Тайер Борге
Пристегнись покрепче

Глава 1

Бумажный самолетик плавно спикировал на мой стол и протаранил конструкцию из остроотточенных карандашей.

Я расправил бумагу.

«Сегодня гонки», – было написано на ней.

Сазонов вопросительно вскинул брови, когда я повернул к нему голову. Отрицательно покачав головой, я ткнул пальцем в тест, который решил меньше половины.

Мы учились на последнем курсе строительного университета. Студенческая жизнь была бурной и насыщенной. Именно она дала мне раскрыть свой потенциал, обрести новых друзей. Впереди уже грезился диплом. А там, как мне казалось, начиналась свободная и непринужденная жизнь.

Вместе с друзьями мы мечтали автостопом объездить запланированные города, отправиться на остров и почувствовать себя «робинзонами». Сам я хотел научиться стрелять из ружья, а так же обучиться верховой езде, как это умела моя бабушка.

Но мысли предательски возвращались к зачету и решению тестов, которые не поддавались моему натиску. Сазонов же щелкал их с феноменальной скоростью.

– Двигайся! – прошептал Сазонов, потеснив меня на стуле.

– Что ты делаешь? Препод заметит твои перемещения по аудитории и нам с тобой влетит.

– Ярослав, не будь занудой, – он потянул лист с моими ответами. – Да, Ярик, ты и тесты несовместимы, как селедка с борщом. – Илья уверенно зачеркнул третий и пятый варианты ответов и написал свои. – Не вижу препятствий для нашего присутствия на гонках.

– Пора остепениться, Илья. Помни о данном обете.

Мотоциклы и автомобили – основное увлечение Сазонова. Неважно какой марки. Главное, чтобы было чем рулить и гладкая трасса с соперниками. Раньше мы вместе участвовали в ночных гонках. Но в один из дождливых вечеров, я охладел к экстриму. Мне отчетливо запомнилось, как в пяти метрах от меня на бешеной скорости с ожесточением сражались два автомобиля. Оба соперника остервенело сталкивали друг друга с трассы, чтобы очистить себе дорогу к победе. Финиш как раз маячил за поворотом. На этот раз, удар был настолько сильным, что обломок корпуса отрекошетило в лобовое стекло моей машины и торчал в нем до самого конца финиша. На решающем вираже пилот красного автомобиля выбил своего противника с трассы, нанеся ответный удар по заднему бамперу. Последний перевернулся в воздухе и, словно, подбитая летучая мышь, рухнул на дорогу. С тех пор моя команда придерживалась данного обета – не участвовать в гонках, да и произошло ряд случаев, благодаря которым, по Уставу стритрейсеров, моя команда исключалась из соревнований. Своего любимца, как ласково я его называю «Ахиллес», я схоронил, как мне казалось, навсегда. Илья же стал еще большим фанатом неофициальных андеграудных гонок, каждый раз рискуя оставить свою жизнь на каком-нибудь виадуке.

Илья, сопя носом, молча вырвал лист из своей тетради и что-то начал быстро писать. Я старался не отвлекаться на него, пытался сконцентрироваться на решении тестов.

– Думал, ты поддержишь на гонках, как друг, – прошептал он.

– Кое-кто уже пригласил меня на закрытую вечеринку, – ответил я.

Илья проследил за моим взглядом. Партой ниже сидела девушка с лихо закрученными двумя хвостами из красно-рыжих волос на голове. Она внимательно проверяла свои ответы, изредка поглядывая на доску. От волнения, на белоснежной коже, разлился пунцовый румянец, из-за этого в нашем кругу ее прозвали Авророй Римской. Сама она настаивала на сходстве с Миленой Фармер и даже хотела начать карьеру певицы, но быстро оставила эту затею.

– Вечеринка по мистическому разводу? – Сазонов чуть ли не захохотал в голос. – Она меня тоже звала. Девчачьи выдумки. – Он нахмурился. – Ярослав, предпочтешь это занудство брутальным гонкам, где участвует твой лучший друг?

Я промолчал.

– Римская, – шепотом позвал Илья. – Я тоже умею гадать на картах, приходи вечером, нагадаю.

