Алекс Динго
«Пёс Малыш, мой талисман удачи…»
– Смотреть прямо…
– Иди быстрее. Русский лётчик. Тебя ждёт суровый допрос… Если будешь молчать, мы свернём тебе шею, как курчонку… «Gehen Sie schneller. Ein russischer Pilot. Sie warten auf ein hartes Verhör… Wenn Sie ruhig bleiben, drehen wir Ihren Hals um wie ein Huhn», – заявил офицер Нарло.
Повеял резкий, прохладный ветер. Слегка зашелестели пожелтевшие редкие листья на молодых осинках. Боец Борис, живо подкравшись, выскочил из высокой травы. Он тут же метнул клинок в сторону немецкой колонны. Нож завертелся, как шальной. Лейтенант Нарло вздрогнул, ощутив жуткую пронизывающую боль. Острое лезвие ножа по рукоять вонзилось ему в шею. Живо потекла кровь. Он сам извернулся. Руки облюбовали ручку ножа. Лицо напряглось и бледнело. Глаза сильно округлились. Боль его парализовала. Он издал хриплые звуки. Ноги покосились. Он уже заваливался и падал, когда Борис метнул второй свой кортик. Лезвие блеснуло. Нож, засвистев по воздуху, вонзился прямо в широкий торс автоматчика Хикса. Тот широко открыл глаза, взирая на красноармейца. Боль томила. Его порочное лицо застыло в жуткой гримасе от боли. Рот широко открылся, и оголились ровные белые зубы. Кожа натянулась, как портянка на батарее.
– АААААА… АААА, – громко закричал Хикс.
Автоматчик, сильно пошатнувшись, схватился за автомат. И тут же открыл шальную стрельбу. Воздух сотрясли выстрелы. Но сильная рана мешала ему стрелять точно. Но его поддержал огнём молодой белобрысый автоматчик Юнис. Борис, приняв на себя несколько пуль, просто прыгнул в траву. Он быстро карабкался. Всё же шальная пуля в левом плече не давала покоя. Рана быстро затекла кровью.
Веял прохладный ветер. Воздух сотрясли шальные выстрелы. Командир Микула Адамов, подняв автомат, тут же выжал весь боезаряд. Помогли и бойцы из бригады. Все открыли огонь из своих оружий. Пули просто изрешетили шагавшего позади колонны с пленным автоматчика Дортса. Громоздкий солдат затрясся, как прокажённый. Его торс превратился в решето. Некоторые пули пронзили развитое тело насквозь. Одна угодила в челюсть. Дортс завалился на спину, как столб, который сильно подпилили. Микула, бросив автомат на землю, схватился за свой табельный пистолет ТТ. И тут же выстрелил пару раз. Сам пригнулся. У него над головой просвистели пули. Они покосили ветки. Стрелял габаритный автоматчик Швабс. Его лицо имело медный загар. Белели крепкие зубы. Глаза как у пираньи. В них жила голодная хищность. Он выдал несколько больших очередей из своего автомата МП – 40. Воздух сотрясли выстрелы. В ответ загудели карабины «Мосинки». Боец Витя Морозов стрелял, как Ворошиловский стрелок. Он всегда прицельно бил по мишеням в тире в своём маленьком городке К. И тут не промахнулся. Пуля, просвистев по воздуху со свистом, пробила голову насквозь автоматчику Швабсу. Он тут же упал взад себя. Но сначала отлетел на пару метров, точно его кувалдой огрели. И брызнула кровь. Она распалась на атомы, словно распылилась.
Повеял прохладный ветер. Воздух всё сотрясали выстрелы. Пленный Павел Фролов вздрогнул ни один раз. Он быстро осмотрелся. Глаза округлились. Пули свистели рядом. Он дико уставился на автоматчика Риха. Тот, отстреливаясь, жутко глянул на пленного. Так, как смотрит хищная кобра перед атакой. Он решил быстро расстрелять Пашу, как картонную мишень. И слегка развернулся, направляя автомат в сторону неприятеля. Но Паша не колебался. Он резко схватил автоматчика за его орудие. И руки пошли вверх. Соперники крепко сцепились, не желая друг другу уступать. Воздух сотрясла автоматная очередь. Пули полетели ввысь.
