход всё равно для всех нас один! И, скорее всего, мы все попадём в ад!
– Это точно! До встречи!– произнёс Никита и произвёл очередной выстрел из двустволки.
Выстрел пришёлся в голову. Дробь, да тем более с расстояния в полметра, не оставила от лица ничего. Так было странно, ещё совсем недавно Никита не мог и представить, что сможет когда-либо выстрелить в человека. Только вот единственное, что он начал осознавать – людей практически не осталось, а основная масса – это звери.
Никита огляделся, он не сразу понял, что вокруг была тишина. По крыше больше не барабанило, только догорающий костёр немного похрустывал. Детей не было на прежнем месте. Никита прислушался и услышал всхлипывания. Он улыбнулся, поднял с бетонного пола нож, затем огляделся и увидел свой фонарик. Никита выдвинулся не спеша в сторону, откуда доносились звуки, включив фонарь. В недостроенной квартире напротив он увидел связанных между собой детей, сидевших на холодном полу спиной друг к другу.
Он осветил их фонариком, и те зажмурились, на глазах и щеках не было сухого места.
– Ну что! Плывём к маме!
– Папа! – воскликнули оба одновременно. Слёзы усилились, но на лицах появились улыбки. Страхи мгновенно стали уходить, тем более когда Никита при помощи ножа освободил их. Обнимались они около нескольких минут, но Никите казалось, что это были самые тёплые и крепкие мгновения за всю их жизнь.
– Давайте убираться отсюда!
– Пап, а эти дядьки отпустили нас? – спросила, резко вздыхая после слёз, Настя.
– Да, отпустили…
Расправившись с тканью, что была обмотана вокруг ног, Аня поднялась с постели. Увидев лужу крови, ее замутило, а затем и вовсе вырвало. Только сейчас она подумала о том, что очень голодна, она не ела уже часов десять или более, а если быть точнее, то и вовсе потерялась во времени. Ноги немного онемели, поэтому, встав на них, она тут же рухнула обратно на кровать, почувствовав колики. Посидев минут пять, Аня вновь сделала попытку и поднялась. Ей нужно было подойти и проверить, жив ли ещё Саша. Не спеша сделав пару небольших шагов, она упёрлась в его ноги. Пару раз ударив ступнёй по ним, увидела, что не последовало никакой реакции, после чего приняла решение подойти поближе. Стук в окно прекратился, и туча каким-то необъяснимым образом ретировалась, вновь освободив яркий свет, исходящий от Луны. В квартире стало светлее, цвета, конечно было не различить, но зато Аня приметила огромное тёмное пятно, что до сих пор расползалось вокруг Саши. Проверить пульс, да и вообще дотронуться до него ей не хватало духа, а, может, причина была в другом – он стал ей настолько противен, что прикасаться к нему просто не было никакого желания. Поэтому, немного подумав, она перешагнула через него и направилась в сторону кухни. Подходя к столешнице, у нее случился очередной приступ кашля, и вновь появился металлический привкус во рту. "По-видимому, это всё же пневмония", – подумала она и поймала себя ещё на одной мысли. У нее не было страха, почему-то там, лёжа на кровати, будучи связанной, она смирилась с мыслью о смерти, и стало настолько легко, что все переживания и былые страхи ушли, будто их и не было вовсе. Ей поскорее хотелось лишь воссоединиться со своими детьми и мамой, да что уж там говорить, и Никитой тоже, где-то в другом мире, где царит лишь спокойствие и умиротворение.
Найдя кое-какие консервы, Аня накинулась на них с такой силой, что и сама не ожидала. До этого она не испытывала такого голода, а сейчас, скинув все оковы и освободившись в первую очередь головой, она почувствовала сильнейший голод и по ощущениям хотела наверстать упущенное: "Представить бы ещё месяца два-три назад, что я буду есть руками тушёнку и прочие консервы, вместо бифштекса, для которого требовались вилка и нож! В жизнь бы не поверила! А теперь это, по-видимому, станет нормой для всех выживших. И вправду, не важно теперь, к какому числу эстетов и приверед относились люди когда-то, ведь пришло время для проявления всех наших животных инстинктов! А ведь прав был этот психопат! Как же прав!"
– Пап! У тебя кровь! – взволнованно произнесли дети.