Девушка обернулась, притворно закатила миндалевидные глаза:

– Вызывать духов, общаться с ними и просто тасовать карты – это два разных понятия. – Она махнула на нас рукой. – Не отвлекайте, – она заправила упрямую рыжую прядь за ухо и отвернулась.

Я мельком взглянул на друга, и дал ему легкий подзатыльник:

– О, да я смотрю, у тебя слюни потекли. Илья, ты слишком-то не раскатывай губу.

Мы оба пригнулись за спинами студентов и засмеялись. Вокруг неодобрительно посмотрели в нашу сторону и зашикали, как в театре.

Преподаватель, который до этого времени мирно проверял курсовые работы студентов, посмотрел поверх очков на аудиторию. Он оглянулся на мелом исписанную доску и снял очки.

– Сазонов, какой из вопросов показался вам смешным? Поделитесь со всеми своим весельем.

Илья, все еще прячась за спинами, закрыл лицо обеими ладонями, продолжая улыбаться. Я же почувствовал, как запылали мои уши.

– Сазонов, сдавайте свою работу. Вижу, что вы закончили, – сказал преподаватель.

Илья смел в рюкзак карандаши и ручки, и незаметно пододвинул листок с ответами моего варианта.

– Все же, гонки состоятся, и я буду тебя ждать, – прошептал он мне, вставая со своего места.

– Дядьков, вас это тоже касается. Если закончили, не мешайте остальным. Сдавайте свою контрольную! – обратился ко мне преподаватель.

– Дядьков у нас важная птица, – съехидничал на задней парте Алан Чумаков. – Они с Сазоновым считают себя королями гонок.

Илья так резко повернулся к нему, что парень от неожиданности подпрыгнул:

– А я слышал, Чума, что ты карандашами питаешься. На! Лови!

И в Алана полетели карандаши. В аудитории послышались смешки.

Алан Чумаков был чудаковатым парнем. Погружаясь в творческую работу с головой, он не замечал как обгрызал все, что попадалось ему под руку: будь это карандаши, ручки; даже кисти, и те – не оставались без внимания. Но, несмотря на такую странность, он красиво рисовал и подумывал о своей картинной выставке в галерее.

– На вот еще, Айвазовский, – окончательно рассердился не на шутку Илья. Он бросил новую партию огрызков карандашей в пригнувшегося парня.

– Это что там за цирк? – возмутился преподаватель.

– Хватит! – одернул я друга, поймав неодобрительный взгляд Римской.

– Детский сад, штаны на лямках, – покачал головой преподаватель, когда мы сдали контрольные.

В столовой, как всегда, было шумно.

Сазонов и я взяли по лотку с едой и теперь высматривали свободный столик.

– Может, вон тот? – спросил Илья, откусив булочку. – Присоединимся к цыпочкам, познакомимся…

– Погоди, сейчас найдем подходящее место, – ответил я.

Илья на ходу принялся за второе, смачно облизывая ложку.

– М-м-м, блаженство! С утра ничего не ел. Просто благодать! О, гляди, – сказал он с набитым ртом, кивнув на столик, где уплетал свой обед коротко стриженный парень. – Думаю, не стоит упускать шанса. Тем более, ты с ним давно хотел поговорить.

Мы синхронно поставили подносы с едой на стол. Парень не донес до рта ложку, и бледнея, исподлобья, посмотрел на нас. Некоторое время все трое молча пережевывали еду.

– Фингал дворовые поставили? – участливо спросил я.

– Это тебя не должно волновать, – огрызнулся Алексей. Он вытер рот салфеткой, схватил свой поднос и рывком встал со стула.

– Освободилось место нападающего в нашей команде, – как бы между прочим сказал я.

Парень несколько минут раздумывая стоял к нам спиной.

– Условия? – спросил Лешка, снова усаживаясь за стол.

В прошлом году Алексей Федоров был признан лучшим футболистом нашего университета. Каждому входящему в его дом, он обязательно рассказывал о своих победах и проводил экскурсию по уголку почета, где стояли до блеска начищенные кубки и висели в рамках многочисленные грамоты. Заполучить его, означало укрепить состав своей сборной и вывести ее в финал.

Федоров гордился собой: двухметровый рост, симпатичный на лицо, приятный голос, от которого щеки девушек становились пунцовыми и соглашались на все, о чем просил Лешка. Наверное, единственным недостатком у него была картавость. Но наш друг не считал это изъяном, наоборот, он выставлял ее как достоинство и она действительно придавала ему шарм.

