Александр Васильевич Малько
Законные интересы как правовая категория

Форму существования явления, вне всякого сомнения, сводить к его сущности было бы безосновательным, однако, на наш взгляд, М. В. Першин недостаточно объективен в том, что рассматривает интерес как объективное или субъективное явление лишь применительно к форме его существования. Объективный либо субъективный подход (и определенные их комбинации) затрагивают сущность интереса, это определенное понимание и весьма конкретная трактовка его природы, но не формы существования. Именно поэтому в вышеприведенных концепциях внимание заостряется на том, что сам интерес рассматривается как объективное либо субъективное явление, но не объективные или субъективные формы его реализации. М. В. Першин в данном случае сам без достаточных на то причин изменяет смысловое содержание таких понятий, как «форма» и «содержание», подменяет одно другим.

Рассмотрим другой достаточно важный вопрос, связанный с действиями субъекта, которые идут вразрез с его интересами. Факт осознания интересов и в этом случае сомнению не подвергается. Интерес же, будучи весьма противоречивым явлением именно в силу объединения в себе различных начал и факторов, включает, в данном случае противоречия как объективного плана (диктуемые положением человека в обществе, разнородностью его социальных связей), так и субъективного (противоречия индивидуальных побудительных сил, мотивов) и особенностями их отражения в сознании. Идеальные побудительные силы не всегда соответствуют реальному положению субъекта, и именно в силу этого субъект, руководствуясь первыми, может действовать вопреки своим интересам.

Анализируя сущность интереса, выраженную как необходимость удовлетворения сложившихся и развивающихся потребностей в обществе, необходимо обязательно сделать акцент на осознанности способа их удовлетворения, на роли сознания в процессе формирования и осуществления интереса. Считаем целесообразным определять интерес как осознанную необходимость удовлетворения потребностей.

Интерес – это осознанная необходимость удовлетворения потребности, а не необходимость в удовлетворении осознанной потребности. Интересы не всегда являются продуктом полного и всестороннего осознания потребностей. Человек может до конца и не разобраться, какие именно факторы породили возникшую потребность, какие индивидуально-побудительные силы присутствуют в его сознании. Однако необходимость удовлетворения нужды всегда осознается (вне зависимости от степени и готовности ее реализации), что и сказывается на том или ином варианте поведения субъекта.

Исходя из сказанного, интерес можно определить как единство выражения внутренней индивидуальной сущности человека и отражения объективного мира, определяющего его социальный статус, выраженное в осознанной необходимости удовлетворения сложившихся и развивающихся потребностей в рамках существующих общественных отношений.

Изучив и обосновав объективно-субъективный характер интереса мы, тем самым задали определенную методологическую направленность всему исследованию, акцентируя внимание на соответствующих «последствиях» проявления той или иной сущностной характеристики интереса. Определенные элементы категории «интерес», аспекты, характеризующие его природу, будут приняты за основу в дальнейшем, когда речь пойдет о взаимодействии интересов и права (именно природа этих двух феноменов определит их взаимозависимость, а значит, и сущность законных интересов).

Акцентирование внимания на необходимых нам сторонах, чертах категории «интерес», его взаимодействии с правовым пространством государства позволит прийти к правильному конструированию самой структуры законного интереса, категории, обладающей несомненной спецификой как в юридической науке, так и в повседневной практике, которая формируется простыми участниками различных правоотношений.

1.2. Взаимодействие интересов и права

Изучение наиболее важных аспектов взаимодействия и взаимозависимости интересов и права не только позволит глубже исследовать сущность рассматриваемых категорий, но и проанализировать в достаточно специфичном ключе «механизмы воплощения» социальных закономерностей, определяемых конкретными интересами индивидов и их групп в нормы права, обеспечиваемые силой государственного аппарата.

Различные подходы к определению и пониманию права подтверждают не только теснейшую его взаимосвязь с интересами, но и помогают выработать объективное направление трактовки указанного взаимодействия в правильном «преломлении» с общественными процессами и их законодательным закреплением.

Во взаимодействии социальных интересов и права необходимо учитывать два аспекта: разнообразие социальных интересов (интересы личности, коллектива, класса, общества, государства; экономические, политические и прочие интересы) и «разнообразие» самого права (различные его нормы, отрасли; объективное, субъективное право и т. д.) Поэтому, говоря о взаимодействии права и интересов, нужно всегда иметь в виду качественную неоднородность и сложность рассматриваемых явлений.

