Алекс Д
Отражение

Девушка глубоко вдохнула свежий воздух. Небо чистое, но все равно прохладно. Нужно было купить шаль. Она спустилась на одну ступеньку. Дверца лимузина открылась. Сердце Анжелики замерло, она споткнулась, едва удержавшись на ногах. Взгляд огромных испуганных глаз остановился на Максе Эвансе в стальном, с металлическим отливом костюме от Бриони. Он вышел из лимузина. Выглядел потрясающе. И был потрясающе зол.

В его руках с запоздалым сожалением Анжелика увидела шаль… нежного кремового цвета. Под платье, которое она не выбрала.

Стиснув челюсти, Эванс медленно прошелся по девушке уничтожающим взглядом. С кончиков туфлей до завитков вокруг лица. Синие глаза потемнели, и она невольно шарахнулась назад, снова потеряв равновесие.

– Быстро в дом, – рявкнул он таким же металлическим тоном, как цвет его костюма.

Наверно, еще вчера Лика покорно выполнила бы приказ. Как мышка шмыгнула бы обратно, переоделась и извинилась. Но не сегодня. Возможно, повлиял новый образ. Или нервное перенапряжение. В нее вселилась тигрица, готовая воевать с опасным соперником. Даже осознание неравного распределения сил, не останавливало. Ей хотелось рычать и брыкаться.

– Нет, – вздернув подбородок, заявила Анжелика. Она смотрела на него уверенно и твердо. А он смотрел на ее ноги. Губы кривились от пренебрежительной ухмылки.

– Вернись в дом, Анжелика. И надень платье, которое куплено специально для этого вечера, – тон его голоса изменился. Но остался холодным. Он просто пытался контролировать свой гнев. Лика знала, что стоит им оказаться по ту сторону двери, Эванс выпустит своего дракона и ей несдобровать.

– Я выбрала другое платье. И мне оно нравится больше, – с вызовом сообщила девушка, воинственно глядя на него.

– Я думал, что мы начали понимать друг друга, – сказал Макс, медленно приближаясь. Все движения были полны грации и ленивой уверенности, но Лика догадывалась, что он снова играет. И хищная насмешка в глубине синих глаз была тому подтверждением. Такой красивый и опасный. Великолепный. Нельзя не признать с восхищением и досадой – рядом с таким мужчиной не так сложно быть покорной. Не так обидно проигрывать.

– Я тоже так думала, Макс. Пойми меня же меня сейчас. Уступи один раз в жизни, – она попыталась смягчить его умоляющей улыбкой. Усмехнулся, отдавая должное ее находчивому ответу, отрицательно покачал головой.

– Я не могу тебе позволить пойти в этом, Энжи. Ты похожа на легкодоступную девицу Это не твоё. Я купил тебе твоё платье, – с нажимом сказал он, – Что за детский сад? Что ты пытаешься мне доказать? Хочешь быть самостоятельной? Начни с другого. Устройся на работу, получи стипендию, закончи с отличием колледж, выйди замуж за достойного человека. И я буду тебя уважать. А до того, как ты повзрослеешь, позволь мне решать, что лучше для тебя.

– Тебе плевать на меня, – с отчаяньем прикусив губу, проговорила Лика. В глазах блеснули слезы, она прижалась спиной к холодной двери.

– Ты хочешь обсуждать наши взаимоотношения здесь? На глазах у водителя и соседей? Ты не видишь, что выглядишь глупо? – совершенно спокойно спросил Эванс. И Лика действительно почувствовала себя глупо, но сдаться сейчас…. Признать его правоту…. Выше ее сил. Похожа на легкодоступную девицу. На шлюху. Отличный комплимент в день рождения.

– Нечего обсуждать. Ты скажешь, что угодно. Я в любом случае окажусь дурой. Так нечестно. Ты старше, умнее, ты знаешь, как манипулировать людьми. Я больше не хочу так. Мне надоело, – Она покачала головой, ручеек слез стек по щеке. Макс Эванс все так же неторопливо поднялся по ступенькам. Встал рядом. Напротив. Твердый, нерушимый. Готовый к броску. Она чувствовала его теплое дыхание на своем лице. Влажные ресницы девушки дрогнули, она подняла взгляд.