Помимо забивания точных голов, он постоянно записывал крылатые фразы, мысли и тексты стихотворений в свой блокнот, который никому никогда не показывал. Мы были знакомы с ним со школьной скамьи, и часто зависали на встречах, где его причисляли к разряду «элиты».

Все было хорошо до тех пор, пока между Лехой и Гришкой Балахоновым не произошли непримиримые разногласия в музыке. После этого он покинул наш круг.

– Все те же, – ответил я. – Для друзей они не менялись.

За соседним столом раздался хохот.

– Лешка, не ведись на эту дешевую вербовку. Дядьков не держит своего слова. Он пытается спасти свою жалкую команду и за счет тебя поднять рейтинг своего авторитета.

Я обернулся.

Говоривший оказался не кто иной, как Кирилл Ковалев. Мой враг и давний соперник. Он был со своими дружками, такими же наглыми и отвязанными парнями.

– Ни для кого не секрет, что ты, Кирилл, прячешься за спинами своих игроков, – парировал я. – И за их счет самоутверждаешься.

– Кто бы говорил? – насмешливо покачал головой Кирилл. – В последнем соревновании ты смалодушничал, причем перед самым финишем, на глазах у всех игроков и болельщиков.

– Это было не соревнование, а глупый спор. Я не вижу смысла рисковать своей жизнью и сохранностью своего автомобиля там, где ожидает явный проигрыш, – сказал я и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Ковалев с грохотом отодвинул стул. Он подошел и наклонился над моим ухом:

– Ты называешь это спором? Так вот поверь, наш спор с тобой еще не закончен. Нет бывших игроков. И я с нетерпением жду тебя в ближайшем будущем, в качестве соперника.

– Кирилл, ты что-то путаешь, – с полным ртом еды сказал Илья. – Ярослав утопил свой автомобиль в болоте во время гонок, а наша команда, если помнишь, вышла из игры и больше не участвует в соревнованиях.

Кирилл хмыкнув, вскинул брови:

– Утопил? Серьезно? А ты поинтересуйся у своего друга, так ли это?

Ковалев и его свита наконец ушли.

– Скверный у него характер, – поморщился Илья, доедая обед. – Ярослав, мы чего-то не знаем?

– Не обращай на него внимания, – отмахнулся я и обратился к Федорову: – Сегодня мы едем на встречу. Было бы неплохо, если бы ты, Леша, присоединился к нам.

– Балахонов тоже будет? – между прочим уточнил Лешка.

– Вы оба взрослые мужики, – Илья залпом выпил компот и по-привычке развалился на стуле. – Должны забыть старое. Думаю, в этом препятствий не будет.

– Говорят, возвращаться – плохая примета, – на всякий случай заупрямился Федоров.

– Добавлю к словам Ярика, что в условиях есть один маленький пункт: засунь свою гордость в задницу. – ответил Илья.

После учебы я успел заехать на работу. В компании работал на полставки и числился в штате как конструктор-дизайнер. После окончания университета, мне сулила стабильная работа и официальное оформление в должность. Что могло быть лучше?

В моем ежедневнике было несколько расписанных задач на этот день. Одна из которых, закончить эскиз.

Это мой первый заказ. Свою работу я должен был представить на ближайшей конференции в четверг и отстаивать перед заказчиками.

– Он статен и хорош собой, – смеялись две девушки-секретарши в приемной.

Они раскладывали документы по папкам. В этот момент, около ресепшена проходил Илья.

– Девчата! Милые мои лебедушки! Никак про меня речи ведете? – остановился он.

Девушки развеселились еще больше.

– Нет, конечно!

– От чего же? – притворно удивился Илья. – Я красив, отлично разбираюсь в авто. Ценитель моды и экстрима. Харизматичный в любви и амбициозен в делах.

– Не обольщайся, Илья. Мы говорим про артиста Станислава Бондаренко.

– О Бондаренко? – расстроился Илья.

Он повертелся перед зеркалом, провел рукой по густому отросшему ирокезу, зачесанному вперед, критично оглядел стриженные бока.