– АААААА… Русская сволочь… Я убью тебя…, – закричал Риха.
– ААААА… ААА… Хрен тебе… Узурпаторы хреновы… Мочи их… Суки…, – ответил Паша.
– ААААА… Русская свинья… Я тебя кончу сейчас…
Пилот Паша Фролов, держась одной рукой за ствол автомата, живо умудрился достать из сапога пистолет ТТ. И тут же прозвучали выстрелы. Автоматчик Риха слегка подпрыгнул. Всё его тело сотряслось. Его зеленоватый маскхалат залился кровью. Лицо побледнело. Пули одна за другой вонзались в развитую плоть недруга. И спина того отсырела от крови. Паша одурел. Он крепко сжал пистолет, вплотную наведя ствол на неприятеля. Тот крепко схватился руками за Пашу. И тут же завалился на землю замертво. Лётчик упал рядом. И он ещё раз выстрелил. Только потом осознал, что автоматчик уже неживой. Тот лежал неподвижно. Его глаза омертвели. Сам Паша с виду ошалел. Глаза ледяные невероятно округлились. Там просматривалось и безумие, и боль, и ненависть, и страх, и смятение. «Наши… Бойцы родные… Сейчас отобьют… Их ещё немного… Наши…», – радостно подумал он. Паша выдохнул, лёжа на влажной траве.
Из порослей живо выбежали бойцы – красноармейцы. Впереди держался командир Микула Адамов. Он выстрелил из табельного пистолета ТТ. Его поддержали все бойцы. Немцы попятились. Егор Пташкин вздрогнул. Пуля свистнула над самой головой. Пилотка упала на траву. И тут же ударило по торсу. Шальная очередь прокатилась. Пули пронзили тело Егорки. Он, встав на коленки, завалился на землю. И упал разом на траву. Замер, лёжа ничком. Николай Кукушкин, присев, прицельно выстрелил из карабина. Пуля пробила торс рядовому автоматчику Лойсу. Тот замертво упал на землю. Только руками по сторонам махнул. Николай Кукушкин открыл беглый огонь из винтовки по солдату Сайксу. Тот побежал. Но далеко не продвинулся. Он вздрогнул, ощутив боль в спине. И руки искривились. Словно он хотел достать пулю из-под лопатки. Сайкс упал на кочки. И замер, лёжа ничком. Автоматчик Крис набросился на рядового Владимира Морозова. Тому сильно досталось по челюсти. Боец пошатнувшись, завалился на землю. Сайкс выстрелил из карабина. Пуля в самом краю пробила живот Владимира. Он вздрогнул, ощутив жуткую боль. И даже заметно прогнулся. Губы сжались.
– ААААА… ААА, – закричал Владимир.
Но долго музыка не играла. Боец Витя Морозов просто снёс своего соперника. Он применил саперскую лопатку. И ударил наотмашь лезвием тому по лицу. Брызнула кровь.
– ААААА… ААА, – застонал Сайкс.
Витя не колебался. Он дико и широко замахал лопаткой, ударяя своего недруга по лицу. Тот лишился каски. Она откатилась в сторону. Кровь брызгала во все стороны. Витя всё бил и бил. Лопатка просто погрязла в голове неприятеля, который был уже мёртв. Его лицо сильно пострадало. Показались жилки. И кровь, пульсируя, слегка прыскала из глубокой раны. Витя выдохнул, понимая, что одолел соперника. Глаза округлилась. Сейчас он походил на дикого медведя, которого разбудили и заставили покинуть берлогу.
Андрей Краевский вступил в рукопашную с врагом. Но бой продолжался недолго. Коренастый крепыш ловко ударил прикладом по голове автоматчика Тониса. Тот пошатнулся, потеряв ориентиры. Ему это стоило жизни. Андрей мигом заколол недруга штыком, прямо и сильно ударив в торс. Тонис грузно завалился на траву. Командир прижал к дереву крепкого и резкого автоматчика Ханси. Они жутко сцепились. Все жилы напряглись у того и другого. Немец ударил кулаком неприятеля по лицу. Но тот только ещё больше разозлился. И второй удар прошёл уже мимо. Микула разошёлся не на шутку. Он лихо замахал бьющей рукой. И стальной кулак плавно, но сильно погружался в лицо неприятеля. В стороны полетели брызги крови. Ханси, казалось, лишился чувств. Но всё же стоял на ногах. А командир всё бил и бил по лицу неприятеля. Его кулак сильно окропился кровью. Лицо недруга заметно побагровело от жутких сечек и рваных ран. Глаза заляпались от густой жидкости.