Важно обратить внимание на следующее. На наш взгляд, было бы безосновательным и методологически неверным говорить о многообразии законных интересов, их соотношении с субъективными правами, да и вообще выделять подобную правовую категорию, не проанализировав того, как право в результате своего воздействия на конкретные интересы индивида «превращает» их в законные интересы.

Законные интересы – это и есть своеобразный, динамично меняющийся и многогранный синтез права и интереса, конгломерат личных устремлений любого из участников правоотношений и результата его действий в сопоставлении с интересами других, которые, вплетаясь в правовое пространство, также являются законными.

Если интерес сам по себе является категорией социологической, психологической, то законный интерес участников правоотношений, в силу своего опосредования правом, – категория уже сугубо правовая, так как имеет все свои проявления именно в сфере, полностью охватываемой влиянием юридических норм, предписаний.

Исходя из сказанного, принципиально важно уловить, проанализировать ту грань соотношения права и интересов, которая не говорит о простом их взаимодействии в рамках общественных отношений, но свидетельствует о постепенном «перерастании» интересов в законные интересы посредством воздействия самого права.

В этом и состоит ключ к правильному пониманию предназначения данной части главы предлагаемой монографии. Причем взаимодействие интересов и права, приводящее к существованию законных интересов, не является теоретической конструкцией, предлагаемой к использованию ради более глубокого осознания какого-либо из аспектов проявления права или существования законных интересов. Это исследование реально существующих закономерностей, которые обусловлены самими законами общественного развития в рамках определенных правовых систем.

Другими словами, нет необходимости искусственно соединять право и интерес как существующие в обществе институты для обоснования существования законных интересов. Эти два понятия первоначально соединены между собой, а задачей исследователей в этой области является лишь правильное акцентирование внимания на сущностные, краеугольные стороны упомянутого соотношения, которые и являются гносеологической основой «законного интереса» как такового.

В рамках всего сказанного попытаемся взглянуть на природу права и интереса с позиции вышеназванного взаимодействия. К праву можно подходить как к системе санкционируемых и охраняемых государством норм, выражающих государственную волю общества,^[34] можно его определять и как общую волю, являющуюся результатом согласования частных или специфических интересов, выраженную в законе или иным способом признаваемую государством.^[35] В любом случае ценность и сущность права заключаются в его внутреннем, «природном» предназначении служить людям, являться целью и средством для удовлетворения социально справедливых потребностей как отдельных граждан, так и общества в целом.

Это проявляется с равной степенью очевидности как в «государственной воле общества», так и в «общей воле» – критериях, являющихся ключевыми в исследовании сущности права с позиций различных подходов.

Однако первый аспект взаимодействия интересов и права заключается в том, что последнее не является механическим сложением индивидуальных воль как проявления осознанной необходимости в удовлетворении той или иной потребности, воплощающейся в интересе, а представляет собой «компромисс согласования» рассматриваемых интересов. Таким образом, право – это универсальное «компромиссное средство», позволяющее не только взять под государственную защиту разумные интересы и целесообразные способы их удовлетворения, но и найти такой компромисс между личными и общественными интересами, который не только подтвердит необходимость государственно-властного воздействия на общественные отношения, но и докажет его атрибутивность эффективному сочетанию личного и общественного в государстве.

Справедлива позиция К. Ю. Тотьева, который, в указанной связи, считает, что «любое общество является сложной социальной системой и не сводится лишь к сумме составляющих его индивидов. Точно также интересы общества не сводятся к сумме частных интересов его членов. Они во многом диктуются необходимостью социального развития и нацелены в будущее».^[36] В подтверждение сказанному приводится следующий пример. По данным Министерства здравоохранения России в нашей стране курит 80 % населения.^[37] «Если бы общественные интересы сводились к простой сумме индивидуальных потребностей, то государство, выражая настроение большинства населения страны, должно было бы принимать законы о максимальном стимулировании курения табака. Однако об обратном говорит принятие ФЗ от 10 июля 2001 г. «Об ограничении курения табака»,^[38] определяющего правовые основы ограничения курения табака в целях снижения заболеваемости населения».^[39]

Тот факт, что право является совокупностью воль, что разнородные интересы «объединяются» в общественные, что государственная воля общества представляет собой комплексный подход к многообразию способов удовлетворения самых разнообразных потребностей, говорит о необходимости интегративного способа понимания и самого права. Каждый разумный человек понимает, что его интересы могут быть ограничены общественными потребностями, и соглашается с этим, что еще раз подтверждает тот факт, что и психологический подход к трактованию сущности права также во многом справедлив. Именно сознание, разум отдельных индивидов и позволяет осуществлять государственное управление общественными процессами и наиболее целесообразным образом обобщать отдельные интересы в «управляемую их совокупность». Данная плоскость анализа рассматриваемого подхода весьма близка к психологической теории права.

