Владимир Ленин
Полное собрание сочинений. Том 16. Июнь 1907 ~ март 1908

Следовательно, ни о какой принципиальной разнице между проектом программы и «Что делать?» по этому вопросу не могло быть и речи. На втором съезде (август 1903 г.) Мартынов, тогдашний «экономист», стал спорить против наших взглядов на стихийность и сознательность, выраженных в программе. Мартынову возражали все искровцы, как я подчеркиваю в брошюре «Шаг вперед и т. д.»^[19]. Ясно отсюда, что разногласие по существу было между искровцами и «экономистами», которые нападали на то, что было общего в «Что делать?» и в проектах программы. Специально же свои формулировки, данные в «Что делать?», я и на втором съезде не думал возводить в нечто «программное», составляющее особые принципы. Напротив, я употребил выражение, впоследствии часто цитировавшееся, о перегибании палки. В «Что делать?» выгибается палка, искривляемая «экономистами», сказал я (см. протоколы второго съезда РСДРП в 1903 г., Женева, 1904 г.), и именно потому, что мы энергично выгибаем искривления, наша «палка» будет всегда наиболее прямая^[20].

Смысл этих слов ясен: «Что делать?» полемически исправляет «экономизм», и рассматривать его содержание вне этой задачи брошюры неправильно. Замечу, что статья Плеханова против «Что делать?» не перепечатана в сборнике новой «Искры» («За два года»), и поэтому я не касаюсь теперь доводов Плеханова, а объясняю только суть дела современному читателю, который может встретить ссылки на этот вопрос в очень многих меньшевистских произведениях.

Другое замечание относится к вопросу об экономической борьбе и о профессиональных союзах. В литературе нередко превратно излагаются мои взгляды по этому вопросу. Необходимо подчеркнуть поэтому, что многие страницы в «Что делать?» посвящены разъяснению громадного значения экономической борьбы и профессиональных союзов. В частности, я высказался тогда за нейтральность профессиональных союзов. С тех пор ни в брошюрах, ни в газетных статьях я не высказывался иначе, вопреки многим утверждениям моих оппонентов. Только Лондонский съезд РСДРП и Штутгартский международный социалистический конгресс заставили меня прийти к выводу, что нейтральность профессиональных союзов принципиально отстаивать нельзя. Теснейшее сближение союзов с партией – таков единственно верный принцип. Стремление сблизить и связать союзы с партией – такова должна быть наша политика, причем проводить ее необходимо настойчиво и выдержанно во всей нашей пропаганде, агитации, в организационной деятельности, не гоняясь за простыми «признаниями» и не выгоняя несогласно-мыслящих из профессиональных союзов.

* * *

Брошюра «Шаг вперед, два шага назад» вышла в Женеве летом 1904 года. Она описывает первую стадию раскола между меньшевиками и большевиками, начавшегося на втором съезде (август 1903 года). Из этой брошюры я выкинул около половины, ибо мелкие подробности организационной борьбы, особенно из-за личного состава партийных центров, абсолютно не могут интересовать современного читателя и заслуживают, по существу дела, забвения. Существенным кажется мне здесь анализ борьбы тактических и других взглядов на втором съезде и полемика с организационными взглядами меньшевиков: то и другое необходимо для понимания меньшевизма и большевизма, как течений, наложивших свой отпечаток на всю деятельность рабочей партии в нашей революции.

Из прений на втором съезде с.-д. партии отмечу прения об аграрной программе. События несомненно доказали, что наша тогдашняя программа (возвращение отрезков) была непомерно узка и недооценивала силы революционно-демократического крестьянского движения, – об этом я скажу подробнее во втором томе настоящего издания^[21]. Здесь же важно подчеркнуть, что и эта непомерно узкая аграрная программа казалась слишком широкой правому крылу с.-д. партии в то время. Мартынов и другие «экономисты» боролись против нее за то, что она идет будто бы слишком далеко! Отсюда можно видеть, какое серьезное практическое значение имела вся борьба старой «Искры» с «экономизмом», борьба против сужения и принижения всего характера социал-демократической политики.

