Рашид Карамако Тритэ
Тайна первой заварки
Глава 1. Николай. Первая заварка
Самара напомнила Казань двадцать лет назад – тогда у нас еще не провели Универсиаду. Перед ней по всей столице прошлись веником, лопатой и строительной киркой: построили мосты на крупных дорожных развязках, очистили от мусора и помоек центральные улицы и все, что рядом, восстановили старые дома, из которых уже сыпались пыль, осколки кирпичей и каменная крошка 17 века. Сделали все, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранцами, на город стало приятно смотреть.
А в Самаре все было на месте: лужи, ветхие старые дома, россыпи пивных банок в подворотнях. Хотя возможно, просто водитель вез меня самым серым маршрутом…
– Деньги давай. – выдохнул он, наконец затормозив на площади перед плоским торговым центром, похожим на старый портфель. Открыл пачку сигарет, сунул одну в зубы и зашарил по карманам в поисках зажигалки.
Я торопливо достал кошелек, сунул ему тысячу и выскочил , не дождавшись сдачи – лишь бы не вдохнуть мерзкую табачную отраву, от которой у меня час будет першить в горле. Водила решил что я обсчитался и побыстрее стартанул, пока я не потребовал законные триста рублей.
Как же от него воняло… Мое обостренное обоняние страдало все три часа. Табак, пот и даже нестиранное нижнее белье – я уже и забыл, что в мире есть такие люди. В метро не хочу, в автобусе не езжу, вся моя работа – это светлый просторный зал с отличной вентиляцией, где только я, набор для пробы чая и набор из пары сотен коробочек на сегодня.
Я титестер. Есть сомелье – они на вкус могут определить, с какой плантации и в каком году был собран виноград. Я могу сказать то же самое про чай: покатав по нёбу глоток и подышав ароматом заварки – определить вкус, запах, оттенок, страну, месяц сбора, качество напитка… Я весь день завариваю, пью чай и выношу экспертную оценку качеству, вкусу, оттенкам, предлагаю возможную розничную цену и даю рекомендации к купажу – смеси разных сортов.
Информацию диктую в микрофон на столе, чтобы другой человек её прослушал и записал: зеленый чай, ярко выраженный терпкий вяжущий вкус, с фруктовым оттенком яблока, среднее качество, хорошо подойдет как база для купажа с барбарисом и клевером, розничная цена от четырехсот рублей за сто грамм. Красный чай, живой характерный сладкий вкус, ореховый миндальный аромат, высший сорт, не подходит для купажа, рекомендую продавать как отдельный сорт, розничная цена от полутора тысяч рублей за сто грамм…
И так весь день. Потом дом, расслабляющая медитация, доставка еды со слабо выраженным вкусом – мне важно беречь вкусовые рецепторы! Душ, легкий французский фильм, сон…
Я уже несколько лет никуда не срывался. Жил среди запахов и вкусов, уезжая только в командировки в Шри Ланку и Пекин закупаться сырьем, искать новые сорта. Семьи у меня нет, любовных связей – так, пара интрижек была в жизни… Последняя девушка и вовсе сбежала из собственной квартиры после того, как мы прожили вместе всего пару недель. Больше я её не видел. Поэтому я жил в привычном мне ритме и режиме, но в этот раз у меня не было выбора.
Так вот про Самару. Но начать всё равно придется издалека… Как вы думаете, чего хочет ребенок, который умирает от рака? Того же, что и обычный, только его желания – самые искренние и сильные на свете. Желания от души, от самого сердца. Ребенок только-только понял, из чего состоит этот свет – потопал ножками по первому снегу, попробовал мороженое, клубнику, драники. Съездил на море, прогулялся по лесу, увидел радугу. Кинул снежок, искупался, потыкал палочкой большого жука с рогом.
А потом узнал, что есть на свете смерть, и она конец всему. Узнал и тут же начал готовиться к свиданию.