Сазонов не скрывал, что гордится стрижкой «могавк». Его стриг какой-то модный парикмахер, который поведал, что прическа получила свое название от индейского племени ирокезов.

Могавки были настоящими хранителями культуры предков. В основе их верований было почитание сна. Именно сон мог открыть истину, ответить на любой вопрос, который терзает человека. В преданиях могавков говорится, что во время сна душа оставляет тело и отправляется туда, где зарождается Вселенная. Именно это путешествие давало возможность обрести знания и познать мудрость.

Не знаю, в какие миры сны уносили моего друга, но я считал все это не более, чем легендой.

Илья игриво подмигнул своему отражению и с удовлетворением сказал:

– Ему не пойдет стрижка «могавк» так, как идет она мне. А вы, девчата, опоздали. Вам надо было родиться на 30-40 лет раньше, может, и ваши кандидатуры он бы рассмотрел. Кстати, этот зануда у себя? – парень указал на мой кабинет.

– Да, – коротко ответила одна из секретарш.

– Посидим как-нибудь летним вечером на крыше при свечах? Только ты и я?

– Я знаю какой вы ловелас, Илья Сазонов, – звонко засмеялась девушка.

– Так может быть мне суждено измениться именно с тобой? – ничуть не смутился парень.

– Сазонов! – окликнул я друга. – Дуй ко мне. Не расстраивай рабочую атмосферу. – Я подмигнул девушкам и закрыл дверь за другом.

– Что насчет моего предложения? – спросил Илья, усевшись в мое кресло, закинув ноги на стол. Он взял попавшийся под руку чертеж и начал его внимательно изучать.

– Ничего не изменилось.

– Не дурно, – сказал Илья перебирая остальные чертежи. – Как говорит наш маратель холста, Алан Чумаков, я бы разбавил твой консерватизм красками бунтарства и игривости, с легкостью перетекающими в тона чувственности.

– Зря ты иронизируешь, говорят, парень написал несколько картин и готовится открыть собственную выставку. Кстати, я его тоже хотел привлечь к своему проекту, ты же отказался.

Друг замахал руками:

– Ой, проекты, это не мое. Чумакова зря зовешь – гиблое дело, запорет тебе все.

Илья откинулся на спинку кресла, сложил ладони домиком и внимательно посмотрел на меня:

– Ярик, расскажи мне, что происходит? Что знает такого Ковалев, о чем не знаем мы, твоя команда?

Я вздохнул. За день об этом споре мне напомнили второй раз. Я молча посмотрел на друга. В голове всплыло воспоминание о том самом солнечном морозном утре, когда я вышел во двор к своей старенькой машине, которая выручала меня во все времена, но вдруг вспомнил, что с вечера не поменял колесо.

– Какая досада! Спустило колесо, – за спиной кто-то поцокал языком.

В красном намытом автомобиле, который на соревнованиях выставлялся как «Каракурт», жуя жвачку, сидел Ковалев. Что он здесь делал здесь, возле моего дома в такую рань, меня мало волновало. Я сунул руки в карманы, направился в сторону автобусной остановки.

Автомобиль Ковалева не спеша двинулся за мной.

– Подкинуть? – насмешливо спросил Кирилл.

– Не стоит.

– Да ладно, не ломайся, – он зевнул и лениво покрутил руль. – У меня есть взаимовыгодное предложение. Уверен, оно тебе придется по душе.

– 

С тобой связываться, себе дороже, – ответил я.

– Правда? – парень надул большой жвачный пузырь, заглотнул его в рот, где тот громко лопнул. – Я слышал, ты хочешь выйти из гонок.

– У меня нет уважительных или форс-мажорных обстоятельств, которые прописаны в Уставе стритрейсеров.

– Согласен, – лицо Ковалева стало серьезным. – Устав – святое. Но я знаю, какую открыть дверь, чтобы выйти из игры.

Я остановился и подышал на руки, перчатки как всегда забыл дома.

– Тебе какая выгода? Кирилл, ты же знаешь, моя команда тебе не соперник.

– Как знать, – пожал плечами Ковалев, вытащил изо рта жвачку и заткнул за ухо. – В гонках под поселком «Звездное» именно твоя команда одержала победу.

– Ах вот оно что! Ведь скоро там снова намечается турнир. Ты хочешь двух зайцев убить…

– И тебе услугу сделать. Мы договорились?

