Алеха Юшаева
В + В
Я вышла. Я не желала знать, что она ещё скажет, о чем ещё подумает, чем ещё остановит меня. Как только захлопнулась дверь, мне стало свободно и легко. Злость исчезла, давление в груди растворилось в воздухе вместе со сказанными словами. Я спустилась вниз. Приятный дневной воздух обволок меня и понес вперед. Не оборачиваясь к окну злополучной квартиры, я шла через двор к большому проспекту, ведущему в центр шумного города.
Глава 3
Последующие две недели я жила как обычно. Почти как обычно. Я уволилась с работы, пересчитала свои сбережения, купила билет в один конец, покопалась в вещах, взяла нужное, выкинула бесполезное, оплатила за квартиру и переехала в свой родной город. Навсегда. Подумала: хватит с меня столиц да больших мегаполисов, хватит каждый месяц – новая работа, хватит бывших одноклассниц с их истерическим поведением. Несмотря на то что мы так отвратительно расстались, в душе всё равно осталась теплота и радость при воспоминании о чудесной ночи. Правда, смотреть на детские фотографии я теперь не могу. Пусть лучше я буду молча проигрывать в сознании те несколько мгновений, чем доставать каждый раз фотокарточку с двумя глупыми лицами неразумных девчонок и удивленно, по-старушечьи, цокать.
Я не думала о прошлом, меня, как говорится, отпустило. Серо-белое здание вокзала стерло во мне всю горечь нашего прощального объятия, всю ненависть от её блестящих глаз. Счастье посетило меня, как только я ступила на землю, родную землю, ждавшую меня вот уже семь лет. И я подумала: чего толку было бежать куда-то, если там далеко-далеко я хотела скрыться от неё, от прошлого, от себя самой, а тут я чувствую себя счастливой.
Спустя еще некоторое время, может, месяц, может, два, в ранее пустующей коробке для писем оказался толстенный конверт. Я предполагала, кто мог мне прислать прощальную открытку, но я никак не ожидала того, что нашла там. То, чего просила моя душа, искренности и взаимности, было получено, но это уже ничего не меняло, это не сглаживало нашей ссоры, это не возвращало меня назад. Я улыбнулась, увидев зеленый цвет пасты и её детскую подпись в конце. Я долго читала слова, следила по строчкам, тихо плача иногда, когда я жалела её. Я читала и понимала, какие мы ещё дети, хотя у кого-то уже есть взрослые по возрасту дети. Ничто не меняется, и мы не меняемся.
Я хотела изложить здесь историю любви, в которой двое нацарапали бы на дереве «В + В», но рассказала историю одиночества, скорби и просто жизни. Простите нас, неразумных, безалаберных девчонок, так и не разобравшихся в себе. И простите себя, просто потому что в Вашей жизни наверняка есть хотя бы одна мелочь, что тяготит душу.
«Здравствуй, мой дорогой друг.
Я очень давно не получала от тебя писем и больше уже никогда не получу. Какое ужасное слово «никогда». Но это правда. Я отказалась от лечения, и теперь всё, что мне остается, – умереть, попросив у тебя прощения в миллионный раз.
Ты была права, бесконечно права во всем, что наговорила мне в тот день и днем ранее. Но что я могла поделать со своей тупоголовостью? Я слышала, но не слушала, я видела, но не принимала тебя, как и не принимала тех людей, что были со мной до тебя. Ты была права, и давай больше не будем об этом.
Когда мы закончили седьмой класс, Он закончил девятый, пусть не отлично, но закончил. После линейки мне не нужно было больше скрываться, прятаться от Него по коридорам, делать вид, что я мимо прохожу и так далее. Всё лето мы с Ним прогуляли, проболтали, прошутили. А потом Вова поступил в техникум, и у нас уже было не так много времени, чтобы видеться.
Я любила Его, любила всем сердцем, насколько могла любила. Наверное, Он видел мои глупые глаза, вперившиеся в Него, и раскрытый рот, ожидающий великих фокусов. Но единственное, чего я ждала, – это чтобы те мечты из книжек, что мы писали, сбылись. Чтобы Он любил меня и носил на руках. Но почему-то всё получалось совсем не так: Он видел во мне лишь подругу, смешную девочку, придумавшую себе сказку, и Он видел других девчонок, постарше, раскрашенных, утянутых, лживых. Я крепилась и ждала, когда он обратит своё внимание на меня.