«Make-A-Wish Foundation» – фонд, который исполняет мечты и желания умирающих от рака детей.
Кристофер Грейчус – семилетний мальчик из Америки хотел на день стать полицейским – под него сшили форму, утром забрали из больницы, патрульной машиной отвезли к вертолету – тот доставил его в отделение полиции штата Аризона, где ему на сутки , выдали значок и присвоили звание почетного полицейского.
Был мальчик, который решил на один день стать помощником Бэтмена – и ради него разыграли целое представление длительностью в сутки – с ним в главной роли. К 6-летней Кеннеди накануне операции привели настоящих балерин. 8-летний мальчик Люк отправился с родителями на Гавайи, чтобы увидеть морских черепах на воле, а его тезка младше на два года поехал туда же, чтобы посмотреть, как растут ананасы.
Дети летают в военных бомбардировщиках, едут в путешествия, встречаются с любимыми спортсменами и актерами.
Пятилетний мальчик Марат Пятилетов из Самары захотел увидеть меня.
Теперь вы понимаете? Пятилетний больной раком мальчик, который со дня на день может умереть, высказал желание – не прыгнуть с парашютом, не съездить в Диснейленд и не пожать руку Шварценеггеру. Встречу один на один. И где? Прости господи, в самарской хачапурной… И с кем? Иисусе! Со мной!!!
Надо быть последней сволочью, чтобы не поехать.
Я уже достал мобильник, чтобы набрать представителя фонда и узнать, куда мне вызвать такси, как меня окликнули.
– Николай?
Рядом с газетным киоском стоит стройный молодой парень в костюме. Шагнул ко мне, пожал руку, мягко подтолкнул к припаркованной в паре шагов BMW и горячо заговорил.
– Николай, меня зовут Роман. Прошу прощения за срочность, но у Марата очень плохие анализы – он может умереть.
– Какой Марат? – не понял я.
– Мальчик! – укоризненно воскликнул парень.
– Простите, забыл… Вы бы знали, чего мне стоила эта поездка…
– Дорого обошлась?
Я фыркнул как можно более презрительно. Тоже мне, тысяча рублей… Похоже, надо было надеть куртку подороже.
– Водитель был сложный? – улыбнулся Роман.
– Он очень плохо пах… – вздохнул я, залезая в припаркованную машину. За ее салоном явно ухаживали – я почувствовал нотки моющего средства и мыла. Да и сам Роман не курил, не душился, не пил алкоголя и носил чистую одежду. После пытки водителем бла-бла кара я сейчас практически гулял по ботаническому саду «Пердана» в Куала Лумпуре. Не смотрите на вонючее название – в нем благоухают цветы размером в две ваших ладони…
Если бы еще не едкий запах освежителя воздуха, притворяющегося розой…
– Роман, не возражаете? – я снял с зеркала заднего видения «вонючку» и убрал её в бардачок.
– Да, без проблем. – Роман пожал плечами, но кивнул. Возможно, подумал, что я немного со странностями. – А что там с водителем?
Я махнул рукой, решив не объяснять нюансы своей профессии. Плевать. Пусть думает что хочет. Мне нужно привести мозги в порядок, а для этого чем меньше запахов вокруг, тем лучше.
Только для отдыха нужна еще и тишина, но тут Роман начал рассказывать про мальчика.
– Для нас это тоже было неожиданно. – вещал его голос спокойный и приятный, как у банкира, который обслуживает желающего взять кредит. – Для меня – в первую очередь. Я должен был заниматься совсем другим ребенком, очередь Марата подходила через полгода, не раньше. Но неделю назад он пожаловался на боль, а МРТ показала, что опухоль в его голове за два дня увеличилась, и весь эффект от годового лечения сошел на нет. Врачи дали ему срок максимум две недели. Его тут же переместили на верхушку очереди…
– А что за очередь? – заинтересовался я.
Роман немного смутился.