Разногласия с меньшевиками в то время (первая половина 1904 года) ограничивались организационными вопросами. Я формулировал позицию меньшевиков, как «оппортунизм в организационных вопросах». П. Б. Аксельрод, возражая на это, писал Каутскому: «со своим слабым рассудком я не в состоянии понять, что это за штука такая: «оппортунизм в организационных вопросах», – выдвигаемый на сцену, как нечто самостоятельное, вне органической связи с программными и тактическими взглядами» (письмо от 6 июня 1904 года, перепечатано в сборнике новой «Искры» «За два года», ч. II, стр. 149).

Какова органическая связь оппортунизма в организационных и в тактических взглядах, это достаточно показала вся история меньшевизма в 1905–1907 годах. Что же касается до «непонятной штуки»: «оппортунизм в организационных вопросах», то жизнь подтвердила правильность моей оценки так блестяще, как я не мог и ожидать. Достаточно указать, что меньшевик Череванин и тот вынужден признать теперь (см. его брошюру о Лондонском съезде РСДРП 1907 года), что из организационных планов Аксельрода (пресловутый «рабочий съезд» и т. д.) вытекают лишь губящие дело пролетариата расколы. Мало того. Тот же меньшевик Череванин рассказывает там, что Плеханову в Лондоне пришлось бороться внутри меньшевистской фракции против «организационного анархизма». Итак, не напрасно боролся я в 1904 году с «оппортунизмом в организационных вопросах», если в 1907 году и Череванину и Плеханову пришлось признать «организационный анархизм» влиятельных меньшевиков.

От организационного оппортунизма меньшевики пошли к тактическому. Брошюра «Земская кампания и план «Искры»»^[22] (вышла в Женеве в конце 1904 года, кажется, в ноябре или декабре) отмечает первый шаг их по этому пути. В современной литературе нередко можно встретить места, что разногласия по вопросу о земской кампании были вызваны отрицанием – со стороны большевиков – всякой пользы за демонстрациями перед земцами. Читатель увидит, что это совершенно ошибочный взгляд. Разногласие было вызвано тем, что меньшевики заговорили тогда о невызывании паники у либералов, – а еще более тем, что после ростовской стачки 1902 г., после летних стачек и баррикад 1903 года, накануне 9 января 1905 года меньшевики превозносили демонстрации перед земцами, как высший тип демонстраций. В № 1 большевистской газеты «Вперед» (Женева, январь 1905 г.) эта оценка меньшевистского «плана земской кампании» была выражена в заглавии посвященного вопросу фельетона: «Хорошие демонстрации пролетариев и плохие рассуждения интеллигентов»^[23].

Последняя, перепечатываемая здесь, брошюра: «Две тактики социал-демократии в демократической революции» вышла в Женеве летом 1905 года^[24]. Здесь излагаются уже систематически основные тактические разногласия с меньшевиками; – резолюции весеннего «III съезда РСДРП» в Лондоне (большевистского) и меньшевистской конференции в Женеве вполне оформили эти разногласия и привели их к коренному расхождению в оценке всей нашей буржуазной революции с точки зрения задач пролетариата. Большевики указывали пролетариату роль вождя в демократической революции. Меньшевики сводили его роль к задачам «крайней оппозиции». Большевики положительно определяли классовый характер и классовое значение революции, говоря: победоносная революция, это – «революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства». Меньшевики понятие буржуазной революции всегда толковали так неправильно, что у них получалось примирение с подчиненной и зависимой от буржуазии ролью пролетариата в революции.

Известно, как отразились на практике эти принципиальные разногласия. Бойкот булыгинской Думы большевиками и колебания меньшевиков. Бойкот виттевской Думы большевиками и колебания меньшевиков, звавших выбирать, но не в Думу^{53}. Поддержка кадетского министерства и кадетской политики в I Думе меньшевиками и решительное разоблачение конституционных иллюзий и кадетской контрреволюционности большевиками вместе с пропагандой идеи «исполнительного комитета левых»^{54}. Далее, левый блок у большевиков на выборах во II Думу и блоки с кадетами у меньшевиков и т. д., и т. п.