– Командир, – закричали бойцы.
Повеял резкий, холодный ветер. Микула живо отошёл в сторону. Бойцы Гоша Степанов и Николай Кукушкин, разбежавшись, резко махнули винтовками со штыками. Автоматчик Ханси вздрогнул. Его тело пронзили насквозь острые, стальные орудия. Жилы парализовались резкой болью. Изо рта хлынула кровь.
– АААААА… ААА, – тихо закричал он.
Бойцы сильно надавили на винтовки. Они чуть приподняли своего неприятеля. Тот, сильно вздрогнув, дёрнул руками. Затем они повисли. Автоматчик склонил голову. Изо рта тонкой струйкой текла кровь.
Веял прохладный ветер. Чуть шелестела листва на тоненьких осинках. Командир Микула Адамов бегло осмотрелся. На поляне кругом лежали трупы автоматчиков. Кто – то замер ничком, кто – то на боку находился, а кто – то смотрел на небо своими неживыми глазами. Микула выдохнул. Он, сняв фуражку, быстро вытер пот на лице. Он живо прошёлся по поляне. Затем чутко глянул на неживого лейтенанта СС Нарло. Тот держался руками за нож, лезвие которого пропадало в горле. Текла кровь тонкими струйками. Лицо неприятеля застыло в жуткой гримасе. Рот заметно покривился, и заметно оголялись его белые зубы. Глаза смотрели в одну точку.
– Вот же допрыгался… Ещё и автомат наш ППШ… Теперь он тебе не нужен… Видать со званием… Вот же… Молодец Борис. Попал точно. Уложил… А где он сам? – произнёс командир, взяв в руки автомат.
Небо пестрило томными облаками. Вдали тянулись тёмные непролазные мутные глыбы, которые состояли из муторного копчёного дыма. Воздух сотрясли громкие выстрелы и взрывы. И где – то в стороне появился громкий яростный бурный говорок. Бойцы Валерий и Василий сказали своё слово. Василий живо занял огневую позицию. Он удобно расположил для себя ручной пулемёт «Дегтярёва». И взял на мушку мелькающие томно – зелёные фигуры, которые находились возле бронемашин. Глаза округлились. «Давай Валера… Задай им жару… Да по горячее… Жаль патронов нету… Так бы я им врезал…», – заявил он. Валера взял в руки две ручные гранаты. Он, пригнувшись, живо побежал по полянке. Голову втянул в плечи. Глаза округлились. Сердце билось быстро. Он затаил дыхание. Немцы его не замечали. Но, услышав дикую стрельбу, всполошились. Но поздно. Валера двигался быстро. И резко метнул гранату. За ней вторую бросил в сторону мотоциклиста. Первый снаряд точно угодил в кабину бронемашины. Офицер СС Штили бегло глянул на красноармейца. А затем уставился на гранату, которая подкатилась прямо к нему.
– Граната. Чёрт возьми… Нет… Нет… «Granate. Verdammt… Nein… Nein…», – заявил немецкий офицер.
Повеял резкий ветерок. Мигом разорвалась граната. А за ней рванула и вторая «дуля». Воздух гулко сотрясся. Бронемашину сильно тряхнуло. Из кабины повалил мрачный дым. Он живо крутился. Офицер СС Штили просто вылетел из стального салона. И ещё пролетел по воздуху пару метров. Его лицо сильно закоптилось. Словно превратилось в уголь. И потянулся дым. Его тело просто разорвало. Напрочь отлетела левая рука. Ещё всю плоть забило жуткими осколками. Он упал, как бревно на землю. Водитель Фрокс плотно прижался к рулю. Вся его спина окропилась кровью. Шинель порвалась в десяти местах. Его изрешетило осколками. Фрокс медлительно завалился на бок замертво. Он пустил кровь изо рта. Глаза смотрели в одну точку. Дым тянулся вверх. Ещё выше летал белый пепел. Тихо плавилась кожа на стальных сидениях.