– Пожалуйста, один раз. Сделай так, как я хочу, – прошептала она. Макс задумчиво, изучающее смотрел ей в глаза. Теперь, когда она была на каблуках, он не казался ей таким высоким, и все же он подавлял ее. Заставлял трепетать и дрожать от страха. Эванс поднял руку, провел костяшками пальцев по влажным следам на ее щеке. От этой неожиданной мимолетной ласки, Лика сжалась еще сильнее, закрыла глаза. Сердце упало вниз, она не чувствовала своих рук и ног.

– Ты наденешь другое платье, Энжи, – вкрадчиво сказал он, наклоняясь. Их лбы соприкоснулись. – И поймешь, что именно это платье ты хотела. Поверь, я знаю, что говорю. И я знаю тебя. Твой подростковый бунт закончен.

Она не заметила, как он нажал на ручку входной двери за ее спиной, но в следующий момент они уже были в холле. Схватив Лику за руку, Макс грубо потащил ее по лестнице наверх. Она что-то кричала, пыталась вырваться. Эванс не реагировал. А когда каблуки подвели девушку, и она упала, Макс закинул ее на свое плечо, и продолжил путь, словно она весила не больше пылинки на рукаве его фирменного пиджака. Оказавшись в комнате, он швырнул ее на кровать, и спокойно, как ни в чем не бывало, поправил свои волосы и костюм.

– Переодевайся. И побыстрее. Мы уже опаздываем, – взглянул на часы, потом, равнодушно, на нее. А у Лики был совершенно дикий взгляд. Ошеломленный. Подавленный.

– Ты просто псих, – хрипло бросила она, вставая на ноги. Обиженные слезы все еще стояли в глазах.

– Тоже мне, Америку открыла, – улыбнулся он небрежно, – Шевелись. Или я сам тебя раздену, а потом одену.

И что-то в его застывшем на мгновение взгляде, сказало ей, что он не шутит. Лика убрала волосы с лица. Она тяжело и прерывисто дышала. Но гнев уходил, оставляя место тупому безразличию. Глупо было надеяться на другое отношение. Она посмотрела на Эванса так, словно в этот момент он для нее умер, и, развернувшись на каблуках, взяла вешалку с платьем от Веры Вонг.

Анжелика стояла спиной к Максимилиану, но чувствовала его взгляд всеми фибрами души, всей кожей и полным набором чувств. Внезапно ситуация показалась ей до смешного нелепой. Абсурдной в высшей степени. А она сама себе – капризным ребенком, питающемся доказать, что апельсин – это овощ. Если заглянуть глубже, то станет понятно…. Многое. Она хотела это платье, но упрямое нежелание идти на поводу у Макса, заставило отказаться. А он, холодный, равнодушный, невнимательный, как-то умудрился угадать все ее желания. О чем она думала, что хотела от этого дня, и даже замысел с другим платьем просчитал. И все же он не имел права вести себя так грубо, оскорбительно. Эванс снова унизил ее. Возможно неосознанно. Если он способен, вообще, на неосознанные порывы, не просчитанные действия, непродуманные слова.

– И что ты застыла? Порчу на меня наводишь? – спросил Эванс. Его голос словно прошелся по ней заостренным лезвием. Она шагнула в сторону ванной комнаты.

– Я быстро, – Не оборачиваясь, сказала Лика, скрываясь за матовыми стеклянными дверями.

Макс тряхнул головой, раздраженно запустил пятерню в волосы, испортив укладку. Прошелся по спальне. Два раза. Узкая комната. Маленькое окно. Серые стены, стол, стул, кровать, гардероб, комод, идеальный порядок. Подошел к туалетному столику, перебрал малочисленные пузырьки из дешевых косметических магазинов. Пренебрежительно фыркнул. Еще один круг. Два раза. Медленным шагом, слушая тиканье часов. Механических и древних. Ни картин, ни фотографий… плюшевых мишек, розовых зайцев, фарфоровых кошек, модных журналов, разбросанных колготок, неубранной пижамы, забытой кружки, крошек от пиццы, фантиков от конфет, коробочек от обуви, бирок от обновок.... ничего нет. Чистые окна, словно натертые до блеска этим утром. Аккуратно сложенные на столе книги. История, маркетинг, экономика.

