Настя Бонс
Дежавю

Глава 37. На расстоянии

Две недели назад.

Он отвёз её домой, хотя не хотел. Он вновь вернулся туда, где сейчас чувствовал себя единственным человеком на планете. Домой.

Комната, наполненная лишь густой тишиной, изредка нарушаемой стуком распахнутой балконной двери о стену. Ни единого источника света. Ни единого звука.

Запах чистых простыней вперемешку с запахом дождя. Таков запах еще одной одинокой ночи.

Тимур в сотый раз рассверливал взглядом потолок своей квартиры, лежа на холодной холостяцкой кровати.

Голова раскалывалась. От мыслей, что мелькали картинками перед глазами, как на повторе, и не давали уснуть. От злости, что выбивала из равновесия. От невозможности повлиять на ситуацию.

«Кто же тот человек, что сломал твоё сердце, Максим? Сколько ты будешь бегать от меня? Я словно на неконтролируемых качелях. Я не знаю, когда поднажать, а когда отпустить… Непредсказуемая. Колючая… Моя.» – Тимур обхватил лицо руками, будто пытался смахнуть с себя навязчивые кадры своего тихого безумия.

Телефонный звонок. Раздражающий. Настаивающий. Звенящим треском разбивший его бесконечные безмолвные терзания.

– Слушаю, – без энтузиазма прошипел в трубку Тимур.

– Здравствуй, сын, – раздался знакомый голос на противоположном конце провода.

– Тебя не хватало, – Тимур резко сел в кровати, мгновенно вспыхнув нескрываемой злостью.

– Поговорим?

– Не хочется. Но уже пора.

– Лучше встретиться?

– Да. Лучше всем вместе. Пора рассказать ей всё. Она достаточно взрослая, чтобы понять. Нет. Не так. Она достаточно взрослая, чтобы знать. Понять вас не могу даже я. До сих пор.

– Сынок?

– Не продолжай. Я перестал быть тебе сыном с той самой ночи. Семнадцать лет назад.

– Не говори так.

– Уже сказал и еще повторю. Вам двоим пора повзрослеть и взять ответственность за свои грехи.

– Я расплачиваюсь за них каждый божий день, сын, – голос в трубке задрожал, но Тимур был непреклонен.

– Я не хочу, чтобы эта история разрушила и её жизнь. Достаточно моей… и мамы… – Вермут сглотнул комок боли, подступившей к горлу, пришедшей под руку вместе с проснувшейся яростью.

– Я люблю тебя, сын.

– Ты никогда не умел этого делать. Никогда. Никого. Только себя… Только… себя, – повторил Тимур и на мгновение замолчал. – В этом вы с ней похожи. Одинаковые и мерзкие.

– Тимур! – голос резко прервал его причитания, не желая выслушивать оскорбления, но, будто опомнившись, тут же стал тише. – Она учится быть матерью. Лучше поздно, чем никогда.

– Лучше раньше, отец! Лучше раньше! Вряд ли можно купить потерянные годы! Вряд ли!

– Прости, сын. Надеюсь, когда-нибудь простишь…

– Попроси прощения у мамы, – ответил Тимур и положил трубку.

***

Неделю назад.

По-летнему теплый вечер. Полупустой престижный район. Одинокий подъезд Максимилианы. Припаркованная Хонда. Мужчина, не сводящий глаз с окон, в которых виден свет.

«Молчишь.», – Тимур стоял, опершись спиной на автомобиль, скрестив руки на груди, и смотрел на светящиеся окна её мастерской, как будто те могли ему ответить на его безмолвный вопрос. – «Как ты там, упрямица моя? Сколько будет продолжаться этот дурацкий спектакль для двух зрителей, Максим?», – он улыбнулся своим мыслям, переминая в руке мобильный телефон.

Острое желание позвонить по номеру, который он мог набрать с закрытыми глазами, больно пульсировало под кожей и проникало в кровь.

«С тобой жизнь не кажется сахаром, но без тебя еще хуже. Как без воздуха. Как без воды. Как без сердца.»

– Тим! – неожиданно окликнул Тимура Влас, шагающий в его направлении.