Теперь «кадетский период» русской революции (выражение брошюры: «Победа кадетов и задачи рабочей партии», март 1906 года)^[25], кажется, пришел к концу. Контрреволюционность кадетов разоблачена вполне. Кадеты сами начинают признаваться в том, что все время они боролись против революции, и г. Струве откровенно договаривает заветные мысли кадетского либерализма. Чем внимательнее будет оглядываться теперь сознательный пролетариат на весь этот кадетский период в целом, на весь этот «конституционный зигзаг», – тем очевиднее будет становиться, что большевики оценили заранее и этот период и сущность партии кадетов вполне правильно, что меньшевики действительно вели ошибочную политику, объективное значение которой равнялось замене самостоятельной пролетарской политики политикой подчинения пролетариата буржуазному либерализму.

* * *

Бросая общий взгляд на борьбу двух течений в русском марксизме и в русской социал-демократии за 12 лет (1895–1907), нельзя не прийти к выводу, что «легальный марксизм», «экономизм» и «меньшевизм» представляют из себя различные формы проявления одной и той же исторической тенденции. «Легальный марксизм» г. Струве (1894) и ему подобных был отражением марксизма в буржуазной литературе. «Экономизм», как особое направление социал-демократической работы в 1897 и следующих годах, фактически осуществил программу буржуазно-либерального «Credo»^[26]: рабочим – экономическая, либералам – политическая борьба. Меньшевизм – не только литературное течение, не только направление с.-д. работы, а сплоченная фракция, которая провела в течение первого периода русской революции (1905–1907 годы) особую политику, на деле подчинявшую пролетариат буржуазному либерализму^[27].

Во всех капиталистических странах пролетариат неизбежно связан тысячами переходных ступеней со своим соседом справа: с мелкой буржуазией. Во всех рабочих партиях неизбежно образование более или менее ярко обрисованного правого крыла, которое в своих взглядах, в своей тактике, в своей организационной «линии» выражает тенденции мелкобуржуазного оппортунизма. В такой мелкобуржуазной стране, как Россия, в эпоху буржуазной революции, в эпоху первых зачатков молодой рабочей с.-д. партии эти тенденции не могли не проявиться гораздо резче, определеннее, ярче, чем где бы то ни было в Европе. Ознакомление с различными формами проявления этой тенденции в российской социал-демократии в разные периоды ее развития необходимо для укрепления революционного марксизма, для закаления русского рабочего класса в его освободительной борьбе.

Сентябрь 1907 г.

Напечатано в ноябре 1907 г. в сборнике, изданном в С – Петербурге издательством «Зерно»

Печатается по тексту сборника

Антимилитаристская пропаганда и союзы социалистической рабочей молодежи

На международном социалистическом конгрессе в Штутгарте обсуждался, как известно, вопрос о милитаризме, а в связи с ним и вопрос об антимилитаристской пропаганде. В принятой по этому поводу резолюции говорится, между прочим, что конгресс считает обязанностью трудящихся классов «содействовать тому, чтобы рабочая молодежь воспитывалась в духе братства народов и социализма и была проникнута классовым самосознанием». В этом конгресс видит залог того, что войско перестанет быть слепым орудием в руках правящих классов, которым они распоряжаются по своему усмотрению и которое они во всякую минуту могут направить против народа.

Вести пропаганду среди солдат, находящихся на действительной службе, чрезвычайно трудно, иногда почти невозможно. Жизнь в казарме, строгий надзор, редкие отлучки крайне затрудняют сношения с внешним миром; военная дисциплина, бессмысленная муштра запугивают солдат; военное начальство употребляет все усилия, чтобы выбить из «серой скотины» всякую живую мысль, всякое человеческое чувство, внушить ему чувства слепого повиновения, бессмысленной и дикой злобы к врагам «внешним» и «внутренним»… К оторванному от обычной среды, одинокому, темному, запуганному солдату, которому вбили в голову самые дикие взгляды на все окружающее, подступиться гораздо труднее, чем к молодежи призывного возраста, живущей в кругу семьи и товарищей, тесно связанной с ними общими интересами. Антимилитаристская пропаганда среди рабочей молодежи дает повсюду прекрасные результаты. И это имеет громадное значение. Рабочий, вступающий в ряды армии сознательным социал-демократом – плохая опора для власть имущих.

Во всех европейских странах существуют союзы социалистической рабочей молодежи. В некоторых странах, например в Бельгии, в Австрии, в Швеции, эти союзы являются крупными организациями, выполняющими ответственную партийную работу. Конечно, главною целью союзов молодежи является самообразование, выработка ясного цельного социалистического мировоззрения. Но наряду с этим союзы молодежи ведут и практическую работу. Они борются за улучшение положения учеников, стараются защитить их от безмерной эксплуатации хозяев. Еще больше времени и внимания посвящают союзы социалистической рабочей молодежи антимилитаристской пропаганде.