Однако концепция права, согласно которой оно рассматривается через призму деятельности различных лиц, в той или иной форме реализующих свои правомочия, – также верна и также говорит о необходимости координировать свои действия таким образом, чтобы не ущемить права и свободы других лиц. А это – социологический подход к праву, или, вернее, одна из его интерпретаций. Таким образом, очевидно, что диалектически взаимосвязанная совокупность воль как важнейших элементов отражения интересов, выраженная в праве как общественном феномене, требует интегративного подхода к своему изучению.

Необходимо отразить следующий важнейший аспект. Воля одного индивида и воля общества могут «не состыковываться», как это зачастую и бывает, а также воля конкретного индивида может находиться в противоречии с интересом этого же субъекта. Исходя из сказанного, воля как таковая не может быть единственной исчерпывающей характеристикой права. «Волю нельзя безоговорочно признавать основной сущностной характеристикой права. Лишь во взаимосвязи с целями, мотивами и интересами субъекта (общества, социальных общностей) возможно составить представление об истинной воле как сущностном проявлении права».^[40]

Таким образом, можно сделать вывод о том, что именно интерес является основной сущностной характеристикой права, которая и позволяет последнему выполнять функции универсального регулятора и синтезатора разнородных общественных потребностей. Воля же – это производная интереса, которая, однако, имеет также немало взаимосвязей с природой права, которое само по себе является государственно-волевым воздействием. Выражаясь же несколько абстрактно, можно отметить, что воля (общества, индивида) и право находятся примерно в том же соотношении, что и интересы с влияющими на них потребностями. Последняя взаимосвязь достаточно сильна, но это не приводит к замене одного понятия другим.

Право, как уже было сказано, является универсальным синтезатором совокупности разнородных интересов, выступает единым началом их целесообразного и законного удовлетворения. Однако и в праве мы можем наблюдать целый ряд внутренне присущих ему диалектических противоречий. Большая часть из них имеет свои корни в невозможности опосредования «государственно-волевым воздействием» всю совокупность личных и общественных интересов и фиксации этого в виде определенных норм. Поэтому и существуют законные интересы как способ выражения воль индивидов и воли общества, позволяющие в определенной степени бороться с указанными диалектическими противоречиями.

Также можно отметить, что «потребность и интересы, имеющие значение для права как объективные социальные детерминанты, отражают одни и те же объективные законы общества. Но по сравнению с интересом потребность представляет собой объективную необходимость. Интерес же представляет те меры и средства, посредством которых удовлетворяется потребность».^[41]

Поскольку право не может так же действенно влиять на формирование потребностей, как на формы их удовлетворения, то интересы представляют собой наиболее эффективный аспект реализации права, будучи осознанной необходимостью в их удовлетворении. Однако это вовсе не означает, что потребности формируются без учета социальных «составляющих».

Принимая во внимание тот факт, что воля является производной интереса, способом его воплощения в жизнь, а право – совокупностью воль индивидов, общества и государства,^[42] необходимо отметить, что государство как таковое не формирует право, и не выступает его первоисточником. Право без государства немыслимо, как нельзя представить норму права без ее санкционирования государством, без обладания последней общеобязательной силой, ее императивно-обязывающего характера. Государство и институционность права – две неразрывно связанные между собой вещи.

Однако право вытекает прежде всего из интересов людей и способов, которыми последние пытаются их воплотить в жизнь. Необходимость закрепления сложившегося порядка удовлетворения вновь появившихся интересов, желание изменить способы реализации, опять-таки, существующих интересов – вот гносеологическая предпосылка существования самого права. Поэтому именно интерес как категория, обобщающая причины динамики разнородных общественных отношений, является «правообразующей», определяющей тот или иной набор специфических юридических средств и механизмов, воздействующих на общественные отношения.