– Оу, привет, – Тимур пожал Власу руку, и, ненарочно, вновь скользнул взглядом по любимым окнам.

– Не надо, Тим. Пусть остынет, – оборвал его то ли на полумысли, то ли на полуслове Влас.

– Остынет? – переспросил Тимур.

– Соскучится. Называй, как хочешь. Но ей это полезно, – на лице Власа расплылась многозначительная улыбка. – Она ждёт, что ты не сможешь сдержаться и прибежишь. Тогда она снова сможет включить ту неподступную сучку и сбежать. Не дай ей такой возможности. Она почти дошла до нужной кондиции.

– Думаешь?

– Знаю. Слишком хорошо знаю. Главное не сорваться. Тогда у тебя всё получится.

– Почему ты помогаешь мне, Влас?

– Потому что ты – Мистер Тин.

– Кто?

– Ты тот, кто ей нужен, Тимур. Но если вздумаешь обидеть… – Влас расправил плечи и сжал кулаки, дав понять Тимуру, что тот не отделается легким испугом в случае подобного исхода.

– Я понял, Влас, – Тимур поднял руку в усмиряющем жесте и продолжил. – Я уверен, нам не придётся драться ни из-за Максим, ни из-за любой другой девушки на этой планете.

– Я надеюсь, Тим. Я надеюсь. Ночь тату через неделю. Кэти планирует трехдневное пиршество с пятницы по воскресенье. Три ночи, что сольются в одну…

– Тату, алкоголь и музыка?

– Толпы пьяных, дюжина художников и один безумный шеф в юбке, Тимур, – рассмеялся Влас, хлопнув того по плечу.

– Она говорит обо мне? – с надеждой в голосе поинтересовался Тимур, вновь переведя тему.

– Кэти? Конечно! Постоянно трындычит о новом заказчике и его эскизе для тату, – Влас понимал, что речь о Максим, но открыто «издевался» на Тимуром.

– Влас?! – взмолился Тимур, толкнув того в плечо.

– Она сверлит взглядом твой портрет. Этого достаточно? Вместо разговоров? – иронизировал Влас, не переставая широко улыбаться. – Иногда ведёт себя, как душка. Задушил бы, какая приторная и печальная.

– Да уж токсичная атмосфера у вас там, – Тимур указал взглядом в сторону светящихся окон.

– Не представляешь насколько! Вы двое взорвали петарду моего благополучия и спокойствия одной своей ссорой. Так что миритесь быстрее и дальше создавайте видимость, что абсолютно не нравитесь друг другу.

– Раз ты говоришь, что еще не время…

– Не время, Тим. Не время. Покатайся по городу. Поспи, а то вон какие синичища под глазами. Скоро портрет будет выглядеть покруче, чем ты, и она выйдет за него замуж.

– Я этого не позволю, – теперь улыбался Тимур. – Я когда-нибудь приручу этот ветер… (прим.автора Максимилиана Ветрова).

Глава 38. Ночь тату

Уже стемнело.

Почти весь день шёл дождь.

Нет. Дождь шёл всю неделю или даже две. Воздух пропитался им настолько, что кожу больно обдавало сыростью и холодом даже при легком дуновении ветра.

Кожаная куртка не спасала от ледяных порывов. А капли дождя не в силах были смыть воспоминания о Тимуре. О его глазах, в которых видно бескрайний космос.

Воспоминания, которые преследовали её, как коллекторы кредитуемых.

Максим потеряла счёт времени и не следила за датами и числами. Может, просто не хотела. Может, просто врала себе, что всё хорошо, и она, обязательно, справится с этим навязчивым чувством.

Чувством, которое с каждым днем всё острее ощущалось и больнее щемило в груди.

Там, где сердце.

На днях Кэти случайно проболталась Максим об этом чудном балкончике, неизвестном для местных офисных «жителей» и неприметном для прохожих. Он располагался как раз напротив входа в бар «Мамонт». В это «тайное» место можно было попасть, если миновать пару пролетов ступеней. Офисные работники так привыкли пользоваться скоростным лифтом, что просто не подозревали о его наличии.