Заканчивался восьмой класс, а затем девятый. Если ты помнишь, а ты наверняка помнишь всё, я ушла после девятого, потому что я не могла больше находиться там, где Его нет. Я поступила в тот же техникум, поняла, что это не моё. Вернулась в танцевальный и забрала дурацкую книжку о том, что я умею махать ногами. Поступила на хореографический и встретилась с жесткой травлей, которой не было у нас в школе. Девушки унижали тех, кто был хуже, отставал, и ты можешь сказать, что такое соперничество поспособствовало бы развитию, но нет. Я поняла, что долго так не выдержу, и решила либо стать одной из первых, либо бросить всё и вскрыться. Сейчас-то мне смешно писать об этом, а тогда я плакала от их насмешек и лишний раз старалась не попадаться им на глаза. Я боялась упасть лицом в грязь и подвести не только себя, но и Марину Бориславовну, её же все знали. И вот я исполнила то, что задумывала: я стала первой, и девчонки перестали дразнить меня. Мне понравилось быть в центре внимания, мне нравилось слышать рукоплескания великих танцоров страны, а позже и мира. Я упивалась славой. А потом поняла, чего хочу. Я хочу Вову.
Мне исполнилось восемнадцать, когда я поняла, что надо действовать, иначе я профукаю всё. Узнала, с кем он общается, где бывает, и, наверное, ты догадалась, что узнала я всё от Егора. Да, мы с ним прекрасно ладили, пока Василий не ушел от меня. Егор тоже рассорился со мной, как и ты. Тогда он мне помог, и опять встретила Его. Вова не думал, что из маленькой девчонки может вырасти красивая девушка, и он попал на крючок. Егор с радостью помог мне, поскольку хотел избавить друга от надоедливой девушки из деревни, она, сама понимаешь, чего хотела. Я отбила его, и как-то всё круто завертелось, что я стала жить с ним. Он предложил мне пожениться, я согласилась.
Как же счастлива я была в тот момент! Мне хотелось прыгать и кричать от радости, говорить каждому встречному, что я выхожу за любимого человека, и мне было странно, почему никто, кроме меня, не радуется. Я целовала Его, Господи, целовала его днями напролет! Я любила, когда он смеялся, когда внимательно смотрел фильм, когда засиживался допоздна над проектом, я любила обнимать Его плечи, вытирать Его мокрое после душа тело, я любила смотреть, как переливался свет в светло-карих глазах. Господи! Я жила дурманящим запахом Его духов, пропитавшим нашу квартирку, каждой встречей взглядов, каждым диалогом, случившимся между нами. Я жила теми секундами, когда Его теплые руки дотрагивались до моих щек, шеи, груди, ног, когда длинные мягкие пальцы перебирали мои волосы, когда горячие губы касались моих. Я жила Его дыханием.
И так прошел месяц, потом ещё и ещё. А я всё безумно любила Его и не могла даже представить, что случится со мной потом. Однажды я спросила Его, когда мы поженимся, ведь я дала согласие давно, а он всё не вел меня и не вел. Уклонился от ответа, а я, глупенькая, не обратила на это внимания, подумала, что всё впереди, спешить некуда: я здесь, Он здесь, любим друг друга, а там какая-то бумажка, какой дурацкий штамп в паспорте – ненужная трата времени и сил. Мне бы забить тревогу, призадуматься, но я слишком сильно была погружена в нашу любовь, слишком мечтала я о ещё более счастливом будущем. Я гладила Его спину и целовала руки, я касалась Его волос и кусала мочку уха. Я любила Его. И чем дольше я любила Его, тем глубже я погружалась во мрак неправды.
Я не замечала, что Он пропадает вечерами, я не замечала красных пятен на шее и воротниках рубашек, я не задумывалась, почему он больше не хочет иметь со мной интимной связи. Я оправдывала Его, придумывала себе глупейшие отмазки, которыми он мог бы воспользоваться, а я ничего бы и не заметила. Так слепа я была.
А потом, я как-то пришла к нему на работу, увидела его с одной из работниц. И вечером он собрал вещи. Так мы с ним и не поженились, наврала я тебе. Он ушел, не зная, что я беременна. Но, конечно, я ему ничего не сказала, подумала, что я должна быть выше всего этого.
Мне просто повезло, что рядом оказался Василий, он был Его коллегой, но это ничуть не помешало ему. Мы уехали, бизнес он перевез, и, родив Мишу, я вернулась в строй. Пока он был маленький, пока я носила Машу, пока она была меленькой, я была спокойна и тихо радовалась своей участи, ведь со мной могло произойти всё что угодно. Я оглядывалась назад и ужасалась, мне казалось, что те годы были сном, глупым и воздушным. Я даже не понимала, как я вообще могла любить такого человека, как Вова. Ведь он-то никогда не любил меня, ведь я-то всегда была безразлична ему. Я была лишь удобна ему: поесть приготовлю, вещи постираю, выглажу, дома сделаю уборку, в магазин схожу и всё принесу сама, да и в постели не откажу. И жениться не имело смыла, ведь он не хотел со мной семьи, он вообще меня не хотел. Наверное, он долго удивлялся, как я оказалась на месте всех его сверстниц, всех его предыдущих девушек, как я вообще умудрилась встать с ним на расстоянии вытянутого пальца да ещё и жить с ним целых три года! Просто я навязалась ему, как та девчонка из деревни, только намного хуже. А потом в постели я оказалась не нужна. Так, разок, чтобы бедную девочку порадовать, сделать ей милость.
