Альберто Васкес-Фигероа
Бора-Бора. Долгий путь домой

– Я тоже думал об острове, объятом огнем, – заметил Хиро Таваеарии. – Но только об острове, на котором есть действующий вулкан, потому что пламя здесь начинается не с побережья, где есть жилища, а с центра горы.

Все присутствующие приблизились и стали внимательно рассматривать рисунок, нанесенный под левым соском пленника. Мити-Матаи, показав пальцем на другой расплывчатый рисунок вокруг пупка, предположил:

– Если, как мы предполагаем, здесь, у пупка, находится его родной остров, тогда, наверное, севернее его размещается остров с действующим вулканом, на который когда-то, возможно двенадцать или пятнадцать лет назад, напали его соплеменники. – Он утвердительно покачал головой и добавил: – Немного, однако. Но по меньшей мере мы узнали хоть что-то. Теперь необходимо попытаться определить местонахождение вулканического острова.

– Возможно, что за эти годы вулкан уже погас? – высказал свое мнение Роонуи-Роонуи.

– Конечно, может быть и такое, – согласился великий навигатор. – Но и в этом случае местные жители должны помнить о том, что когда-то, когда вулкан еще действовал, на их остров напали какие-то варвары.

При этих словах дикарь начал дергаться и бросать на окружающих многозначительные взгляды – похоже, он прекрасно понимал, о чем идет речь. Хиро Таваеарии, от чьего усталого взгляда не скрывалась ни одна деталь, тут же отметил:

– Забеспокоился. Думаю, что мы на правильном пути. Сколько же миль разделяет его родной остров и тот, вулканический, на который они напали?

Чуть задумавшись, Мити Матаи протянул руку к пленнику и приложил большой палец к пупку.

– Далеко, – произнес он наконец. – Возможно, он во Втором Круге, если только рисунок на пупке действительно символизирует его остров.

– Да, это так, – вмешался старый татуировщик. Он был вторым после Мити Матаи, кто дни напролет изучал тело пленника. – Это старый и довольно распространенный обычай среди народов северо-востока.

– Северо-востока? – удивился Хиро Таваеарии. – Как же тогда объяснить, что они прибыли с севера-востока в период, когда все время дует юго-восточный марааму?

– Да потому, что они очень хитры, – сказал Мити Матаи, чей мозг работал с удивительной быстротой, когда речь заходила о мореплавании. – Возможно, вначале они плыли по течению, сносившему их на восток. Потом на веслах пошли на юг. Таким образом они достигли точки, где доминируют марааму и дуют в сторону их дома. По пути же они грабят все встречающиеся им острова. – И похоже, убедившись в своих собственных словах, продолжил: – Они не нападают, когда плывут из дому. Нападают, когда возвращаются.

– Но такое плавание занимает месяцы! – воскликнул Хиро Таваеарии. – А может быть, и годы!

– Здесь, без всякого сомнения, речь идет о представителях народа пиратов, которые никогда не спешат.

– Это ужасно усложнило бы дело, – озабоченно нахмурившись, признался Роонуи-Роонуи. – Говорят, что в Пятом Круге на северо-востоке лежат тысячи островов. Как же мы найдем нужный?

– Если остров пиратов находится в Пятом Круге, то мы не сможем его найти, – сухо ответил Мити Матаи. – Но пусть так, мы все равно попытаемся.

Для жителей Бора-Бора, так же как и для большинства народов Полинезии, все, что находится за Пятым Кругом, размещается словно за пределами Вселенной. Впрочем, их восприятие мира и расстояний как отличались, так все еще и продолжают отличаться от представлений прочих народов нашей планеты.

С тех пор как ассирийцы, египтяне и древние греки начали неуверенно наносить на карты очертания окружающего их мира, у человека Европы, Азии и Африки, а позже и Америки мало-помалу складывалось современное представление о мире, в котором он обитал в тесной связи с другими народами.

Когда испанца, англичанина или китайца спросят о его родине, он в первую очередь назовет свое селение, провинцию или страну, в которой эта провинция находится. В крайнем случае, мы услышим название континента, на котором раскинулась его страна.

