Ак – патр Алибабаевич Чугашвили
Джекпот

Деньги лежали под счётчиком купюр, Елена Ивановна положила их перед тем, как выйти в зал к «Чёрному плащу», и забыла про них. Когда всё выяснилось, она спокойно прошла мимо, не извиняясь, и не прощаясь. Плохо соображая после бессонной ночи, я приехал домой. Заспанная жена радостно улыбнулась – сколько нам папка чаевых принёс?

– Нисколько. Ещё и должен остался, полторы тысячи.

– Я так и знала, у тебя даже здесь не получается. Маменькин сынок.

5.

Дни между сменами пролетали очень быстро, необходимость снова возвращаться в зал игровых автоматов, давила на психику, на третий день я становился нервным и злым. Отношения с Еленой Ивановной, начавшиеся так многообещающе, развивались по восходящей. Мы практически не общались, изредка она сцеживала в мой адрес несколько слов, обильно приправленных шипяще – свистящими звуками. Я старался не донимать её без необходимости, но иногда любопытство брало верх над осторожностью.

– Елена Ивановна, а почему больше не видно этой девушки, ну, которую мы меняли в тот раз, когда я впервые вышел на смену?

– Ты про кого? Про Мышшку? Бедняжжка. С кем работает, сс тем и сспитт…

Я сглотнул подступившую слюну – правда?

– Да. У неё такая манера. Не мой стиль. У меня так – работа отдельно, личное – отдельно.

Я облегчённо выдохнул в сторону.

– Она уволилассь. Решшила Задовскому ультиматум поставить – или убираете Вову, или я увольняюсссь. Задовский сказал – увольняйссся. Теперь ссидит дома, без работы, и без мужика, Андрюшша её сразу броссил. А почему ты спрашиваешшшь? А? Аааа, она тебе понравилась! Ты такой же козёл, как и вссе осстальные! Дура она! Дура!

– Понятно. Елена Ивановна, у меня ещё один вопрос. Как вы чаевые просите? Научите меня, а то я даже не знаю, как подступиться…

– У тебя не получится, это целое искусство, я сама овладела не сразу. Предположжим, выигрывает человек деньги, подходит к касссе, надо вот так расстерянно заморгать глазами, надуть губки, и жалобно сказать – на шоколадочку оставите?

Она часто заморгала лишёнными ресниц глазами, вытянула не накрашенные губы куриной гузкой, и стала похожа на фотографию из справочника по психопатологии.

– Вы правы, я так точно не смогу.

– То – то же, иди в зал!

В зале было пусто, ближе к полудню в зал, нелепо извиваясь, вошёл очень странный человечек. Причиной его необычных движений была изогнутость поясничного отдела позвоночника (формой он напоминал латинскую s), которая была следствием какой – то травмы, возможно перелома. Покрытое потом (несмотря на холод) лицо человечка было искорёжено гримасой боли, каждый шаг доставлял ему очевидные мучения. Я сразу вспомнил армейскую службу, и собаку, сбитую УАЗиком, она приползла к казарме, жалобно поскуливая, и волоча за собой безжизненно повисшие задние ноги. Острая жалость к инвалиду заставила меня услужливо подбежать к несчастному, усадить его на стул, и дать салфетку, для того, чтобы он мог вытереть вспотевший лоб.

– Здравствуйте! Что вам предложить – чай, кофе?

Человечек неторопливо вытер покрытый испариной лоб, глаза его быстро и внимательно обежали весь зал, и остановились на мне. Он угодливо улыбнулся – а коричневенького, или беленького в вашем заведеньице не подают?

– ?!

Охранник подсказал – он про коньяк и водку спрашивает.

– Именно так! Реплика достойная глубокого мыслителя!

– Играть будете?

– А для чего же я по – вашему пришёл в зал игровых автоматов, ведь это же зал игровых автоматов, я не ошибся?

– Не ошиблись.

– Сейчас отдышусь, и сразу за игру!