Приведенный анализ взаимосвязи интересов и права в то же время означает, что как право не может существовать без государства (ибо, по сути, это феномен государственный, порожденный необходимостью его воздействия на общественные отношения), так и государство, обладая и используя определенный механизм правового регулирования, связано правом, той «общей волей», которую оно само возвело в ранг закона и для самого себя. В известном смысле государство является уникальным, парадоксальным институциональным образованием. Оно генерирует нормы права, опираясь на характер общественных отношений и на необходимость регулирования последних, и в обязательном порядке связывает само себя указанными нормами. Однако именно это и является гарантией того, что право будет представлять собой универсальный «синтезатор» разнородных интересов, выполняя свою регулирующую роль, исходя исключительно из объективных факторов.

Еще один аспект заключается в том, что даже если регулирование осуществляется вопреки сиюминутным интересам либо отдельного индивида, либо их группы, исходя из приоритетов развития самого общества и государства, то и в этом случае интересы принимаются во внимание, иначе было бы просто невозможно действовать вразрез с ними. Как объекты или отношения внешнего мира являются предметом интереса и способов их осуществления, так и интерес выступает предметом, на который устремляет свою «регулятивную мощь» право.

Анализируя взаимосвязь интересов и права, отметим, что неоспоримым является утверждение, согласно которому право должно быть социально обусловленным. Можно даже выразиться конкретнее и отметить, что право – социально-обусловленный феномен. Однако подчеркнем, что социальная обусловленность права и будет заключаться в том, в какой степени оно отражает интересы личности, общества и государства, как оно «впитывает» их посредством имеющихся и установленных для этого в государстве механизмов.

Законы могут быть не социально обусловленными, однако в подобных случаях их правовой характер всегда будет находиться под большим сомнением. «Право (как и государство) “генетически” связано с интересами. Право возникает и развивается вследствие существующей дифференциации интересов, необходимости их разграничения, защиты, создания условий и специально-юридических механизмов реализации… Интерес является сущностной чертой, субстанцией права. Право есть нормативное выражение согласованных (общих) интересов».^[43] Поэтому вполне очевидным является то, что предназначение права и заключается в согласовании упомянутых общих интересов, фиксировании состояния сбалансированности разнородных социальных процессов.

Право, представляющее собой совокупность воль, рассматривает интересы в разрезе трех плоскостей: личностной, общественной и государственной, учитывая их диалектику и динамику закономерностей их взаимопереходов. Помимо этого, необходимо учитывать и еще одну «динамику взаимопереходов» – права и интереса в их взаимном влиянии друг на друга и взаимозависимости.

Продолжая рассматривать данный аспект, необходимо отметить, что государственные и общественные интересы нельзя не отождествлять и не противопоставлять. Государственные интересы заключаются в нахождении наиболее приемлемых путей и способов реализации интересов общественных, в рациональном сочетании в правовых нормах специфики разнородных интересов, защите интересов, прав и свобод личности. Государственные интересы не стоят над общественными или личными интересами – они являются лишь еще одним неотъемлемым звеном в триаде разноуровневых интересов и их отражения и закрепления в праве.

Нами уже неоднократно обращалось внимание на то, что «законные интересы» являются результатом и одним из проявлений взаимодействия права и интересов. Если, следуя заданной логике, это так, а взаимодействие, как известно, представляет собой двухстороннее влияние рассматриваемых элементов друг на друга, то необходимо более конкретно остановиться на тех вопросах, которые позволят нам судить о влиянии интереса на право и права на интересы. Наиболее удачной для этого анализа может быть выбрана плоскость, которая позволяет судить о том, в какой степени право может выступать мерой интереса.

В связи со сказанным может возникнуть вполне резонный вопрос о том, может ли право вообще выступать мерой интереса. Ответ, на наш взгляд, кроется в следующем. Право выражает собой государственную волю общества, является совокупностью воль как результата согласования специфических интересов. Таким образом, отдельный интерес может быть полностью отражен в праве, что влечет его закрепление в конкретных нормах. В данном случае право является своего рода «фиксатором» интереса и одновременно своеобразной мерой его воплощения в жизнь и защиты.