Тиканье становилось оглушительным. Макс приложил пальцы к вискам, пытаясь расслабиться, переключиться. Как долго! Невыносимое ожидание.

Не выдержав, Эванс подошел к двери ванной комнаты. Постучал.

– Ты там вздремнуть собралась? – резко спросил он. В ответ была тишина. Постучал снова. Тихий вздох из-за двери. Горький, отчаянный, беспомощный, как у брошенного котенка.

– Я не могу расстегнуть молнию, – тихо пролепетала Анжелика. Но он расслышал.

– И ты столько времени молчала? Мы потеряли еще пятнадцать минут, – в голосе Макса звучали яростные нотки. Не согласиться с ним сейчас было глупо.

– Мне неловко, – призналась она.

– Открой дверь, я помогу, – раздраженно бросил Эванс. И когда замок щелкнул, он вошел.

– Неловко ей. Святая невинность, а полуголой собираться на вечеринку, значит, нормально. Сейчас только я смотрю, а в ресторане сотни глаз. А когда женщина одета подобным образом, мужчины реагируют соответственно. Уясни на будущее, чтобы не попасть в щекотливую ситуацию.

Анжелика стояла к нему спиной, но в зеркале над раковиной, он видел отражение ее лица. Она подняла волосы, чтобы ему было удобнее справиться с молнией, которая застряла, ровно на середине.

– Не все такие пошлые и развращенные, Макс, – она не приняла его слова всерьез. Ей алый наряд казался стильным и современным. Вполне уместным. Он прав в одном – она чувствовала бы себя в нем некомфортно. – И к тому же все твои пассии одеваются именно так, как сейчас выгляжу я.

Это она ляпнула, не подумав. Но сразу осознала просчет, встретив в зеркале его внимательный взгляд.

– Ты хотела походить на моих подружек? – спросил он, взявшись за язычок молнии, плавно потянул вниз… до кружевной линии трусиков. Несомненно, он узнал их, потому что сам купил. Она оцепенела, попав во власть синих глаз. Они смотрели ей прямо в душу, находя все потаенные секреты, тщательно хранимые, по глупости и неопытности, не заколоченные железными гвоздями.

– Почему ты молчишь, Энжи? – шелковистые интонации его голоса обдали жаром смутившуюся девушку. Она почувствовала прикосновение теплых мужских пальцев, медленно скользнувших вдоль позвоночника, изучающих наощупь нежную кожу. Из крайности в крайность. От гнева к вожделению. Внезапно, непредвиденно и мощно. Ей хотелось исчезнуть, умереть, закрыть глаза и никогда не проснуться. Все летело к черту. Невозможно остановить, изменить, вернуть на шаг назад, на час, на день, на четыре года, чтобы начать сначала, не допустить…. Подготовиться, вооружиться.

Она дернулась в последней попытке разорвать горячее тягучее мгновение, остановить время. Он крепко, властно сжал ее плечи, не давая пошевелиться, и они смотрели друг на друга в отражении. Два незнакомца, прожившие вместе много-много дней. Смуглые пальцы на белых плечах, соскальзывающее платье, и темный омут его глаз, в который она падала, как глупая Алиса в кроличью нору, но в отличие от Алисы, Анжелика знала, что ее ждет… там, в глубине, в конце тоннеля. Она не хотела красную таблетку. Но, похоже, у нее не было выбора.

– Ш-ш, – шепнул он ей в ухо, обдавая горячим дыханием, когда Лика снова попыталась вырваться. – Я знаю, все, о чем ты думаешь сейчас, вчера, о чем будешь думать завтра. Все, о чем ты мечтаешь, видишь во снах, все, чего ты хочешь или ненавидишь, или считаешь, что ненавидишь. И ты не сможешь просто так убежать от меня, потому что не хочешь этого.

– О чем ты говоришь? – слабым дрогнувшим голосом спросила Анжелика. Он улыбнулся. Мощный разряд прошелся по ее телу от магнетической силы этой улыбки.

– Маленькая притворщица, – ласково прошептал он, наклоняя темноволосую голову, целуя ее в плечо, туда, где только что были его пальцы.

