Мария Потемкина
Цветной пепел

В железной коробке

Посыпать голову пеплом – хорошее выражение, а главное очень точно описывающее ситуацию. Пепел не просто сыпался на голову. В нём проваливались ноги, чувствовался его вкус во рту, он забивался в волосы и оставался вечной траурной каёмочкой под ногтями.

Герда осторожно высунулась из дома и поморщилась от жуткого металлического скрежета. Накинув огромную телогрейку, она вышла из железной коробки, которую они с Трефом уже много месяцев называли домом.

В кружку с кипятком сразу налетели хлопья пепла. Девушка попыталась вытащить их пальцем, но бесполезно. Кипяченая вода со вкусом пепла м-м-м-м… А что вы пьёте по утрам? Герда пожала плечами и сделала глоток. Далеко не кофе… Не три, даже не два в одном. Но все уже привыкли. Да и какие альтернативы в мире, где почти всё стало пеплом?

Скоро придёт Треф, а Герда так ничего и не сделала. Она уже знала, что этот идеальный герой нового времени посмотрит на неё и скажет: «Ничего не делаешь? Неудивительно. Ладно, сделаю всё сам». От злости даже губы задрожали. Можешь сам лучше и быстрее? Сделай! Зачем каждый раз приставать? Здоровый мужик просит маленькую худющую девочку, да ещё о чём? Как он представляет себе решение этой проблемы? Она что пастушка, ветеринар или кто?

Герда тяжело вздохнула. Ей было невыносимо держать в себе столько гнева. Но взрослые не орут от переизбытка чувств, не колотят стены, не плачут, а ей страшно хотелось доказать, что она одна из этих дурацких умных талантливых сильных людей. Да и где-то в глубине души она понимала, что злится на свою собственную беспомощность, а не на всемогущего самопровозглашённого опекуна. И пока она ковыряла носком армейских ботинок пепельную землю и жевала губы, на крыше их дома продолжала стоять корова, которая нагло жрала металлический лист.

– И что с тобой делать, тварь?

Корова не ответила. Она меланхолично смотрела в сторону мертвого леса, наслаждаясь трапезой. Герда поставила на землю пустую металлическую чашку. «Если этот гад хочет, чтобы я убилась к хренам, сгоняя эту тушу, то пусть. Вот он охренеет, когда придёт и найдёт меня с пробитой бошкой! Сам виноват!»

Девушка подошла к стене дома и посмотрела на валяющуюся рядом лестницу. От одного взгляда на неё можно было подхватить столбняк. К тому же она была такой тяжёлой, что в прошлой жизни её могли бы тягать на спор бодибилдеры. Странно, но из них почти никто не выжил, хотя казалось бы здоровее некуда. Вот шутка жизни— выжили только самые здоровые, сильные, умные и… она. Герда часто задавалась вопросом почему так случилось, ответа не было. Но ей очень хотелось доказать, что она не шутка и не ошибка.

Герда не думала сдаваться. Она попыталась закатать рукава телогрейки, которая ей был на три размера больше, но они тут же опустились обратно. Девушка издала звук отчаяния. Сдаваться нельзя, нет, иначе Треф победит. Его победа равна ментальной смерти.

Пыхтя, не то от злости, не то от тяжести, девушка подняла лестницу и с грохотом прислонила к стене дома. Казалось бы успех, но что в награду? Целый сугроб пепла, который незамедлительно свалился с крыши. Теперь этот чёртов пепел был ещё и за шиворотом, в глазах, в носу – везде. Везде этот чертов пепел! Герда закричала и в сердцах пнула ненавистную лестницу.

Боль… Боль растекалась по всему телу и заползала в душу. Ну и чтобы было максимально отвратительно, там её старательно размазывала сама Герарда, как пюре, жалея себя и ненавидя весь мир.

– Да чтоб вы все сдохли! – в сердцах крикнула девушка.

Корова осуждающе обернулась и замычала, но тут же вернулась к трапезе. Герда яростно засопела, лицо задергалось, кулаки сжались, а из глаз покатились слезы. И именно в этот момент полного эмоционального провала послышались шаги.