Максимилиана приходила сюда уже третий день, перед очередной бессонной «ночью тату» в «Мамонте» и долго разглядывала входящих в бар постояльцев и незнакомцев.

Она стояла, опершись на перила, и сжимала в руке пачку сигарет. Курить не хотелось, но сигареты успокаивали.

Максимилиана достала из кармана зажигалку и подожгла никотиновую злодейку.

Дым с ароматом ментола смешался с ароматом дождя. В носу щекотало и хотелось плакать, но на её лице царило неподдельное спокойствие. Может, это была надежда. Надежда, что он всё же появится.

Долго и бесцельно глядя сквозь тлеющий огонек сигареты, она безысходно выдохнула «Это всё. Он не придёт».

Затушив сигарету, так и не притронувшись к ней, Максимилиана направилась в сторону лестничной клетки, а там… вниз по ступеням.

***

Мамонт. Три дня его зал похож на поле боя. Он разделился на два лагеря: мастеров и заказчиков, развлекающихся и выпивающих.

Первый лагерь тихонько творил, а второй оккупировал барную стойку и, вот уже которую ночь, опустошал запасы алкоголя, припасенного с каменного века. Женская его часть славно подвывала в помощь караоке, делая эту ночь невыносимой. Без конца и без края.

Наконец, длинная ночь медленно превращалась в раннее утро. Здесь вновь было нестерпимо душно.

Здесь Максимилиана, определенно, чувствовала себя гораздо хуже. Физически и морально.

Было паршиво.

Паскудно. Обидно. Досадно.

«Сама виновата» – вторил её разум, и был прав.

«Достало всё. Это никогда не закончится?» – раздражение, как волны, то накатывало, то отпускало. – «Чувствую себя побитой собакой, словно муза покинула… Не тянет рисовать. Не тянет работать. Будто ты болеешь ангиной, когда тебе жуть, как хочется мороженого. Когда не хватает кислорода… Хотя бы один вдох ЕГО – самого. Хотя бы глоток…вдохновения.»

Он не придёт. Не придёт?

Я схожу с ума.

Хочу его. Ясно и чисто. Грязно и быстро. Всё равно.

Пзц, Максим. Это край.

Руки дрожат.

Тимур.

Не представляю, как дальше жить без него. Не рисовать его. Не дополнять портрет новыми деталями.

Нет стимула. Нах…р вашу хваленую мотивацию. Нет её. Словно камнем по башке ударили… а промазали и ударило прямо в…»

– Привет, Макс! – за ее спиной раздался знакомый голос, с особой теплой хрипотцой – Наша девочка снова грустит или её кто обидел?

– Юду!! – Максимилиана, будто проснувшись ото сна, бросилась на шею крупному седовласому мужчине, одетому в неизменные: кожаные штаны и майку-борцовку.

– И я скучал, королева Хантеров! – в голос рассмеялся старик. От его слов Максим поменялась в лице, но старалась не подать виду.

– Какая же я королева! Уставшая и помятая! Без свиты! – Максим звонко засмеялась, но смех показался дрожащим и неестественным.

– У меня словно дежавю, детка.– Юду приподнял ее лицо за подбородок – Голос дрожит? Глаза не горят, как раньше? Случилось что?

– Нет. Просто устала…отвыкла…наверное – от упоминания слова «дежавю», которым она назвала Тимура при первой встрече, внутри всё перевернулось. Она пыталась оправдаться, стараясь отвести взгляд в сторону, но не удавалось.

– Это хорошо, что всё так. А то у меня для тебя сюрприз. Не хотелось бы, чтобы ты была в плохом настроении – загадочно продолжил Юду.

– Сюрприз? – Максимилиана уставилась в тёплые, потускневшие от возраста, голубые глаза.

– Ну да. Хочу вернуть тебе пропажу.

– Не понимаю, Юду. Говори яснее.

– Хочу вернуть тебе вот это – старик протянул тот самый блокнот, который она выронила в овраге. В их первую встречу с Тимуром.

Максимилиана сглотнула дрожащий комок горечи, подступивший к горлу.