Я дошёл до подсобки, и налил несчастному стакан коньяка. Глотнув живительной влаги, инвалид удовлетворённо крякнул – вот это другое дело! Это я понимаю! Сразу чувствуется умелая работа с клиентом! Нравится мне у вас молодые люди, очень нравится, а мне угодить трудно. Открытые, добрые, русские лица, радушный приём, гостеприимство, сейчас это большая редкость, все гонятся за деньгами, и забывают про элементарную вежливость – diffugiunt cadis cum siccatis amici! Переводите, студент!

–?!

– Да, нам давали лучшее образование, нежели сейчас, вы не знаете латыни?

– К стыду моему, нет, не знаю.

– Эту фразу можно перевести так: на обеде все соседи, скатерть со стола, и дружба сплыла! Гораций, мой любимый поэт. Ad hoc, юноша, как вы считаете – женский и мужской организм устроены одинаково?

– По – моему, ответ очевиден. Конечно, нет!

Инвалид отхлебнул из стакана, глаза его заблестели.

– Ошибка, мой юный друг! Заблуждение! И мужчинам, и женщинам природой дарованы отверстия, позволяющие получать космическое блаженство! «Живейшее из наших наслаждений, заканчивается судорогой почти болезненной!». Ad verbum. Как говорил классик. Вы согласны со мной, юноша?

– Нннет, не согласен.

– А, я уже слышу нотки сомнения в вашем голосе! Вы (как человек образованный, ведь вы – образованный человек?), конечно же, знаете, что все современные науки берут своё начало в древней Греции, Аристотель – основоположник логики, физики, риторики и et cetera. Утончённые, возвышенные эллины не считали любовь между мужчинами чем – то предосудительным и грязным. Вы же читали диалоги Платона, один из известнейших мудрецов древности Сократ испытывал отнюдь не платонические чувства по отношению к Алкивиаду, сожительство с мальчиками воспринималось как наставничество, упоительный союз опытного, мудрого мастера и юного, неопытного малыша, и всё это, конечно же, omnium consensus – с общего согласия. Таким образом, мы Claris verbis приходим к выводу, что любовь (не важно в каком обличье она нас настигает) ценна сама по себе, важно содержание отношений, а не их форма. Имеет ли объект любви форму прекрасного женского тела, или же мы пылаем страстью к атлетично сложённому, подобно греческому богу мужчине (вот вы, например, легко могли бы служить моделью для скульптора, bona fide, у вас такие трапециевидные, отлично прорисован трицепс, грудные…я могу продолжать описание ad infinitum – до бесконечности!

Охранник заинтересовано следил за нашей беседой, совершая ряд бессмысленных (на первый взгляд) движений (переставляя стулья, подвигая тумбочки, поправляя урны), он постепенно оказался на соседнем с инвалидом стуле, и очень вежливо спросил.

– На каком автомате играть будете?

– Что?

– Какие автоматы предпочитаете?

– Ну,…вот такие…

– Какие «вот такие»? «Атроники», «Новоматики», «Лубриканты», «Страпоны»?

– Я…мне надо для вдохновения ещё немножечко ad verbum, капельку коричневенького…

– Капельку дерьма?

– Фу, как грубо, и вообще, мой друг, почему вы прерываете нашу увлекательную беседу? Мы с коллегой…

– Я тебе не друг. А он тебе не коллега, пидор ты крученый. Я, таких как ты, знаю. Говори точно – будешь играть?

– Я…ммм…в некотором роде сейчас…стеснён в денежных средствах,…а так бы…с большим удовольствием…

– Дохлёбывай и уёбывай, если не хочешь, чтобы я тебе ещё раз позвоночник сломал!

Инвалид допил остаток коньяка, оттопырив в сторону мизинец с длинным грязноватым ногтем, он чинно поставил стакан на тумбочку, и привстал, серые щёки его подёрнулись лёгким румянцем. Он попытался изобразить поклон, и похромал к выходу, стараясь сохранить чувство собственного достоинства. У выхода он остановился, поднял над головой руку (подражая Пушкину, запечатлённому в момент вдохновенного чтения стихов), и произнёс – не воспринимайте произошедшее как casus belli, мне кажется, что мы неправильно друг друга поняли. При любых обстоятельствах, надо сохранять comitas gentium. А с вами, юноша, я надеюсь, мы ещё встретимся, в более благоприятной обстановке.