Однако может возникнуть ситуация, когда интерес полностью находит свою «поддержку в праве», отражается в одних нормах и защищается рядом других, однако в полной мере, в результате стечения определенных обстоятельств, реализоваться не может, так как находится в органичном сочетании с другими законными интересами разнородных субъектов права. Здесь право также выступает мерой интереса, предлагая оптимальные пути их сочетания «в несколько урезанном виде» ради баланса совокупности интересов всех контрсубъектов. Таким образом, право регулирует степень осуществления одних интересов ради возможности реализации других.

Может иметь место и другая ситуация, когда интерес изначально не полностью закрепляется в праве или не в желаемой для субъекта степени. То есть осознанная необходимость в удовлетворении потребности «защищается» не на уровне субъективных прав, а, например, на уровне законных интересов. Здесь право также выступает мерой осуществления интереса.

Вышеприведенные аспекты характеризуют процесс, если можно так выразиться, воздействия интересов на право. Однако необходимо рассмотреть право как возможную меру интересов в процессе, обратном приведенному.

Право воздействует на интересы субъектов тем, как оно отразило их в нормативных способах влияния на общественные отношения, какие социальные процессы нуждаются в определенных способах фиксации и как это происходит на практике. Право не может в своем влиянии на способы осуществления интересов трансформировать их сильнее, чем они изначально закреплены (если закреплены) в отдельных нормах права. Однако именно в своем воздействии на интересы разноуровневых субъектов право и выступает мерой осуществления и реализации интересов. Понятно, что не все интересы, существующие в обществе, находят отражение в правовом регулировании социальных процессов. Но все они так или иначе сопоставляются с объективно существующим правом и с ним взаимосвязаны.

Анализируя сказанное, является целесообразным обратиться к автореферату Г. И. Иванца, который отражает «частицу» сущности права в самом своем названии: «Право как нормативное выражение согласованных интересов».^[44]

Право – это динамичная, живая совокупность воплощенных воль, обладающая регулятивной силой императивного характера, поэтому и рассматривать право целесообразнее всего именно в динамике общественных отношений. «Система взаимодействия индивидов представляет собой объективный фактор правового нормообразования. Объективно складывающийся баланс интересов, действий внутри социально-интерактивных систем проявляет общезначимые для искомых систем элементы свободы и равенства, что одновременно означает правовую природу устанавливаемых на основе этого баланса взаимодействий стандартов, образцов, норм взаимного поведения субъектов».^[45]

Необходимо отметить, что право, будучи компромиссным, «обдуманным» вариантом согласования разнородных интересов, не может быть столь же динамичным, как интересы участников правоотношений. Право, вне всякого сомнения, подвержено изменениям, диктуемым характером общественных отношений и спецификой социальных связей, однако оно «отстает» от скорости изменений характера сиюминутных интересов (которые, кстати говоря, тоже должны быть опосредованы правом в определенной степени – если, понятно, это не противозаконные интересы). Однако это вполне объективный и нормальный факт. Другого и быть не может в силу самой природы, сущности и назначения права.

К тому же в процессе правотворчества «требуется определенный промежуток времени для выявления, осмысления и оценки вновь возникших интересов, а затем их последующего выражения в праве».^[46] Все это делает правовую форму консервативнее, статичнее, менее подвижной, чем социальные интересы.

Однако, развивая и совершенствуя законодательство, необходимо все же стремиться к своевременному выявлению и закреплению тех существенных, прогрессивных интересов и потребностей, которые бы положительно стали влиять на развитие наиболее нужных и значимых общественных отношений. Любая несвоевременность (раньше или позже) может нанести ущерб как развитию отдельных общественных отношений, так и всему обществу в целом. Впрочем, искусство законодателя, как верно замечает С. С. Алексеев, «состоит не только в том, чтобы вовремя увидеть назревшие потребности общественного развития… но и найти наиболее целесообразный вариант достижений намеченной цели, воплотить его в ясных и четких юридических формах».^[47]

Сказанное, однако, ни в коей мере не отражается на самой тесной связи, которая существует между правом и интересом. Наиболее очевидна эта связь между субъективными правами участников правоотношений и их интересами.

Данное взаимодействие настолько очевидно, что послужило поводом к тому, что некоторые авторы еще несколько десятилетий назад стали рассматривать интересы в качестве содержания субъективного права. Сторонниками этой точки зрения выступали А. В. Венедиктов, Ф. М. Аскназий, Ю. К. Толстой и некоторые другие. Данная позиция вызвала в литературе справедливые возражения.