«Он не придёт. Теперь точно не придёт…»

– Откуда он у тебя? – как можно беззаботнее спросила Максим.

– Король Хантеров, тот, что из твоей свиты, рассказал чей он…и о ночи тату. Я не сдержался и приехал… Даже татуировку выбрал. Хочешь покажу?

«Он отдал своё место Юду. Что ж это благородно» – заключила про себя Максим.

– Я знаю все рисунки, что в нём есть, и смогу нарисовать любой с закрытыми глазами. Так что показывай, Юду – она натянула усталую улыбку, по-дружески хлопнув старика по плечу.

– Вот эту, – Юду протянул Максимилиане блокнот, с открытой на нужном эскизе страницей.

Парящая ласточка.

Это нокаут. Именно так, она чувствовала себя в этот момент. Именно так.

– Это будет интересно… – выдавила из себя Максимилиана – Раньше начнём, раньше закончим. Так что садись, друг – она жестом предложила Юду присесть, но тот стоял неподвижно и всё также загадочно улыбался.

– Но это не для меня, родная. – наконец, выдохнул он.

– А для кого же?

– Это тебе лучше спросить у него – старик смотрел куда-то выше головы Максимилианы и продолжал мило и таинственно улыбаться.

– Это для меня – раздался за её спиной любимый бархатный баритон.

Аромат, что она уже знала наизусть. Древесный с нотами цитруса. Словно окутал её со всех сторон и не давал вдохнуть.

Вдохновение? Вот оно. Здесь. Вернулось вместе с мурашками…

Глава 39. День пятый

Хлещет дождь. Ясные летние дни превратились в плаксивые недели.

Каждый бесконечный день без Максимилианы, её звонков и сообщений для Тимура тянулся противной тягучей смолой.

Он так долго её не видел. Или ему так казалось?

Понятие времени всегда относительно. Особенно, когда скучаешь.

Бар «Мамонт». И он здесь.

Тимур стоял на пороге, не решаясь зайти.

«Хорошо, что взял Юду с собой, иначе бы я не ехал сюда, а бежал бы впереди машины. Хотя, кто кого привёл это ещё вопрос. Юду буквально тащил меня сюда среди ночи. Этот старый хитрюга явно что-то подозревает.» – губ Тимура коснулась легкая улыбка. – «Эта ночь всё решит. Либо сломает. Либо построит на пепелище.»

Он сделал шаг в помещение, наконец, пересекая невидимую для себя преграду.

Духота и ледяной воздух от работающих кондиционеров смешивались, создавая невыносимую среду для пребывания.

Пахло потом и элитной парфюмерией, благовониями с ароматом сандала и табаком, экзотическими фруктами и дорогим алкоголем.

Полумрак в одной половине зала, и яркий дневной свет ламп в другой.

Бар был переполнен, несмотря на то, что завтра рабочий день – еще один нездоровый похмельный понедельник для всех присутствующих этой ночью в «Мамонте».

Усталые официантки сновали между столиками и напоминали жужжащих пчелок, наизусть проговаривая меню, как очередную(знакомую с детства) скороговорку.

За баром колдовал бессменный волшебник шейкеров и коктелей – Влас, как всегда лихо орудуя бутылками и показывая насколько он может быть крут.

Вермут медленно протискивался между беснующихся посетителей по залу, минуя столик за столиком и вглядываясь в лица каждому гостю этого заведения..

Не сразу, но он нашёл то, что искал.

Точнее, ту, что искал.

– Максим… – имя застыло на губах вместе с попыткой вдохнуть.

Она перед ним, но на расстоянии.

Близко, но не рядом.

Невыносимо, но в кайф.

Максимилиана сидела за столом и увлеченно раскладывала свои затейливые инструменты для травмирующего кожу творчества. Сидела в полном одиночестве.

Печальная и отстраненная.

Капризные кудрявые локоны выбивались из-под собранного резинкой импровизированного хвоста и пытались лезть в глаза. Она повязала их серебристой банданой, наверняка, чтобы избежать их постоянного укладывания.

Так, её серые глаза казались ещё более бездонными и притягательными.