С этой целью они стараются установить тесные связи с молодыми солдатами. Достигается это следующим образом. Пока молодой рабочий еще не поступил в солдаты, он состоит членом союза, платит членские взносы. Когда он становится солдатом, союз продолжает поддерживать с ним постоянные сношения, регулярно посылает ему небольшую денежную помощь («солдатское су», как называют это во Франции), которая, как ни мала она сама по себе, для него имеет существенное значение. Зато он, с своей стороны, обязуется регулярно сообщать союзу обо всем, что делается у него в казарме, писать о своих впечатлениях. Таким образом, и вступив на службу, солдат не теряет связи с той организацией, членом которой он состоял.

Солдата всегда стараются угнать на службу подальше от места его родины. Делается это в том расчете, чтобы солдат не был связан никакими интересами с местным населением, чтобы он чувствовал себя чуждым ему. Тогда его легче заставить подчиниться приказу – стрелять в толпу. Союзы рабочей молодежи стараются уничтожить эту отчужденность солдата от местного населения. Союзы молодежи связаны между собою. Явившись в новый город, солдат, бывший член союза молодежи у себя на родине, встречается местным союзом как желанный гость, его сразу вводят в круг местных интересов, помогают, чем могут. Он перестает быть чужаком, пришельцем. Он знает также, что, если с ним стрясется какая-нибудь беда, ему помогут, поддержат. Это сознание придает ему мужество, он смелее держится в казарме, смелее отстаивает свои права и свое человеческое достоинство.

Тесные связи с молодыми солдатами дают возможность союзам молодежи вести среди солдат широкую антимилитаристскую пропаганду. Делается это, главным образом, при помощи антимилитаристской литературы, которую союзы молодежи издают и распространяют в громадном количестве, особенно во Франции, в Бельгии, а также в Швейцарии, Швеции и пр. Литература эта самого разнообразного содержания: открытки с картинками антимилитаристского содержания, солдатские антимилитаристские песенники (многие из этих песен очень распространены среди солдат), «солдатский катехизис» (во Франции он был распространен более, чем в 100 000 экземпляров), всякого рода брошюры, воззвания, листки; еженедельные, двухнедельные, ежемесячные газеты и журналы для солдат, некоторые из них с иллюстрациями. «Казарма», «Рекрут», «Молодой Солдат», «Пьюпью» (ласкательное прозвище молодого рекрута), «Вперед» расходятся очень широко. Например, в Бельгии газеты «Рекрут» и «Казарма» расходятся каждая в 60 000 экземпляров. Особенно много журналов выходит ко времени рекрутского набора. Специальные номера солдатских газет рассылаются по адресам всех новобранцев. Антимилитаристская литература доставляется солдатам в казармы, передается им на улице, ее солдаты находят в кофейнях, трактирах, всюду, где они только бывают.

Особенно много внимания уделяется новобранцам. Им устраивают торжественные проводы. Во время рекрутского набора по городу ходят процессии. Так, например, в Австрии рекруты, одетые в траур, под звуки похоронного марша проходят через весь город. Впереди них едет разукрашенная красным повозка. На стенах всюду расклеиваются красные афиши, на которых крупными буквами напечатано: «Вы не станете стрелять в народ!». В честь рекрутов устраиваются вечеринки, на которых говорятся горячие антимилитаристские речи. Одним словом, делается все, чтобы пробудить сознание рекрута, чтобы застраховать его от зловредного влияния тех идей и чувств, которые будут ему всеми правдами и неправдами внушать в казарме.

И работа социалистической молодежи не пропадает даром. В Бельгии среди солдат существует уже около 15 солдатских союзов, примыкающих в большинстве к социал-демократической рабочей партии и тесно связанных между собой. Есть полки, в которых две трети солдат организованы. Во Франции антимилитаристское настроение стало массовым. Во время стачек в Дюнкирхене, Крезо, Лонгви, Монсо-ле-Мин солдаты, которых двинули против стачечников, заявили о своей солидарности с ними…

С каждым днем в рядах армии насчитывается все больше социал-демократов, войско становится все ненадежнее. Когда буржуазия должна будет стать лицом к лицу с организованным рабочим классом – на чьей стороне будет войско? Социалистическая рабочая молодежь со всей энергией и пылом, свойственным молодежи, работает над тем, чтобы оно было на стороне народа.