– Смертельно больных детей много и становится все больше. Как одновременно выполнить желания каждого? Поэтому детей расставляют в очередь, согласно сроку их смерти. Не надо забывать и про бюрократию – то, что в США занимает два дня, у нас – три-четыре месяца… Поэтому за временем мы очень четко следим.
Похоже, вопрос про очередь его смутил, и больше разговоров он не заводил. А я просто сидел и смотрел на пятиэтажки, чувствуя, как устал за дорогу. Я не хочу к мальчику. Плевать мне на то, откуда он меня знает. Больше всего я сейчас хочу снять отель, хорошенько выспаться на мягкой свежей кровати, выпить хорошего кофе – не из автомата, а заваренного по-турецки на раскаленном песке с двумя ложками свежих сливок, заесть свежим французским круассаном… И присмотреть ближайший самолет до Казани, а пока походить по местным музеям – ни разу не был в Самаре…
Кажется, я все-таки уснул…
– Мы приехали. – Роман мягко похлопал меня по плечу. Я открыл глаза. За окном смеркалось – в сумерках мигающая неоновая надпись «Чебуречная Арамас» немного напоминала витрину в ночной клуб. У стеклянных дверей стояли несколько человек.
Я зачем-то кивнул, дернул дверь, вдохнул пыльный вечерний самарский воздух, как вдруг на меня кто-то набросился, взял за грудки и прижал к машине. Я с трудом высвободился, но меня схватили опять – за рукав и воротник. Я несколько оправился, с боем отвоевал себе свободное пространство и осмотрел нападающего – это оказалась пухлая некрасивая растрепанная женщина с дикими глазами и запахом плохих дешевых духов.
– Зачем он позвал вас? Зачем? Кто вы?!
– Вы с ума сошли? Вы-то кто? – я с трудом вырвался из «объятий», толкнул даму и отскочил за машину.
Подскочил Рома, обнял женщину, с усилием отвел в сторону и что-то зашептал ей. Женщина расплакалась. Я понял – это мама мальчика. Мне стало стыдно.
– Я не знаю… – мне бы кто объяснил, какого чёрта я здесь делаю. – Не знаю, честно. Никогда не слышал о вашем мальчике… соболезную вам, но что вам ответить – не знаю. Возможно, он скажет..?
– Будьте вы прокляты! – зло бросила мне женщина вместо ответа и дала себя увести подбежавшим людям. Я не верю в проклятия, но меня аж пот прошиб.
Рома подошел ко мне..
– Искренне прошу прощения. Сами понимаете – нервы… Смерть её сына должна была наступить еще не скоро, ну и…
Он запнулся, на его лице впервые появилась растерянность.
– Что «ну и»? – устало спросил я.
– Мальчик просил поездку с мамой в Диснейленд. Но неделю назад, когда пришел новый диагноз, передумал.
Безумие какое-то.
– И вот я здесь?
Роман виновато развел руками, показывая, что и он плохо понимает, что происходит. Наконец, фальшиво улыбнулся, ободряюще хлопнул меня по плечу и подошел к двери.
– Зал пуст, там будете только вы и мальчик. Как войдете – налево. Марат за столиком у пальмы. – Рома щелкнул замком, пустил меня вперед и закрыл дверь. Еще раз щелкнул замок.
Полумрак. Запах выпечки (или хлеба), жареного оливкового масла, специй, хорошего пива, мяса… Здесь ели простую еду, но эту простую еду делали из высококлассных продуктов, поэтому место нравилось как ресторанным ценителям, так и простым, но обеспеченным людям. Первые приходили сюда за изысканной простотой, устав от бездушного выпендрежа в духе молекулярной кухни и фуа-гра с икрой летучей рыбы, вторые видели здесь понятные им блюда без изъянов в духе просроченной рыбы, сыроватого теста или пережаренного фарша. Словно повар ресторана «Мишлен» собрал всю посредственную кухню забегаловок и закусочных России и ближнего зарубежья и приготовил каждое блюдо по стандартам высокой французской кухни.