Максимилиана выглядела уставшей и бледной, но неизменно прекрасной. Она напевала что-то себе под нос. Тимур не слышал слов, но не сводил глаз с её губ.

Он застыл где-то в центре зала, не замечая своей нелепой позы, не замечая ничего и никого вокруг, пока не почувствовал, как его в спину толкнула чья-то тяжелая рука.

– Вам пора поговорить – подмигнув Вермуту, заговорщицки прошептал Юду.

– Сначала, покажи ей тату. – Тимур отступил назад и протянул блокнот седовласому «свахе» – Не объясняй ничего. Просто отдай его.

– То есть вы так и не научились разговаривать? – переспросил Юду, не скрывая сладкой, но ядовитой иронии в голосе.

– Мне надо кое-что проверить.

– Читаешь её по глазам?

– Думай, что хочешь, старый дурак. Это не твоё дело. – таинственно протянул Тимур.

– За это…назовёшь сына Сеней. Понял? – угроза Юду прозвучала слишком весело, чтобы выглядеть правдой.

– Если всё выгорит, напомнишь мне об этом. Я знаю, что с памятью у тебя всё в порядке – ухмыльнулся Вермут и, развернув Юду, как игрушечный волчек, подтолкнул его в нужную сторону. Туда, где сидело «упрямое умопомрачение» Тимура.

Неизвестно сколько прошло времени, но Вермут почувствовал, когда ему можно вмешаться.

Максимилиана оглянулась на его голос.

Вот она – долгожданная встреча. Глаза в глаза. Слова здесь лишние, да и что сказать?

«Как же я скучал… Не передать словами…– первая мысль ударила в голову Тимура, пытаясь достучаться до его здравого смысла – Моё безумие. Трясет, как мальчишку.».

– Дежавю? – только и смогла выдавить из себя Максимилиана.

От неожиданности ее будто ударило током и пронзило разрядом насквозь, приковав к земле. Словно, мысли (или мечты?) материализовались.

Вот он, опять перед ней.

– Ласточка – наконец, улыбнулся Тимур.

Буквы милого прозвища, будто стали живыми и нежно обняли Максимилиану за плечи. Его голос был настолько бархатным, обжигающим, что внутри стало невыносимо приятно.

От тепла, разливающегося по всему телу.

От напряжения, концентрирующегося где-то внизу живота.

От чувства, что перехватило дыхание и бешено заколотилось в области сердца.

Больно, но так мучительно приятно.

– Пока вы будете молчать, я пожалуй поздороваюсь с ребятами – ухмыльнулся Юду, и поспешил в сторону бара, где его уже ждал приветливо улыбающийся Влас.

– Приступим? – неуверенно переспросила Максимилиана, указав на своё рабочее место и предлагая Тимуру присесть.

– Если ты торопишься, то конечно. – опомнился Тимур – Я не хочу тебя задерживать.

Максимилиана надела перчатки и маску, очень напоминающие медицинские, только смольно-черного цвета.

– Где будем рисовать тату? – собрав всю волю в кулак, поинтересовалась Максим.

– Здесь – Тимур коснулся пальцами кожи за ухом и провел вниз по шее – Если, конечно, ты не боишься. – многозначительно добавил он.

Поединок начался. Бой без правил, но кто сказал, что хочет выйти победителем?

Магия между ними искрила, создавая радужное мерцание.

Холодные пальцы Максимилианы немели, выводя штрих за штрихом, тень за тенью.

Болезненный колючий ком встал поперек горла и не давал дышать.

Вновь случайно глаза в глаза. И Максимилиане снова снесло крышу.

«Как же я скучала… Не передать словами… Моё безумие. Трясет, как первоклассницу перед ним…Устала быть сильной. Чувствую себя бабочкой в стеклянной банке, в которую посадила сама себя. Пару секунд молчания… или я на него наброшусь, никого не спросив».

– Ты очень красивая. – Тимур будто не замечал медицинской хлопчатобумажной маски и смотрел прямо в душу.

«Он не молчит. Держите меня кто-нибудь. Держись, Максим…».