Не могу. Извини. Я несу всё это на себе, как тяжеленный мешок с камнями, и понять не могу, куда его деть: выкинуть или продать.
У нас всё было хорошо, пока в какой-то момент я не осознала, что Вова как-то узнал про чувства Василия ко мне и решил таким способом отделаться от меня. И меня понесло. Бедная девочка разрывалась между матерью и отцом, между ложью и правдой. Она же и понятия не имела, что она ни в чем не виновата, а всё отразилось на ней. Василий устал, как ты правильно сказала, устал терпеть мои вечные «буду – не буду», «сейчас – никогда», и однажды он просто ушел, не попрощавшись, не поцеловав перед уходом.
Маша превратилась в мою точную копию. Днями и ночами мы истерили и ругались, на какие-то часы лишь затихая и держа зыбкое перемирие. Мише доставалось не меньше, но он был единственным, кто умел держать себя в руках. Она не видела во мне того, кто бы поддержал, кто бы посочувствовал, она с детства видела во мне монстра, который рос, рос и однажды вырвался наружу. Потому она не выдержала и тоже ушла. По-своему…
Я испугалась, потому что люди, которые могли бы защитить меня от растущего внутри чудовища, покидали меня. И скрепя сердце я отправила Мишу в наш маленький городок, откуда он писал мне каждую неделю, где он скучал по мне, как скучает выпавший из гнезда птенец. Так никого рядом и не осталось. Были только глупые людишки в офисе, но что с них взять: крикнешь – сделают, и всё.
Чернота разрасталась и разрасталась, вылилась в рак, что с ним сделаешь; я уже не видела вокруг себя ничего светлого, ничего приятного не чувствовала. Пыталась потратить все деньги, но я заработала ещё больше. Пыталась так же свести счеты с жизнью, как и Маша, но руки затряслись, как у наркомана от передоза, и я оставила эту идею. Искала мужчин, но ничего не находила, все они казались каким-то гадкими, отвратительными, пошлыми, не такими, как Вова или Василий, и я перестала искать.
Однажды я поехала на работу, но по дороге заглохла машина, да так заглохла, что пришлось вызывать эвакуатор и ехать на метро. Никогда бы не подумала, что могу встретить там кого-то из своего давнего-давнего прошлого.
Я испугалась, и я с неохотой вспомнила всё, что пыталась забыть. Ты снова была права, когда говорила, что я хотела вычеркнуть тебя из своей жизни. Да, потому что мне было стыдно за то, что я предала тебя, променяла на человека, не имеющего чувств. Я чуть не умерла на том месте, когда увидела тебя, повзрослевшую, видевшую жизнь и, видимо, всё ещё несущую в себе тяготы прошлого. Я боялась, что ты не захочешь говорить со мной, и ты прошла мимо; я боялась, что ты станешь отталкивать меня, и ты всем видом давала понять, что не желаешь быть здесь со мной. Я ухватилась за эту возможность, за шанс снова почувствовать себя полной сил, счастья и мечт на будущее. Правда, я хотела использовать тебя, но для хорошей цели.
Как ни странно, ты помогла мне. За ту ночь ты подарила мне счастье, освобождение, наделила новыми стремлениями. Но я и предположить не могла, что, сняв пелену боли, я снова буду издеваться над людьми. Мне так хотелось позлить тебя, так хотелось смеяться над прошлым, над этой чудесной оздоровительной ночью, над тобой, у которой нет ничего. И я посмеялась, вот только ты разом столкнула меня в пропасть, оглушила будто. А мне и ответить нечего.
Извини меня, что я так опрометчиво повела себя, что так неразумно оттолкнула тебя. Извини меня, если сможешь.
Теперь я совершенно чиста перед тобой, теперь у меня на душе нет греха, с которым я бы не смогла уйти. Пришло моё время уходить, но твоё и Мишино время – оставаться. Будь с ним, ладно? Когда ему будет плохо, будь с ним. Пусть он не получил настоящей материнской любви, так пусть получит настоящую дружбу.
Я буду в вечном долгу перед тобой, ведь ты так много сделала для меня, а я только пыталась уничтожить тебя. Извини.
За всю свою жизнь мне часто бывало страшно, часто бывало грустно и одиноко, иногда мне хотелось плясать от радости и стенать от горя. И лишь однажды я почувствовала любовь. В тебе. В ту ночь.
Спасибо за всё.
Твоя подруга
Ника»
Ника умерла 15.07.20… Каждый год мы с Мишей навещаем её.
Обложка и иллюстрации оформлены автором.