После его ухода, охранник быстро подошёл к двери – ну, куда эта гнида теперь поползёт?

«Гнида» поползла в зал конкурирующей фирмы, и вышла оттуда буквально через пару минут.

– Молодцы! Они его быстрее раскусили, чем мы. Что смотришь? Ты так ничего и не понял?

– Чего я не понял?

– Вот ты наивный, да если бы не я, ты бы у него уже в рот брал, где – нибудь за углом…

– Чего? Ты чего несёшь? Ну, странный тип, согласен, латынь знает…

– «Латыынь», он тебя разводит на тему педерастии, а ты ему в рот заглядываешь, словно малыш несмышлёный, тебе, сколько лет – то, парень?

– По – моему, ты всё преувеличиваешь, да, он аферист, и хотел нахаляву выпить, но, чтобы…

– Ты безнадёжен.

– А ты – гомофоб!

– Кто? Гомо…кто? Я в милиции двадцать лет отработал, а ты меня в пидоры записываешь?

– Гомо фоб – это тот, кто боится гомиков…

– Я их не боюсь, они мне омерзительны, а тебе, пора уже спуститься с небес на землю.

Я развёл руками, охранник улыбнулся, и сказал – не бойся, пока я рядом, с тобою ничего не случится. Пошли, я тебя финиками угощу.

Мы попили чаю с финиками, охранник всё время повторял – это ничего, ничего, всё приходит с опытом, постепенно поймёшь, я буду за тобой приглядывать.

После чаепития, охранник позвал меня к двери – во, смотри! Видишь цыганок?

– Вижу, и что?

– Сейчас сюда зайдут, следи за ними внимательно.

Цыганки (пять штук) разбрелись по залу, и начали играть, громко перекрикиваясь между собой. Периодически, то одна, то другая, просили снять выигранные деньги (для этого у меня были ключи от автоматов), я заметил, что суммы были некруглые – триста сорок пять рублей, сто восемьдесят девять…Затем они подходили к кассе за выигрышем, и, получив деньги, просили разменять пятисотрублёвую купюру на пять сотенных, получив сотенные, просили разменять их на полтинники, купюры быстро переходили из рук в руки, туда – сюда, туда – сюда. Охранник закрыл дверь на ключ, перегородил выход, и громко крикнул – всем стоять! Прекратили игру!

Цыганки бросились к выходу, громко галдя.

– Молчать! Лена! Проверь кассу!

Цыганки хватали охранника за рукава, пытались погладить по лицу, совали ему в ладонь мятые купюры, он был непреклонен.

– Ну? Посчитала?

– Не хватает полторы тысячи.

– Ну, что девушки? Решим проблему по – хорошему, или мне вызвать наряд?

– Чего ты хочешь?

– Деньги верните.

– Какие деньги?

– Полторы тысячи.

– Мы тут не причём, ваша кассирша работать не умеет…

Охранник вытащил рацию, нажал на кнопку, послышался треск радиопомех.

– Обыщи нас, что найдёшь – твоё.

– Я к тебе прикасаться не собираюсь, сейчас наряд приедет…

– Ладно, ладно, подавись – одна из цыганок бросила на пол две купюры, и зло цыкнула золотым зубом.

– Подними, и отнеси в кассу!

Самая молодая подняла деньги и положила их к окошечку кассы.

– Ещё раз увижу, пеняйте на себя! – охранник открыл дверь, цыганки быстро выскочили наружу, самая старшая остановилась, сплюнула на асфальт, и стала делать какие – то знаки руками, негромко шепча заклинание. Охранник расхохотался, демонстративно повернулся спиной, и пошёл заваривать себе чай. Я догнал его, и спросил – Коля, объяснишь, что случилось? Я не понял…

– Простой трюк. Они приходят, толпой, шумят, галдят, отвлекают внимание, часто снимают деньги, суммы некруглые, просят размена, деньги постоянно переходят из рук в руки, в один момент, пользуясь усталостью или невнимательностью кассира, она просит разменять деньги, держит купюру в руке, а затем убирает её, забирая размен, и так повторяется несколько раз. Результат – вы в минусе на полторы тысячи.

– Блин. Вот это да! А ты…как ты заметил?