Мотоцикл с коляской погряз в томно – чёрном дыму. Водитель Тони завалился на руль. Он был мёртв. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Пулемётчик Бромс вывалился из коляски. Его сильно оглушило. Из ушей пошла кровь. Он чуть пополз. Но всё же замер, схватившись руками за шею. Там имелось большое отверстие. И лилась кровь густой волной. Он просто захлебнулся своей багряной жидкостью. И скончался на месте, лёжа на спине.
– Русские солдаты… Русские… «Russische Soldaten… Russisch», – закричал водитель второй бронемашины Жан.
Повеял лёгкий ветер. Воздух сотрясли гулкие выстрелы. Жан крепко схватился за пулемёт. По полянке покатились огненные трассы. Пули засвистели низко над землёй. Вася открыл огонь из пулемёта «Дегтярёва». Но пули тут же закончились. Ответный огонь был яростен, не прекращаем и суров. Валера решил бросить третью гранату. Но тут же пожалел о своей попытке. Пули шальные пробили его плечи.
– ААААА… ААА…, – закричал он.
Боец Вася ужаснулся. Он крепко прижался к земле, боясь поднять голову. По полянке прокатились шальные огненные трассы. И вновь засвистело неподалёку. «Вот сволочь… Голову не даст поднять… Бьёт, как из пушки… У меня патрон нет… Всё шабаш…», – подумал Вася. Он зажался. Возле него пронеслась огненная трасса. И следующая коснулась его. Он вздрогнул. Рука быстро онемела и затекла кровью. Боль томила.
– ААААА… ААА, – закричал Вася.
Повеял резкий ветерок. Валера просто замер, держась за гранату. Боец Вася перевернулся несколько раз, чтобы уйти с лини огня. Пулемёт не замолкал. Рядом прокатились огненные трассы. Пули шальные засвистели над головой. Вася зажался и прижался к земле, как мог. Жуткий пулевой огонь поднял кочки. Руки вошли в мягкую почву. Жан стал стрелять прицельно, крепко прижавшись к орудию. Вася всё же вздрогнул. По его спине прокатилась огненная трасса. Телогрейка дала пух. И кровь появилась пятнами. Боец изогнулся. Он тут же чуть поднял голову. И показал неприятелю жуткую гримасу боли. Глаза округлились.
– ААААА… ААА, – истошно крикнул он.
Вася померк, лёжа ничком. Он был мёртв. Изо рта потекла кровь. Рядом покоился его пулемёт. Пулемётчик Жан вновь открыл огонь. Гильзы сыпались пачками. Воздух сотрясали частые, гулкие выстрелы. Командир Микула Адамов, держа в руке пистолет ТТ, прицелился. Он нажал на курок. Пулемётчик Жан тут же отлетел на бок, приняв пулю в голову. Она угодила точно в висок. Он, заливаясь кровью, грузно завалился на стальной пол бронемашины. И его пулемёт сразу затих. Жан был мёртв. Он уставился в одну точку. Командир бригады красноармейцев, выдохнул.
– Готов… Бойцы… Живо осмотрите тут всё… Берите оружие и воду. И быстрее… Надо уходить. Тут шумно очень было… Лётчик держись ближе…, – заявил командир.