Если этого же человека попросят нарисовать место, в котором он родился, он изобразит примерную карту, где точкой отметит свое селение или город.

Таким же образом во время путешествий человек всегда мысленно рисует карту, связывая свои родные земли с остальным миром, частью которого себя и считает. Одним словом, он знает, что, совершая поездку из Испании в Германию, должен пересечь Францию. А если позже он надумает отправиться в Англию или Соединенные Штаты, ему придется пересечь пролив Ла-Манш или Атлантический океан.

Это значит, что он осознает, где живет, и передвигается по суше или по морю по заранее намеченным маршрутам. По истечении же определенного времени он возвращается к отправной точке, проделывая тот же путь, но только в обратном направлении.

Одним словом, место его рождения – не что иное, как точка в огромном, четко разграниченном пространстве.

Но жители тысяч островов южной части Тихого океана мир представляют себе по-другому.

Для многих мир остается таким же, каким представляли его себе их далекие предки, и лишь немногие, когда чуть более двухсот лет тому назад на их берега высадились европейские мореплаватели, осознали, что мир изменился.

Для полинезийцев все и всегда начиналось от «пупка» – от своего острова, который являлся для них центром Вселенной. Даже Млечный Путь – авеии’а́, – проходящий над островом, в каждую пору года строго разграничивался.

За родным островом начинался Первый Круг. В нем разбросаны большие и малые острова, дойти до которых можно было за две недели плавания. Плавали на эти острова и возвращались назад, используя попутные ветры и течения, постоянно меняющиеся в зависимости от времени года.

Чтобы дойти до Третьего Круга, приходилось тратить уже месяц, а до Четвертого, и в их представлении последнего, – четыре месяца. Хотя и эти данные были неточны. Ну а о том, каким образом полинезийцы возвращались домой из столь отдаленных мест, ничего нельзя было сказать наверняка.

Выходя в открытое море, полинезийские моряки, не имея общей карты в нашем понимании этого слова, всегда ориентировались на расположение родного острова и рассчитывали только на звезды, течения и ветра, не всегда способствующие их возвращению.

В таком океане, как Тихий, где пассаты большую часть года дуют в одном и том же направлении, плавание под парусом было до крайности трудным делом. Именно поэтому полинезийцы постоянно совершенствовали свои знания в области навигации и астрономии, знания, которые и поныне остаются непостижимыми для остальной части человечества.

Почти на протяжении двух веков западные мореплаватели и астрономы отказывались признавать, что какие-то «бедные дикари», не знающие письменности, металла, секстанта, телескопа и даже компаса, могли знать намного больше их самих о море и небе. Однако в последнее время выяснилось, что дела обстояли именно так, иначе «дикари» эти никогда бы не смогли покорить столь обширное водное пространство: двадцать тысяч километров в длину – от Сингапура до Панамы, и еще столько же в ширину – от Алеутских остовов до острова Пасхи.

Тем не менее, несмотря на свои обширнейшие познания, для большинства полинезийских мореходов все, что находилось за призрачным Пятым Кругом, было недосягаемым, точно так же, как и Море Ужасов – Атлантический океан – для наших предков, которые в свое время считали Канарские острова «краем света».

Полинезийцы знали, что мир не кончается за пределами Четвертого Круга, но были убеждены, что зайти в Пятый – все равно что попасть в пустоту, из которой нет возврата.

И действительно, в памяти жителей Бора-Бора запечатлелся только один человек – мифический Мити Матаи, который оказался способен отыскать обратный путь из Пятого Круга.

Однако необходимо было учитывать, что он возвращался с юга. В то время как сейчас эти же ветры будут гнать путешественников за пределы Четвертого Круга на северо-восток, а оттуда не было попутных ветров, которые могли бы поспособствовать их возвращению.

«Пусть так, мы все равно попытаемся», – сказал Мити Матаи. А когда эти слова дошли до слуха Тапу Тетуануи, он вновь убедился, что единственное, о чем мечтал на этом свете, так это быть рядом с живым богом и перенять хоть малую толику его знаний и умений.