«Вперед» № 16, 8 октября 1907 г.

Печатается по тексту газеты «Вперед»

Революция и контрреволюция

В октябре 1905 года Россия переживала наибольший революционный подъем. Пролетариат отбросил с своей дороги булыгинскую Думу и вовлек широкие народные массы в прямую борьбу с самодержавием. В октябре 1907 года мы переживаем наибольший, по-видимому, упадок открытой массовой борьбы. Но период упадка, начавшийся после декабрьского поражения 1905 г., принес с собой не только расцвет конституционных иллюзий, но и полный крах их. Третья Дума, созываемая после разгона двух Дум и государственного переворота 3-го июня, кладет явный конец периоду веры в мирное сожительство самодержавия с народным представительством и открывает новую эпоху в развитии революции.

В такой момент, как переживаемый нами, сравнение революции и контрреволюции в России, периода революционного натиска (1905 г.) и периода контрреволюционной игры в конституцию (1906 и 1907 гг.) напрашивается само собой. Всякое определение политической линии на ближайшее время неизбежно включает в себя такое сравнение. Противопоставление «ошибок революции» или «революционных иллюзий» «положительной конституционной работе» – основной мотив современной политической литературы. Об этом кричат кадеты на предвыборных собраниях. Об этом поет, вопиет и глаголет либеральная пресса. Тут и г. Струве, страстно и злобно вымещающий на революционерах свою досаду по поводу окончательного провала надежды на «компромисс». Тут и Милюков, которого, несмотря на все его жеманство и иезуитизм, ход событий заставил прийти к ясному, точному и – это главное – правдивому: «враги слева». Тут и публицисты в духе «Товарища», Кускова, Смирнов, Плеханов, Горн, Иорданский, Череванин и пр., порицающие за легкомыслие октябрьско-декабрьскую борьбу и проповедующие, более или менее открыто, «демократическую» коалицию с кадетами. Настоящие кадетские элементы этого мутного потока выражают контрреволюционные интересы буржуазии и безграничное холопство интеллигентского мещанства. У тех же элементов, которые еще не совсем дошли до Струве, преобладающей чертой является непонимание связи между революцией и контрреволюцией в России, неспособность взглянуть на все пережитое нами, как на одно целое общественное движение, развивающееся по своей внутренней логике. Период революционного натиска показал в действии классовый состав населения России и отношение разных классов к старому самодержавию. События научили теперь всех и каждого, даже совершенно чуждых марксизму людей, вести летосчисление революции с 9 января 1905 г., т. е. с первого сознательно-политического движения масс, принадлежащих к одному определенному классу. Когда социал-демократия из анализа экономической действительности России выводила руководящую роль, гегемонию пролетариата в нашей революции, – это казалось книжным увлечением теоретиков. Революция подтвердила нашу теорию, ибо она единственная действительно революционная теория. Пролетариат на деле шел все время во главе революции. Социал-демократия на деле оказалась идейным передовым отрядом пролетариата. Борьба масс развивалась, под руководством пролетариата, необыкновенно быстро – быстрее, чем ожидали многие революционеры. На протяжении одного года она поднялась до самых решительных, какие только знает история, форм революционного натиска, до массовой стачки и вооруженного восстания. Организация пролетарских масс с поразительной быстротой росла в самом ходе борьбы. Вслед за пролетариатом стали организовываться другие слои населения, составившие боевые кадры революционного народа. Организовывалась полупролетарская масса всякого рода служащих, затем крестьянская демократия, профессиональная интеллигенция и т. д. Период пролетарских побед был периодом невиданного в России, гигантского даже с европейской точки зрения, роста массовой организованности вообще. Пролетариат добился в это время целого ряда улучшений в условиях своего труда. Крестьянская масса добилась «сокращения» помещичьего произвола, понижения арендных и продажных цен на землю. Вся Россия добилась значительной свободы собраний, слова и союзов, добилась всенародного отречения самодержавия от старых порядков и признания конституции.

