Алекс Анжело
Вечность и Тлен

– Вы тоже берегите себя, Миккель Вечный огонь. Удивительно, что ваши родители так привержены традициям, – бросил Люций, поворачивая лошадь, когда мы вновь оказались в седле. Сильфа с нетерпением дёрнула поводья, огибая карету, и вместе со своими воинами поскакала вперёд.

– Что ты имеешь в виду под традициями? – тихо спросила я, когда мы отдалились от экипажа.

– Много веков назад родов не было и каждому давали уникальное имя. Его имя напоминает одно из тех, которые мне попадались в текстах моей обители в юности, – поделился Люций, ненароком задевая мою руку своей. – Слишком много странностей. От таких, как он, никогда не знаешь, чего ожидать. Не люблю неожиданности.

– Всегда может что-то произойти, – проронила я.

– Верно. Только лучше не давать шанса для предательства.

– Но ты ведь всё-таки отправишь к королю ворона.

Люций ухмыльнулся.

– Отправлю. Но лишь потому, что помощь нам правда потребуется. Насколько бы мы ни были сильны, в одиночку заплатим слишком большую цену. А это не только наша война.

Война… Это слово рождало тревожные чувства. Мы словно застыли в ожидании сильнейшего шторма. Всматриваемся в чёрное небо, в нависающие тяжелые облака, готовые нас поглотить, видим молнии и по звуку грома понимаем, насколько близка буря. Но поделать ничего не можем…

– Первой жертвой на войне становится правда, – вдруг раздался голос. Флёр беззастенчиво подслушала наш с Люцием разговор. – Как и последние три десятка лет, людям и остальным светлым скормят ложь.

– Ничего, мы знаем, как с ней бороться.

Я повернула голову, задавая безмолвный вопрос: «Как?»

Див пожал плечами.

– Придумаем историю поинтереснее.

– А после спустя сотни лет эти легенды будут гулять среди народа, – усмехнулась Флёр.

– Верно. Прямо как сейчас, – произнесла я задумчиво, отмечая всю превратность ситуации. В следующую секунду Люций дёрнул поводья, и наш отряд вновь пустился в долгий путь.

II
Странствующий служитель храма

Мы много лет изучаем энергию Серого мира и тварей, которые появляются в Дэвлате благодаря ей.

Но, несмотря на это, у нас до сих пор нет точных ответов на вопросы:

Чем именно является тьма?

Почему она изменяет созданий Дэвлата?

Правда ли то, что её породили людские кошмары, грехи и страхи?

Она является отражением нашей «тёмной» стороны?

Мы можем лишь строить догадки и надеяться…

Надеяться, что не станем жертвой отравы, которая терзает наш мир.

Мысли даэва-философа

Сара Сорель

Когда солнце, поднявшись высоко над горизонтом, стало припекать, несмотря на осеннюю пору, мы решили спешиться, отдохнуть и немного переждать. Даэвы нуждались в передышке в меньшей степени. В конце концов, когда лошадь переходила на шаг, можно было вздремнуть в седле. Но мы провели верхом слишком много часов, и следовало позаботиться о животных.

Съехав с дороги, мы углубились в лес, спускаясь в низину. В воздухе пахло сырой землёй после прошедшего на днях сильного дождя.

Место для стоянки было выбрано не случайно: неподалёку находился ручей, у которого можно было пополнить запасы воды и напоить лошадей. Благодаря тому, что даэвы постоянно путешествовали, наши карты были крайне подробными. На них особенно тщательно наносились любые водные источники.

Когда мы остановились на привал, двое подчинённых Сильфы из предосторожности обошли лагерь, создавая печати тишины.

– Скорее всего, за нами последуют Золотые маски, – произнесла Флёр, вспоминая группу воинов, которые считались одними из самых опасных в обители. Именно они занимались охраной главы ордена Сорель. – Не думаю, что Фредерик Сорель оставит всё как есть.

Дэва перевела выразительный взгляд с меня на Люция. Но вскоре снова стала ходить из стороны в сторону, разминая затёкшее тело.