И вот с наступлением вечера следующего дня, когда Мити Матаи сидел на террасе своей хижины, нависающей, будто нос большой пироги, над лагуной, а тыльной стороной похожей на корму покоившейся на песке лодки, юноша предстал перед ним. Извинившись, что потревожил учителя в час раздумий, он нижайше попросил его оказать ему честь – Тапу хотел стать учеником Мити Матаи, если великий путешественник, конечно, захочет продемонстрировать ему свои способности.

– Я хочу стать великим навигатором, – сказал он. – Знай, что кто-то готов идти по курсу, проложенным твоим кораблем, где бы он ни находился.

Проницательный взгляд великого навигатора, чье имя было произнесено Тапу с безграничным уважением, устремился на светящееся надеждой лицо юноши, жизнь которого зависела от ответа старика. Тот, мгновение поразмыслив, жестом указал на длинную линию, прочерченную на полу его веранды, и твердо спросил:

– Какие звезды проследуют по этому пути в июне?

Тапу Тетуануи приблизился и наклонился почти до самой черты. Потом бросил взгляд на солнце, вот-вот готовое спрятаться за горизонтом, и, как никогда, постарался сосредоточиться: он знал, что от одного единственного ответа сейчас зависят исполнение его мечты и будущее счастье с Майаной. Поразмыслив как следует, он уверенно ответил:

– Великая Одинокая Дама. Позже за ней пройдут Влюбленный Малыш, Скромник, а тремя румбами севернее – Торговец Жемчугом.

– А где в это время будет находиться край Крючка Мауи? – поинтересовался великий навигатор.

– Ровно в полночь взойдет над Раиратеа.

От едва заметного утвердительного жеста старика сердце Тапу бешено заколотилось.

После короткой паузы Мити Матаи снова спросил:

– Какие ветры будут дуть в июле, если ты окажешься к северо-востоку от Первого Круга?

– До полудня никаких, – последовал ответ. – А с наступлением вечера должен подняться с востока слабый маоаи’а, который на закате солнца начнет дуть на юг, где столкнется, слегка штормя, с маоаи’a Тавара – и будет продолжаться так, пока Копье Бога Оро не скроется за горизонтом.

На губах Мити Матаи появилась легкая улыбка, и дрожащий Тапу Тетуануи понял, что он переступил через первый рубеж на дороге, ведущей в рай. Если уж этот великий, превосходящий всех жителей деревни своими знаниями и умениями человек готовился задать новый вопрос, значит, прежние ответы Тапу были верны.

– Итак, полдень, – продолжил Мити Матаи, – и у тебя над головой на юг пролетел фрегат. Какие выводы ты сделаешь из этого?

– Никаких. Он ищет отмель, где есть рыба, и ему все равно, куда лететь – на юг или на север. – Тапу глубоко вздохнул и продолжил: – Но если я его увижу тремя часами позже, то это будет означать, что он возвращается к своему гнезду. Значит примерно в пятистах милях к югу есть остров.

– С теорией ты хорошо знаком, – согласился великий навигатор, жестом приглашая юношу сесть напротив себя. – Но ты должен иметь в виду, что теория – как бы это сказать? – меньше всего поможет тебе, если ты находишься в сердце океана. Самое главное – это интуиция и мужество, особенно мужество, когда ты сталкиваешься с опасностью. Ты уверен в собственной смелости?

– Ведь это я вступил с незваным гостем в схватку и захватил его в плен, – напомнил Тапу. – Я первый сын Амо Тетуануи, который много лет плавал с тобою рядом, плечом к плечу.

– Мужество – это такая вещь, что не всегда передается по наследству, подобно носу или пироге, – подчеркнул учитель. – Ну а вот то, что ты захватил в плен огромного дикаря, уже кое-что говорит о тебе. – С этими словами он снисходительно улыбнулся и продолжил: – Я подумаю над твоим предложением, и если вернусь из дальнего похода, то мы вновь поговорим на эту тему.