Идёт… Бесит. Высокий, крепкий, даже телогрейка и эти его дурацкие выцветшие штаны хаки ему идут, и борода дровосека. Весь такой умный, рассудительный, аж тошнит. Сейчас придет опустит глаза с тонной печали, вздохнет и начнет… Вот сейчас…

– Опять ничего не делаешь? – послышался мужской голос.

Герда не обернулась. Даже дышать рядом с ним было тяжело. Шаги приближались.

– Не удивительно… – рядом послышался тяжёлый вздох – ладно, сделаю сам. Подержи винтовку.

Герда молча забрала оружие и подстреленных зайцев.

– Пора бы тебе уже взрослеть – Треф снова вздохнул и сурово посмотрел на корову – а ну пошла отсюда! Кыш, дура!

Коровьи чувства это не оскорбило. Герда конечно не хотела бы, чтобы животное сожрало всю их крышу, но в душе порадовалась провалу.

– Кому говорю, пошла! – Треф порылся в карманах и достал горстку камешков – вон пошла!

Корова меланхолично повернула голову к источнику шума и тут же получила камнем в бедро, что было довольно неприятно. И ещё один, второй, третий. Ну это уже наглость. Летящие камни и ругательства кому хочешь могут испортить аппетит. Поэтому рогатая со всей грацией, которой ее наделил бог, медленно начала слезать с крыши.

– Давай не задерживайся! – крикнул ей Треф вдогонку.

Корова и не собиралась. Как только все четыре копыта оказались на земле, она медленно направилась в сторону мертвого леса.

– Видишь, как просто – торжественно заявил Треф, но понял, что Герды уже рядом нет.

Злой демон в облике маленькой девушки удалился с ружьём и зайцами в дом, громко бахнув дверью. Треф подобрал с земли кружку и пошел в сторону крыльца.

Если идти к юной деве сейчас, можно схлопотать миской по лицу. И чего она злится?

Треф достал побитый жизнью портсигар. Там было всего три сигареты. Возможно последние в этом мире. И каждый раз Треф оценивал достоин ли этот день того, чтобы как следует затянуться, хотя бы половинкой. Сегодняшний день явно не дотягивал. Поэтому утешать себя пришлось только запахом табака.

В доме бесновалась Герда. Сопела, что-то швыряла, ругалась. Треф же был невыносимо спокоен. Да, его тревожило состояние Герды. Но он понимал, что именно в воспитании и общении с молодежью он абсолютно бесполезен. Он видел, как она мучается и не может найти себе места в новом мире. Хотя, разве может её винить? Тут не каждый мужик справится. Правда, Треф все равно пытался чему-то её научить. Недавно вот пробовал учить стрелять, так её отдачей сшибло с ног. Ей нужно есть побольше. Овощи, фрукты… Да где все это взять? Из рациона зайцы и вода. Все на свой страх и риск. Иногда в поселении можно добыть батончик из насекомых или волчатины, но это тоже те ещё деликатесы. Коров в округе, хоть армию собирай, но сожрешь кусочек и сгниешь заживо. Лучше уж поголодать.

Но дело не только в непригодном для юной девушки рационе, дело в её характере, а он не подарок. Треф никогда не обижался. Он продолжал предпринимать попытки, чтобы найти для неё полезное занятие. Иначе совсем раскиснет. Пусть пытается, пусть учится. Выплывет. А он поможет, чем сможет, пока жив.

Бок обожгло резкой болью, напоминая о недавней прогулке в город. Треф сунул руку под тельняшку и посмотрел на пальцы испачканные в крови. Неужели так глубоко порезался? Да ладно, царапина. Заживёт, как на собаке. И ведь это все было не зря.

Треф улыбнулся и снял с плеча рюкзак. Может этот маленький подарок ее развеселит? Он встал с крыльца и толкнул дверь. Герда разделывала тушки зайцев у огня.

– А чего ты дверь не открыла? Окошко, то маленькое. Угаришь же!

– Ну открой, раз тебе надо – Герда даже не подняла на Трефа глаза.

Мужчина молча подпёр открытую дверь металлическим прутом и подошёл к столу. «Так и не научилась разделывать зайцев. Ну куда ж ты столько мяса срезаешь, что есть будем?» Треф не решился озвучить это вслух.

Он молча поставил рядом с Грдой её забытую кружку и рюкзак, скинул телогрейку и прошел вглубь «дома».