Вкусный образ самобытного ресторана выстроился у меня в подсознании моментально, зацепившись за самые тонкие детали аромата.
А потом в один момент рассыпался! На самой высокой точке вдоха, когда я почти почувствовал сорт сыра, которым посыпали фирменные местные хачапури, в нос залетела тонкая едкая нотка говяжьего доширака. Словно посреди стройного ряда белых красивых домов в стиле «хай-тек» затесался гнилой вонючий деревенский сортир.
От неожиданности я открыл глаза. Вкусный аппетитный образ пропал, я стоял и таращился на шершавые доски стен, на которых висели грубые подделки известных картин, и помятый ковролин, уходивший направо и налево по длинным коридорам.
Ну ладно. Где Марат? Как сказал Роман: слева от входа, за столиком у пальмы?
Я осторожно зашагал по мягкому ковролину между двух рядов кабинок: квадратный стол, вокруг диваны.
Почти дошел до пальмы, как вдруг в ноздри ударил резкий запах лекарств. Я медленно повернулся....
На меня смотрел маленький тощий пацаненок с лысой головой и большими голубыми глазами на тощем бескровном лице Я увидел, что из кабинки вынули диван, мальчик сидел в медицинском кресле – оно поддерживало спину, локти, подбородок. Справа штатив с капельницей. Длинная трубка уходит под белую больничную рубашку.
Запах лекарства жег ноздри.
– Марат? – спросил я, сухо сглотнув.
Он не двинулся – я видел, что тонкая шея не способна даже поднять голову. Мальчик моргнул, кивнул на кресло справа от него.
Прежде чем сесть, я увидел на столе полный набор для традиционной китайской чайной церемонии – Гун Фу Ча.
Большая Чабань на половину стола – чайная доска из темного дерева, с широкими щелями, на которой стоит чайник; чахэ – посудина для сухого чая, накрытая крышкой;
заварочный чайник – аккуратный глиняный сосуд с точеной ручкой и носиком в форме хобота слона; две китайских чайных фарфоровых пары – Пин Мин Бэй – маленькая пиала и Вэн Сян Бэй – тонкая узкая башенка. Чай наливается именно в «башенку», потом накрывается пиалой и переворачивается. Вынимаешь из пиалы башенку – переливаешь в неё чай.
Тут же – чайник для кипячения – литровая емкость с носиком, под которой горит обычная свечка-таблетка. Половинка емкости, которая возвышается над водой, всегда запотевшая, на донышке и стенках чайника – маленькие пузырьки воздуха – вода горячая и готова к завариванию. Слабовато для крепкого пуэра, но самое оно для некрепкого улуна – порядка 70-75 градусов.
И все. Набор-минимум. В чем хранить, в чем вскипятить, в чем заварить, из чего пить, на чем пить.
– Ты хочешь, чтобы я провел церемонию? – осторожно спросил я.
Мальчик не ответил. Он просто сидел и таращился на меня, а мне все больше становилось не по себе. Я наедине с незнакомым смертельно больным пятилетним мальчиком в пустом зале ресторана и не понимаю, чего он от меня ждет.
Чтобы сделать хоть что-то, я протянул руку к чайнику…
Вдруг Марат очень резко ударил меня по кисти! Словно линейкой. Я вздрогнул, одернул руку, удивленно глядя на больного слабого ребенка – и не узнал его взгляд. Теперь в нем было что-то иное – не слабость, которая встретила меня, когда я только подошел к столу – но и не сила здорового человека. Словно этими глазами вдруг кто-то другой строго смотрел на меня, как на нашкодившего дошкольника. В его руке была деревянная мерная ложечка – в жизни бы не подумал, что ей можно так больно треснуть!