– Если вернешься из дальнего похода? – испуганно проговорил Тапу. – Да на это могут уйти годы, и я уже не смогу научиться новым вещам! – Он умоляюще протянул руки: – Ведь я хочу в этом плавании быть с тобой, чтобы ты меня учил.

– Со мной, в плавании?.. – удивился Мити Матаи. – Но ведь ты еще совсем юн.

– Я уже мужчина, – с горечью в голосе ответил паренек. – И хочу тебе напомнить, что этот поход состоится только благодаря мне – ведь это я захватил великана. Без него вы бы никогда не узнали, в какую сторону следует плыть.

– Ты совершил серьезный поступок, – с расстановкой произнес собеседник. – Я помню о нем. Однако я один не стану решать, достоин ты или нет отправиться в экспедицию. Пусть Совет определит, кто войдет в состав команды.

– Капитан всегда имеет право выбирать членов экипажа, – напомнил ему юноша. – Это часть его обязанностей.

– Не в этом случае, – ответил Мити Матаи. – Мы здесь многим рискуем. Я стану отдавать распоряжения только тогда, когда корабль пройдет пролив и выйдет в открытое море. До этого же момента моя обязанность подчиняться! – Он сделал паузу и, четко произнося слова, продолжил: – Как и твоя.

– Но…

Учитель остановил его резким жестом.

– А сейчас уходи, – промолвил он сухо. – Мне необходимо подумать. Если согласится Совет, буду согласен и я. Пока еще не знаю, на что ты годишься: станешь ли ты человеком-память или моряком? Главное, чему ты должен сначала научиться, – это подчиняться, потому что тот, кто не научится подчиняться, никогда не научится командовать.

Тапу Тетуануи, как и при столкновении с дикарем, уходил от старика по пляжу с трясущимися коленями. Но в душе его все пело от счастья. Ему хотелось прыгать и на радостях закричать так громко, чтобы его услышали во всем мире, закричать о том, что легендарный Мити Матаи согласился с тем, что он, Тапу может стать настоящим мореплавателем.

Он хорошо знал, что не будет человеком-памятью, знающим все о звездах и их пути, так как эти люди лишь повторяют то, что им рассказали другие, неспособные отличить созвездие Рака от Трех Пальм, в то время как он – Тапу Тетуануи – знал каждое созвездие так же хорошо, как соски несравненной Майаны.

Вот было бы здорово сбегать на мыс Рофау и рассказать ей подробно о своей встрече с великим мореплавателем!

В какое-то мгновение он уже был готов помчаться к пляжу, но вдруг подумал, что она, быть может, сейчас, как и пару дней назад, с кем-то занимается любовью, а ему было бы крайне неприятно снова увидеть ее в объятиях очередного любовника.

Одна только мысль об этом отбила у него всю охоту видеть Майану и испортила ему настроение на весь вечер.

Но по возвращении домой его ждала радостная весть.

– Если Мити Матаи сказал, что ты можешь стать мореплавателем, будь у тебя такое желание, – сказал отец, выслушав его, – то и я придерживаюсь того же мнения, потому что сам многому научил тебя и видел, как ты держишь руль, хотя иногда ты ошибаешься и вовремя не перекладываешь его при изменении курса. Но это умение придет с годами и опытом. – Отец ласково погладил его по плечу рядом с первой, еще незаконченной татуировкой. – Когда настанет день и я здесь увижу морскую звезду, смогу умереть спокойно.

– Ты ее увидишь, если я смогу убедить Совет в своих способностях и он разрешит мне отправиться в это путешествие.

– Но оно еще не началось, да и возраст тебе не позволяет просить об этом.

– Когда корабль вернется из плавания, мне будет больше, чем надо.

– Если только вернется… – с сомнением покачал головой Амо Тетуануи. – Плавание предстоит очень тяжелое, и Совет будет выбирать только лучших. И не больше тридцати человек. Я сомневаюсь, что Совет согласится удовлетворить желание какого-то ученика мореплавателя. – Еще немного помолчав, отец закончил: – Не строй иллюзий, сын. Я думаю, что в это путешествие тебе не отправиться.