– Пожалуйста, не надо, – с отчаяньем утопающего взмолилась девушка. И он отпустил ее, все так же многозначительно уверенно улыбаясь. Вышел из ванной комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. В груди девушки пылал пожар, и она прижалась горячим лбом к холодной поверхности зеркала. Медленно остывая….

Она уже знала, что эпизод в ванной, навсегда разделит ее жизнь на до и после. Они перешли черту. До нее внезапно дошел весь смысл его чудовищного замысла. И ее роли в нем. Запоздалое озарение, неправильно сформированное желание и сердце, не научившееся строить стены.

Вечер проходил, как в тумане. Начиная с появления именинницы в роскошном ресторане под руку с Максимилианом Эвансом, все пошло не так. Сотни незнакомых и смутно узнаваемых лиц мелькали перед девушкой, как в безумном калейдоскопе. Слова, улыбки, звон бокалов, смех, поздравления, вежливые чмоки в пустое пространство, гора подарков на специально выделенном столе, музыка, вышколенные официанты с подносами, блеск бриллиантов и роскошь нарядов, громоздкие речи в ее честь, смешанный аромат духов, дурманящий…. Мишура и блестки. Словно новогодняя елка, так себя чувствовала Анжелика на своей вечеринке. Выставленная напоказ, обнаженная и испуганная. Чужая, маленькая, неуместная. Все эти люди, так приторно улыбающиеся, откровенно разглядывающие каждый штрих в ее одежде, каждую эмоцию на бледном лице, каждое неловко оброненное слово, пришли не к ней. Ледяное любопытство – все, что она чувствовала и видела. Показное внимание. Глупые шутки. Наигранный смех. Маскарад, где каждый носит свою маску. А она забыла, у нее просто нет маски для подобного случая.

Лика задыхалась, ее тяготило царящее вокруг веселье, льющееся рекой вино и шампанское. Только три человека, три пары глаз среди толпы незнакомцев. Девушка была рада видеть, она искала их взглядом, и, находя, ощущала немую поддержку, придающую сил. Эдвард Эванс, Мила и Никита Кравченко. Энжи вырвалась, ускользнула от очередной парочки деловых партнеров Макса, примкнула к столику, где расположились Мила и ее брат. Она не помнила, успели ли они поздравить ее. Вроде, да, хотя неважно. Главное, видеть их, быть рядом. Обрести землю под ногами, почувствовать себя живой и настоящей. Вспомнить собственное имя.

– Ты сногсшибательная, – Произнес Ник, подавая ей бокал с шампанским. Пальцы дрожали, когда она брала его. Улыбка Никиты казалось немного печальной, отстраненной. Что-то не так….

– Потрясающе выглядишь, – подтвердила Мила, настороженно взглянула в растерянные серые глаза подруги. – Он все-таки заставил тебя, – констатировала она с затаенной тревогой. Ник быстро взглянул на сестру, вопросительно приподнял брови, – Забудь, – махнула рукой Мила. – Давайте выпьем. Ты посмотри на нее. Дрожит, как осиновый листок.

– Кто все эти люди? – спросил Ник, обращаясь к Анжелике. Она повела плечами, пригубила глоток шампанского.

– Не знаю. Коллеги Макса, как я понимаю.

– Ага, на твоей вечеринке, – усмехнулась Мила. – Этот перец в своем репертуаре. Мог бы хоть раз сделать исключение.

Никита раздраженно промолчал, взял Лику за руку.

– Я хотел бы украсть тебя сегодня, но не уверен, что получиться, – глядя на нее, произнес он. Видит бог, она хотела того же. Единственный шанс, не стать призом для другого.

– Ты такая красивая, дух захватывает, – прошептал, склонившись к ее уху.

– Давай попробуем, – одними губами произнесла девушка. Но он понял ее. Улыбнулся, широко, искренне и нежно. – Чуть позже, – добавила Лика.

– Я отвлеку гостей, – вызвалась в помощницы Мила. Она тоже сияла, вдохновленная общим замыслом. – У меня для тебя подарок, – достала из сумочки бархатный мешочек, вложила в руки имениннице, – Открой.

Энжи робко улыбнулась, облизала пересохшие губы. Потянула за шнурок. Перевернула. На ладонь выскользнула маленькая брошка в форме солнышка. Белое золото, украшенное стразами Сваровски. Подарок подходил к ожерелью и серьгам, которые заставил ее надеть Макс. Анжелика поцеловала Милу в щеку, прижимая украшение к груди.