А потом и вовсе началась фантастика. Марат бросил ложечку на стол, дернулся раз, другой, оторвал спину от кресла, уперся тощими маленькими руками в подлокотники, напрягся… Я ринулся помочь…
– Х-х-х-а-а-а-а! – просипел мальчик, яростно глядя на меня. Клянусь, он скалил зубы, словно дикая собака!
Я отпрянул и врос в кресло, не смея двинуться. А хрупкий мальчик встал, покачнулся. Поднял руки и провел ими над чабанью… И начал чайную церемонию.
Видел много чайных церемоний, еще больше – проводил сам. Для титестера позор не уметь провести чайную церемонию.
Простое чаепитие отличается от чайной церемонии так же, как покраска стен от рисования пейзажей. Чайная церемония – это транс мастера, в который он вовлекает остальных участников. Это передача настроения, энергии – безо всякой мистики – через плавные отточенные движения, переливание воды из сосуда в чайник для кипячения, из него – в заварочный, из него – в чайную пару. Как в любой компании есть «заводила», который задает «волну» беседы, рулит настроением компании – эту роль принимает чайный мастер, только беседа здесь происходит без слов.
Всегда казалась красивой эта метафора – «язык чая». Пришел человек на церемонию, пришел мастер, и они «поговорили» на языке медленных спокойных движений, журчания воды, передачи пиал, запаха и вкуса.
А уж сколько зависит от чая… «Чай» – это только название, а уж их сортов, вкусов и эффектов, которые они оказывают на человека… Точно так же и «человек» – только слово, которым обозначают и Далай Ламу, и Гитлера, и президента, и обычного трудягу с сибирского завода, хотя один светится миром и добром, а другой становится причиной горя и слез.
Хороший чайный мастер сразу видит, чего ищет человек на церемонии – спокойствия, гармонии, отдыха, заряда бодрости, тишины ума, ясности в голове или путешествия в мир грез. Или человек сам может попросить. А мастер выберет чай…
Кроме того, заваривание чая – это еще и сложный химический процесс, который можно провести неправильно, получив в чашке мутную вонючую горькую жижу, а можно правильно – и пить приятный сладковатый нектар.
Вот и получается, что чайный мастер – это одновременно актер, психолог, ведущий в медитацию, химик и писатель-сказочник – церемонию почти всегда сопровождает притча.
Руки мальчика летали над столом. Движения плавные и четкие. Вот он бережно поднял мерную ложечку, высыпал чай в чайник, полил листья кипятком, тут же слил на доску, залил ещё раз, церемониально пронес чайник над доской, поднимая его на тощих руках.
Я вдруг понял, что запах больницы исчез, вместо него от чайника исходил тонкий сладкий аромат. Я не смог разгадать его сразу, а прикрыть глаза, чтобы сосредоточиться не захотел, настолько завораживали движения ребенка.
«Словно это его тысячная церемония» – подумал я, глядя, как он ставит чайник обратно на стол. Конечно же, это было невозможно. Вряд ли больной раком мальчик пару лет назад решил стать мастером чайной церемонии и каждый день заваривал чаи.
А еще мне показалось, что каждым движением он мне что-то говорит. А я это понимал и даже ловил себя на том, что киваю головой – хотя мальчик не произносил не слова.
Чистый транс. Идеальная чайная церемония.
Чайник заварился, мальчик поднял его на вытянутых руках над доской – никогда бы не подумал, что эти тоненькие ручки могут поднять что-то кроме своего веса. Носик чайника наклонился, и тонкая короткая струя попала точно в высокую тонкую чашку, ширина которой была в два моих пальца. Клянусь, я не видел, чтобы мимо пролилась хотя бы капля!
Мальчик поставил чайник на доску, проворно накрыл высокую чашку широкой пиалой, поставил передо мной – и в этот момент его тут же покинули силы – он покачнулся, еле удержался за стол и опустился на медицинское кресло. Я заворожено поднес руки к чайной паре, как вдруг он заговорил – тихо-тихо, словно во сне.