– Ты смог бы мне помочь?

– Ты хочешь, чтобы твоя мать упрекала меня всю оставшуюся жизнь? – взмолился старик. – Что я ей скажу, толкнув тебя на столь рискованное приключение? Там, дальше Пятого Круга, – только смерть. Или же вы заплутаете в океане и будете приговорены плавать целую вечность, уже не надеясь вернуться домой.

– Нет, этого не случится, если кораблем будет командовать Мити Матаи.

– Никто за всю историю Бора-Бора не возвращался дважды из Пятого Круга. – В голосе Амо Тетуануи звучала непоколебимая уверенность. – И никто не вернется.

– Кто это сказал?

– Это закон бога Тане. Он хозяин волн и ветров. При некоторых обстоятельствах он позволяет одному из героев вернуться из Пятого Круга, но не может этого позволить сделать дважды, так как в этом случае герой превратится в полубога, которого нельзя будет свергнуть.

– И Мити Матаи об этом знает?

– Естественно.

– И несмотря на это, он выходит в море?

– Настоящий мореплаватель никогда не боится умереть в океане, сын, – заметил Амо. – Для настоящего моряка самое страшное – остаться не удел на берегу, как я теперь.

– Но если я не боюсь погибнуть в океане, что же может помешать Совету включить меня в состав команды? – привел последний довод Тапу Тетуануи.

– Многое, потому что, в конечном итоге, и трус, и отважный воин одинаковы, когда мертвы. – Отец нежно улыбнулся и продолжил: – Кроме всего прочего, тебе еще многого не хватает, чтобы стать мореплавателем, сын. Многого!

Как только Тапу и его друзья заканчивали сверлить отверстия в доске, лучшие люди Теве Сальмона подхватывали ее и тут же прикрепляли к предыдущей крепкими канатами, сплетенными стариками, а позже проконопачивали места соединений пастой, состоящей из кокосового волокна и смолы хлебного дерева.

Застывающая в течение недели паста делала конструкцию настолько крепкой, что ей не страшны уже были порывы ветра и океанские просторы. Рыбаки Бора-Бора утверждали, что пирога, сшитая на верфи Фарепити, сможет, не дрогнув, выдержать удар крутой волны в момент ее переката через риф.

Но этот корабль не был небольшой и компактной рыбацкой пирогой. Это был огромный, почти трехметровой высоты катамаран, каждый из корпусов которого достигал тридцати метров в длину и двух в ширину. Учитывая размеры досок и шпангоутов^[5], он требовал сотен соединений и тысячи стежков.

Все это скреплялось изнутри распорками из крепчайшего дерева аито, которое на Бора-Бора считалось священным. Дерево это должно было сделать корабль неуязвимым. Но несмотря на то, что к работам было привлечено большинство жителей острова, строительство «Марара» – «Летучая рыба», как назвал корабль Совет, – продвигалось явно медленно.

Роонуи-Роонуи и его воины были обеспокоены тем, что теряют время и им не удастся настигнуть врагов. Но невозмутимый Мити Матаи относился к происходящему спокойно, заверяя участников экспедиции, что стоит только этот удивительный корабль спустить на воду, как он понесется по волнам, словно настоящая летучая рыба и их опасное путешествие непременно завершится успехом.

– Может, мы найдем остров великанов-пиратов, а может быть, и нет, – говорил он. – Может быть, мы спасем наших девушек и вернем украденные реликвии, что нам принадлежит по праву, а может быть, и нет, но одно я знаю точно – обратный путь будет трудным и нам потребуется намного больше сил, чем мы потратим на поиски острова. И только такой маневренный и остойчивый корабль, как этот, будет способен доставить нас обратно.

Тапу Тетуануи не желал так просто отступаться: он во что бы то ни стало решил принять участие в походе. Поразмыслив, Тапу решил обратиться за помощью к своему другу и учителю, достопочтенному Хиро Таваеарии. Однако старый учитель разочаровал его, сказав, что в сложившихся обстоятельствах его голос имеет не такое уж большое значение и он не может замолвить словечко за Тапу.