– Ты толкаешь меня на рисковое дело. Мне надо подумать. С парнями посоветоваться.

– И думать нечего, Ярослав. Соревнование из семи кругов, в течение которых постепенно будут отсеиваться игроки. Последний седьмой круг будет решающим для оставшихся сильнейших пилотов. Как раз в конце игры ты и сложишь полномочия, передав первенство моей команде. Ты командир, тебе решать и последнее слово за тобой. Я даю тебе такой шанс! Конечно, ты можешь в любой момент отказаться.

В назначенный день состоялись гонки. Я был шаге от победы, но вовремя опомнился. Сделка, которую мне подкинул Ковалев, подразумевалась как спор. В результате таких споров, стритрейсер ставил на кон свой автомобиль: если выигрывал, то забирал в качестве трофея машину своего соперника, проигрывал – терял свою. Мне не хотелось расставаться со своим «Ахиллесом», да и не вынес бы морально, если бы этот разгильдяй Ковалев разъезжал по улицам и хвастал, как выиграл мой автомобиль. В середине шестого круга я был вторым, когда намеренно сбросил скорость, пропуская вперед игроков, между которыми на последнем круге гонок начался розыгрыш. В конце концов Ковалев сам сказал, что я могу в любой момент отказаться…

Я подавил былое воспоминание, произнес вслух:

– Азарт ни к чему хорошему не приводит. Однако, Илья, ты должен помнить о правилах Устава стритрейсеров и данном обете.

Я взглянул на часы. Перед зеркалом поправил галстук и застегнул пуговицы на пиджаке.

– Ой, да брось ты! Рассуждаешь, как закостенелый старикан. Порой мне кажется, будто с роботом разговариваю, – вздохнул Илья. Он потеснил меня у зеркала, пригладил волосы расческой и оглядел свой костюм со всех сторон.

– Илюш, мне не хотелось бы соскабливать твои кости с асфальта и отмывать машину от мозгов, которые, я надеюсь, еще остались в твоей голове. Вспомни «Быстрого» и «Соленого». Один неверный маневр, ошибка в просчете и цветы дарят не они девушкам, а наоборот, им приносят на могилу. Послушай меня. Ты мой лучший друг и я обязан сказать тебе это.

– Ярослав, что у вас с Римской? – неожиданно сменил тему Илья.

Я пожал плечами, внимательно посмотрел на друга:

– Влюбился?

– Хотел бы встретиться с ней, – ответил он, поправляя воротник. – Ты же не встанешь между нами?

– Она бы тоже не одобрила твое увлечение.

– Ярик, ты же знаешь, это временное занятие, хотя не отрицаю, одно из любимых. Ну так что скажешь?

Я снова вздохнул и неопределенно пожал плечами.

В это время зазвонил телефон.

– Да, мы выходим. Илья, пошли. Нас ждут.

– Знаешь, что самое сексуальное в Мирославе? Ее женственность. У меня мурашки по телу, когда она гладит свои волосы длинными пальцами с ногтями на полметра, накрашенные блестящим изумрудным лаком.. Меня просто заводит, когда она приоткрывает свои пухлые губки. А каблуки? М-м-м. Сама грация, когда покачивает бедрами проходит мимо на высоченных шпильках…

Друг послал воздушный поцелуй.

Я покачал головой и театрально закатил глаза.

Наш разговор прервал охранник. Он подозрительно посмотрел на Сазонова потом медленно перевел взгляд на меня:

– Ярослав Данилович, вы сегодня вовремя или задержитесь?

– Да, я закончил.

– Хорошего вечера, – пожелал мужчина.

– Спасибо, приятель! И тебе хороших дней, не скучай тут! – откланялся Илья и помчался вслед за мной.

На парковке мы ожидали друзей.

– Ярослав, ты очень изменился, – в голосе Ильи слышался скорее упрек, нежели похвала.

– Повзрослел, наверное.

Наконец, подъехал черный тонированный джип. За рулем сидел Балахонов, рядом на переднем сиденье улыбалась Римская. На заднем – Лешка Федоров хрустел чипсами.

– Всем привет, – поздоровался Гришка, опустив стекло на двери. – Ты с нами, Илья?

