Мария Хомутовская
Верни мой трон

Пролог

Ибо крепка, как смерть, любовь…

Адам с горечью смотрел на пустой королевский трон своего отца. Скрепя сердце он поднялся на возвышение. За принцем неслышно следовал придворный маг – лысеющий мужчина лет пятидесяти. Адам провел ладонью по резному подлокотнику, но, заметив, что маг за ним наблюдает, убрал руку и сел. Сопровождающий встал позади.

– Я не могу в это поверить, Гельм, – шепнул Адам.

Придворный склонился к нему и ответил:

– Я говорил, что грядет ваше время на троне. Но даже я не мог предположить такой дикости. Посмотрим, что они скажут.

– Пустая болтовня, – сжал кулак принц. – Наш гонец не стал бы лгать!

Гельм не успел ответить, потому что высокие двери зала распахнулись и вошли солдаты, ведущие под руки пленников.

Из-за дверей выглядывали любопытные лица придворных, но Адам распорядился не впускать никого, пока он сам не допросит врагов.

Пленных было всего двое. Оба высокие и статные, однако они были измождены и сильно избиты и с трудом волочили ноги вперед. Солдатам приходилось подталкивать их. Тот, что слева, хромал, а у второго правая рука висела плетью.

Перед троном, по обыкновению, пленные упали на колени. Адам скривился при виде врагов. Гнев кипел в его душе, и лишь огромная выдержка помогла ровным голосом произнести:

– Мне доложили: вы видели, что случилось с моим отцом! Говорите!

Ни имени, ни звания он у них не спросил. Эти люди не достойны даже камня на могиле.

Хромой поднял глаза на принца.

– Ваш король был захвачен в плен в честном бою. На другой день его казнили.

Адам вцепился в подлокотники трона.

– Это правда, что ему перерезали горло, а тело скормили псам?

– Нет, – отвечал пленный, опустив глаза. – Его привязали к дереву живым и оставили волкам. Его величество Рейн считает вас потомками волка, он вернул короля предкам.

Адам процедил, с трудом сдерживая ярость:

– И он действительно погиб?

Пленник явно опасался отвечать, но Адам ждал.

– Да, мы все слышали крики и видели… останки, – признался тот.

Принц вскочил. Выхватив меч, он приставил лезвие к горлу пленного.

– Ну говори, кто твой предок? Кому тебя отдать на растерзание?

Человек молчал.

– Ну а ты? – обратился Адам ко второму. – Подтверждаешь его слова? Так все было, или он лжёт?

Тот со страхом кивнул.

– Так, ваше вы… высочество.

Тогда принц издал нечеловеческий рык и вонзил меч в грудь первому пленнику. Тот дернулся и обмяк. Адам вытащил оружие из тела и повернулся ко второму.

Тот зажмурился, ожидая удара. Но лезвие лишь слегка коснулось его подбородка. Адам выдохнул и опустил меч.

– А ты вернешься к своему королю и передашь ему, что Адам Виккарский идёт на него войной. И несет смерть ему и всему его роду! Лишь их кровь смоет позор, которому они предали моего отца! Я спалю Рейнгрод дотла! И украшу стену города головой короля Рейна! Его владения станут моими!

Блеснув глазами, он кивнул солдатам, чтобы уводили пленника.

***

Из оконца клубился разноцветный дым. Если бы Адам не видел собственными глазами, ни за что бы не поверил, что такое возможно. Но дым в самом деле отливал всеми цветами радуги и походил на ярмарочное развлечение для детей.

Поглядев ещё немного на эту диковинку и покачав головой, Адам продолжил путь по галерее и вскоре достиг источника дыма. Он выходил из окна покоев Гельма, которые сам маг называл «лабораторией».

Толкнув окованную железом дверь, новоиспеченный король вошёл внутрь.

Обитатель лаборатории склонился над столом, нацепив на нос круглые стекла, которые звались у него очками, и переливал странный серебристый металл в круглые формы, лежащие на столе. Волшебный дым в комнату почти не попадал, потому что над столом было устроено что-то вроде трубы, которая направляла разноцветные клубы за окно.