Моран будто и не слышал её слов. Мягко ступая по земле, он отошёл от лошади, а после опустился на траву, растягиваясь, словно прилёг на мягкую перину, совсем не беспокоясь о чистоте своего одеяния.

Наверняка вновь использует печать времени… Теперь он применял её по пустякам. В годы учёбы в академии подобный символ бы выпил значительную часть его сил.

Через мгновение в руке Морана оказался кристалл, и он прикрыл веки. Некогда прозрачный камень стал темнеть прямо на глазах – Люций избавлялся от излишков теневой силы в своём теле. О подобном перемещении магии нигде не упоминалось, и наверняка его тяжело было контролировать даже с нынешними способностями дива.

Может быть, поэтому я так внимательно наблюдала за его движениями. Любопытство и страх. Только не перед теневым, а за него. Мысли об этом раз за разом посещали мою голову. И я до конца не понимала, что именно не даёт мне покоя. Но думы вызывали мрачные чувства и заставляли вновь пристально смотреть на Морана в поиске ответов. Я ведь знала: Люций не всесилен. И он уже сделал слишком многое в одиночку.

– Командир Золотых масок не участвовал в событиях на месте второго раскола. Но мне всегда казалось, что он знал больше, чем остальные, – негромко заметил Сезар, в задумчивости опуская голову. Он успел спешиться и, выпрямившись, мазнул взором по теневому, лежащему на земле, – наверное, последнее его раздражало. Сезар всегда был педантичным. Хотя об этом, подозреваю, в настоящем мало кто знал. Но я была уверена, что эта его черта ничуть не изменилась с детства. Просто он научился хорошо её скрывать.

– Тут ты не ошибся, – холодно подтвердила Флёр. – Все, кто находится подле главы ордена, знают истину. А глава Золотых масок питает давнюю нелюбовь к теневым.

– Давнюю нелюбовь? – спросила я, бросив взор на Люция. – Почему?

Взор дэвы скользнул в сторону.

– Разве для этого нужны причины? – Она усмехнулась. – Даже если забыть о закрытых границах Акракса и Люции… То сама знаешь, для ненависти между светлыми и теневыми никогда веских оснований не требовалось.

Я кивнула, но изначально мне показалось, что за словами Флёр скрывалось нечто большее.

За время беседы низину накрыло облако терпкого дыма. Регис сидел на земле, сплетя ноги, и, забив трубку, не отнимал её от рта. Он так увлёкся, что табак в чаше заалел. Кьярин закашлялся, выругался, а после одним резким движением вырвал трубку у задумавшегося над чем-то врачевателя и вытряхнул весь табак на землю. Прикрывая локтем нос, младший Рок яростно втаптывал в почву остатки сушёных трав. Регис, не ожидавший такой наглости, запоздало очнулся, вскочил, и между двумя светлыми затянулся спор.

Сильфа закатила глаза.

– Как дети малые.

Я отвела взгляд от ругающихся дивов.

Люций всё так же лежал на траве, подмяв стебли. Кристалл, который он сжимал в руке, потемнел – внутри него клубилась теневая сила. Буквально на секунду Моран открыл глаза, и я увидела радужки, сплошь залитые тьмой.

Один из подчинённых Сильфы вздрогнул и побледнел, заметив то же, что я.

Зелень рядом с ладонью Люция белела, покрываясь льдом. Я долго не могла оторвать взгляд от мужских пальцев, сжимавших камень. Указательным пальцем див небрежно постукивал по одной из граней, пока жизнь вокруг умирала. Растения не могли выдержать даже короткого соприкосновения с силой, которую он носил внутри.

– Что ещё занимательного произошло на совете? – прервала тишину Сильфа, усаживаясь в тени дерева. – И кем был тот див рядом с королём? Почему он упоминал Сент-Морьен?

– Он его представитель, – бросила Флёр, жуя жёсткое вяленое мясо. Рядом сидел Блез, который отрезал от большого куска полоски поменьше и передавал дэве.

– Представитель? – Бровь главы ордена Западных ветров изогнулась. Она прекрасно слышала разговор между нами и королём Исонии, но, похоже, решила уточнить. Задумчивый взгляд упёрся в одну точку. – Он не похож на отступника… Но и от нас тоже отличается, – озвучила Сильфа мысль, которая посещала и меня.