Небо томилось в холодных красках. Вдали зрели томные облака. Повеял лёгкий ветерок. Лётчик Паша Фролов бегло осмотрелся. Он глянул на тело офицера СС Штили. Тот лежал на траве. Его растерзанное тело ужасало. Плащ был порван и горел и тлел. Кругом лежали тела солдат. Бронемашина сильно дымилась. За рулём мотоцикла восседал неживой автоматчик. Чуть в стороне лежал ещё один солдат. Его вид ужасал. Паша выдохнул. Он вновь бегло осмотрелся. На окровавленном лице появился влажный блеск. Глаза ледяные округлились. Мысли путались. «Отбились что ли… Сколько их тут было… Не сосчитать… Да и зачем? Куда теперь? Теперь хоть не в плен… Но куда? Если мы уже в тылу врага… Они сказали, что оборона прорвана. Кругом немцы… Значит, надо выходить из кольца… Но куда идти… Жуть. Кажется, у нас есть тяжело раненый боец… Его нужно нести… А кто – то там лежит в поле. Уже не двигается… Его убили… Его, кажется убили… Как и того парня в пролеске. Командир шальной у них… Видать уже много видел. Я сам стрелял. В этого солдата. Он убит. Я всю обойму выстрелил. Просто стрелял и стрелял… Я не мог не стрелять… А тот парень. Он сказал, его зовут Егор Пташкин… Его убили в перелеске… И ещё один боец. Капитан совсем ничего не чувствует… А может, это просто я такой чувствительный… Я стрелял, чтобы спасти себя… А если бы не стрелял. Конец… Счёт открыт… И отступить нельзя… Война… Они собирают оружие… Значит, сейчас пойдём… Раненый весь в крови… Что тут творилось?», – подумал он. Паша выдохнул. Он был слегка смущён и раздражён. Он чуть оправил на себе окровавленный кожаный полушубок. Его ворот тоже приметно замазался багряной влагой.
Повеял лёгкий ветер. Кругом виднелись только небольшие поля да перелески. Вдали витал то ли смог, то ли туман. Там в небесах темнели томные облака. Казалось, они совершенно не двигались. Паша тяжело вздохнул. Он быстро обтёр рукой своё влажноватое лицо. В глазах рябило. Мысли томные путались. Он немного прошёлся по полю. Но никак не мог собраться. Всё кружилось перед глазами. Он остановился, взирая на раненого бойца Валеру. У того вся телогрейка пропиталась кровью. Он еле дышал. Виднелись пулевые отверстия чуть ниже ключиц. Его немного приподнял Николай Кукушкин.
– Держись Валера… Мы тебе поможем… Держись…, – сказал он.
– ААААА… АААА… Я хочу пить… АААА… ААА, – застонал Валера.
– Аптечка… Мужики. Нам аптечка нужна… Бинты… Валере пить охота… Есть вода…, – произнёс Николай.
– ААААА… АААА…
Повеял лёгкий ветерок. Николай недоумевал, глядя на приятеля. Глаза шальные округлились. Валера, дёрнувшись, склонил голову на бок. Он перестал дышать. Изо рта потекла кровь. Его сердце остановилось. Николай прижал к себе неживого приятеля. Его глаза налились багряным цветом. Он тяжело вздохнул.
– Валера… Я отомщу им за тебя… Валера…, – громко произнёс Николай.
Пилот Паша Фролов, взирая на бойцов, выдохнул. Мысли глубокие и тяжёлые его томили. Ныло сильно ушибленное плечо. Он замер, глядя на окровавленного Валерия. Тот скончался от жутких ран на руках боевого приятеля. Паша вновь выдохнул. Он чуть отошёл в сторону, чтобы осмотреться. Его одолела невероятная тягость, которая имелась на душе. Сердце немного заныло. Он заглотил слюнку. В глазах ещё немного рябило. Паша вновь нехотя, но бегло глянул на растерзанное тело офицера СС Штили. Его кожаная куртка дымилась. Лицо имело вид томного каменного угля. Веяло жуткой гарью, которую несло со стороны горящей бронемашины. Паша чуть посторонился. Его одолевали томные мысли. «Ещё один боец убит… Значит, всего трое… Видимо, они взорвали бронемашину и мотоцикл… А один начал стрелять на убой… Жуть… Там на высоте свои бои. А тут свои бои… Смотреть на это жутко… Но никуда не денешься. Они стреляют, чтобы выжить… И я стрелял… Патронов теперь не осталось. Пистолет пустой…», – подумал он. Паша сделал нерешительный шаг. И немного покачнулся. Он быстро осмотрелся. Дали завораживали. Командир Микула Адамов, держа в руках автомат ППШ, подошёл к неживому офицеру СС Штили. Он живо осмотрел его тело. И тут же склонившись, достал из кобуры пистолет люггер. Он тут же засунул оружие себе за ремень. Затем двинулся дальше. И подобрал с земли немецкий карабин Mauser 98k. Он проверил боезаряд.