– Буду носить ее всегда, – пообещала она. Мила мягко рассмеялась.

– Всегда не надо, но мне будет приятно видеть брошь на тебе в уместных случаях.

– Я тоже не с пустыми руками, – вмешался Ник, привлекая внимание девушек. На стол легла маленькая темно-синяя коробочка. Лика видела такие в кино. Напряглась. Испугалась. Открыла. Колечко с небольшим брильянтом. Скрыв облегчение, улыбнулась. Не обручальное. Вот дурочка! Надела на палец, нежно и благодарно коснулась губами щеки Ника.

– Спасибо.

– Ты заслуживаешь большего. И у тебя все будет. Просто подожди немного.

– Мой рыцарь, – прошептала Анжелика. Взгляды встретились…. Она ждала…. Волшебства, наваждения, томления, нежности и желания. Но испытывала неловкость от того, что не чувствует ничего, кроме благодарности и теплоты. И самой неловкости. Ей стало страшно. Анжелика по-прежнему улыбалась Никите, но внутри обмирало сердце. Она никогда его не полюбит так, как он того хочет. Можно попытаться, попробовать, заставить себя, обмануть собственные чувства. Он хороший, он достоин. Разве нужно что-то еще?

Потом к ним присоединился Эдвард Эванс с ослепительно-рыжей женщиной. Смеялся и шутил, выглядел счастливым. Он был на своем месте, в мире, к которому успел привыкнуть и не понимал, что кто-то может не хотеть там быть. Глядя на Эдварда, высокого и красиво стареющего мужчину, подтянутого, богато одетого, довольного собой и окружающими, Анжелика острее, чем обычно поняла, какие чужие они для нее. Блестящие, преуспевающие Эвансы. И оба – завидные женихи для алчущих их денег и внимания присутствующих женщин и девушек. Сейчас она отчетливо увидела причины, заставившие Софию уехать. Она чувствовала себя лишней, чужой на их празднике жизни. Два Марса и одна Венера. Тяжело, наверно, ей было и холодно.

– Пусть все твои планы и стремления исполняться, Энжи, – Эдвард поднял в ее честь бокал шампанского. Рыжая спутница поддержала его пленительной улыбкой.

– Похоже, только я еще не успела поздравить именинницу? – проворковал рядом хрипловатый голосок. Лика подняла глаза, сфокусировала взгляд на ослепительно красивой блондинке в вычурном синем платье, открывающем больше, чем скрывающем. Зеленые глаза-линзы смотрели на Энжи с любопытством.

– Фрея, ты, как всегда, шикарна, – поприветствовал девушку Эдвард. И Лика, наконец, узнала ее. Секретарша Макса. Любительница пощеголять с утра голышом.

– Куда мне до нашей юной красавицы. Посмотрите, что она скрывала под скромной формой, – блондинка изогнула губы в хищной улыбке. – Поздравляю, Анжелика. Чудесный праздник, и ты – настоящая королева вечера. Не сочтешь за наглость, если я умыкну на один танец твоего очаровательного кавалера, – Теперь Фрея смотрела прямо на Ника, который выглядел немного напряженным.

– Не думаю, что это хорошая идея, – отрицательно покачал головой Никита. Анжелика удивленно взглянула на него.

– Ты что! Не вежливо отказывать девушке. Иди. Я никуда не денусь. Буду ждать здесь, – пообещала Энжи.

– Я собирался пригласить тебя.

– Успеем еще, Никит. Вечеринка в полном разгаре. Веселись. А мы с Милой пошепчемся, – ободряюще улыбнулась Анжелика. Ник бросил на девушку убитый взгляд. Возразить было нечего. Нехотя поднялся и ушел вместе с источающей довольство и уверенность блондинкой.

– Какая противная, – сморщила носик Мила. Эдвард рассмеялся, шутливо погрозив девушке пальцем.

– Фрея безобидна, – сказал он. – Но, несомненно, очень сексуальна, как и все секретарши моего сына. Энжи, опрометчивый шаг. Я бы не советовал отпускать твоего парня с Фреей.

– Она не во вкусе Ника, и к тому Макс и Фрея, вроде, пока встречаются.