Адам пересчитал кругляши на столе мага – десять. Маловато.

– Ваше величество! – поклонился тот, не выпуская склянку из рук.

– Оставь церемонии, Гельм! – махнул рукой король.

– Ты пришёл посмотреть на мою работу? – тут же сменил тон маг. Он долгое время был наставником принца и мог позволить себе дружеское обращение.

– Хотел спросить, почему тебя не было на пиру, а теперь и сам вижу причину, – ответил Адам, указав на стол.

– Ты велел мне поторопиться, – закончив заливку, маг поставил колбу на стол и повернулся к королю, вытирая руки валявшейся тут же тряпицей. – Я ушел сразу после коронации, чтобы больше успеть.

– Ты сделал, что я просил?

Гельм кивнул, потянувшись к полке, снял оттуда свиток и подал его Адаму.

– Я попытался разузнать перспективы твоей кампании, – маг всегда мудрено выражался, порой даже Адаму было трудно его понять. – И они очень хороши! Вот, я сделал записи. Здесь несколько важных моментов, которые приведут тебя к успеху.

Его отец всегда доверял суждению мага, а вслед за ним и Адам прислушивался к словам Гельма. Маг обладал способностью видеть будущее, но кроме того, прежний король уважал его за любовь к наукам, особенно алхимии.

– Я все изучу, – пообещал Адам.

Он чуть отошел и обвел взглядом комнатку.

– Жениться тебе надо, Гельм. А то про нас уже придворные куплеты сочиняют!

Маг усмехнулся.

– Это Гален, что ли? У самого рыльце в пушку, вот и болтает. А жениться… Меня устраивает как есть. Девицы ко мне приходят. Спасибо твоему отцу за слушок, что ночь со мной дает богатство и удачу.

Адам рассмеялся.

– Но ты, похоже, хотел узнать что-то еще? – маг видел его насквозь.

– Мне одна мысль покоя не даёт, – Адам вновь подошёл ближе и посмотрел на кругляши на столе. Он знал, что с другой стороны на них изображение головы волка. – Почему-то мне кажется, что я зря убил пленного. И это сомнение терзает внутри. Но как ни думаю, не могу понять, что тут зазорного? Он враг и принес дурную весть. Да и пленен был в честном бою. Будь он гонцом, я бы понял… Да и ты упрекнул меня.

Гельм ответил, сложив руки на груди:

– Кто я такой, чтобы упрекать тебя? Ты король и волен отнимать жизнь. Я лишь отметил и повторю снова, что выражать гнев убийством – путь к жестокости. Казнил бы его как положено или бросил в темницу – я бы и слова не сказал. Ты же на миг обратился в зверя и разорвал. Хорошо, что ты и сам почувствовал это.

– От того, что он сказал, у меня в глазах помутилось, – хмуро произнес Адам.

– Я об этом и говорю: не позволяй гневу мутить твой разум. Может, твой предок и волк, но ты оставайся человеком.

Адам нахмурился еще сильнее.

– Король должен быть сильным! Терзания о каждом убитом подтачивают дух. Так быть не должно.

– Не о каждом, а лишь о несправедливо и грязно убиенном. Потому и важно вершить законную смерть.

– Я подумаю о твоих словах, – пообещал король, взглянув в лицо магу.

– Вот и хорошо.

Гельм взял новую форму на десять кругляшей.

– А мне ещё девяносто штук делать, ваше величество.

Адам смотрел, как он заливает какие-то жидкости в колбы, и подумал о том, сила мага не в медальонах для его воинов, которые он изготавливает, а в точном знании, что хорошо, а что дурно. Никто, кроме Гельма, не понял бы сомнений Адама, но у мага совершенно иной взгляд на вещи. За это Адам и сделал его советником, за это и любил разговоры с ним.

Внезапно раздался стук в дверь, и она тут же отворилась. Вошел молодой мужчина и остановился перед Адамом, заложив руки за спину. Он был одет в такую же, как у Гельма, зеленую мантию, которая всколыхнулась от его движений. Блеснул на груди медальон с головой волка. Волосы чернее воронова крыла доходили до плеч, а темные глаза смотрели с легким высокомерием.