– Я уставшая. Чего красивого ты можешь разглядеть?

– Для меня ты всегда красивая, Максим.

Она молчала, заканчивая приготовления к «процедуре».

– Тимур… Ты понимаешь, что татуировка – это навсегда? – переспросила Максим, положив перед собой эскиз ласточки.

– Я давно уверен, что это навсегда.. это ты вечно сомневаешься, Максим.

– Значит?

– Значит, сегодня пятое свидание и если я выдержу, то …

Глава 40. Пора вмешаться

Курение – вредная привычка. Сколько раз мы это слышали?

Когда ощущаешь отвлекающее жжение и горечь во рту. А в голове пустота. Руки и мысли чем-то заняты. Но всех устраивает положение вещей. Это ли вредно?

А человек, о котором постоянно думаешь? Который выселяет всех постоянных обитателей в твоей серой жидкости. Который создаёт непроглядный туман. И этот туман в кайф. Пока он рядом. Но как только он уходит, туман рассеивается…

Вы хоть раз бросали курить?

Когда без сигареты ты – всего лишь человек, который не способен бороться со своими чертями в голове. Одержимости становятся заметнее, очевиднее. Боль ощущается сильнее.

А если получилось бросить, то тебя потряхивает и начинает раздражать даже запах, дым.

Ты будешь себя убеждать, что это так, но… Потом случайно(или нарочно) вспомнишь его аромат. Гель для душа или парфюм, вперемешку с запахом сигарет и…

Подстава…

Табак снова становится любим, но только в этом сочетании.

Только в сочетании с его ароматом, когда он так близко, когда пальцами касаешься его кожи, пусть это совсем не то касание. Совсем не то…

– Тимур… Ты понимаешь, что татуировка – это навсегда? – переспросила Максимилиана, положив перед собой эскиз ласточки. Ладони ломило и выкручивало то ли от усталости, то ли от волнения. Он снова рядом, на непозволительно близком расстоянии.

«Этот запах, что сносит крышу. Надо завязывать…»

– Я давно уверен, что это навсегда.. это ты вечно сомневаешься, Максим.

– Значит?

– Значит, сегодня пятое свидание и если я выдержу, то …

– То что, Тимур? – Это угроза? Предложение? Что будет? – Тимур не успел договорить, а Максим уже не на шутку разозлилась. Колючий ёж в обороне неподступной крепости её сердца, будто сошёл с ума и ничего не соображал.

– Ничего, Максим. Ничего не будет. – Тимур выпрямился на стуле, склонился ближе к её лицу. Всё это время, он не сводил глаз с Максимилианы, прожигая сапфировым пламенем насквозь – Сегодня последний день и я перестану тебя доставать. Так что выдыхай и давай продолжим, если ты не против.

– Зачем тебе это надо? Почему ты здесь? – прошептала Максим, попав в плен его бездонно-синего взгляда.

– Может, мне нравится ступать по полю капканов с завязанными глазами? Не думала? Может, ты мне нравишься или это неочевидно без намеков? – Тимур напирал, но голос оставался ласкающе бархатным и нежным – Ты не думала о возможности довериться хоть кому-то? Но нет, Максим. Проще оставить всё, как есть, и жить, как жила. Так? Ты говоришь о тату? О том, что оно останется навсегда? – он говорил, а она не могла пошевелиться, будто её парализовало – Да, ты давно у меня под кожей. Глубже, чем в самой черной глубине сердца. Глубже, чем в ядре клетки. Глубже, чем в ДНК.

– Ты говоришь со мной, как с ледяной глыбой, которая не способна на чувства.

– Я этого не говорил. Я говорил, что ты боишься. Не более того. – Тимур откинулся на спинку стула и добавил – Ласточка.

– Что? – переспросила Максим, смягчив тон, услышав любимое прозвище.

– Ласточку свою жду. – Тимур положил блокнот с эскизом перед Максимилианой – Продолжим?

Щеки Максимилианы тут же залило густой краской. Она уставилась на Тимура, как на последнюю попытку выжить. А потом туман. Только гул тату машинки. Только ощущение его кожи. Только до автоматизма отточенные действия.