– Да, брось ты. Знаешь же этого охламона. Он ни с кем не встречается. Я бы выразился, чем они занимаются в свободное от работы время, но не при дамах, – с легкой иронией улыбнулся Эдвард. – Мы с Люси вас оставим, пойдем, поздороваемся с другими гостями, – Не сидите в углу. Танцуйте и развлекайтесь. Энжи, оторвись сегодня. Это – твой день.

– Ага, – со скрытым сарказмом кивнула Лика. – Как же, – добавила она, когда Эдвард и рыжая Люси отошли от столика.

– Нормальный мужик, если сравнивать с сынком, – поделилась впечатлениями Мила. – Искренний, вроде. Хотя сейчас это модно среди богатеев. Благодушие и благотворительность.

– Эдвард – хороший человек, – не поддержала подругу Лика. – Цельный, справедливый.

– А жена-то сбежала! И даже сын не удержал.

– Эдвард слишком самодостаточный, – задумчиво проговорила Энжи, – Для женщины любить – значит отдавать. А что можно отдать мужчине, который ни в чем не нуждается?

– Он должен нуждаться в ней, – серьезно ответила Мила, – Если он тот самый мужчина. Ты знаешь, я мечтаю, что однажды встречу своего парня, который вот так просто скажет: Мила, ты мне нужна. И мне будет достаточно, чтобы полюбить его.

– Существуют и внешние препятствия, и обстоятельства. Неуютный город, чужая страна, люди, с которыми не о чем поговорить. Тоска по дому….

– Это тебе мачеха рассказала?

– Мама. Я называла ее мамой, – поправила Лика.

– И Макса, наверно, это здорово бесит, – ухмыльнулась Мила.

– Да. Но я не виню его в этом. Не знаю, чтобы чувствовала на месте Максима. Мама никогда мне о нем не рассказывала. Наверно, ей было больно вспоминать. Я слышала, как она звонила ему, прячась на нашей маленькой кухне. И я ждала, что однажды, мама сядет на мою кровать и расскажет, как скучает по сыну, как ей его не хватает, как она гордится его успехами в учебе и бизнесе. Но она этого не сделала.

– Странно, – кивнула Мила. – Странно, что Макс ни разу ее не навестил.

– Мама ездила к нему в Гарвард. Несколько раз, – ответила Анжелика. – И приезжала очень грустная.

– Еще бы. Ты по ней скучаешь?

– Очень. Каждый день вспоминаю, как мы жили вместе. Папа был таким счастливым рядом с ней. Он не был алкоголиком, не сидел в тюрьме. Все, что о нем говорят, грязные сплетни. У него была астма, и папа много лет боролся с болезнью, но, в конце концов, проиграл.

– Мне так жаль, – Мила мягко обняла подругу. – Представить не могу, как тяжело терять близких. Я обожаю своих предков, хоть они и бывают невыносимыми.

Девушки печально улыбнулись друг другу.

– Все у нас будет хорошо, – пообещала Анжелика. Разве можно надеяться на что-то другое в восемнадцать лет? Будущее открывало для них двери бесконечных возможностей, а юность давала время для их реализации. С рождения у каждого равные шансы, но, увы, различные обстоятельства и условия для их использования.

Лика не заметила, как шампанское дало свои первые результаты. Она расслабилась и уже не чувствовала первоначальной скованности. Даже гости больше не раздражали ее своим назойливым вниманием. Те самые гости, которые вчера воротили от нее нос. И все же центральной фигурой праздника была не она.

Мила рассказывала подруге о своем очередном ухажере, смущенно хихикая и слишком часто повторяя, что он совсем ей не нравится, что навело Лику на противоположные выводы, но она, разумеется, их не озвучила. Только понимающе улыбалась, поддерживая Милу в том, что парень заслуживает шанса на ответные чувства, если пройдет определенную методику проверок и испытаний. В этом была вся Мила Кравченко. Девушка постоянно придумывала полосу препятствий для парней, желающих заполучить ее внимание. Она мечтала об идеальных отношениях, построенных на верности и доверии, совпадении интересов и обоюдном влечении. Анжелика считала ее взгляды утопическими, но воздерживалась от критики. Возможно, со временем Мила поймет, что в любви нет ничего идеального и прогнозируемого. Как, впрочем, и в любых других взаимоотношениях. Одним ухом слушая щебетание подруги, Лика наблюдала за гостями и царящим хаосом и весельем. Мужчины постепенно напивались, женщины улыбались шире, кокетливее, голоса становились громче, танцы развязнее. Все, как обычно. Внезапно почувствовав на себе настойчивый взгляд наблюдателя, девушка повертела головой в поисках источника ее раздражения.