– Я искал вас, ваше величество, – произнес вошедший, скользнув взглядом по придворному магу, словно тот бы предметом мебели. – Вы предлагали обсудить предстоящий поход, и у меня есть несколько предложений.

– Да-да, Дольф, идем, – сказал Адам, бросив быстрый взгляд на Гельма, а потом – на свиток в руке. – У меня тоже есть идеи, как использовать твою силу.

– Не забудьте, о чем обещали подумать, ваше величество, – на прощание напомнил Гельм, поправив стекла на носу.

Адам вышел из лаборатории вместе с Дольфом. Ему не нужно было уточнять, что имел в виду маг. И даже почему он настаивал. Дольф не разделял убеждений Гельма, признавал одну лишь силу и славился равнодушием к страданиям других людей. Но сейчас Адаму был нужен именно такой человек, ведь что бы ни говорил маг, короля Фолейна ждёт мучительная и позорная смерть.

Глава 1. Кто сеет ветер, пожнет бурю

Черный дым поднимался над полями за стеной Рейнгрода. Запах гари жег нос, пропитывал волосы, от него слезились глаза. В лицо дул злой ветер и трепал распущенные темные пряди. Кася чувствовала, что он несет ей беду.

– Вот вы где, ваше высочество! – раздался позади голос фрейлины, Матильды.

Принцесса Кассандра обернулась. Она стояла на верхушке Черной башни, потому что отсюда было видно дальше, чем с любой стены замка. Получасом ранее она ловко сбежала из комнаты, чтобы пробраться сюда, не дав даже причесать себя. Теперь её настигла расплата.

– Ваше высочество, завтрак уже подан, – несмело проговорила Тилли, зная вспыльчивый характер принцессы. Матильда с Касей были вместе с малых лет, но, хотя возраст у них один, Тилли всегда была более рассудительной.

Кася мотнула головой, что означало: «Да какая, к темным богам, разница!», и вновь устремила взгляд вдаль.

Но Тилли не уходила, теребя пальцами кончик русой косы:

– Ваша матушка ждет вас за столом.

Эти слова произвели эффект. Королева Агнесса уже три дня не выходила из своей комнаты. С тех пор, как получила весть о смерти сына Ричарда.

– Вам нужно переодеться и прибрать волосы, – продолжала фрейлина.

– Хорошо, – сдалась Кася и, бросив последний взгляд за черту города, где сейчас сражался её отец, пошла вслед за фрейлиной вниз.

***

Королева Агнесса вела себя странно. Сидя за столом, она то словно впадала в забытье, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом, то начинала бешено вращать глазами. Её фрейлина стояла рядом и отправляла куски пищи ей в рот. Агнесса послушно пережевывала их, на некоторое время будто становясь сама собой, но затем взгляд ее вновь терял всякую осмысленность.

Касе больно было смотреть на мать. Она не до конца понимала её отчаяние. Если отец не обращал на Касю никакого внимания, замечая лишь сына, то Агнесса была более холодна с Ричардом. Мать учила Касю всему, от этикета до владения кинжалом, она воспитывала будущую королеву. С Ричардом же ограничивалась ничего не значащими разговорами за столом да объятием на прощание, когда он ушел на войну вместе с отцом…

Но три дня назад, когда примчался взмыленный гонец с запиской, Агнесса, едва пробежав её глазами, страшно побледнела. Остановив на Касе безумный взгляд, она прошептала: «Ричард мертв. Он убил его. Он убил…» После этого королева заперлась у себя. Даже дочь она не хотела больше видеть.

Из записки принцесса поняла лишь, что брат убит, но слова матери не шли из головы. Кто убил Ричарда? В отчаянии она отыскала советника Стефана – седого и сгорбленного мужчину – и попросила растолковать, что произошло. Несмотря на увертки советника, Кася поняла главное: король послал отряд Ричарда на верную смерть, чтобы самому успеть отступить к Рейнгроду.

