Алек Д'Асти
Морри и Лев
Лев сбросил вызов, сунул телефон на тумбочку и за ногу потянул Морриган к себе:
– Ла-а-адушка. Ну вот, а говорила – не пойма-а-аю.
– Эй! – Морри замахнулась на него стаканом. – Даже не вздумай! Ты и недели со мной не проживешь. Я не просто вампир, а суть война и раздор. Нет-нет! У нас с тобой будет фиктивный брак, только на бумажках. Только на…
Лев ловко поймал Морриган за запястья и уложил ее на постель, под себя. Стакан скатился на пол.
– Котик… кхм… ладно, ладно, молодец, ты меня поймал, схватил, стреножил, умничка, гордись собой… все можешь отпус… котик…
Лев потерся колючей щекой о ее плечо, с удовольствием обнюхал – снег, елка, пепел и сладкая ягода – а затем осторожно прихватил белое горло зубами, подержал немного, отпустил, опять прихватил, уже чуть выше. Он прекрасно знал о том, что шея у вампиров это место сверхчувствительное и даже, в каком-то смысле, сакральное, вот и Морри от такой ласки заойкала, совсем по-девчачьи. Лев снова прихватил ее за шею, поцеловал, хотел нежно, но не сдержался – оставил один яркий красный след, второй, третий… торопливо залез к Морри под рубашку, обнял ее, стиснул, провел ладонью между лопаток, по нежному загривку и шее, запуская руку в волосы. Морриган выгнулась, зашипела и сорвалась в несдержанный стон:
– Глу-у-упый… я же вы-ы-тяну из тебя… все нервы и кровь… силы и волю.
– Не сдюжишь, – хрипло пообещал ей Лев. – Я и сам умею вытягивать, ладушка. По-своему, по-котовски. Боль и дурные воспоминания. Хочешь попробовать?
Предложение было очень щедрым и искренним, но Морри вдруг будто заледенела. Лев огорченно вздохнул: «Не хочет», – и приподнялся, выпуская ее.
Морриган исчезла и появилась вновь, уже у двери:
– Боль и воспоминания? – спросила она. – Не сдюжишь, котик. Мои – нет. Я не стану тебе открываться. Это… слишком.
– Ты когда-то была человеком, да? – предположил Лев. – От тебя пахнет и темным, и людским. Что с тобой случилось, Морри? Духом войны и раздора просто так не становятся… до сих пор мстишь роду человеческому?
Морри кивнула и серой тенью выскользнула из комнаты.
Где-то внизу забормотал движок кабриолета, захрустели стекла…
Лев ткнулся лицом в подушку и громко, на всех каналах, подумал: «Ты опять сбежала от меня, опять. Сейчас бумажки подпишем и снова адьес на тысячу лет. Адьес, да? Эх, госпожа Комарик. Трусиха ты. Трусиха кровососная».
Стекла тут же перестали хрустеть. Движок умолк.
Лев сел, прислушался…
Взбешенная «трусихой», раскрасневшаяся Морриган влетела в спальню.
– Смотри! – велела она, раскинула руки и вспыхнула извивающимся факелом.
Вокруг загомонила невидимая людская толпа:
– Ведьма! Ведьма! Сжечь! Дотла! Дотла! Ведьма!
Полыхающая Морри изогнулась тонкой дымной былинкой.
Лев ринулся ей навстречу, схватил, уже обгоревшую до безгубой головешки, прижал к себе, зашептал, поцеловал ее в раскаленный висок, лоб, черные веки, выцепил из нее дымно-стальную сетку из боли, вырвал, забрал, скатал сетку в клубок и прихлопнул.
За спиной у Морриган распахнулись вороньи крылья, судорожно забились, роняя перья и золу, но Лев держал крепко.
– Кар-кар-р-р! – загомонила вокруг невидимая стая вампиров. – Гори! Еще, еще! Так надо! Терпи, тер-р-рпи! Выжги человечье, оставь только чер-р-рное! Стань еще сильнее! Тер-р-рпи! Гор-р-ри! Выжги!
Лев стиснул бьющуюся крылатую Морри еще сильнее, оскалился, сверкнув желтыми глазами, и оглушительно, по-львиному, проревел:
– Во-о-он!
Шум и гомон стихли. Люстра с грохотом свалилась на пол. Оконное стекло треснуло. По спальне разлетелись вороньи перья и лоскуты пепла.
Лев уложил нагую, целую, хоть и вымазанную в саже Морри на постель, закутал в одеяло и беспокойно завертелся: «Воды? Или в душ? Или что? Куда?..»
– Ко-о-отик, – осипло протянула Морриган. – А ты когда-нибудь умирал?