– Чтобы укусить себя за хвост, – я видел, что с каждым словом в нем оставалось все меньше сил, поэтому фразу он уже заканчивал еле слышно, на последнем дыхании, – дракону придется лететь так быстро, чтобы догнать даже тех, кто летит вслед за ним.
И прикрыл глаза, словно чайная церемония его совсем измотала. Я проговорил про себя эту не то поговорку, не то притчу, пошарился в памяти, не нашел ничего, за что мог бы зацепиться. На ум пришла только кусающая себя за хвост змея Уроборос. Наконец махнул рукой, придвинул к себе чайную пару, перевернул и вынул длинную чашку, по привычке поднес её к носу, чтобы вдохнуть запах раньше, чем попробовать напиток на вкус…
И улетел.
Палитра чайных запахов – это несколько десятков вкусов и оттенков, от шоколада и ванили – до грязи и табака. Есть запахи дегтя, жареных семечек, крыжовника, груши, соломы, корицы. Разный чай по-разному пахнет в зависимости от сорта, обработки, региона, почвы, времени сбора.
Я каждый день снимаю несколько десятков проб чая, за семь лет работы страшно подумать, сколько чая я перепробовал, но сейчас даже примерно не мог сказать, что это за запах и вкус.
За долгие годы работы у меня в голове появился «индикатор» – я сперва «вижу» запах и уже по этому образу описываю его. Сладкий вкус – круглый, кислый – словно покрыт пупырышками. Детали и привкусы аромата придают форме оттенки и мелкие нюансы.
А сейчас в голове вместо «формы» запаха возник образ: джунгли между двух холмов. Тысячи трав перемешиваются, чтобы пустить пыльцу и семена в плодородную влажную почву и продлить вечное колесо жизни. Сладкие цветы и перегной пахнут осенними листьями, горечью жженой травы. Я увидел это так четко, мне даже показалось, что чуть поодаль стоит пирамида. Похожая на фотографии со статей про племена майя и ацтеков. Зеленые лозы растений обвивают её основание, с серого камня свисают большие алые благоухающие цветы.
Вот такой это был аромат.
Выдох. Еще никогда я с таким сожалением не отпускал воздух из легких. Прекрасный образ медленно рассеялся. Чтобы снова увидеть его, а то и нечто более прекрасное, я, не открывая глаз, поднес к губам чашку с чаем.
Меня тут же больно ударили по пальцам и – далее – горлу – потом что-то прогремело по столу! Я вскрикнул, захрипел выронил осколки пиалы, не успев сделать и глотка – чай с волшебным ароматом разлился по футболке. На столе среди осколков чайника и посуды лежал костыль, за его конец держался Марат, тяжело дыша. Он с размаху двинул меня им по руке, чуть не попав по губам!
– Ты что, идиот, с ума сошел? – прохрипел я, держась за горло. Кажется, пацан заехал мне прямо по кадыку и теперь я молился, чтобы он остался цел. По пальцам стекали теплые струйки – кожу рассекли осколки фарфора.
Вместо ответа мальчик снова посмотрел мне в глаза и я забыл про боль, про горло – на меня снова посмотрел из них Кто-То Другой.
– Первую заварку пьют только Боги! – сказал этот Кто-то губами больного ребенка, а потом улыбнулся адской, нереальной улыбкой. Она не помещалась на худеньком пятилетнем лице и пыталась вырваться за его пределы, ширилась, обнажая зубы и десны, словно кожу кто-то растягивал на затылке, делая Марата похожим на вурдалака.
Я закричал, но после удара по горлу издал только жалкий хрип. А у мальчика из носа вдруг побежала алая струйка, закапала по подбородку. Улыбка тут же исчезла, глаза закатились, обнажив белки. Хрупкое тело обмякло в кресле и задергалось, как у эпилептика.
Я вскочил, рванул к выходу, упал, запутался в ковролине… Добежал до выхода и забарабанил в дверь, захрипел:
– Помогите мальчику! Помогите!!!