И вот теперь Кася смотрела на в одночасье поседевшую и обезумевшую мать и чувствовала, как внутри ядом разливается ненависть к отцу. Когда он войдет в город с оставшимся войском, она не побоится, соберет всю смелость и бросит обвинение ему прямо в лицо.

– Кася, – голос Агнессы заставил очнуться от мыслей.

Она наклонилась к дочери через стол, явно желая что-то сказать.

– Да, мама.

– Мы умрем, Кася! – произнесла королева таким голосом, точно сообщала страшную тайну. – Мы умрем через три дня.

В горле встал ком, но Кася выдавила:

– Мама, перестань, – она попыталась взять её за руку, но Агнесса перебила:

– Твой отец умрет завтра, а я – через три дня.

– Мама, пожалуйста!..

– Скоро все кончится. Скоро.

Больше она ничего не смогла произнести, глаза её закатились, затем забегали из стороны в сторону. Фрейлины помогли ей подняться и увели из зала.

Кася застыла над тарелкой, пытаясь сохранить достоинство и не разрыдаться. Ей уже восемнадцать, она не может плакать, как маленькая девчонка. По краю тарелки шел золоченый ободок. Касе пришлось несколько раз пробежать его глазами по кругу, часто моргая, прежде чем она решилась поднять голову.

И тут же встретилась взглядом с начальником замковой стражи, Каяном. Он остановился на пороге зала и смотрел на неё. Но тут же отвел глаза и что-то спросил у слуги. Каян был редким гостем в королевских покоях, он приходил лишь за особыми поручениями. Кася поднялась с места и подозвала его.

– Ваше высочество! – поклонился он.

– Что случилось? – спросила Кася. – Почему вы не защищаете ворота?

С сомнением поглядев на неё, Каян все же ответил:

– Приехал Вальд – начальник городской стражи, мы хотели обсудить дальнейшую тактику с её величеством, но мне сказали, что она… что ей нездоровится.

– Пока моя мать больна, вы можете обсудить все со мной, – произнесла Кася.

Именно этому учила её Агнесса: всегда держать спину ровно и смотреть прямо, говорить уверенно, даже если боишься, брать все в свои руки, если поблизости нет родителей, и заставлять людей считаться с твоим мнением. Сама королева была именно такой. При муже она больше молчала, но, если говорила, даже он её слушал. Кася поняла, что настал её черед быть королевой.

– Как скажете, ваше высочество, – не посмел спорить Каян. – Но давайте пригласим на беседу и советника.

Это было правильно. Пока король в отъезде, даже мать доверяла важные решения по обороне Стефану. А у Каси опыта в ведении войны и вовсе не было. Они послали слуг разыскать его, а затем состоялся небольшой военный совет.

Вальд – суровый бородатый воин со светлыми волосами – рассказал, что со дня на день войско Рейна вернется, а вслед за ним и армия Виккара подойдет к воротам города и начнет осаду. Если, конечно, король каким-то чудом не сможет преломить ход войны. А потом они с Каяном и советником обсуждали, куда какие силы перебросить и как запасти побольше провизии, и Кася их почти не слушала. Она думала о том, что нет ничего хуже осады, когда ты заперт в замке, как в мышеловке, и день за днем теряешь силы.

Слова Вальда вырвали её из задумчивости:

– Ходит слух, что армия его высочества Ричарда не полностью погибла. Виккарцы отрезали путь к Рейнгроду, и им пришлось бежать в Непомнящий лес на севере. Но если послать им весть, то они смогут помочь нам.

– Надо послать гонцов в Ориллу! – говорил Стефан. – Теперь их очередь нам помогать!

Ориллой звалось соседнее королевство, которое и начало эту войну. Они первыми напали на Виккар, но быстро поняли, что сами не справятся со столь сильным врагом, и обратились к королю Рейну за помощью. Зато когда Адам обратил свои копья на Фолейн, поспешили сделать вид, что ни при чем. Однако военачальники знали, а Касе объяснила мать: Рейн нарочно подстрекал Ориллу к вражде с Виккаром, надеясь ослабить Виккар и позже урвать себе от него хороший кусок.