– У меня для тебя кое-что есть, там в рюкзаке – Треф приподнял осторожно тельняшку и осмотрел рану. Глубокая, но бывало и хуже.

– Ну и что там в твоём мешке? Мои взрослые обязанности?

– Смешно. Сама посмотри, а потом уже кусайся – Треф взял с полки небольшой пузырек, откупорил и поморщился от резкого запаха.

Герда повернулась на звук и тяжело вздохнула.

– Опять в город ходил? – девушка отложила нож и подошла к Трефу – Не дергайся, дай посмотрю.

Треф постарался не шевелиться и не вздрагивать от прикосновения холодных рук.

– И угораздило тебя… Дай бутылек, залью.

– Чистые бинты есть?

– Есть, правда, нестерильные. Может прокипятить? – Герда начала осторожно поливать рану.

– И такие пойдут – прошипел Треф сквозь зубы.

– Безответственный ты, но как знаешь – Герда взяла с полки бинты и начала перебинтовать Трефа. Он стоял послушно. Бинтовала она неловко, но хоть крови больше не боится.

– Помню, дядя Треф, кто-то говорил, что в городе можно наткнуться на банду ублюдков. Изнасилуют тебя, расчленят и скормят стае диких собак.

– Это я про тебя говорил.

– А у тебя типа дырки и конечностей нет?

– Завязывай – прорычал Треф.

– Двойные стандарты у тебя, отец – Герда усмехнулась и оторвала бинт, как бы невзначай надавив на рану. Треф охнул.

– Я между прочим для тебя старался – мужчина поморщился и скинул грязную тельняшку.

– А я просила?

– Так, загляни уже в это сраный рюкзак и не выводи меня!

Герда обиженно фыркнула, но рюкзак открыла. Какие-то тряпки, патроны, нож, пара чашек.

– Там, на самом дне – Треф подхватил один из свитеров, которые Герда встряхнула из рюкзака и тут же надел вместо тельняшки.

Таблетки, почти сгнившая книга, запечатанный пакет земли для комнатных цветов – редкость. Повезло, если она не превратилась в пепел. О, а это что? Герда развязала носовой платок и засияла от счастья. Это была маленькая железная игрушечная машинка. Но не это привело девушку в восторг, а краска. Местами она облупилась, но один бок был полностью зелёным. Сочным, как весенняя трава. Девушка, медленно встала, продолжая держать перед собой машинку, как самую главную ценность.

У Герды был свой маленький тайник за лежаком, где она спала. Там хранились всякие глупости: пластиковое красное сердечко, половинка открытки с песочным пляжем, а ещё фиолетовая маленькая плюшевая кошка. Для кого-то возможно все это было мусором, но не для Герды. Все вещи объединяло одно – у них был цвет. Помимо пепла в мире можно было встретить ещё только ржавчину и кровь. Вот и все оттенки.

Герда достала коробочку и аккуратно положила внутрь машинку. Она долго смотрела на этот калейдоскоп цветов не веря своим глазам.

– Посмотри – тихо сказала она Трефу – я уже стала забывать как это, видеть цвета.

Треф осторожно подошёл и сел рядом.

– Спасибо… Ты это… Ну… Прости меня.

Треф улыбнулся и добродушно потрепал сальные волосы девушки.

– Не за что. Я закончу завтрак, отдохни пока – Треф встал с лежака и направился к печке – к Сове пойдем. Надо землю отнести, да и так повидаться

– Ну блин… – Герда опять скисла – можно я не пойду? Ну опять слушать вот это: Сова, открывай, медведь пришел! И Сова такая: уру-ру-ру мур-мур-мур большой сильный мужчина посетил мой скромный дом.

– Она не так говорит.

– Но думает точно так.

– Да? Ты теперь эксперт по чужим мыслям?

– Какие вы мужчины глупые, ну сразу же видно, что она на тебя запала. Я же женщина, я сразу такое вижу.

– Женщина? Вот это новость – Треф усмехнулся и вернулся к готовке.