– Ничего страшного! – улыбнулся Никита, уперевшись рукой о стену, а затем проскользнул по ней, сел бетонный пол. Перед ним лежали их рюкзаки и спасательные жилеты. – Артём, поищи, пожалуйста в моём рюкзаке. – Никита перевёл дыхание. – Там есть бинты. Достань их, пожалуйста. Держи фонарик.
Артём принялся искать их, взяв фонарь в руки, а маленькая Настя подошла к отцу и села рядом. Она крепко сжала руку своего отца и упёрлась головой о его плечо.
– Пап, тебе очень больно?
– Да нет, малыш! Просто царапина.
– У тебя очень холодные руки.
– Так помещение не отапливается. Не беспокойся, всё будет хорошо. Скоро мы найдём маму, и всё у нас будет просто отлично!
– Держись, пап! – Артём протянул упаковку бинта.
– Раскрой ее, пожалуйста. Мне нужно снять куртку и кофту.
– Хорошо.
Никита отодвинулся от стены и, встав на колени, принялся не спеша снимать одежду. Каждое движение отдавалось болью, но терпимой. Через пару минут он справился с одеждой. Куртка не промокла, а лишь была порвана и испачкана, а вот футболка и кофта были насквозь в крови. "Повезло, что не утро, и вокруг темно", – подумал Никита, мысленно радуясь, что дети ничего не заметят.
– Сынок. Нужно отмотать часть бинта и после оторвать. Затем потребуется сложить его в несколько слоёв.
– Хорошо, пап.
Через минуту Никита приложил его к ране, сдержав эмоции. А после, взяв оставшийся бинт принялся плотно обматывать вокруг туловища. Дети всё это время затаили дыхание в надежде, что папа знает, что делает, и что его рана скоро заживёт.
Справившись с задачей, Никита достал из рюкзака чистую футболку и запасную кофту. Телу стало значительно теплее, но боль так и не уходила, поэтому ему пришлось выпить таблетку анальгина в надежде, что она хоть немного снизит боль.
– Надевайте жилеты! И ваши рюкзаки! Ждать утра не будем, скоро и так рассвет. Поплывём по адресу, откуда в последний раз писала мама.
Дети молча выполнили указания. Затем не спеша все трое выдвинулись вниз по лестнице к своей байдарке, надеясь, что она всё ещё оставалась на месте.
Спускаясь, Никита держался за стены. Голова немного кружилась, и он чувствовал серьёзное недомогание. Видимо, сказывалась серьёзная потеря крови. Помощи дожидаться было неоткуда, ведь ни больниц, ни врачей больше не было, по крайней мере, именно в этом злополучной месте.
Байдарка оказалась на месте. Для начала на ней разместились дети, а после и Никита занял своё прежнее место. Как грести веслом, он тяжело представлял себе, но другого выхода не было. Не было и времени, без должной квалифицированной помощи его время пребывания на этой земле шло на часы. "Аня, только живи! Живи ради наших детей!" – проговорил он про себя, сделав первый рывок при помощи весла…
Её вновь вырвало. Организм не привык к такому резкому количеству еды, и буквально через час всё, что она употребила, было на полу. Аня разрыдалась.
– Что мне теперь делать! Как же быть! – прокричала она в пустоту. И как только ее голос пронёсся эхом по квартире, то правильные мысли не заставили себя долго ждать. Рыдание утихло, и она поднялась на ноги.
Через секунду она уже принялась ощупывать все ящики и все карманы на верхней одежде в поисках ключей. Не хватало ведь единственного, от верхнего замка, что отделял ее от всего остального мира.
Спустя час или два, а, может, и вовсе три, Аня в истерике принялась крушить всё вокруг. Заветных ключей так и не было. В припадке сильного кашля она вновь выплюнула мокроту, и у нее кольнуло где то в груди. От боли она скрючилась и, облокотившись о стену, сползла спиной к полу. Когда боль стихла, она резко вздохнула и зарыдала. На улице уже светлело, несмотря на то, что туча ушла, на улице было пасмурно, и усиливался ветер. Открытые части тела Саши стали бледно-синими, а кровь, что окружала его, запеклась. Аня поймала себя на мысли, после того как немного успокоилась, что с Сашей чувствовалось, что всё-таки она не одна, но после того, как она убила его, то и поставила на своей жизни окончательную точку.
«В одиночестве не выжить!» – подумала она, и тут же в ее разум ворвались слова Саши: «Просто прими смерть как нечто неизбежное! И тебе станет легче!»