– В данный момент я представляю закон, – сказал он. – А закон гласит: юноша, не достигший совершеннолетия, не может воевать… Я ценю тебя, – добавил после небольшой паузы старик. – Я считаю тебя смелым, ловким и сильным. Такие качества не могут не вызывать уважения. Я считаю, что ты не станешь обузой для команды, более того, ты можешь быть превосходным гребцом. Однако даже ради тебя я не стану давить на Совет.

– Значит, я должен остаться на острове, в то время как есть люди, которые на самом деле не хотят пускаться в плавание! – парировал Тапу.

– В команде только добровольцы.

– Да. Добровольцы, – согласился Тапу. – Они согласились из страха, ведь в противном случае на острове их станут презирать за трусость. Ты хорошо знаешь, что почти половина команды предпочла бы остаться дома.

– Никто не может прочесть того, что творится в душах людей, – негромко вымолвил Хиро Таваеарии. – И тот, кто попытается это сделать, рискует ошибиться. Закон есть закон, – сказал он в заключение.

– Так значит, закон всегда превыше всего? – с подчеркнутой настойчивостью спросил Тапу.

– Без сомнений.

– Если даже закон несправедлив?

– Даже если и так.

– И даже Совет не вправе его нарушить?

– Больше чем кто-либо.

– Хорошо, – согласился Тапу Тетуануи с удивившей учителя покорностью. – Очень хорошо, что я узнал об этом.

На следующий день он встретился с Ветеа Пито и Чиме из Фарепити, и, хотя вначале оба и слышать не хотели о сумасбродных идеях Тапу, тому в конце концов удалось убедить друзей помочь ему.

Тремя днями позже, когда весь Совет собрался на руинах марае, трое юношей предстали перед самыми уважаемыми в деревне людьми и попросили разрешения изложить свои требования.

– Ну и что же у вас могло такого необычного приключиться? – недовольно произнес Роонуи-Роонуи. – Разве вы не видите, что нам нужно решать понастоящему важные вопросы?

Тапу Тетуануи молча указал на голову дикаря, а затем сказал с напускным спокойствием:

– Мы нижайше просим Совет отдать нам нашего пленника.

– Пленника? – удивился великий военачальник. – Вы что, сошли с ума?!

– Ничуть не бывало, – услышал он в ответ. – Закон гласит: всякий пленный, если его семья не внесла за него выкуп в течение месяца со дня пленения, становится собственностью того, кто взял его в плен… – Тапу сделал многозначительную паузу. – А сегодня как раз исполняется месяц с тех пор, как мы захватили великана.

В храме повисла гробовая тишина. Некоторые члены Совета растерянно переглядывались, глаза некоторых сверкали гневом, и только у Мити Матаи на губах играла хитрая улыбка.

– Это дурацкий закон! – воскликнул наконец Роонуи-Роонуи. – И я не стану ему следовать! Мы еще не закончили изучать татуировки на теле пленного.

– Дурацких законов не существует, – перебил его Хиро Таваеарии, беря инициативу в свои руки. – И никто не имеет права нарушать их, ни под каким предлогом! – Затем, повернувшись к юношам, он произнес: – И что же вы хотите делать со своим пленником?

– Продать его, – честно признался Ветеа Пито.

– Продать? И кому же?

– Тому, кто заплатит.

– И какова будет цена?

– Три места на борту «Марара».

– Этого-то я и боялся, – сказал старик серьезно, хотя было видно, что происходящее его забавляет. – Но если мы согласимся с вашим требованием, мы нарушим другой закон.

– Какой закон? – спросил Тапу Тетуануи.

– Который гласит: всем, кто не достиг совершеннолетия, запрещено воевать. – Голос старика правителя звучал подчеркнуто торжественно. – И закон этот более древний, чем тот, к которому обращаетесь вы.