– Давно здесь работаю. Это что, тут несколько месяцев назад гипнотизёр ходил, приличный такой дядечка, поиграет немножко, подходит к кассе, поговорит, и уходит. Начинают закрывать смену, в кассе не хватает пятьдесят тысяч. Как? Что?

– Ну и?

– Он подходит к кассе, что – то негромко, уговаривающим тоном рассказывает, журчит – журчит, кассирша даже объяснить не смогла – что он ей говорил, она ничего не помнит, гипноз, мать его! А денег нет!

– И что, он так и ходит?

– Я его поймал за руку, при выдаче денег. Закрыл дверь в зал, попросил оператора назвать сумму, и сверил её с той, которую он получил, тут – то дяденька и поплыл, пытался взять меня за руку, в глаза заглядывал, но на меня гипноз не действует, поэтому…вызвал наряд, съёмки с камеры, чек, деньги, и – вот опять передо мной, параша, вышка, часовой… Короче, ты не переживай, я буду за тобой приглядывать.

– Это утешает. Теперь я спокоен за своё будущее.

6.

Телефон разрывался от злобы, рассыпая гневные трели, я высунул руку из – под одеяла, и притянул его к себе.

– А…алло?

– Завтра выходишь в Дегунино.

– И…вам не хворать, Сергей Борисович. А почему…

– И поаккуратнее там, это вам не Бибирево.

– А…я хотел спросить… – в ответ, трубка издевательски загудела короткими, насмешливыми сигналами.

Дегунинский зал находился на первом этаже двенадцатиэтажного дома. Я постучал в дверь, кокетливо украшенную табличкой с надписью «Закрыто». Очень быстро (не прошло и пяти минут) к двери подошёл мрачного вида кавказец, и показал рукой на табличку. Я постучал ещё раз, он открыл и недобро уставился в мою переносицу.

– Здрассьте.

Молчание.

– Я на смену.

Он неторопливо, растягивая слова, спросил – С какой точки? Какой ЧОП?

– ЧОП? Я не охранник, я оператор.

Он брезгливо поморщился, смерил меня всего взглядом, и немного посторонился, впуская меня внутрь. Зайдя в зал, я остановился, поражённый огромностью пространства. Находясь снаружи, невозможно было представить себе истинные размеры помещения. Два здоровенных холла, заставленных игровыми автоматами, бильярдные столы, стойка бара, кухня…Я прошёл прямо по коридору, повернул направо, и вошёл в открытую дверь кассы. Своим появлением я прервал разговор двух девушек – операторов.

– Привет. Продолжайте, не обращайте на меня внимания, я всё равно ничего не пойму.

Та, что сидела на стуле (темноволосая и крупная), вызывающе потянулась, выпятив мощные груди, и неспешно представилась – Аня, а ты…

– Илья.

– Откуда?

– Бибирево.

– С кем работал?

– С Еленой…Ивановной…

– С Ленкой – тянучкой? С этой дурой нудной? Её еще не уволили?

– Нет.

– Ну, и как тебе с ней работалось?

– По – разному.

– Чаевые большие?

– Иногда до тысячи доходило.

– Сколько? Тысяча? – она хрипло рассмеялась, – Юль, ты слышала? Тысяча!

– Это что, много?

– Много? Как вы там с голоду не передохли! Я за тысячу рублей жопу от стула не оторву!

Я сглотнул обильно набежавшую слюну, представив процесс «отрывания» этой аппетитной жо…

– Ты о чём задумался, Илюша? О работе? Или о чём – то приятном?

– Да так…

– Здесь, мы меньше пятёрки со смены не уносим, это так себе – средний денёк, а в хорошие дни…

Вторая товарка стояла ко мне спиной, видны были вьющиеся светлые волосы, она нажимала какие – то кнопки на стене, часто сверяясь с листком, зажатым в левой руке. Аня опять потянулась, проследила мой взгляд, задержавшийся на её груди, и, понимающе улыбнувшись, продолжила начатый до моего прихода разговор.