– Лётчик… Вот тебе пушка… Стрелять умеешь… Это та же пушка, что и наша Мосинка. Принцип тот же… Она заряжена. Вот и патроны…, – сказал Микула.
– Да… Стрелял пару раз…, – ответил Паша.
Повеял лёгкий ветерок. Паша принял винтовку в свои руки. А ещё взял ремень, на котором имелся кожаный патронник. Он слегка мотнул головой. Старший лейтенант смотрел прямо. Он смерил взглядом пилота.
– А ты не промах. В бою не подкачал. Как тебя угораздило в плен попасть… Вернее… Как тебя подбили? – спросил командир.
– Подбили… Нет. Я сам…
– Что сам?
– Да… На таран пошёл… Ударил бомбардировщика носом в заднее хвостовое крыло. Сбил наглеца… И сам пошёл падать… Штопор потом… Еле посадил в этом перелеске… Но меня вырубило… Ударился сильно. А потом немцы… Видать, сразу за мной… Видели, куда падал…, – ответил Паша.
– Да… Теперь тут везде немцы… Надо уходить. Пробиваться к своим. Город Брянск в кольце. Они прорвали всю нашу оборону… Танками… Не сдюжили… Но врезали им хорошо… По первое число. И ещё врежем…, – заявил командир.
Повеял лёгкий ветерок. Паша бегло осмотрелся. Мысли путались. Командир стоял рядом. Он бегло осмотрел трофейный пистолет. Но тут же убрал за ремень. Бойцы живо метались из стороны в сторону. Они собирали оружие и патроны. Гоша Степанов быстро выбросил всё из целой бронемашины. Он бегло глянул на рядового солдата Жана. Тот неживой лежал на полу.
– Нашёл воду и шнапс…, – крикнул Гоша.
– У меня аптечка есть…
– Бойцы быстро перевяжите раны Владимиру и Борису. Берите один пулемёт МГ – 42 и патроны все… Нам пригодиться… И сразу выходим, – сказал командир.
– Сейчас…
Повеял лёгкий ветерок. Старший лейтенант Микула Адамов вновь бегло глянул на лицо лётчика. Тот стоял неподвижно, держа в руках винтовку. Ремень с патронником закинул на плечо. Он тяжело вздохнул.
– У нас потери… Надо было троих послать… Кто знал? Хрень… Один остался и бил по нашим из пулемёта. Его граната не взяла. Да и в стороне одна бронемашина была… Видимо, не успел бросить третью гранату. Ладно. Надо выходить из окружения. Ну, лётчик… Теперь с нами… И тут можно, воевать… Только, извини, самолёт тебе дать не могу…, – сказал командир.
– Да…
– А аэродром далеко? – спросил командир Микула.
– Не очень… Не так далеко… Километров пять. Если на город смотреть… То там будет… Скорее всего…
– Ясно… А самолётов наших много…
Повеял лёгкий ветерок. Паша просто помотал головой. Он имел задумчивый, но решительный вид. Бойцы живо подошли к командиру. Тот бегло заглянул каждому в лицо. Сам имел дикий вид, как у вепря в лунной ночи, за которым гнался охотник. Но тот был уже отыгран.
– Ты молодец… Всё правильно сделал… Сейчас пойдём… Надо выбираться отсюда… Быть тут опасно… У них танки. Много танков…, – сказал командир.
– Товарищ командир. А может, на броне поедем. Зададим фрицам из их же пушки… АААА, – сказал рядовой Витя Морозов.
– Отставить эти шуточки. На нём далеко не уедем… Пальнут раз… Пойдём пешком. Всем собраться… Выдвигаемся в ту сторону. Где наш аэродром… Хотя… Посмотрим по обстоятельствам, куда идти… Всё равно придётся прорываться… Что – то мне подсказывает, что мы уже в глубоком тылу… Хрень…, – произнёс командир Микула.
– Есть товарищ командир, – ответил Витя.