Герда надулась. Ну, конечно, в его глазах она всё ещё ребёнок. Нескладная, худощавая, с острыми коленками, ручками-веточками. Многое Герде самой в себе не нравилось. Серые тонкие волосы, например, которые можно было только завязать в пучок. Хорошо, что до апокалипсиса заплела на затылке дреды, хоть поменьше этого нелепого сального недоразумения. Но отрезать волосы Герда не решалась. Мама почему-то считала, что у девушки должны быть длинные волосы. Мамы уже давно нет, но почему-то это застряло в памяти.

Герда подошла к рукомойника и взяла в руки осколок зеркала. Ничего в целом нового. Впалые щеки, синяки под глазами, большие серые глаза и едва заметные веснушки. Девушка перевязала потуже волосы и умылась после пепельного душа.

Вода была жёсткой, с металлическим запахом. Кипятить её лучше несколько раз. О том, чтобы принять ванну или хотя бы душ не могло быть и речи. Воды было катастрофически мало. После неё кожа шелушилась, грубела. И соприкасаться с ней хотелось все реже, но ходить в пепле – это тоже не выход – от него начинало все чесаться.

Сложным было даже не это для хрупкой маленькой девушки, а одежда. Большинство тканей моментально разложилось. Да и вообще найти что-то на подростка было не так легко. В большинстве вещей, которые смог притащить Треф, Герда просто тонула, но кого сейчас волнует внешний вид?

В основном она носила кофты , которые ей были как платья, шорты из обрезанных штанов, чтобы они не мешали ходить по лесу, теплые длинные носки, берцы и огромную телогрейку. Выглядело это крайне нелепо. Из-под огромной серой телогрейки торчали худые ножки в огромных ботинках. Не так она хотела, конечно, выглядеть. Совсем не так.

Зато Трефу все очень подходило. Мешковатая одежда делала его ещё крупнее. Он выглядел уверенным и сильным. Каштановые волосы и карие глаза заметно выделялись на сером фоне. Сам Треф говорил, что это наоборот плохо. Чем незаметнее, тем лучше. Но Герде нравилось, хотя она никогда ему об этом не говорила.

От мыслей Герду отвлёк запах. Готовил Треф неважно. Он сам признался, что раньше особо не готовил, но почему-то взял на себя эту обязанность. Герда не возражала. Мысль о том, что хоть что-то он не умеет очень радовала. Все же есть в нем что-то от человека, а не от героя.

На вкус еда была не то чтобы неприятной… Она была никакой. Но нет гарантии, что даже известный повар из телевизора смог бы приготовить что-то более съедобное из таких продуктов.

Треф всегда старался положить Герде еды больше, чем себе. Все ещё надеялся, что сможет её откормить. Правда результата от этого не было.

– Ешь быстрее, а то до ночи не успеем вернуться. И придётся оставаться на ночь там.

– Я уж лучше ночью пойду, чем там останусь – Герда заметно шустрее, стала пытаться наколоть жесткое мясо на вилку.

– Ну-ну я бы посмотрел на это – Треф ухмыльнулся – почему ты так не любишь ребят?

– Да задолбали со своими заскоками. Дофига умные и как будто знают об этом мире всё. Это как ты – заноза в жопе, только умножить на десять.

– Ну они учёные, они и правда многое знают – Треф сгреб грязную посуду и поставил в ржавую раковину.

– Да нихрена они не знают. Иначе бы уже давно засадили все растениями и научились фильтровать нормально воду.

– Хватит выражаться, ты же вроде девушка.

– И что мне теперь нельзя называть вещи своими именами?

Треф тяжело вздохнул и закатил глаза.

– Помой посуду, пожалуйста, правдивая моя. А я пока соберусь.

– Я женщина, а не посудомойка! – фыркнула Герда, но с места встала и подошла к раковине.

– Я запомню – Треф улыбнулся и снова потрепал Герду по волосам.

– Ну, фу! Ну я только завязала нормально – Герда схватила тряпку и хотела шлёпнуть Трефа, но тот ловко увернулся и хохоча скрылся из зоны поражения.

Герда улыбнулась. Помыть посуду нормально было сложно. По сути ты просто елозишь влажной тряпкой по тарелке и потом ополаскиваешь тонкой струйкой воды. Не то чтобы это делало посуду чище, но хоть что-то. Хоть что-то… Кажется об этом Герда уже сегодня думала. Наверное, теперь это девиз их жизни. Есть ночлег в холодной железной коробке – хоть что-то. Есть старые тряпки вместо нормальной одежды – хоть что-то. Отвратная еда – но хоть что-то. Каждый день страшно и плохо, но есть с кем поговорить – хоть что-то. Не помер – просто успех.