– Так вот, я ванную приняла, ложусь в постельку, вся такая горячая, слааадкая…и тут мой Валя начинает ко мне приставать, водочка его накрыла, прёт как на кассу, а у него коряга толщиной с мою ногу – во! Он если пьяный, долго кончить не может, а вторую палочку, так вообще до утра бросать будет…

Я почувствовал, что румянец заливает лоб и щёки, и стал поворачиваться, для того, чтобы выйти из кассы.

– Юль, смотри, к нам скромника прислали. Илюша, а ты – не целочка, случаем?

– У меня трое детей.

– Во! Да ты этот…сперматозавр! Бык – осеменитель! А чего стесняешься, покраснел весь, а?

– Это я так…от удовольствия.

– Понятно. Так вот, я ему говорю, давай сзади, а то будешь елозить до утра…

В этот момент Юля закончила свои манипуляции, и, повернувшись ко мне, бросила подруге – прекращай мальчика в краску загонять, старая похабница, это я к твоим историям привыкла, а люди непосвящённые могут тебя неправильно понять.

Она протянула руку – Юлия!

Я машинально пожал её – Илья!

Юлия была невысока, стройна, точёные черты лица, аккуратный носик, высокий лоб, обрамлённый кудрями светлых волос.

– Давай Илюша, сразу будем учиться. Какая наша главная задача?

– Какая?

– Заработать чаевых, и сделать залу выручку, чтобы Сергей Борисович не дулся. Но! Цель номер один – обеспечить себя. Вот смотри, это счётчик от бильярдных столов, Сергей Борисович проверяет выручку, у него есть ключ, с помощью которого он может посмотреть как общую сумму, так и сумму за день. Всё замечательно, потому что у нас тоже есть ключ, с помощью которого мы (используя вот эту формулу – она потрясла исписанной цифрами бумажкой) обнуляем счётчик, и затем докручиваем его до нужной нам суммы. Процедура длинная, и тяжёлая, тебе придётся овладеть ей, если хочешь работать здесь, и зарабатывать нормальные деньги, а не копейки, как в Бибирево.

– «Нормальные деньги» – это сколько?

– Сам посчитай. В будние дни на бильярде выходит до девяти тысяч, в выходные больше. Сергей Борисовичу мы сдаём две, две с половиной. Остальное делим на троих. Плюс чаевые, а ещё (если повезёт, и в зале сидят лохи), нам может упасть джек-пот – знаешь, что это такое?

– Все автоматы представляют собой единую систему. В зависимости от количества играющих, и тех сумм, которые они вкладывают в автоматы, формируется своеобразный выигрышный фонд, обладателем которого может стать любой игрок…

Аня восхищённо присвистнула – во чешет, как по книге, сразу видно, кто – то прилежно учился на офисных занятиях!

Юля спокойно продолжила – молодец! Так вот, в зале висит табло, на котором отражается актуальная на данный момент сумма джек-пота, в случае, если он выпадает, раздаётся сигнал, наподобие гудка паровоза, звон, и на табло появляется информация: название зала, сумма выигрыша и номер автомата. Игроки приходят разные, есть такие кто в курсе, и следят за табло, но таких мало, основная масса – лохи, твоя задача будет такая – следить за табло, если на наш зал падает джек-пот, ты говоришь мне, я нахожу лоха с паспортом, мы оформляем на него выигрыш, даём ему пятихатку, остальное делим на пятерых.

– Почему на пятерых?

– Бильярд, и чаевые – это наше, охраны не касается, а вот украсть джек-пот без участия охранников затруднительно, они нас сдадут, если почуют обман, поэтому приходится с ними делиться. Понятно?

– Да. Много информации сразу, боюсь, не всё усвою…

– Не бойся, мы тебе поможем, ты нам, все будем при деньгах.

– А…это законно…ну, бильярд…джек-пот…?

– Сам как думаешь?

– Думаю, что нет.

– Но…– Аня перебила Юлю – зубов бояться – в рот не давать! Хочешь бабок – придётся рискнуть! Ты же не из – за зарплаты сюда шёл, правильно? Прравильно, поэтому совесть и страх засунь туда, куда солнце не заглядывает, понял?

– Ппонялл.

– У нас капитализм, человек человеку…

– Волк?

– …человек человеку крыса! Каждый, кто приходит сюда играть – больной человек…

– Не стыдно обкрадывать больных?