Впервые за три дня Бар «Мамонт» стал затихать. Посетители разбредались по домам, официанты из последних сил старались казаться более-менее работоспособными, а руководство милым и дружелюбным.

– Макс, ты еще здесь? – к реальности вернул голос Власа, который внезапно нарисовался за ее спиной. Так неожиданно, что Максимилиану передернуло от испуга.

– Я еще не закончила, как видишь – мягко прошипела Максимилиана, на сотый раз, прорисовывая очередную деталь крыльев.

– Ну, если Вы еще долго… – загадочно протянул Влас – то могу ли я снаглеть и попросить вас об услуге? А ,Тим?

– Проси, Влас! Главное, чтобы не было нарушено личного пространства одной пернатой птички…

Лицо Власа просияло глянцевой лукавой улыбкой, но он не говорил ни слова, выжидая момент, когда отреагирует Максимилиана.

– Не томи, Влас! – поторопила она его, не терпя отлагательств.

– Закроете бар? – протараторил Влас, попеременно поглядывая то на Тимура, то на Максимилиану.

– Хорошо, всё сделаем. И доставим Максимилиану без приключений – первым отреагировал Тимур, без капли хоть одной говорящей эмоции в голосе.

– Я – не святая, и не стремлюсь носить нимб, Тимур. Я почти закончила и доберусь самостоятельно…

– Я так и понял, Максимилиана, но, пожалуй решать не тебе. .Оставим всё, как есть. – отрезал он, не дав ей возможности возразить.

Теперь тишина звонко била по вискам. Напряжение возросло до пиковой отметки. Так, что темнело в глазах. Так, что не чувствовался вдох.

Хотя, Тимур и Максимилиана закончили, они не спешили говорить «до свидания».

После косметической уборки и наведения хоть какого-то сносного порядка в баре, они шли вдвоём по узкому коридору «Мамонта», направляясь к запасному выходу.

Также внезапно, как ветер, Максимилиана одернула Вермута за руку, в попытках развернуть его лицом к себе и привлечь внимание.

– Что всё это было, Тимур? Что это за спектакль одного актёра? – эмоции и злость переполняли и рвались наружу.

– Ничего не было, ты разве не видела? – напирал Тимур, подхватив её настроение – Ты не хочешь подобного развития отношений, кричишь «отпусти» или убегаешь.

– Но?

– Что «но», Максим? Что «но»? Если бы было иначе, то ты бы загоралась от одного подобного касания – через секунду она была прижата спиной к стене. Его рука скользнула вдоль линии позвоночника, а её тело откликнулось мягкой волной ему навстречу.

– Ты бы тяжело дышала в ответ на это… – легким царапающим касанием он дотронулся её шеи щетиной, на её коже остался след, а по всему телу рассыпались колючие ледяные мурашки.

– Ты бы стала мокрой, если бы всё было взаимно, но… – Тимур отстранился назад, едва сдерживая довольную ухмылку.

– Смеешься надо мной? Так, значит? – теперь напирала Максим – Хочешь слышать, что всё не напрасно? – она потянула его за ворот футболки, и , перехватившись ладонями, скользнула под взмокшую ткань.

– Что ты делаешь, Максим?

– Показываю насколько всё взаимно…

– Ты уверена? – атака вновь оказалась на его стороне. И Максимилиана оказалась почти «впечатанной» в стену его разгоряченным телом.

– Уверена… – выдохнула она, не и отводя взгляда с его приоткрытых губ.

– Назад пути не будет, Максим… – осмотрительно предупредил он, едва ли сдерживая напор.

– А я не хочу назад… – прошептала она.

А потом только искры и этот момент.

Чувство словно выбросили в окно или ударили о стену.

Только момент.

Поцелуй.

И его губы. Мягкие. Требовательные. Жадные до воздуха.

– Тимур… – пыталась вклинить слово между поцелуями Максимилиана.

– Мне нравится, когда ты зовешь меня по имени, но пожалуй помолчи. Я не хочу говорить. Я хочу совершенно другого. Не занимай эти губы разговорами…