Дорога в поселение к учёным была неприятной. Нужно было тащиться через лес, где можно увязнуть в пепле по пояс, наткнуться на волков, отморозков и безумных птиц. Предусмотрительный Треф таскал всегда с собой камни, чтобы проверить путь или отвлечь неприятеля. Герда всегда удивлялась тому, где он их находит и как они не мешают ему в карманах. Она полностью полагалась на него и ничего не брала с собой.

Герда домыла посуду, накинула телогрейку и вышла на улицу. Её уже ждал треф с ружьём на перевес и полным рюкзаком барахла на обмен с учёными.

– Готова?

Герда кивнула и зашагал в сторону леса. Треф накинул капюшон, чтобы не выделяться на сером фоне, запер дом на амбарный замок и поспешил нагнать Герду.

Путь занимал минут сорок, если без приключений. И всю дорогу они старались молчать, чтобы сосредоточиться на периметре и не привлекать внимания. К сожалению, Герда редко следила за окружением. Она быстро уставала от серых пейзажей и погружалась в свои мысли, где воображение наряжало лес в яркие краски. Рядом с Трефом можно было себе это позволить. Как бы он не раздражал своими попытками влезть в ее жизнь, пока он был рядом, она была полностью в безопасности.

– Стой – прошептал Треф и рукой затормозил Герду.

Девушка подняла глаза и вздрогнула. Между стволов деревьев шло нечто. Это было похоже на огромную застывшую каплю смолы, которая бесцельно бродила по лесу и собирало все на своем пути. Из неё торчала оленья нога, волчьи и лисьи лапы, чьи-то уши, человеческие руки, ноги и черепа.

– Бабай? – прошептала Герда в ужасе – днём? Почему?

– Не шевелись, услышит.

Существо продолжало плыть дальше. Видимо где-то шуршали зайцы или другие грызуны. К счастью Трефа и Герды оно уходило всё дальше и дальше, пока совсем не скрылось из вида.

– Как думаешь, это тот же… Что и тогда… Когда ты… Меня…

Треф схватил Герду за плечи и развернул к себе.

– Какая разница? Он до тебя не доберется, я тебе обещаю.

Треф обнял Герду. Девушка прижалась к нему и крепко зажмурилась, в надежде стереть из памяти навсегда день их встречи.

Дорога добра

Остаток пути прошёл без приключений. Как будто звери решили покинуть свои угодья из-за бабая. Герда крепко держалась за край телогрейки Трефа и шла рядом. Конечно, ему было неудобно, но он не возражал. Треф понял ещё после первой встречи, что не бросит девушку на произвол судьбы, но она почему-то сомневалась.

Кто-то возможно мог бы подумать, что он её отец, который вышел за сигаретами и пропал. А потом объявился, но так и не нашел в себе сил признаться в этом. Или возможно он её сводный брат, который всю жизнь искал сестрёнку и нашёл посреди апокалипсиса одинокую и беззащитную.

Но нет. Раньше они не были знакомы. Почему же он продолжает оберегать её даже ценой собственной жизни и спокойствия? Некоторые в поселении говорили, что Треф просто очень хороший человек. Но он точно знал, что это не про него.

Треф никогда не брал на себя ответственность за другую жизнь, равнодушно проходил мимо чужой боли, нередко сам становился её причиной. Но всё изменилось в ту ночь, когда они встретились.

Мир оживал после катастрофы и преподносил сюрпризы каждый день. И если раньше единственное, что могло стать твоей проблемой – это бродячие больные собаки и волки, то со временем к ним присоединились чудовища. Бабай был первым, кого встретил Треф.

Тогда он прибился к группе таких же как и он – совсем не героев, а наоборот. Они тащили из соседних городов всё, что не рассыпалось. Вооружившись до зубов, чувствовали себя королями апокалипсиса. У них не было цели, была лишь дурацкая жизнь в загородном доме, какого-то богача. Сначала Трефу было с ними весело, но со временем всё потеряло смысл. Дорогие прежде вещи ничего не стоили, бежать было некуда. Старый добрый мордобой, рэкет и мародёрства не приносили удовольствия. Выживать было незачем. Смысл просыпаться превртился в пепел. Треф осознал, что он в этом мире лишь случайный гость, который уже давно засиделся.