– Сент-Морьен окружён стеной с вкраплениями магического металла, и сама почва таит его крупицы. Но даже они сильно обеспокоены, – прожевав мясо, сказала Флёр.

– В Дэвлате не осталось больше безопасных мест, – вымолвил себе под нос Винсент, подходя к импровизированному кругу.

– Это предупреждение костей? – заинтересовался Регис, повернув голову и отвлёкшись от перепалки. У ордена Рухх имелись реликвии – кости птицы Рухх, благодаря которым можно было получить ответы на многие вопросы. Но дух существа был своевольным и нередко игнорировал призывы к нему, не давая никаких предсказаний.

– Это мой вывод. Из-за энергии Серого мира, которую я чувствую с каждым месяцем всё больше, – вмешался Кьярин, вновь обращая внимание врачевателя на себя. – Все прошедшие годы количество тьмы росло. Каждый день я вынужден свыкаться с тем, что чувствую лишь вонь. Сила теневых даэвов пахнет землёй, но от тьмы из портала несёт гнилью и кислятиной. И когда кто-то жжёт всякую дрянь… – Взгляд дива мазнул по врачевателю, который, отобрав свою трубку, вновь собирался её забить. Младший Рок, сощурившись, процедил: – Становится невыносимо.

Регис нахмурился. На какой-то миг показалось, что он проникся страданиями дива, но после безразлично фыркнул и заново начал забивать чашу сушёными лекарственными травами.

– Что, даже Аркадиан может пострадать? – осведомился Регис, доставая заготовленный лист из бокового кармана сумки с начертанной на нём печатью огня. – Занятная у тебя способность. Её бы изучить, у меня есть…

– Нет, – зло бросил Кьярин.

– «Нет» – Аркадиан не пострадает? Или «нет» – изучить нельзя? – спросил врачеватель, раскуривая трубку. Лицо Кьярина наливалось красным. Не удивлюсь, если когда-нибудь эти двое подерутся.

– К ночи мы будем проезжать город. Я останавливался в нём в прошлом году. У местного управляющего оказалась большая конюшня, – спокойным, но твёрдым голосом произнёс Сезар, беря свою кобылу под уздцы и собираясь отвести к ручью, что притаился в лесу. – Там мы сможем раздобыть ещё одну лошадь, – отстранённым тоном добавил он, бросая мимолетный взгляд на Морана.

– Думаешь, он ещё не опустел? – заинтересовался Винсент.

– Не у всех есть возможность уехать. Для многих дом и хозяйство – единственное, что у них есть. Они будут голодать, если покинут город, – отозвался див.

Предложение Сезара сочли разумным. Мы с Люцием на одной лошади только замедляли отряд.

Спустя несколько часов мы вновь двинулись в путь. Во время привала я одолжила у даэва из ордена Западных ветров книгу, чтобы занять себя в путешествии. Следуя по дорогам, петляющим около основного тракта, иногда заходя в лес или пересекая лавандовое поле с уже срезанными кустами, мы постепенно продвигались, подбираясь всё ближе к границе. Пару раз нам попадались дороги, ведущие к Астерии. Столица Исонии была сердцем юга, и, словно вены, к ней вели десятки путей.

Астерия… Я вспомнила залитый солнцем песчаный берег и длинную колоннаду, которая полукругом опоясывала побережье, врезаясь и уходя глубоко под землю, поддерживая один из районов города, – высота, на которой находились столица и море, немного разнилась. Астерия утопала в зелени, которая будто сражалась с подступающими со стороны Феросии песками.

Читая, спустя какое-то время я почувствовала чужой подбородок на своём плече. Застыла, глядя перед собой, видя тень сбоку от себя. Я чувствовала чужое дыхание и прядь волос, что коснулась шеи.

– Что? – спросила, слыша, как хрипит голос после долгого молчания.