– Как раненые? Боря ты как? Владимир идти можешь? – спросил Микула.
Повеял лёгкий ветер. Рядовой боец Владимир держась рукой за живот, слегка нахмурился. Пуля прошла насквозь. Теперь белый бинт окропился кровью. Бойцы быстро перевязали рану. Но кровь слегка сочилась. Владимир постоянно показывал гримасы боли.
– Да… АААА… ААА… Я смогу командир. Я смогу…, – сказал он.
– Борис… А ты как?
– Жить буду…, – быстро сказал Борис, взяв в руки автомат МП – 40.
– Ладно. Бойцы. Идём друг за другом. Пока удаляемся туда… Прямо от города… А там видно будет… Не спросил, как зовут? – сказал командир, взирая на лётчика.
– АААА… Павел. Пилот Павел Фролов. 314 эскадрилья, – ответил Паша.
– Меня старший лейтенант Микула Адамов зовут… Мы прорывались. Попали под жёсткий огонь. Наши орудия замяли. Потом была рукопашная. Они отступили. Мы пошли на прорыв. Вот… Все кто смог вырваться под моим командованием здесь… Знаю, что кто – то ещё ушёл. Но мы не знаем куда? Прорывались многие и небольшими группами. Теперь я и за вас отвечаю в какой – то степени…, – сказал опытный командир.
– Да…, – тихо сказал Паша.
Повеял лёгкий ветер. Командир бегло осмотрел своих бойцов. Все встали рядом. Гоша Степанов вооружился автоматом МП – 40. За спиной карабин СВТ – 40. И на себя навесил кучу запасных обойм в специальном тряпичном обмундировании. Боец Андрей Краевский держал в руках тяжёлый пулемёт МГ – 42. Николай Кукушкин накинул на себя патронные ленты. Весь ими обмотался. И стал походить на мумию. Все бойцы бегло переглянулись. Паша тоже отвечал взаимностью. Он крепко сжал в руках карабин. Витя Морозов протянул ему автомат МП – 40 «Шмайсер». Сам уже вооружился до зубов.
– Держи. На всякий случай…, – сказал Витя.
– Да… Спасибо, – ответил Паша.
– Командир. Тут шнапс во фляжке. Выпьем по немного… За бойцов…, – заявил Николай Кукушкин.
– Да… Выпьем… И сразу выходим…
– За бойцов…
– За павших товарищей…
Небо томилось в холодных красках. Веял прохладный ветер. Бойцы живо двинулись колонной друг за другом. Командир, бегло оглядываясь, замыкал цепь. Лётчик Паша Фролов двигался степенно. Быстрее не мог. Боль напоминала о себе. Ногу ушиб сильно. И рана дала о себе знать при ходьбе. Но всё же он не отставал. И не показывал своих слабостей. На лице появился влажный, тонкий блеск. Во рту слегка пересохло. Мысли томили. «Идём уже около двадцати минут… Кругом пустота и глушь… Одни поля и перелески. Вдали показалась какая – то деревушка на горе… Сколько таких на Руси. АААА. ААА… Надо идти… Плечо ноет и нога… Всё – таки я сильно ударил ногу. Только теперь понимаю как… АААА… ААА… Шесть бойцов. Командир Микула Адамов. И я… Нас восемь… Ноги уже устали от непривычки… АААА. ААА… Куда теперь нас заведёт эта дорожка. Никто не знает… Но надо идти… Был жуткий бой… Я выстрелил всю обойму в того автоматчика. Он упал грузно. Он хотел уже выстрелить меня из автомата. Но я его опередил… Вернее вовремя схватился за ствол. А так бы всё… Пиши пропало… Вовремя бойцы подоспели… Но там остались их товарищи… Трёх бойцов потерял командир Адамов… Он всё такой же… Спокойный и хладнокровный. Глаза у него шальные… Есть же такие командиры. Кажется, что ничего он не боится… Только чёрт ничего не боится. Да и тот не прост. Командир просто отважный мужик… Мне не по себе… Там наверху другой вид… В самолёте не так… Но всё одно… Мы сюда их не звали…», – подумал он. Паша тяжело вздохнул. За спиной слегка виляло оружие на ремне.