Я открыл заднюю дверь машины и снова закрыл.

Физиономия Сазонова была грустной. Его потерянный вид немного рассмешил меня.

– Ты на байке?

Лицо друга засияло надеждой, но я поднял руку.

– Едешь с нами. Байк поведу я и это не обсуждается.

– А после? – спросил он, подавая мне шлем.

– После посмотрим.

Что нужно для счастья? Прибавляя скорость на железном коне, я то обгонял, то ехал вслед за джипом друзей.

Сазонов, сидящий позади меня, расправил руки, словно парящий орлан, выкрикивал что-то проезжающему транспорту.

Поравнявшись на этот раз с машиной, я повернул голову и встретился со взглядом Римской. Мою улыбку скрывал шлем, но глаза передавали счастливое состояние души. Она звонко смеялась. Вытянула ладошку и послала воздушный поцелуй.

Илья напомнил о себе, тут же выписав мне тумак.

– За дорогой следи, Ромео.

Утомленное весеннее солнце клонилось к закату. Близилась ночь, а вместе с ней долгожданные выходные. Мы, наконец-то, прибыли на место.

– Ожидал увидеть здесь бревенчатую избушку и дракона на цепи в собачьей будке, – удивился Гришка, хлопнув дверью джипа.

– Даже тебе под кайфом такая красота не снилась, – тут же отреагировал Лешка.

Это была ухоженная усадьба. Зеленый трехэтажный дом с большими окнами и белыми колоннами. По обеим сторонам дома стояли массивные атланты, подпирающие широкий балкон на втором этаже. От дома отходил тротуар, зовущий в оранжерею, где цвели дивные цветы. Здесь царил порядок и уют. Несмотря на то, что мы заехали в такую глушь, каждый из нас чувствовал себя в безопасности.

На мраморных ступенях нас встретила экономка:

– Добро пожаловать в поместье. Хозяйка ожидает вас в гостиной.

Пока мы шли по длинному коридору, увешанному картинами, Сазонов обернулся и язвительно подмигнул мне. В его взгляде читался вопрос: «Как ты дал себя уговорить»? Илья не то чтобы не верил в подобного рода мистицизм, он был полным атеистом.

Спиритические сеансы возвращались в моду. Такой всплеск популярности был вызван у молодежи, которые готовы были ночами напролет двигать доску Уиджи. Они не вдавались в подробности: кто сидит за их столом – самозванец, называющий себя экстрасенсом, или настоящий медиум. Для них это было прежде всего развлечение. Они сорили деньгами за престиж, за культ, который сами создавали и превозносили, не зная его сути.

Что до меня, то я считал, что медиумы – это хорошо обученные психологи и отчасти актеры. При себе имел мнение, что общение через них с духами, напоминало толстенное тонированное стекло и еще не факт, что за тем стеклом действительно кто-то существовал.

Жизнь без сюрпризов и неожиданностей вполне устраивала меня. Ведь это было так просто, идти по прямой, никуда не сворачивая. Пусть ожидаемо и бесцветно, как стакан с питьевой водой, зато спокойно. Никаких приключений на свою задницу.

Согласился пойти на сеанс только потому, что пригласила Римская. Для меня это было важно. Ведь рядом находилась та, к которой я был неравнодушен.

– Ребята! Это просто невероятно, что мы здесь! – восхищался Гришка, тщательно разглядывая керамическую фигуру в замысловатой позе. – Я обязательно выражу мысли в своих песнях.

– Главное, не переборщи с эпитетами, – хмыкнул Лешка.

– Обойдусь без твоего сарказма.

Тем временем, мы остановились перед тяжелой дверью цвета темного ореха.

Римская с волнением покусывала нижнюю губу.

– Волнуешься? – я незаметно взял ее ладонь и сжал в своей.

– Есть немного, – улыбнулась она.

Пока мы ожидали приглашения войти, мое внимание привлек шум, доносившийся из соседней комнаты, в которую была чуть приоткрыта дверь. Несмотря на это маленькое расстояние, было видно, как парень бросил два кубика и они покатились по доске. Парня звали Денис Акуленок. Почувствовав на себе мой взгляд, он обернулся. Я хотел уже сделать шаг в его сторону и узнать, что он здесь делает, как кто-то изнутри захлопнул дверь в комнату.