Его жизнь в прошлом состояла из лёгких денег, потасовок, алкоголя, азартных игр, легкодоступных женщин и мест заключений. Когда всё началось, он был как раз в зале суда. Его должны были судить за мошенничество и поножовщину. Треф чётко знал, что в тюрьме долго не протянет. Получит заточкой под ребро, да и все. Ну и чёрт с ним. А тут вон оно как всё обернулось.

Треф никогда не жаловался на жизнь, она была к нему добра настолько, насколько это возможно. Все злоключения были исключительно его решением. Однажды ночью, сидя в комнате под хмельные крики товарищей, он вдруг понял, что пора со всем покончить. Он собрал рюкзак, взял только самое необходимое, на случай если струсит в первый день. Положил верёвку… и чётко принял решение, что не вернётся. Подельникам наплёл, что пошёл искать двух потерявшихся. На самом деле всем на них было плевать. Но поступок сочли благородным и отпустили Трефа на все четыре стороны.

Он долго шёл по лесу. То ли искал место, то ли собирался с силами совершить задуманное. Но как оказалось позже, жизнь решила преподнести ему ещё один шанс. И так бредущий без цели, вышел к своей судьбе, но это было неприятное зрелище.

Сначала он не понимал, что видит. Будто сама ночь идёт ему навстречу – бесшумно, завораживающе. Ему хотелось шагнуть к ней, но вдруг из этой тьмы высунулась девичья голова и истошно закричала: «Помоги!»

Треф пришёл в себя. Тьма оказалась совсем неприятной. Огромная смоляная жижа двигалась прямо к нему, захватывая всё живое на своем пути. Из неё торчала девчушка. Она был ещё жива и жалобно протягивала к нему тонкую ручку. Но в этой жиже несчастная был не одна. Из смолы торчали конечности и лица искажённые болью. Одно из них Треф сразу узнал. Очевидно, что потеряшки из лагеря уже не вернутся.

– Помоги мне! Не стой! Умоляю! – кричала девушка.

Что-то в этот момент сломалось в Трефе. Он будто вышел из своего тела и смотрел со стороны, как бросает верёвку девочке, как пытается её тащить, как отвлекает чудовище. Это было смело, это было страшно и чертовски героически. И Трефу такой новый он пришёлся по душе.

Бабай не желал расставаться со своей пойманной добычей, но и не планировал упустить новую. Треф привязал верёвку к дереву, сбросил рюкзак, чтобы не мешал, а сам начал заманивать монстра в другую сторону. Смола ползла за ним, растекаясь по лесу и меняя форму. Только бы девочка не отпустила верёвку и выбралась.

Смола не отступала. Здоровый мужик вкуснее худосочной девки. Чудище упорно тащилось следом. Трефа это устраивало, он отступал, озираясь по сторонам очень долго. Так можно и до чьей-нибудь границы дойти. Наконец послышался хлопок и чудовище снова собралось в огромную массу. Девочки не было видно. Может, выбралась.

Треф облегчённо вздохнул. Хоть один хороший поступок перед смертью. Он сам был готов сделать шаг к чудищу, но услышал приближающийся быстрые шаги. Девочка. Живая. Бежит с его рюкзаком.

Он резко бросился к ней, подхватил рюкзак, сжал девчонку крепко за руку и рванул прочь от чудовища. Оно долго шло по их следу, тянуло отростки-щупальца. Но желание жить подгоняло беглецов сильнее. Они бежали до тех пор, пока не наткнулись на железный ящик – то ли какой-то сарай, не то просторный гараж. Не сговариваясь, проскочили внутрь, забаррикадировались и всю ночь сидели молча, прислушиваясь к звукам извне.

Девчонка, выбившись из сил, уснула под утро у него на плече. Треф смотрел на неё и думал, что будет дальше? После апокалипсиса он не встречал детей и подростков. Может есть другие? Как они выживают в этом гребаном мире? И, как бы цинично это не звучало, хорошо, что эта мелкая наткнулась на чудище, а не на его подельников. Смерть не самое страшное, что может случиться.