– Но ведь никто и не собирается отправляться на войну. – Глаза Тапу лукаво блеснули. – Как сказал человек-память, всякая война между островами только тогда возможна, когда истечет более трех месяцев с начала безуспешных мирных переговоров. – Тут Тапу не мог удержаться и улыбнулся, обнажив крупные, как у кролика, зубы. – Насколько мне известно, никаких переговоров с этими дикарями не велось, а потому и никакой войны не объявлялось.

– Вот ведь хитрющий сукин сын! – в сердцах воскликнул Роонуи-Роонуи.

Хиро Таваеарии строго посмотрел на великого воина.

– На Совете недопустимо произносить бранные слова, – одернул его старик. – Впрочем, и в любом другом месте бранить мальчишек не стоит. Они лишь заявляют о своих правах, которые предоставляет им закон, закон, установленный наимудрейшими из наших предков. Мы обязаны уважать их требования, подумать над ними и учесть, что в конечном итоге их стремления похвальны. – Тут он снова обратился к обеспокоенно переминавшимся с ноги на ногу молодым людям: – Кто вам рассказал об этих законах? И не пытайтесь обмануть меня. Совершенно очевидно, кто-то дал вам совет, ибо вы слишком молоды и неопытны, чтобы столь хитро вести себя, – закончил он.

Тапу Тетуануи молча показал на не принимавшего участия в дискуссии и тихо сидящего в стороне Мити Матаи.

– Он.

– Я?! – крайне удивился тот, не веря своим ушам. – Я ни с кем и никогда не говорил на эту тему.

– Да, не говорили, – легко согласился Тапу. – Но когда я спросил вас, как следует вести лодку, если плывешь против пассатов, вы ответили мне: «Нужно заполнить трюм водой, чтобы она поднялась выше ватерлинии, и чем выше, тем лучше, – так судно станет оказывать наименьшее сопротивление. Затем нужно найти попутное течение, потому что ветры в дневные часы утихают, а течения остаются все время». – С этими словами он усмехнулся и добавил: – Что мы и сделали. Мы поступили так, как вы нам посоветовали.

Мити Матаи на минуту задумался над ответом. Потом, чуть заметно покачав головой, обратился к Хиро Таваеарии, который, как и большинство присутствующих, ждал ответа великого воина:

– Это твой ученик?

Старик с гордостью кивнул:

– И очень способный.

– Теперь он станет моим учеником, – заявил Мити Матаи и обратился к членам Совета: – Как капитан «Марара» я желаю воспользоваться своим правом зачислять в команду тех людей, которых посчитаю полезными и способными. Я хочу взять в плавание Тапу Тетуануи. Я верю, что он способен к морскому делу не менее, чем к риторике. И пусть некоторые назовут его непревзойденным хитрецом или капризным мальчишкой…

Тапу Тетуануи движением руки перебил великого воина, указывая на своих товарищей:

– А они?

Мити Матаи строго посмотрел на юношей, будто оценивая их способности:

– Они тоже отправятся в плавание.

Ветеа Пито и здоровяк Чиме из Фарепити низко поклонились и уже было шагнули вперед, пытаясь упасть на колени и поцеловать ноги великого воина, но Мити Матаи решительно остановил их.

– Не радуйтесь раньше времени! – предупредил он. – Придет время, когда вы будете мечтать вернуться домой хотя бы вплавь. – Он посмотрел на Чиме: – Ты будешь сидеть на веслах, пока не сотрешь руки до крови… А ты – у тебя очень хорошая кожа – станешь моим человеком-возвращение.

– Человеком-возвращение? – испуганно произнес бедный Ветеа Пито. – Храни меня бог Тане!

– У тебя еще есть время отказаться.

Гордый ныряльщик на несколько секунд задумался, затем, посмотрев по сторонам, как бы ища поддержки и не находя ее, наконец с видом приговоренного к телесному наказанию преступника согласился.

– Никогда я не откажусь от задуманного! – воскликнул он. – Я буду твоим человеком-возвращением!