Снова появилась экономка и пригласила нас на сеанс.

Глава 2

Я сладко зевнул и понежился в постели. Было субботнее утро и можно было еще поваляться, но настойчивые звонки все же заставили подняться.

На пороге стоял Илья Сазонов.

– Пора вставать, брат. С добрым утром! – улыбнулся он.

– Ты что приперся в такую рань? Тебя обычно раньше одиннадцати не добудишься.

Друг, минуя меня, направился прямиком на кухню. Он открыл дверь холодильника и покачал головой.

– Вот что значит жизнь холостяка, – вздохнул Илья.

– Вообще-то, я не готовился встречать гостей в шесть часов утра.

– Все хотел спросить: где ты берешь такой кефир, да еще в стеклянных бутылочках? Вкусный причем.

Я терпеливо подождал, когда наполнится чашка кефиром, спросил:

– Выкладывай, что случилось?

– Помнишь вчерашний вечер?

– Смутно.

– Я тоже, – признался Илья. Он трясущимися пальцами вытащил из пачки сигарету и попытался закурить. Ему это с трудом удавалось.

– Тебя только этот вопрос интересует? – уточнил я. Выхватил у Ильи сигарету и точным щелчком отправил в мусорное ведро. В моем доме было правило – не курить!

Сазонов сделал большой глоток кефира. Он набрал побольше воздуха и скороговоркой произнес:

– Вчера я участвовал в гонках.

– Это вряд ли. Мы впятером ездили на спиритический сеанс.

Илья мотнул головой и поднял вверх указательный палец.

– Не перебивай. Это так. Четко помню, как мы с тобой неслись на байке навстречу «запудривания мозгов». Но, Ярик, я был на гонках, – друг подошел к окну. – Ты ведь помнишь старый добрый трюк, когда на повороте наклоняешь байк и касаешься кончиками пальцев дороги и ловишь кайф от скорости. Так вот, выровняв своего железного коня, я нутром почуял, что в соперниках, которые приклеились с обеих сторон, что-то не так. У обоих были прозрачные шлемы. Их лица не отражали человеческие черты. Скорее они походили на манекенов…

– Да брось, что за бред ты несешь?! Ты не мог там находиться, я тебе говорю…

– Ну что за привычка перебивать, – Илья раздраженно развел руками.

– Ты верно обкурился. Сколько раз я втолковывал тебе, не являться в мой дом в подобном виде. Возможно, дело в уличном освещении. Об этом не подумал?

Снова раздался звонок в дверь.

– Утро посещений какое-то, – проворчал я. – Леха?

Федоров только кивнул мне, мимоходом скинул ботинки и, не отрываясь от разговора по телефону, продолжал:

– Не пиши и не звони мне! Поняла?

Он снял куртку и кинул ее на кресло.

– Забудь навсегда!

Мы с Ильей переглянулись.

– Любовь и все дела, – пожал плечами Сазонов, возвращаясь на кухню. – Ставлю три бутылки кефира, через пять минут будут ворковать и пускать слюни, признаваясь в вечной любви.

– Ты куколка, которой можно управлять! – гаркнул Алексей в трубку. – Тебе донесли какую-то ерунду, а ты схавала и начала без разбора орать! Прежде чем проглотить, надо бы разжевать. Тебя можно легко спровоцировать… Я? Да, это ты мне первая набрала и позвонила. Я вообще тебе звонить не собирался!

– Леш, а ты что приперся в такую рань? Тренировка в 19.00 начинается, – спросил я, пока Федоров копался в телефоне.

– Представьте себе, эта кукла возомнила из себя розовой сладкой ватой. Говорит, что это я ее провоцирую. Трубки бросает. Хотя, в одном она права, это я ей набрал.

– Лучше пусть скажет, зачем с первыми петухами друг другу расчесывать мозг? – отозвался из кухни Илья. – Я б в это время спал и пукал.

– То-то я смотрю ты всех своих баранов пересчитал перед сном, – огрызнулся Лешка. – Все, отстаньте оба! Алло? Любимая? А у меня билеты есть на послезавтрашний матч. Нет, в универе. И знаешь кто главный игрок?

– Илья, топай сюда, – позвал я Сазонова.