Конечно, это был Макс Эванс. Он стоял возле барной стойки, небрежно облокотившись на нее. Раскрепощенный и снисходительный. В свете софит его костюм отливал серебром, словно обтекая всю его высокую атлетическую фигуру. В распахнутом на груди пиджаке виднелась темно—синяя рубашка под цвет его глаз и серый галстук. На запястье поблескивали золотые часы. Он держал в одной руке стакан с виски, другую сунул в карман брюк. В нем ощущалась невероятная жизненная сила и в тоже время легкая рассеянность, отчужденность от происходящего вокруг, равнодушие или пренебрежение. Синие глаза смотрели на нее сквозь задымленный зал. Неотрывно, задумчиво, отстраненно, словно он сам не осознавал, в какую сторону обращен его взгляд, пребывая в собственном мире размышлений или полной прострации. Рядом с Максом стоял седеющий тучный мужчина, энергично жестикулируя, о чем-то эмоциональной рассказывая абсолютно безучастному собеседнику. Макс не слушал его, и, наверно, даже не видел. Лика давно заметила за ним это неприятное качество. Он отмахивался от людей, как от назойливых мух, ни во что не ставя их мнение. Она не раз была свидетелем тому, как во время разговора с собеседником, Макс резко прекращал общение, отворачивался, или выходил из комнаты, без предупреждения, не удосужившись извиниться. Вот и сейчас Анжелика наблюдала нечто подобное.

Неподвижный взгляд Макса снова напомнил ей о тревогах, связанных с эпизодом в ванной. Может, ей привиделось? И прикосновение пальцев к обнаженной спине, и поцелуй на ее плече и возникшее между ними сексуальное напряжение? Плод нервного перенапряжения, больные нереализованные фантазии…. Словно угадав ход ее мыслей, Макс изогнул губы в чувственной ироничной улыбке, которая пронеслась через весь зал, минуя сотню гостей, и попала ей прямо в сердце. Лика вздрогнула, отвернулась. Нечего не привиделось. Щеки и грудь обожгло жаром. Что-то происходило между ними. Непредсказуемое и дикое, на уровне примитивных инстинктов. Ошеломляющее своей мощью. Неуправляемая стихия, обрушившая в один день, в короткое мгновение, доли секунды. В его взгляде Лика четко прочитала свою судьбу, предсказала будущее. Почему сейчас? Или все началось раньше? Как же она сплоховала…. Нельзя было допустить даже мысль, даже сон.

Но у девушки имелись оправдания, наивные, ставшие бессмысленными доводы. Разве можно не замечать его привлекательности, каждый день наблюдая, как он ходит, двигается, дерзит, пожирает пиццу, чтобы потом умирать на тренажерах в спортзале, спорит, руководит, ненавидит людей, врет подругам, напивается в стельку и просто живет…. Такой, как есть. С полным перечнем недостатков. Но, возможно, недостатки и делают его живым, настоящим, грешным, как все остальные. Лика хотела бы сказать, что ничего не чувствует, но тогда ей пришлось бы солгать. Сильные, властные и опасные мужчины всегда привлекают наивных девушек. Она не была исключением, но хотела бы стать.

Теперь остается только одно. Найти способ остановить это, но как, если она полностью в его власти? Девушка поискала взглядом Ника. Пришло время воспользоваться его предложением, пока не случилось непоправимое. Никита Кравченко – ее последняя надежда избавиться от зависимости и одержимости по имени Максимилиан Эванс. Бежать от него со всех ног. Не оглядываясь. Но куда…. Тоска и отчаянье овладели девушкой. Из одного плена в другой. Разве можно назвать выходом то, что мог ей предложить Ник? Макс сказал ей чистую правду, без прикрас, и лишней болтологии. Пора повзрослеть и начать делать что-то самой, не ожидая очередной подачки. И насчет работы он прав, но ей предстоит еще год обучения, целый год на дневном отделении, а это означает, что она проведет его в материальной зависимости от Макса, хотя с сегодняшнего дня он официально освобожден от опеки над ней. И ничего тут поделать нельзя. Ей некуда идти, если только на содержание к другому мужчине, но это хуже проституции. Или вернуться в Москву, без денег и образования…

– Что с тобой? Словно призрака увидела, – заметив состояние подруги, обеспокоенно спросила Мила.