«Субъективное право, – пишет С. Н. Братусь, – предоставляется для защиты и осуществления определенного интереса… Но интерес сам по себе является не субъективным правом, а его предпосылкой и целью».^[48] Занимаясь специально этим вопросом, В. П. Грибанов пришел к выводу, что «ни природа интереса, ни существо субъективного права, не дают основания для утверждения о том, что интерес входит в само содержание субъективного права».^[49]

Естественно, социальный интерес и право (как объективное, так и субъективное) имеют много общих свойств, обусловливающих их взаимодействие. Во-первых, оба этих явления социальны. Во-вторых, они сходятся в сфере «действительного» и направлены в «возможное», в будущее. В этой связи Р. Е. Гукасян заметил: «Интерес всегда действителен, устремлен в будущее и удовлетворяется с помощью действий, которые должны быть совершены. Именно в силу этого и возможна защита интересов правовыми средствами. Право же, как и интерес, направлено в будущее, оно не может воздействовать на прошлое».^[50]

Взаимодействие этих двух широких и глубоких по содержанию, сложных и противоречивых по форме явлений так же широко и глубоко, сложно и противоречиво, как и они сами. Причем в этом взаимодействии интерес является как бы «душой» права, его своеобразным «юридическим фактом»; благодаря ему возникают, изменяются и прекращаются различные правовые нормы, институты, отрасли, то есть само объективное право. Интерес тесно взаимодействует и с субъективным правом, ибо содержит в себе такие важные для «судьбы» субъективного права моменты, как его предпосылку и цель. Право, в свою очередь, отражая и обеспечивая социальные интересы (объективное право), является одним из средств, путей их удовлетворения (субъективное право).

Таким образом, характер взаимосвязи интересов и права определяется:

• их взаимообусловленностью, так как невозможно представить право без отражения в нем специфики разнородных интересов, без «сущностной» совокупности воль как формы сочетания разнородных путей удовлетворения потребностей, имеющей нормативное закрепление и фиксацию;

• взаимозависимостью, на что указывает производность права от интересов и возможность реализации последних в рамках права, под защитой права и посредством права;

• целесообразностью исследования в государственно-правовой плоскости, так как современное право не мыслится вне государства, а сами государственные интересы неразрывно связаны с исследуемой триадой интересов личности, общества и государства.

• Взаимосвязь, диалектическое единство интересов и права воплощает, заключает в себе:

• непосредственно общественные отношения и сущность, возможность и способы их регулирования;

• сущность государства как комплексного аппарата принуждения и управления; государственно-правовые способы влияния на общественные отношения и механизм правового регулирования;

• различную степень отражения и фиксации интересов в праве;

• закон как «высшую степень нормативности права» и интерес; соотношение права и законодательства и, как вытекающее отсюда следствие, законные интересы.

Подводя итог всему сказанному выше, отметим, что анализ сущности и природы социального интереса и изучение взаимодействия интересов и права создало своеобразный методологический «трамплин» к изучению непосредственно самих законных интересов.

Во-первых, обоснованный объективно-субъективный характер социальных интересов подтверждает, с одной стороны, зависимость интересов от сложившихся в обществе отношений, связей, а значит, и от права. С другой стороны, это говорит и о значительной индивидуальности интересов, их окраса в зависимости от психического состояния человека, других субъективных факторов.

Это однозначно проецируется и на законные интересы, которые, полностью поглощаясь существующим правовым пространством и завися от объективных факторов и законов общественного развития, в достаточной степени специфичны, индивидуальны, хаотичны как по своей сути, так и в признаках, характеризующих неоднородный характер их проявлений.

Во-вторых, взаимосвязь интересов и права указала нам на достаточно яркие и содержательные аспекты пересечения рассматриваемых категорий, что также во многом позволяет найти ключ к глубокому познанию феномена законных интересов. Именно «стыковка» права и интересов позволяет нам говорить о законных интересах как о самостоятельной правовой категории, которую можно исследовать с сугубо юридической точки зрения, не игнорируя, что само по себе очень важно, природу социального интереса.

Сказанное вселяет уверенность, что дальнейший анализ законных интересов как уникальной правовой категории будет опираться на объективную исходную основу, которая и является важнейшим этапом в формировании надлежащего, прочного методологического подхода к предмету настоящего исследования.