На днях, разбирая кладовку, я наткнулся на диктофон и винтовку. Оба эти предмета мне подарила бабушка. Даже помню записку на пергаментной обертке: «Моему дорогому внуку на память».

Вообще, она не была похожа на всех вместе взятых бабок. Ей безумно нравилась стрельба по банкам и питала страсть к необъезженным лошадям. Когда я приезжал к ней в гости, она угощала меня кумысом и водила на охоту.

Подарок стал неожиданностью. В целях безопасности (хоть винтовка была разряжена), родители отвезли ее на дачу и спрятали где-то на чердаке. Прошло время. О винтовке забыли, но не я.

– Красавица! – восхитился Илюшка, рассматривая оружие со всех сторон. Он прильнул к прицелу. – И маслята есть?

Я открыл футляр, в котором хранились патроны.

– Скажи еще, что хозяйка не пронюхала, какого зверя ты хранишь в кладовке?

В отличие от своих друзей, я снимал квартиру. Хозяйка появлялась раз в месяц, чтобы забрать деньги за аренду. Оплату по безналу она не признавала. На самом деле, это был предлог: проверить на чистоту квартиру, чтобы застать меня врасплох и знать, какую публику я вожу к себе. Пересчитывая деньги, она, словно обладатель 360-градусным полем обзора, успевала крутить глазами по комнате, сканируя взглядом сыщика все, что неправильно лежит.

Если действительно что-то не так лежало, ее лицо довольно надувалось, глаза округлялись, как у долгопята, и с ехидным восторгом, делала мне замечание.

Эта дама на пенсии была с барскими замашками. Перед ее уходом, я обязательно должен был предложить ей чашечку какао или кофе с молоком. Она с удовольствием потягивала напиток с блюдца, словно купчиха, оттопырив мизинец в сторону.

– Нет. Обычно, я вешаю на дверь кладовки увесистый замок. Конечно, она заглянула однажды сюда из женского любопытства, но не нашла ничего, кроме рыболовного снаряжения, в котором я и припрятал оружие.

– Хороша! – сказал Сазонов, проверяя затвор винтовки.

– Да, как раз защитит от нашествия манекенов.

Сазонов наградил меня кислым взглядом и резко взвел курок.

– Воу! Полегче, парень! – сказал Федоров, отведя дуло незаряженной винтовки, он прислонился к дверному косяку. – Вы о чем? Какие манекены?

– С некоторых пор Илюшку сопровождают. Элита же, – хохотнул я.

– Эстафету на гонках отнимали? – подхватил Лешка.

– Заканчивайте ржать, дурные. Уймите свою буйную фантазию.

У меня зазвонил мобильный телефон.

– Алло? Привет… – поймав внимательный взгляд Сазонова, я осекся.

– Спишь? – спросила Римская.

– Кто это? – подозрительно спросил Илья.

– Уже бодрствую, – ответил я.

Сопровождаемый пристальным взглядом друга, я накинул куртку и вышел на балкон.

– Как спалось, Мира?

– Сладко, – промурлыкала Римская сонным голосом.

Я представил ее в гипюровом пеньюаре, как она нежится в постели и одеяло чуть прикрывает ее точеную фигурку.

Мы оба молчали и наслаждались каждой минутой. Я слушал ее ровное дыхание в трубке.

– Как дела? – спросил я.

– Если ты пригласишь меня на чашечку кофе, я тебе расскажу, – игриво зазвучал голос Мирославы в трубке.

– Что предпочтешь на десерт: мороженое с шоколадом и вишенкой или фруктовый салат?

– Мороженое с вкусняшками, – улыбнулась она в трубку.

Я прикрыл балконную дверь. Парни хохотали. Они боролись удочками, как на шпагах.

– Договорились. Как тебе вчерашний поход к медиуму? – тихо спросил я.

– Пока мы сидели за столом, я не замечала ничего необычного. Но потом меня как будто кто-то позвал по имени. Я обернулась. Меня окружал цветущий сад, деревья тянули ко мне свои ветки, цветы которых источали тонкий медовый запах… – она помолчала, потом добавила: – Ты не один?

– Нет, тут еще два гнома.

– Ярик, ты меня слушаешь? Хорошо, поговорим позже раз занят.

Она чуть не повесила трубку.