Рядом с ней ему было чертовски спокойно. В голове появлялись новые идеи: найти еду, помочь прийти в себя, если у нее нет дома, то найти его и обустроить. Подойдёт и этот сарай. Не похоже, что здесь кто-то обитает. И чем больше Треф смотрел на спящую хрупкую девушку, тем больше было у него мыслей о том, что предстоит сделать, и среди них не было ни одной о самоубийстве. Разве после такого можно её бросить?

Треф поднял глаза на высокие стены поселения и улыбнулся. Ещё один успешный маленький квест, ещё один ненапрасный день.

– Наконец-то – тяжело вздохнула Герда и отпустила телогрейку.

Их сразу пропустили внутрь. Трефа обступили любопытные жители с расспросами. Новость о бабае их встревожила. Герда стояла рядом и молча наблюдала за происходящим. С ней редко разговаривали. Иногда ей казалось, что её принимают за зверушку, которая лениво топает за своим хозяином.

– Ладно, мужики, потом потрещим – сказал Треф с ухмылкой – мы к Сове пришли.

– Принес чего или свататься – мужики заржали.

– Да ну вас – Треф улыбнулся, хлебнул какого-то поила из протянутой фляжки и кивнул Герде в сторону дома Совы.

Поселение выглядело своеобразно. Палатки, тенты, даже небольшие каменные и металлические строения. В основном здесь жили бывшие учёные, военные, медики, спасатели. Каждый продолжал заниматься своим делом – изобретениями, защитой населения, уходом за пострадавшими и поисками полезных вещей, которые уцелели.

Встречались мужчины и женщины разных возрастов. Они постоянно были чем-то заняты. Герда не помнила, чтобы в их лагере хоть иногда царила атмосфера безнадёжности и страха. Для них это всё, как игра с новыми условиями, в которых они каждый день пытались разобраться.

Сова жила в одном из каменных домов с большими окнами, затянутыми полиэтиленом. А внутри, о чудо, даже было электричество. Правда, вместо входной двери висел кусок тряпки.

– Сова, ты здесь? – крикнул Треф и вежливо постучал в стену.

– Иду! – Раздалось откуда-то из глубины дома.

– Веди себя прилично, умоляю – прошептал Треф.

– Да я вообще само приличие, я же леди, мать его – фыркнула Герда.

– А ну да, как я мог забыть…

– Неужели ко мне пожаловал Треф? – раздался мурлыкающий голос.

Герда закатила глаза, но Треф тут же ткнул её легонько локтем в бок.

На пороге появилась круглолицая женщина около сорока с кудрявой черной копной волос. На вид она была чертовски милой и беззащитной, особенно когда улыбалась. Возможно это из-за очков с толстыми стеклами и ямочек на щеках. При этом достаточно крупной. Объема ей значительно добавлял слой одежды, но носила она столько всего не из-за того, что мёрзла, а из-за большого количества карманов, в которых можно было найти всё. Даже шарф и тот у неё был с карманами.

– Привет, мой дорогой – женщина полезла сразу обнимать Трефа и целовать в щёки – как дела у бесстрашного жителя пустошей?

– Да, потихоньку… – Треф заметно смутился и опустил глаза.

– Ой, да ты не один, ты привел с собой недовольную мордашку. Ну иди сюда, милая, я тебя обниму – Герда тут же оказалась в медвежьих объятьях без права на возражение – какая же ты худенькая. Боже мой. Ты её хоть кормишь? Ну идём внутрь, я вас чем-нибудь угощу.

Сове было невозможно отказать. Моргнешь и вот ты уже у неё дома пьешь кипяток с какими-то сверчками и поражаешься в какой момент тебе понравилось хрустеть сладковатыми лапками .

– А почему они сладкие? – спросила Герда, разглядывая сверчка.

– Меньше знаешь, больше ешь – Сова широко улыбнулась и снова перевела влюбленный взгляд на Трефа – ну так что, ты ко мне по делу или соскучился?

Герда сделала вид, что рассматривает потолок.

– Да я тут это… Ты же просила – Треф развязал рюкзак и достал пакетик с землёй – Вот попалась.