– Нельзя рассчитывать на этих трусливых кроликов! – стукнул кулаком по столу Каян.

Чем больше они говорили, тем яснее Касе становилось, что положение у них незавидное. Если её отец не сможет остановить наступление виккарского короля, рассчитывать останется лишь на помощь армии Ричарда. Но сколько его воинов осталось в живых, им неизвестно.

Совет окончился уже за полночь. Матильда явилась за Касей, напомнив о важности хорошего сна. Засыпая, принцесса слышала запах гари, и ей снился далекий звон мечей.

Утром Кася снова побежала на башню. Но на этот раз позволила Тилли сперва привести себя в порядок. Пока королева не могла вести дела, принцесса ощущала свою ответственность и важность.

– У вас бледный вид, ваше высочество, – заметила фрейлина, пока служанка затягивала ей шнуровку на платье. – Вы плохо спали?

– Думаешь, я могу хорошо спать, глядя, как моя мать сходит с ума? – огрызнулась Кася.

– Её величество сегодня снова заперлись у себя, – грустно сказала Тилли.

Она придирчиво подбирала украшения к нежно-голубому платью принцессы с расшитым птицами и цветами подолом.

Касе вдруг вспомнились вчерашние жуткие предсказания смерти, которые сорвались с языка у Агнессы. Принцесса ни на мгновение не поверила им, но снова пожалела мать.

Наконец был надет пояс, волосы убраны наверх, а бледность лица оттенена румянами. Но в тот миг, когда Кася взошла на самый верх Черной башни, раздался звук трубы. Тревожный, хриплый рев, не сулящий ничего хорошего. Кася посмотрела вниз.

В ворота Рейнгрода входило войско короля. По спине пробежала дрожь от того, как оно поредело. Медленный шаг, опущенные знамена и телеги с ранеными. Ничто не напоминало тех бодрых молодцов, что полгода назад с боевой песней строем покидали город. И как Кася ни силилась разглядеть во главе колонны отца, ей это не удалось. Тогда она бегом бросилась вниз.

Замковый двор был полон народу. Сбежались слуги и фрейлины, собрались стражники и придворные. Кася расчищала себе путь, приказывая её пропустить. Но даже пробравшись к самому центру, она не видела Рейна. Дурное предчувствие сжимало сердце.

Наконец перед ней спешился один из военачальников.

– Где мой отец? – крикнула Кася.

– Здесь! – ответил военачальник, указав на одну из телег.

С бешено колотящимся сердцем Кася метнулась и запрыгнула на подножку. Король Рейн лежал в телеге один. Его голова покоилась на овечьей шкуре, лицо покрывала мертвенная бледность. Он был укрыт своим же плащом. Странно и страшно было видеть его таким тихим и беспомощным. Когда Кася склонилась над ним, Рейн приоткрыл глаза.

– Папа, – прошептала Кася, забыв об обвинениях и ненависти, которыми собиралась его осыпать.

Но глаза короля закрылись, и он не ответил.

– Ему нужен лекарь, ваше высочество, – сказал подошедший военачальник.

Подоспели слуги и с величайшей осторожностью понесли Рейна в покои. Кася шла рядом, сама не зная зачем. В комнату лекарь её не пустил, и она снова поднялась на башню, размышляя, нужно ли сказать матери, что отец вернулся, или же в её состоянии неведение – благо.

Вскоре её разыскали: король хотел видеть дочь.

В покоях пахло лечебными порошками, ладаном и смирной. Шторы были закрыты, и большую королевскую постель освещало лишь несколько свечей. Отец все так же лежал на подушках, не шевелясь. Кася с опаской приблизилась. Он смотрел на неё.

– Вы звали меня, отец? – проговорила она.

Звонкий голос нарушил мрачную тишину и показался неуместным. Кася закусила губу.

– Подойди! – велел Рейн тихо, но так же властно, как и прежде.

Но стоило ей встать на расстоянии вытянутой руки, как король скривил губы.