– Хорошо! – удовлетворенно произнес достопочтенный Хиро Таваеарии, давая понять, что вопрос решен. – Теперь убирайтесь отсюда, потому что нам еще многое необходимо обсудить.

Трое товарищей, преисполненные осознания собственной важности, согласились с решением Совета и, отвесив уважительные поклоны, удалились из храма. Но как только они завернули за угол, тут же устроили на песке шумную возню: от радости они толкались, кувыркались и обнимались, словно проказливая ребятня.

– У нас получилось! У нас получилось! – крича во всю глотку, повторяли они снова и снова. – Мы уже мужчины!

Когда они наконец успокоились, то уселись в кружок, с восхищением глядя друг на друга и не веря тому, что все произошедшее было на самом деле.

– Мы едем! – воскликнул Тапу Тетуануи, который от радости находился в каком-то подобии транса. – Вы хоть представляете?! Это же самая фантастическая экспедиция из всех, что были организованы до этого, и мы являемся ее участниками! Я до сих пор поверить не могу.

– И я! – согласился с ним Ветеа Пито. – Но мы действительно многим рисковали. Если бы у нас не получилось уговорить Совет, то сидеть нам три месяца с исхлестанными задницами.

– Это точно, – согласился Тапу Тетуануи. – Но ты только представь, как тоскливо было бы оставаться на острове – нам бы пришлось готовить рыболовные крючки или рыбачить в лагуне, – зная, что в это самое время Мити Матаи второй раз находится в Пятом Круге.

– Можно было бы сойти с ума! – согласно пророкотал здоровяк Чиме, который тоже все еще не мог прийти в себя. – Однако, скажи мне, это правда, что у нас есть все эти законы?

Его друг на какую-то минуту задумался, а потом не очень уверенно кивнул головой.

– Что-то в этом роде! – смеясь, ответил он. – Ведь законы – словно облака: их все воспринимают по-своему. Если ты долго будешь уверять всех, что пойдет дождь, в конце концов тебе поверят.

– Ну а если не пойдет?

– К тому времени мы уже будем далеко, в открытом океане, – усмехнулся Тапу Тетуануи. – Я не думаю, что в нашем случае члены Совета пошли бы к человеку-память проверять, таковы ли упомянутые мной законы на самом деле. – Тут он снова не мог сдержать смеха. – Единственный, кто знает все законы, – это Хиро Таваеарии, но я был уверен, что он не выскажется ни «за», ни «против».

– А если бы он это сделал? – полюбопытствовал Ветеа Пито.

– То мы бы уже давно сидели с мокрыми задами.

– Да, рискнуть стоило! – тихо проговорил Чиме. – Я думаю, что стоило!

Он хотел что-то добавить, однако внезапно замолчал. Он как загипнотизированный уставился на невероятно красивую девушку, приближающуюся к ним, – Майану. Она была настолько хороша, что одна только ее походка сводила мужчин с ума.

– Ты только посмотри на нее! – едва слышно прошептал Чиме. – Прямо так бы и съел ее, тем более что она сама готова отдать себя мне на съедение!

У Тапу Тетуануи возникло желание оторвать другу язык или своим острым, сделанным из акульих зубов ножом отрезать кое-что еще, но он был не в состоянии даже пошевельнуться. Он так и сидел замерев, пока очаровательное создание не одарило их своей ошеломляющей улыбкой и не уселось рядом с ними.

– Я только что обо всем узнала, – сказала она. – Вы прекрасны! – С этими словами она подняла руку, призывая ребят к молчанию, и спокойным тоном, в котором, однако, слышались взволнованные нотки, продолжила: – Я пообещала Тапу, что выйду за него замуж, если Мити Матаи возьмет его в ученики. Но то же обещание я дала и вам, с условием, что одного из вас возьмут на «Марара». – Она глубоко вздохнула. – Признаю, я вела себя глупо, но мне и в голову не могло прийти, что в команду возьмут вас троих.

Юноши окаменели. Удар, который нанесла им девушка, был слишком силен. Они не верили, что сейчас может осуществиться сокровенная мечта одного из них, в то время как двое других останутся ни с чем.