– О, это сравнимо с бриллиантовым колье – Сова взвесила пакет в руке – не похоже, что земля испортилась. Может сработать.

– Как дела с огородом?

– Ну так… Скромные успехи. Кое-что выросло, но…

– И ты молчишь? Давай, показывай! -Треф и встал со старого кресла – Герда, ты идёшь?

Девушка очнулась от своих мыслей, отставила кружку и тоже поднялась. Она уже давно потеряла нить разговора, но если Треф позвал, значит есть, что показать.

Сова повела их в своё основное место обитания. В прошлой жизни она была биологом. Профессия сделала её самым ценным жителем нового мира. В отдельной комнате, где всегда горел свет, было несколько полок с маленькими горшками. Некоторые были пустые, а из некоторых торчали хилые отростки.

– О, да я смотрю у человечества есть шанс? – Герда с любопытством потянула палец, чтобы потрогать один из умирающих серых ростков.

– Ну, я близка к тому, чтобы они не погибали через пару дней. Весь секрет в том, чтобы смешать почву из пакета с пеплом в таких пропорциях, чтобы росток смог адаптироваться к новым условиям.

– Ну а эти пересадить не получится? – Герда приподняла висящий листок и тот тут же рассыпался.

– Герда… – прошипел Треф, как разочарованный отец нашкодившего ребёнка.

– Да что? Я ничего не делала.

– Да ерунда – отмахнулась Сова – они погибают стоит им столкнуться с чем-то из нового мира. Возможно у тебя на руках был пепел.

– Да он везде, блин! – фыркнула Герда.

– Ну это не значит, что можно лапать без разрешения всё подряд! – прорычал Треф.

– Остынь, папочка – улыбнулась Сова – ну подумаешь. Они все равно загнутся. Но может с тем, что ты мне принес, у меня получится вырастить что-то более живучее. И нам будет с чем идти к бункеру.

– Нам? – удивился Треф – думаешь богатые дядьки за большой дверью пустят нас всех с одним горшочком? Мне кажется это только билет для тебя, ну может ещё для твоего помощника. Кстати, где он?

– Ушёл за пределы лагеря на поиски, но не вернулся – Сова печально покачала головой.

– Нельзя как-то такое сообщать более деликатно? – сново недовольно пробурчал Треф.– Мы видели бабая сейчас, из него торчали чьи-то ноги и руки. Я конечно надеюсь, что это чьи-то чужие, но кто знает – Герда пожала плечами.

– Бабай днём? – Сова удивлённо подняла брови – надо торопиться с рассадой и вытаскивать всех отсюда.

– Маякни, когда надо будет собирать вещи – вздохнул Герда.

– Обязательно – Сова натянуто улыбнулась и снова обратила внимание на Трефа – что ты хочешь за землю, кроме двух билетов на борт бункера? Хотя, я кажется догадываюсь, чего за бок держишься?

– Да пустяки… Ты же знаешь мне ничего от тебя…

– Так, слышь, герой хренов – Герда скрестила руки на груди – он пропорол себе бочину и строит из себя бессмертного. Почини, пожалуйста этого дебила.

– Герда… – Треф снова вздохнул.

– Заботливая она у тебя – Сова усмехнулась – давай показывай, заштопаем. Но это я просто по доброте душевной, а за землю рассчитаемся…

– О… Ну, вы тут пока развлекаетесь, я погуляю.

– Герда, только не далеко, чтобы мне не пришлось тебя искать.

– Как скажешь, папочка.

Герда вышла из дома и огляделась по сторонам. Наконец-то она от них отделалась. Главное теперь, чтобы никто не решил завести с ней светскую беседу. Как там жизнь за забором? Хреново! Ничего не поменялось. К сожалению, больше тем для разговоров с большинством местных у неё не было. Но даже среди этих чудил у Герды был друг.

Когда всё случилось, Плут был молодым сильным пожарным, который любил свою работу. Ещё больше он любил играть на гитаре, комиксы и компьютерные игры. Простой, весёлый и бесконечно добрый. В новом мире он был самым везучим участником вылазок. Находил всегда что-то редкое, уворачивался от пуль, клыков и когтей. За что и получил своё прозвище. В новом мире редко пользовались именами. Женьков в лагере было аж трое, а вот Плут был один. И возможно один в целом мире.