– Нет. Поди прочь! – он отвернулся. – Убирайся!

Кася вздрогнула, как от удара, и выскочила из комнаты. Она бежала в свои покои, уже не сдерживая слез. Упав на кровать, она зарылась лицом в подушки и лежала так, пока через час лекарь не доложил ей, что король скончался.

***

Осада началась в тот же день. Кася видела, как стягивается вокруг города неприятельское войско. Видела, но сделать ничего не могла. Гонцов успели отправить за подмогой, но доберутся ли они до цели, не будут ли схвачены виккарцами?

По замку ходили противоречивые слухи о вражеском короле Адаме. Поговаривали, что он жесток и страшен, как волк, от которого, согласно верованиям Виккара, ведет свой род. Другие же шептались, что он добр и справедлив к своим людям, за это они преданы ему, не поддаются на подкуп никакими посулами и готовы пойти ради него на смерть. Были ещё и россказни о том, что воины Адама умеют обращаться в зверей, что едят человечину и их нельзя убить ни огнем, ни мечом, но Кася изо всех сил старалась им не верить. Мать всегда говорила, что верить можно лишь самым приземленным слухам, а не сказкам, которыми они обрастают. И все же военачальники сказали, что в рядах Адама есть настоящий маг.

На третий день хоронили короля Рейна.

Сперва жрец четырех богов-братьев зачитывал добрые и злые деяния короля – для светлых богов и для темных. Разумеется, это была лишь часть церемонии: ни слова о настоящих плохих поступках не было сказано, лишь грехи, присущие всем людям.

И вот снова гарь – запах погребального костра. Кончится ли это когда-нибудь?

Рядом с Касей, облаченной в траурный черный наряд, стояла мать. Кася боялась, что Агнесса может обезуметь от вида огня, но пропустить похороны мужа для королевы означало бы признаться в полной немощности. Стефан рекомендовал отложить весть об этом хотя бы на пару дней. Лекарь дал ей успокаивающую настойку, и Агнесса молча и неподвижно прощалась с королем.

Кася смотрела, как едкий дым уходил в серое небо, когда за стенами замка стал нарастать многоголосый шум.

– Виккарцы! Виккарцы идут! – крикнули с башни.

Запели тревожные рога. Кася даже не успела осознать, что все это значит, как со страшным скрипом опустился подъемный мост. Участники церемонии, не веря своим глазам, увидели, как во внутренний двор хлынули солдаты со знаменем Виккара – бегущим волком на бело-зеленом фоне.

Поднялась паника и толчея, у моста начался бой. Кася схватила мать за руку и потянула обратно в замок.

– Все кончено! – крикнула вдруг Агнесса и, вырвавшись, рванулась с места.

– Мама!

Кася побежала за ней. В суете никто не обращал на них внимания, люди метались туда-сюда, стражники бежали к мосту.

Принцесса преследовала мать до самого входа в Черную башню.

– Мама! Стой! Остановись! – но её крики перекрывал лязг оружия и людские вопли.

– Что вы здесь делаете? – подскочил к ней Стефан и непочтительно схватил за плечо. – Скорее! В укрытие!

– Там моя мать!

Агнесса уже скрылась за поворотом лестницы.

– Бегите к себе! – вскричал Стефан.

Но Кася выскользнула из хватки и бросилась за Агнессой по бесконечной веренице ступеней.

– Ваше высочество! – крикнул еще кто-то снизу, но Кася не ответила.

Происходящее казалось ей сном. Кошмаром, в котором она никак не может помешать тому, что должно случиться.

С резью в боку от быстрого бега, задыхающаяся, Кася выскочила на площадку Черной башни. Но поняла, что опоздала: Агнесса уже стояла на парапете с растрепанными волосами и безумными глазами. Черное платье делало её похожей на жуткую птицу.

– Мама! Стой! – снова крикнула Кася.

Агнесса обернулась.

– Все кончено! – как проклятие повторила она и шагнула вперед.

Кася бросилась к парапету, но лишь пропустила сквозь пальцы край её атласного платья.