– Вот же ты наивный…мы не обкрадываем, мы облегчаем их участь, они всё равно проиграют эти деньги, бездарно всадят их в автомат, в бездушную железяку, кому от этого польза? А так, мы потратим эти денежки на содержание наших детишек, это же благородное дело, согласен? Мы всего лишь изымаем часть, снимаем сливки с нетрудовых доходов…фирма не является собственником автоматов, она их арендует, и зарабатывает на людских слабостях и пороках…

– Интересная философия, я правильно понял – фирма занимается аморальным делом, поэтому – ограбить её это не грех, игроки – люди больные, и тратят свои деньги бездарно, а нам надо кормить семьи, поэтому, обдурить этих лохов – дело святое…

– Молодчинка! Ты всё правильно понял! Тот, кто приходит играть – обречён! Обыграть систему невозможно, она всё равно останется в выигрыше, автоматы имеют программное обеспечение, настроенное на определённый процент отдачи, обмануть их нельзя. Те, кто приходит сюда, хотят быть обманутыми, почему бы нам не воспользоваться этим обстоятельством? Ну, ты согласен?

– Ммм…не знаю, как – то всё это …нечистоплотно, что ли…

– Надо же, какой моралист! Иди в дом престарелых, засранные подгузники меняй, это морально, правда?

– Почему, сразу в дом престарелых?

– Чего ты нам мораль тут читаешь? Хочешь сказать, что мы гниды? Так что ли?

– Да нет…

– Все так живут, не наебёшь – не проживёшь! Торгаши обвешивают, менты с приезжих бабки трясут, за прописку, врачи за операции, учителя за оценки с родителей бабло тянут, министры госсобственность распродают – система такая, хочешь выжить – обманывай!

– Ну да, да, не мы такие – время такое, слыхал я такое, вот только …

– Вот видишь, ты же всё понимаешь, чего целку из себя строишь?

Юля, улыбаясь, выслушала наш диалог, и подвела итог – У вас будет время поговорить, а сейчас давайте смену принимать…

7.

Ровно в 9 – 00 двери зала затряслись от мощных ударов, кто – то дубасил руками, ногами, и истошно кричал у входа в зал. На мой невысказанный вопрос, Аня довольно усмехнулась – я же тебе говорю, это болезнь, я даже название в журнале читала…му…мудо…мания, что ли?

– Лудомания, это на латыни. Homo ludens – человек играющий, это название книги Хейзинги…

– Ты поменьше про гомо рассказывай, здесь ребята не такие, не поймут.

Дверь трещала от напора.

– Что происходит?

– Это больной один, приходит к открытию зала, и не дай Боже опоздать хоть на минуту, начинает бесноваться, и уходит в 8 часов утра. Не ест ничего, сутки сидит у автомата, пьёт кофе, курит и играет, ноги вокруг стула закрутит…

– Как это?

– Щас увидишь, Феликс, открывай!

Охранник (ещё более мрачный, чем утром) провернул ключ в замке, в зал ворвался длиннющий субъект в развевающихся одеждах, выхватив Аню взглядом, он взвизгнул – две минуты десятого! Я буду жаловаться Сергею Борисовичу! По какому праву вы задерживаете открытие зала? Что за безобразие? Чему вас учат? Вы оказываете услуги, вот и оказывайте их качественно! Клиент всегда прав! Я прав!

В его глазах плескалось самое настоящее безумие, крошечные зрачки спрятались в мутно – серой радужке, белки глаз налились кровью, губы были покрыты запёкшейся коркой. Он бурно выплёвывал слова, тяжело дыша в промежутках.

– Куда вы так спешите, впереди целые сутки!

– Я пятнадцать тысяч в автомат всадил! Он же должен мне деньги вернуть? Должен! Я не хочу, чтобы кто – нибудь другой сел за МОЙ автомат, и выиграл, это – мои деньги!