Все, что завоевано доныне освободительным движением в России, завоевано всецело и исключительно революционной борьбой масс с пролетариатом во главе их.

Поворот в развитии борьбы начинается с поражения декабрьского восстания. Контрреволюция шаг за шагом переходит в наступление по мере ослабления массовой борьбы. В эпоху первой Думы эта борьба выразилась еще очень и очень внушительно в усилении крестьянского движения, в широком разгроме гнезд крепостников-помещиков, в целом ряде солдатских восстаний. И реакция наступала тогда медленно, не решаясь сразу произвести государственный переворот. Лишь после подавления Свеаборгского и Кронштадтского восстаний июля 1906 года она делается смелее, водворяет военно-полевой режим, начинает по частям отнимать выборное право (сенатские разъяснения^{55}), наконец, окончательно окружает полицейской осадой вторую Думу и ниспровергает всю пресловутую конституцию. Всякие самочинные, свободные организации масс сменились в это время «легальной борьбой» в рамках полицейской конституции, истолковываемой Дубасовыми и Столыпиными. Главенство социал-демократии сменилось главенством кадетов, которые господствовали в обеих Думах. Период упадка движения масс был периодом высшего расцвета партии кадетов. Она эксплуатировала этот упадок, выступая в качестве «борца» за конституцию. Она поддерживала в народе всеми силами веру в эту конституцию и проповедовала необходимость ограничиться именно «парламентской» борьбой.

Крах «кадетской конституции» есть крах кадетской тактики и кадетской гегемонии в освободительной борьбе. Корыстно-классовый характер всех рассуждений нашего либерализма на тему о «революционных иллюзиях» и об «ошибках революции» выступает с очевидностью при сравнении обоих периодов революции. Пролетарская массовая борьба дала завоевания всему народу. Либеральное руководство движением не дало ничего кроме поражений. Революционный натиск пролетариата неуклонно поднимал сознание масс и организованность их, ставя перед ними все более высокие задачи, развивая их самостоятельное участие в политической жизни, уча их борьбе. Гегемония либералов в период обеих Дум принижала сознание масс, разлагала их революционную организованность, притупляла сознание демократических задач.

Либеральные вожди I и II Думы великолепно продемонстрировали перед народом коленопреклоненную, легальную «борьбу», которая привела к тому, что самодержавные крепостники росчерком пера смели конституционный парадиз либеральных болтунов и надсмеялись над тонкой дипломатией посетителей министерских передних. За либералами нет ни одного завоевания за все время русской революции, ни одного успеха, ни одного сколько-нибудь демократического дела, организующего народные силы в борьбе за свободу.

До октября 1905 года либералы держали иногда сочувственный нейтралитет по отношению к революционной борьбе масс, но и тогда уже они начали выступать против нее, посылая депутацию с подлыми речами к царю, поддерживая булыгинскую Думу не из-за недомыслия, а из-за прямой вражды к революции. После октября 1905 года либералы только и делали, что позорно предавали дело народной свободы.

В ноябре 1905 года они подсылали г-на Струве интимно побеседовать с г. Витте. Весной 1906 года они подрывали революционный бойкот и своим отказом открыто перед Европой высказаться против займа помогали правительству добыть миллиарды на завоевание России. Летом 1906 года они торговались с заднего крыльца с Треповым о министерских портфелях и боролись с «левыми», т. е. с революцией, в I Думе. В январе 1907 года они опять забегали к полицейским властям (визит Милюкова у Столыпина). Весной 1907 года они поддерживали правительство во II Думе. Революция замечательно быстро разоблачила либерализм и показала на деле его контрреволюционную природу.

В этом отношении период конституционных упований прошел далеко не бесполезно для народа. Опыт первой и второй Думы не только научил понимать все беспредельное убожество той роли, которую играет либерализм в нашей революции. Нет, этот опыт и на деле ликвидировал попытку руководить демократическим движением со стороны партии, которую только политические младенцы или выжившие из ума старцы могут считать действительно конституционно-«демократической».