– Мне скучно, – неожиданно раздался ответ, который сначала удивил, а после вызвал ком в горле. Я прикрыла книгу, удерживая большим пальцем страницу, на которой остановилась. Тем временем Люций отклонился, давление с моего плеча пропало. – Ты помнишь первую охоту на третьем году?

Я покачала головой. А Моран задумчиво продолжил:

– Тогда мы впервые столкнулись с ревенантом и смертью. Не считая того случая, когда нам было по шестнадцать.

– Чьей смертью? – Мой голос всё ещё звучал сипло.

– Людей, – уточнил див. – Тебя потрясла их смерть. Поначалу я считал, что воспоминания и опыт возвращаются к тебе одновременно. Но нет, опыт возвращается скорее.

– Может быть, ты и прав, – согласилась с ним, понимая, на что он намекал. Ведь я сама считала, что кровопролитие, случившееся у обители, должно было сильнее повлиять на меня. – Твоя подвеска с вороном… Фредерик сорвал бы её вместе с ограничителем в тот день, когда открылся портал. Как ты сумел её сохранить? – внезапно спросила я у Люция. Ранение на шее Морана едва не стоило ему жизни. Его нанесли под влиянием эмоций. Мой брат был ослеплён яростью и ревностью. И наверняка забрал бы в качестве трофея не только ограничитель, но и вторую подвеску.

– Я снял её в обители, – ровным тоном отозвался Люций.

– Почему? Тебя заставили?

Его дыхание стало немного громче.

– Нет, не заставили. Отдал медальон сестре, когда напали на орден, чтобы она могла себя защитить.

Но она не смогла… Сестра Морана была на несколько лет младше его самого, я не знала, насколько…

«На пять лет… пять», – вспыхнула мысль в голове, являясь отголоском воспоминаний. Она слишком рано покинула этот мир. Стала жертвой чужих страхов и жажды власти. Ревенанты были злом во плоти, без чувств, без разума. И тем страшнее проступок ордена Сорель. Убивать свой же народ. Существует ли преступление ужаснее?

Я мрачно уставилась на окружающий нас пейзаж, не желая продолжать этот разговор. Сбоку от дороги раскинулось маленькое озеро – в этой местности они не были редкостью. Небольшие источники попадались то тут, то там, начиная с севера Исонии, ближе к Турису и в направлении Академии Снов.

Под ногами протекали подземные реки. Я вспомнила о знаке ордена Хранителей, что на самом деле оказался не просто символом, а картой. Три круга разных размеров, заключённые в один и пересечённые линией. Окружности – это главные тоннели, у которых наверняка имелись ответвления, а диагональная линия – подземная река, которая, судя по всему, закольцована, а значит, неестественна. Это результат магии. Её кто-то создал. И это было поразительно.

«Даже не верится, что кто-то из даэвов мог сотворить подобное… Разве что боги приложили к этому свою могущественную силу», – подумала я ненароком.

Опустив голову, я вновь уткнулась взглядом в текст. Спустя пару часов окружающие пейзажи стали надоедать даже мне. Местность была однообразной.

– Если тебе до сих пор скучно… – неловко проговорила я, взвешивая каждое слово. – Может, тоже хочешь? – Жестом показала на книгу.

Люций, не встретив сопротивления, взял у меня из руки фолиант. Но вместо того чтобы погрузиться в написанное, Моран, помахав краем обложки у моего лица, сказал:

– Мы можем почитать вместе. Начнёшь?

– Я не буду читать вслух.

– А я и не просил вслух, – парировал он, намекая на кольцо, сотворённое из кристалла. Предлагает мне вновь его надеть?

Я покачала головой, вспоминая о светлом сердце, спрятанном в кармане мантии.

– Верни мне книгу, раз она тебе не нужна.

– Нет, – ответил он, вновь дразня меня, и показал корешок фолианта.

– Что это за игра такая? – недовольно спросила я.

– Увлекательная.

– Я бы с этим поспорила, – проворчала под нос. – Я не пойду у тебя на поводу, Люций.

– Да? – так же тихо ответил он. – Ты уверена?

– Я скорее столкну тебя с лошади.