Он рванулся в зал, плюхнулся на стул, громко выдохнул, и оплёл ножки стула своими огромными ногами, складывалось ощущение, что в его ногах отсутствовали кости. Мне сразу вспомнились фильмы о питонах, удавах, и прочих пресмыкающихся. Человек был из породы гуттаперчевых. Я подошёл к Ане и негромко прошептал – как лиана в джунглях, может обвиться вокруг чего угодно, так и этот…

– Кофе! – «Лиана» не оглядываясь, выкрикнул магическое слово, уверенный, что его заказ сразу же выполнят.

– Принести ему кофе?

– Не спеши. Хамов надо учить. Пусть нормально попросит.

– Кофе!

– ?!

– Кофе!!! – в его голосе появились истеричные нотки, он окинул нас безумным взглядом – Кофе!!!

Аня неторопливо подошла к соседнему автомату, смахнула невидимые пылинки, и обратилась к «Лиане».

– Уважаемый как – вас – там, в нашем заведении не принято хамить операторам, мы вам – не официанты, и не обязаны подавать вам напитки. Если вы хотите, чтобы вам предоставили напиток, вам следует вежливо обратиться к одному из операторов по имени (на груди у нас висят бэйджики с именами, вы можете прочитать имя, или найти для этого того, кто умеет читать), нашими правилами предусмотрено вежливое, уважительное общение, если же вас не устраивают наши правила, вы можете покинуть зал, охранники покажут вам, где находится выход.

«Лиана» зыркнул на бэйджик, уютно разместившийся на объёмной Аниной груди, и издевательским тоном бросил – многоуважаемая Аня, будьте так добры, приготовьте мне, пожалуйста, чашечку вашего лучшего кофе, со сливками и двумя кусочками сахара!

– Мне не нравится ваш тон! Феликс! Клиент спрашивает, где тут выход!

Мрачный Феликс вышел из соседнего зала, зловеще улыбаясь.

«Лиана» испуганно посмотрел на охранника – да что с вами со всеми? Я же постоянный клиент! Что за отношение? Тяжело чашечку кофе сделать? Пожалуйста. – последнее слово он произнёс с просящей интонацией.

– Вот так лучше! – Аня неспешно дошла до кулера, налила пластиковый стакан кипятку, высыпала туда кофе из пакетика, и бросила два куска сахара – сливок нет! Не завезли – с!

– И на том спасибо!

К середине дня «Лиана» отыграл проигранные пятнадцать тысяч, и выиграл ещё пять, сверху. Он попросил снять ему выигрыш. Я подошёл к кассе – двадцать тысяч на рублёвом. Крупный выигрыш! Он оставит нам на чай?

– Он никогда не оставляет. Возьми ключи, сними деньги с автоматов.

– Чего, в кассе двадцати тысяч нет?

– Не твоё дело, снимай.

Я взял ключи, подозвал охранника, и стал вытаскивать деньги из металлических боксов, и перекладывать их в карман жилетки (что было строжайше запрещено правилами, но экономило время). Собрав деньги с нескольких автоматов, я передал их в кассу. Всё это время, «Лиана» нетерпеливо ёрзал у окошечка – Ну? Готово? Где деньги?

Юля протянула в окошечко огромную, пухлую стопку засаленных десятирублёвых купюр, и ядовитым тоном произнесла – поздравляю! Вот ваш выигрыш, пересчитайте, пожалуйста.

«Лиана» ошалело вылупил глаза – это что? Он схватил деньги, и тут же выронил их, показалось, что они обожгли ему руки – двадцать тысяч? Десятками? Вы чего? С ума посходили? Дайте мне нормальные деньги!

Юля сладко заулыбалась, и нудным голосом произнесла – купюры Банка России номиналом в десять рублей имеют хождение наравне с купюрами номиналом в пятьдесят, сто, пятьсот, тысяча, и пять тысяч рублей, и обязательны для приёма во всех…

– Понятно! Но мне не нужны десятирублевки, дайте мне крупными деньгами, я хочу играть дальше!

– К моему глубокому сожалению, мы не имеем возможности выдать ваш выигрыш другими купюрами, по причине их отсутствия.

– Какое отсутствие? Снимите с МОЕГО автомата, я туда пятнадцать тысяч всадил!

– Большое спасибо за ценные указания, но я сама решаю, с какого автомата мне производить выемку денег, и если я говорю вам, что такой возможности сейчас нет, значит – её нет.