В 1905 и в начале 1906 годов классовый состав буржуазной демократии в России еще не для всех был ясен. Упования насчет того, что можно соединить самодержавие с действительным представительством сколько-нибудь широких масс народа, были не только у темных и забитых обитателей разных захолустий. Этим упованиям не чужды были и правящие сферы самодержавия. Почему избирательный закон и в булыгинскую и в виттевскую Думу давал значительное представительство крестьянству? Потому, что держалась еще вера в монархическое настроение деревни. «Серячок выручит», это восклицание правительственной газеты весной 1906 года выражало надежду правительства на консервативность крестьянской массы^{56}. В те времена кадеты не только не сознавали антагонизма между демократизмом крестьян и буржуазным либерализмом, но опасались даже отсталости крестьян и желали одного: чтобы Дума помогла превратить консервативного или равнодушного крестьянина в либерала. Весной 1906 года г. Струве выражал смелое пожелание, когда писал: «крестьянин в Думе будет кадетом». Летом 1907 года тот же г. Струве поднял знамя борьбы с трудовыми или левыми партиями, как с главной помехой осуществлению сделки между буржуазным либерализмом и самодержавием. На протяжении полутора года лозунг борьбы за политическое просвещение крестьян сменился у либералов лозунгом борьбы против «чересчур» политически просвещенного и требовательного крестьянина!

Эта смена лозунгов выражает как нельзя более ясно полное банкротство либерализма в русской революции. Классовый антагонизм массы демократического сельского населения и крепостников-помещиков оказался неизмеримо глубже, чем воображали трусливые и тупоумные кадеты. Поэтому и провалилась так быстро и так бесповоротно их попытка взять на себя гегемонию в борьбе за демократию. Поэтому и потерпела крушение вся их «линия» – помирить мелкобуржуазную демократическую массу народа с октябристскими и черносотенными помещиками. Великое, хотя и отрицательное, завоевание контрреволюционного периода двух Дум состоит в этом банкротстве предательских «борцов» за «народную свободу». Классовая борьба, идущая внизу, выкинула этих героев министерской передней за борт, превратила их из претендентов на руководство в простых лакеев октябризма, слегка подкрашенных конституционным лаком.

Кто не видит до сих пор этого банкротства либералов, испытавших на деле свою пригодность в качестве борцов за демократию или, по крайней мере, борцов в рядах демократии, тот ровно ничего не понял в политической истории двух Дум. Бессмысленное повторение заученной формулы о поддержке буржуазной демократии превращается, у таких людей, в контрреволюционное хныканье. Не жалеть о крахе конституционных иллюзий должны социал-демократы. Они должны сказать, как говорил Маркс про контрреволюцию в Германии: народ выиграл то, что потерял свои иллюзии^{57}. Буржуазная демократия в России выиграла то, что потеряла негодных вождей и дряблых союзников. Тем лучше для политического развития этой демократии.

Партии пролетариата остается позаботиться о том, чтобы богатые политические уроки нашей революции и контрреволюции были глубже продуманы и тверже усвоены широкими массами. Период натиска на самодержавие развернул силы пролетариата и научил его основам революционной тактики, показал условия успеха непосредственной борьбы масс, которая одна только в состоянии завоевать сколько-нибудь серьезные улучшения. Долгий период подготовки сил пролетариата, воспитания и организации его предшествовал тем выступлениям сотен тысяч рабочих, которые нанесли смертельные удары старому самодержавию в России. Долгая, невидная работа руководства всеми проявлениями классовой борьбы пролетариата, работа созидания прочной, выдержанной партии предшествовала взрыву действительно массовой борьбы и обеспечила условия превращения этого взрыва в революцию. И теперь пролетариату, как передовому борцу народа, надо укрепить свою организацию, соскрести с себя всякую плесень интеллигентского оппортунизма, сплотить свои силы для такой же выдержанной и упорной работы. Задачи, которые поставлены перед русской революцией ходом истории и объективным положением широких масс, не разрешены. Элементы нового, общенародного политического кризиса не только не устранены, а, напротив, еще углубились и расширились. Наступление этого кризиса поставит опять пролетариат во главе общенародного движения. К этой роли должна быть готова рабочая с.-д. партия. И на почве, удобренной событиями 1905 и последующих годов, посев даст вдесятеро лучший урожай. Если за партией в несколько тысяч сознательных передовиков рабочего класса поднялся в конце 1905 года миллион пролетариев, то теперь наша партия, насчитывающая десятки тысяч искушенных в революции и теснее в самой борьбе связавших себя с массой рабочих социал-демократов, поведет за собой десяток миллионов и сломит врага.