– Вместе со мной ведь упадёшь, – усмехнулся Моран. – Хм. Легенды о Дэвлате? Ты ведь надеешься отыскать там что-то интересное? – поинтересовался он как ни в чём не бывало.

– Да. Мне стало любопытно, – сжав края седла, ответила я, с готовностью сменяя тему разговора. – Раз легенды о сердцах оказались правдой, и остальное может не быть ложью.

– Кто знает, – неопределённо изрёк Люций, и по тону его голоса мне показалось, что он что-то скрывает.

– Что ты утаиваешь?

– Почему сразу утаиваю, Сара? Тебе надо лишь спросить.

– Полагаю, мы уже в таких отношениях, когда мне не надо спрашивать.

– А в каких мы отношениях? – раздалось мгновенно крайне заинтересованным голосом.

Я вздохнула, прекрасно осознавая, что, скорее всего, все окружающие нас даэвы слышат наш разговор.

– Это тебя развлекает?

– О да. Ничто не забавляет меня сильнее, чем беседа с тобой, – с готовностью сообщил Люций. – Но это и тебе идёт на пользу.

– Мне на пользу? Почему?

– Кажется, ты снова плохо спишь, Сара, – произнёс Люций, снова напевно растягивая моё имя.

Я замолчала, вспоминая, как просыпалась от кошмаров. Но с каждым днём после пробуждения, по мере возвращения воспоминаний, их становилось всё меньше.

Но как болтовня Люция была связана с моими кошмарами, оставалось загадкой. Только если…

– Что ты знаешь о написанном здесь? После случившегося с нами ты должен быть более суеверен, – спросила, всё же забирая издание из руки Морана и чувствуя, как он вновь кладёт руку мне на плечо.

– Как ты помнишь, я всегда любил читать.

– Ты всегда знал больше остальных.

– Возможно, – уклончиво сказал див. – Но я не об этом хотел сказать. Фатта было под силу создать сердца богов. Магия или алхимия. Истории, конечно, приукрашены. Но есть в них такие детали, которые намекают, что лучших создателей артефактов, чем фатта, не существовало в Дэвлате. Реликвии орденов служат тому доказательством. Даже мой отец никогда не понимал, как действует кулон, заявляя, что магия в нашей крови. Скорее всего, магию привязали к роду Моранов, но она являлась не причиной его силы, а лишь источником. Всему есть объяснение. – Он сделал внушительную паузу, прежде чем добавить: – Может, и сердца богов – их творение?

Подъезжая к городу, о котором рассказывал Сезар, мы ещё издали увидели огни, горящие на улицах. А на подступах к поселению нас встретили столбы со светлыми магическими печатями, ярко пылающими во тьме. Вырезанные знаки сияли столь ослепительно, что казалось, будто в выскобленные в дереве прожилки залили раскалённый металл.

«Светлые даэвы либо прямо сейчас находятся здесь, либо в последние сутки проезжали его», – насторожилась я. Но это вовсе не означало, что воины, с которыми мы могли столкнуться, искали именно нас. Велик шанс, что это странствующий отряд. Даже в моё время даэвы регулярно объезжали земли, уничтожая нечисть.

Решив действовать осторожно, мы направили лошадей по узкой дороге, огибающей городок вплотную к домам. По её краям виднелись старые прилавки: вместо ножек использовались рассохшиеся поленья, на которые сверху накидывали пару досок. Днём здесь наверняка торговали, обменивались сплетнями и встречали редких путешественников. Но в это позднее время место пустовало, находясь во тьме наступившей ночи, которую немного разгонял свет, проникающий сюда с сильно освещённых улиц: люди разжигали яркие костры, и их сизый дым поднимался в тёмную синь неба, а танцующие тени тревожно гуляли по стенам, лицам и крышам домов. Гнетущую тишину иногда нарушали отголоски разговоров, а вскоре мы едва не столкнулись с людьми: группа мужчин, довольно тучных и дородных, сидели у костра, по-видимому сторожа границу городка. Они держали в руках дымящиеся пучки сушёной лаванды, то и дело бросая опасливые взоры во тьму.