– Вы издеваетесь? Я не возьму эти деньги!

– Это ваше право.

«Лиана» схватил стопку десяток двумя руками, подержал её (будто бы пытаясь определить её вес), бросил на стойку, сделал несколько шагов к выходу, затем вернулся, схватил деньги, и яростно размахивая стопкой, помчался к выходу, громко матерясь. Несколько купюр вывалились из его рук, и разлетелись по залу. Аня тщательно собрала рассыпавшиеся деньги, подмигнула мне, и бархатным голосом произнесла – курочка по зёрнышку клюет. Иди, посмотри, как там дела на бильярде.

– На что именно я должен смотреть?

– Ты так и не понял, почему тебя сюда перевели? Не только тебя, но и Андрюшу, и Володю, и других мальчиков?

– Нет, не понял.

– Тебе не объяснили? Правда? Это самая опасная точка, сюда ходят играть беспредельщики. На прошлой неделе кучка уродов играла на бильярде, играла долго, до закрытия смены. В тот момент, когда их попросили покинуть зал, они избили двух операторов, ударили охранника бутылкой по голове, и ушли. Поэтому Сергей Борисович перевёл сюда мальчиков – операторов, и усилил охрану, вместо одного охранника, теперь заступает трое. Теперь ты понимаешь, куда попал? Иди и смотри!

Я дошёл до бильярдных столов, несколько человек азартно гоняли шары, здесь же, на кожаных диванах спали два охранника, всё было достаточно благопристойно, поэтому я вернулся к кассе. Из окошечка высунулась изящная женская ручка, и поманила меня к себе. Я зашёл в кассу.

– Илюша, смотри сюда.

Юля нажала кроваво – красным ногтем на кнопку, и на табло высветились цифры – 89 – знаешь, что это?

– Я думаю, что это сумма?

– Правильно, они уже наиграли на 89 рублей. Заплатили 100 .Чаевых сегодня нет, поэтому будем зарабатывать по – другому, нажми на тумблер.

Я послушно выполнил указание, над бильярдным столом погас свет. К окошку быстро подбежал паренёк, и развязным голосом произнёс – э, командир, а чё, время уже вышло?

– Да.

– Блин, а мне казалось, что у нас ещё десять минут?

– Показалось.

– Да? Точно? Ты не ошибся? Мы в половине начали, а сейчас только двадцать минут!

– Брателло, я здесь не при чём.

– А, это она выключила? – парень ткнул пальцем в сторону Юли, напряжённо прислушивающейся к нашему разговору.

– Система автоматическая, выключается сама, как только время заканчивается, электроника! Я даже не притрагиваюсь, там таймер стоит.

– Чудеса, бля. Ладно, на ещё полтинничек, на полчаса продли – он бросил на стойку мятую купюру, и пошёл по направлению к бильярдному столу.

Юля лёгким движением прикоснулась к моему плечу – молодец! Мне понравилось. Теперь смотри сюда – она повернулась к кассе, – предположим, человек выигрывает пять тысяч триста восемьдесят рублей, и подходит забирать выигрыш, что ты будешь делать?

– Отдам ему деньги.

– Сколько?

– Пять тысяч триста восемьдесят рублей. Правильно?

– Нет. Не правильно. Ты отдаёшь ему пять тысяч триста. Хвостик срезаешь в нашу пользу.

– А если…

– А если он начнёт возмущаться, ты (мило улыбаясь, ведь ты же умеешь мило улыбаться, ты – отец троих детей?) извинишься, и скажешь ему, что в кассе нет мелочи.

– А если он будет настаивать?

– Позовёшь меня, я решу эту проблему. Люди редко задумываются о таких мелочах, особенно если выигрыш крупный. Ну, ты понял, как мы работаем?

– Мда…кажется, понял. Я хотел спросить – как вы просите чаевые? Мне кажется, что я не смогу…

– Это почему?

– Ну,…это же стыдно…что – типа попрошайничества – подайте убогому…

– Слушай, а ты вообще зарабатывать хочешь? Не стыдно тебе, что твои дети будут голодными сидеть? А?

– ?!

– Забудь про стыд. Деньги и стыд – понятия несовместимые!