– Макс сюда идет, – отчаянным шепотом произнесла Лика.

И он действительно шел. Надвигался, как ураган, как неумолимая скала мышц и дурных намерений. А люди расступались, тоже чувствуя его мощную энергетику, силу, с которой невозможно не считаться. Опасность – сигнализировал мозг девушки. Ее глаза беспомощно созерцали чувственное красивое лицо. Все ближе и ближе…. Самоуверенный и лощеный. Взрослый, испорченный, жестокий. Как же много в нем противоречий. Лика не знала людей, имеющих с ним хотя бы отдаленное сходство. Оригинал и самодур. Сумасшедший. Непредсказуемый.

Нет, его нельзя назвать классическим красавцем, или смазливым парнем. Не про Макса Эванса, но оторваться взгляд от него было практически невозможно.

– Кто тебя так расстроил, Энжи? – плюхнувшись на диванчик рядом с Милой, небрежно обратился к Лике Макс Эванс, мимолетно кивнув Миле, – Неужели так неуютно в новом платье?

– Вовсе нет, – пожала плечами Анжелика, потратив все силы на контроль голоса и эмоций. – Чем обязаны, Макс?

– А я не могу уделить внимание сестренке в день ее рождения? – спросил он с лукавой улыбкой, расслабленно откидываясь назад. Мила демонстративно отодвинулась от него подальше, насколько позволяли размеры дивана.

– Ты уже уделил мне внимания больше, чем достаточно, – хмуро бросила Лика.

– Ну, знаешь, не тебе решать, что для меня является критерием понятия «достаточно», – приподняв брови, протянул Макс, разглядывая свой галстук. – Хотел одеть бабочку, но передумал. Как-то я и бабочка не увязывается вместе. Чем вы тут занимаетесь, юные дамы? Небось, сплетничаете про нас, мужчин? – синие глаза выразительно посмотрели поочередно на вытянувшиеся лица девушек.

– Угадал, – рассмеялся Макс. – Какая скука. Энжи, сегодня замечательный день, ты у нас принцесса праздника, а сидишь в уголке с подружкой, шепчешься о парнях, вместо того, чтобы танцевать и развлекаться.

– Меня все устраивает, – довольно грубо ответила Лика. Спохватившись, вспомнила о приличиях. – Все организовано по высшему классу. Ты молодец.

– Не я, а Фрея. Она – организатор. Я – спонсор, – двусмысленная улыбка снова напомнила Энжи о ее положении. – Но меня не проведешь. Я вижу, что ты чем-то недовольна. Хотя, о чем это я. Ты всегда недовольна.

– Ты ошибаешься.

– Да, – подтвердила Мила. Макс даже головы в ее сторону не повернул. Полный игнор.

– Что же, значит, дело во мне, – равнодушно пожал плечами, – Я хотел познакомиться с твоим бой-френдом, если не забыла. Может, представишь меня?

– Он где-то в зале, – Лика воспользовалась случаем, и, отвернувшись от собеседника, принялась рассматривать пеструю толпу. – Я не вижу. Может, пошел в бар. Как появиться, я вас представлю.

– Твой друг давно отсутствует, – Макс посмотрел ей в лицо, и сердце девушки пропустило пару ударов. Как он это делает? Словно гипноз, наваждение….

– Следишь за мной, – охрипшим голосом, спросила Лика. Он улыбнулся кончиками губ. Снисходительно.

– Фу, как примитивно. Я наблюдаю. Может быть, я беспокоюсь о тебе. Имею право.

– Имеешь, – кивнула девушка. – Но это лишнее.

– Нехорошо оставлять свою девушку надолго в одиночестве. Может заскучать или еще хуже, обратить внимание на кого-то другого.

– Тебя это совершенно не касается, – отрезала Лика.