Когда минувшей ночью мы проезжали мимо Сорола, то наблюдали похожую картину – город не засыпал с приходом тёмного времени суток. Слухи, разлетевшиеся по Исонии, были столь зловещи, что лишали сна.

Оставляя вокруг себя печати тишины, мы скрылись в примыкающем к дороге лесу. И, немного отдалившись от неожиданно встретившегося дозора, спешились. Наша лошадь часто стригла ушами, прижимая их к голове. Люций ободряюще погладил морду животного, будто понимая его усталость.

В город отправились я, Люций, Кьярин и Сезар. Последний бывал на его улицах и помнил, где жил управляющий.

Остальные должны были присмотреть за дорогой, чтобы нас не застали врасплох.

Возможно, мне стоило остаться с ними, но я хотела изучить обстановку в городе. Теперь любой укус мог обратить даже праведного человека в нечисть. Не стоило недооценивать угрозу от самого людского рода. Когда мир штормит, напасти идут следом друг за другом. Обнажаются худшие стороны характера. Война превращает некоторых людей в зверей. И в нынешней ситуации, когда энергии Серого мира в Дэвлате очень много, именно люди паникуют сильнее всего, и кто знает, к чему это может привести.

Иными словами, проблемой станут не только монстры. Открытый портал порождает другие препятствия. Я испытывала смутную тревогу, какое-то предчувствие, которое списала на интуицию.

Надвинув поглубже капюшон и ступив на колею дороги со свежей насыпью земли, я скосила взгляд на Кьярина, который шёл на пару шагов впереди своей резвой, полной энергии походкой.

У младшего брата Винсента было лицо молодого юноши с очень тонкими чертами и выступающими скулами. Будто не воин, а отпрыск аристократической четы, который получал образование в одном из закрытых элитных заведений столицы.

Я заподозрила, что Кьярина отправили в город вместе с нами, чтобы они с врачевателем вновь не сцепились. Регис остался – могло стать помехой то, как неважно он управлялся с мечом. В то же время вся свита Сильфы Зефирос состояла из самых умелых воинов. Иначе бы глава ордена просто не покинула обитель. Из разговора на привале я поняла, что в отсутствие дэвы её место временно вновь заняла мать, уступившая столь важный пост своей дочери почти восемь лет назад.

В очередной раз поправив капюшон, я прибавила шаг. Ладонь мимолетно коснулась эфеса Туманного, сжимая его вместе с тканью плаща, разделяющей металл и кожу.

Люди в городе беспокойно мельтешили по улицам. В основном это были мужчины. Кто-то подтаскивал дрова и следил за костром, чтобы он не разгорался слишком сильно и в то же время не потух. Нам попалась семья, которая прямо в этот час покидала город. Но не все могли позволить себе повозку или даже лошадь – так же как и вовсе покинуть его. Сезар был прав.

Чужой страх словно отягощал сам воздух. Беспокойство застыло в каждом лике.

Но в царящую тревогу внезапно вклинился крик паренька, который бежал вниз по улице. Его тонкий голос, ещё не успевший сломаться, словно отскакивал от стен окружающих домов, усиливаясь и разлетаясь по ночному городу. Засмотревшись на один из домов, в окнах которого появился свет, он неожиданно поскользнулся на ещё не до конца высохшей луже, оставшейся после дождя. Он врезался в Люция и, в попытках устоять, вцепился в его плащ, потянув ткань вниз. Она натянулась, оголяя шею даэва. Змея из сока морозии сверкнула в отблеске пламени ближайшего костра.

Мальчик, быстро опомнившись, восстановил равновесие и поднял голову. После вздрогнул и, стремительно попятившись, боязливо поклонился.

– Извините, господин, – пролепетал он, то ли просто осознав, что перед ним даэв, то ли заметив змею на шее и поняв истинную личность дива.

Внимательно наблюдая за лицом паренька, я подумала, что скорее первое. Страх перед Проклятым казался слишком велик на светлых землях. Ребёнок не был бы столь спокоен, если бы догадался.

Думаю, и Люций считал так же. Как ни в чём не бывало див обыденным движением поправил плащ и мягко спросил:

– Ваш управляющий ещё в городе? – Моран изящно поднял пустую ладонь. Через мгновение между пальцев оказалась зажата золотая монета с ликом солнца.

«Она у него из кармана вывалилась?» – огорошенно подумала я, моргнув.

А у ребёнка дыхание перехватило от вида золота. Его глаза лихорадочно заблестели.

– Управляющий… – пробормотал он, а после закивал и махнул куда-то себе за спину: – Да-да. Он там, на главной площади перед храмом.

– А лошади из его конюшни… – благожелательным тоном начал Люций.

– Лошади? – озадачился ребёнок. Сощурился, заподозрив неладное, но после тряхнул головой, будто убеждая себя, что его это не касается. – Они на месте. Только я слышал, – заговорщически прошептал он, – их собираются того… Увести ближе к столице. Там у нашего главного зять живёт. Так, говорят, он в своём табуне души не чает. Они для него дороже нас, людей, – выпалил он, а после осёкся, пугливо заозиравшись.

Люций потрепал паренька по макушке. Светлые пальцы особенно выделялись на тёмных волосах. А ребёнок вздрогнул, нахохлился, как испуганный птенец.

– Держи. – Вместо золотой монеты Моран протянул ему один серебряный, что было гораздо меньше первоначально обещанной награды. Но вместе с монетой в руке мальчика оказалась печать – сложная, дарующая защиту и укрывающая от тварей лучше любой веточки лаванды. Она сияла, наполненная силой. Такая продержится неделю, не меньше, и стоила она гораздо больше золотой монеты. Особенно в нынешнее тёмное время. Ведь подобные печати отнимали у даэвов много сил. – Спрячь, носи при себе и никому не показывай, – покровительственно произнёс теневой.

Глаза ребёнка широко распахнулись, напоминая блюдца, и он ошалело кивнул, держа листок бумаги с такой осторожностью, будто тот мог его обжечь.

– Беги, – проронил Люций. И мальчик, словно только этого и ждал, с готовностью припустил прочь, уносясь за наши спины и пряча дары в карманах одежды.

Обернувшись, я увидела, как он ещё несколько раз неверяще оглядывался на нас, а после немного охрипшим голосом вновь стал кричать, разнося местным жителям новость:

– Странствующий служитель храма созывает всех на молитву! Приходите на площадь! Странствующий служитель храма…

Несмотря на наступившую ночь, двери ближайших домов открывались. Его слова точно выгоняли людей на улицу.

– Было опасно давать ему золотой, – как бы между прочим пояснил Люций. – Слишком большая сумма, могли отобрать.

– Верно, – согласилась я. Что же насчёт магической печати… Не все осознавали её ценность. – Но где его родители? – спросила я, слушая, как затихает звонкий голосок. Какой родитель позволит ходить собственному ребёнку ночью одному?

– Скорее всего, у него их нет, – ровным тоном заметил Сезар, добавляя: – Нам надо повернуть сюда.

Кьярин всё это время, морща нос, напряжённо хмурился. Сложив руки на груди, он с отсутствующим видом брёл следом.

– Насколько твой нюх чувствителен к светлой силе? – озвучила я внезапно пришедшую в голову мысль. Вопрос был скорее формальностью, ведь никто из даэвов нашего отряда не надеялся на его дар. Значит, почувствовать светлых на большом расстоянии он не мог.

– Кьярин… – позвал Люций, когда брат Винсента меня не услышал, засмотревшись на фасад дома, где над дверью соседствовали два символа: завиток стихии ветра и шестиконечная звезда, заключённая в круг… Последний символ принадлежал теневому богу Фародею. Точнее, считалось, что он взывал к нему. И обычно люди не были столь смелыми, чтобы напрямую обращаться к теневому божеству.

Кьярин, очнувшись благодаря зову Морана, встрепенулся:

– Да? Что?

– Я говорила о светлой силе. На каком расстоянии ты можешь почувствовать светлых? – повторила, тоже отворачиваясь от знаков.

Див задумался, касаясь рукой подбородка.

– М-м-м… Только если они совсем рядом. Но если кто-то из них обладает сильным даром и использует его, то аромат сильнее, – отозвался он. – Вся загвоздка в запахе – он слишком тонкий, и его легко спутать с чем-то иным. Когда я был ребёнком, то ощущал светлых гораздо лучше. Мог находить кого-то на расстоянии нескольких миль. Никто из детей не желал играть со мной в прятки, – поделился он, видимо до сих пор возмущённый последним фактом. – Однажды в лесу потерялась девочка. Искали всем орденом и в итоге нашли лишь благодаря мне.

– Но из-за раскола твой дар больше не такой чуткий? – догадалась я, вспоминая слова дива во время недавнего привала. Запах тьмы мешал ему жить.

– Да. С его появлением жизнь стала иной. Вонь энергии Серого мира перебивает всё остальное, – согласился он, нахмурившись и недовольно втянув воздух. Кьярин не скрывал эмоций и прямо говорил обо всём.

Я же размышляла о своём даре. До того момента, как оказалась в теле Сезара, я остро ощущала любое присутствие. Причём на довольно большом расстоянии. Было бы очень полезно научиться пользоваться этой способностью в любое время и вне зависимости от того, когда последний раз я прибегала к своим изменившимся силам.

Пока мы разговаривали с младшим Роком, в руке Люция вновь появилась золотая монета, которая ловко перекатывалась между его пальцев. Образ солнца, видневшийся на одной из сторон, посвёркивал, отражая редкие огни улицы. Деньги светлых и теневых земель легко можно было отличить друг от друга, даже не зная гербов королевств, которые обязательно чеканили на одной из сторон. На монетах Феросии и Исонии всегда присутствовал лик дневного светила с расходящимися лучами, а деньги теневых земель венчала луна.

В поселениях вдали от главных трактов обычно жили небогато. Чем меньше возможностей для торговли, тем беднее народ. За исключением редких случаев, таких, как Кервель у гор за Мертвым лесом, что вёл успешную торговлю с теневыми даэвами, продавая им морозию. Или одно поселение в Феросии, которое славилось своим вином. Во многом всё зависело от местного управленца.

В крупных городах пост главы города всегда занимали аристократы. В поселениях поменьше же обычно назначались люди из местных.

Направляясь к дому главного, мы невольно вышли на оживлённую центральную улицу. Следы пребывания светлых даэвов, которые могли оставить печати на столбах на подступах к городу, мы так и не встретили. Вполне возможно, что они уже покинули это место.

Вскоре дорога расширилась, являя скопление людей около необычного строения с конусообразной крышей, деревянной, как и весь фасад. На поверхности последнего же виднелись вырезанные умелыми руками сюжеты легенд. Свет ламп в руках людей выхватывал фрагменты картин. Сюжеты повторялись, но несколько из них особенно привлекали внимание: вот извергается вулкан, и из его жерла выходит огненная фигура; а рядом огромная змея надвигается на грубо вырезанных человечков, ощерившихся мечами. За спинами смельчаков возвели к небу руки молящиеся. Снова нам попались символы теневого бога. В этот раз знаки повествовали о его появлении в Дэвлате.

На стенах храма нашлись и образы, повествующие о нас с Люцием, но их я намеренно старалась не рассматривать – слишком много повидала за последние дни.

К нашему приходу возле храма уже собралось несколько десятков людей. И их становилось всё больше. Они толпились и толкались, желая оказаться ближе к человеку, посетившему их городок. Люций рассказал, что ныне каждому служителю присваивали сан, и от того, насколько он был высок, зависело отношение обычных людей. Видимо, сан прибывшего внушал людям истинное благоговение, раз этот человек смог навести такую суматоху. И конечно же, немалую роль сыграли тревожные новости с юга.

Рядом со служителем, в окружении воинов, стоял мужчина среднего возраста, с бакенбардами и пышными усами. По словам Сезара, это и был управляющий города. Его одежда: камзол, идеально прошитый красно-золотыми нитями в дань цветам королевства, штаны и высокие кожаные сапоги. Один только цвет ткани – насыщенно-бордовый – говорил о богатстве. Обычный житель маленького городка не мог позволить себе столь яркую материю.