Лия Арден
Во главе кошмаров

Морос подошёл и поднял руку, но я с подозрением отшатнулась, избегая прикосновения.

– Не дёргайся, Кассия. Это займёт секунду, но будет неприятно, потому что воспоминания я передам напрямую.

– Насколько неприят… ай!

Я зашипела, хватаясь за висок. Морос буквально скользнул пальцами по коже, но ощущалось это так, будто мне воткнули иглу в голову. В ушах зазвенело, пришлось прикрыть глаза от внезапного головокружения.

– С ней точно всё хорошо? – как сквозь вату донёсся обеспокоенный голос Весты.

Кто-то подхватил меня под локоть, когда я покачнулась.

– Точно. Это скоро пройдёт, – заверил Морос, и он был прав. Звон и головокружение потихоньку отступили. Хотя голова не перестала раздражающе болеть, точно после резкой смены давления. – Я вернул толику воспоминаний и знания о языках. Но нужно многое наверстать, так как я отдал словарный запас восьмилетнего ребёнка.

Я не сразу сообразила, что половину последнего предложения он произнёс на палагейском. Сознание перевело само, но смысл дошёл не сразу. Я скованно кивнула.

– Теперь она понимает? – переспросил Майрон, медленнее выговаривая слова.

Я ощутила смешанные эмоции, уловив смысл его речи, которая ещё пару минут назад звучала смазанно, лишь отдалённо напоминая нечто знакомое.

– Понимаю, – с сильным акцентом выдавила я на языке палагейцев.

Он был достаточно мелодичным, звуки сочетались органично, привычными слогами, но вырвавшееся у меня слово получилось кривым и скрипучим. Я знала, как оно должно звучать, но мышцы гортани и язык не привыкли к правильному произношению.

– Необходима практика. Всё это мы решим дома, наймём лучших наставников. И чем раньше начнём, тем лучше. Нам пора возвращаться, Кассия, – кивнул Майрон, позволив себе скупую полуулыбку: первая из проблем была решена. Но похоже, впереди сотни таких же, а к миру теневых я готова не более чем малолетнее дитя к плаванию в море среди акул.

От мыслей отвлекли пальцы, сжавшиеся на моём локте, я вскинула взгляд на Кая, осознав, что это он поддержал меня, не позволив упасть. Как и прежде, он заметил моё внимание, но глаз не опустил, смотря на Майрона. Я высвободила руку, напомнив себе, что не могу верить никому из них.

4

МИКЕЛЬ

Сидя на кровати, я сжал голову руками. Мне осточертело ожидание, но попытка выйти закончилась усилением охраны у дверей.

Я мог бы убрать их со своего пути.

Жестокая, но правдивая мысль.

Во мне развилась нужная сила. Смешно отрицать, я чувствовал её кожей. Мышцы и кости казались крепче, а ощущение отчётливой способности влиять на мир опьяняло. Я с детства мог управлять металлом, но те силы были каплей в море по сравнению с тем, что появилось у меня сейчас. Тело неугомонно вибрировало рядом с любым сплавом, и я усилием воли запретил себе гнуть все металлические предметы просто ради интереса. Их было достаточно в комнате, где меня запер его величество Мелай. Или же мой отец, если всё сказанное на встрече – правда.

Я взглянул на предплечье левой руки со свежей чёрной отметиной от Привратника, а точнее, от самого Гипноса. Меня передёрнуло от нахлынувших воспоминаний, и я потёр лицо, силясь от них избавиться.

История о шаре Привратника и неизвестном ребёнке принца Металлов будоражила умы, сколько я себя помню. Она стала настоящей легендой в моём Клане, и я, как все, с нетерпением ждал развязки, гадая, кем окажется тот ребёнок и отличается ли он чем-то от нас, будучи полукровкой. Сколько было споров, склок и теорий. Кто-то поддерживал Мелая и ратовал за уничтожение шара, другие высказывались в пользу сохранения шанса для разгадки.

Найти и убить.

Найти и возвести на престол.

Не искать и не признавать полукровку.

Забыть о его существовании.

Я слышал разные мнения, но и представить не мог, что являюсь объектом этих разговоров.

Горло сдавило при мысли о Кассии. Я резко встал и начал нервно мерить комнату шагами. Произошедшее казалось нереальным кошмаром. Неприкрытый акт агрессии со стороны царя по отношению к собственной дочери, чьей ошибкой было лишь то, что она выжила. А ещё Мелай так поступил, скорее всего, потому что Кассия – наследница Дома Раздора. Я видел портреты Илиры, и изменившаяся внешность Кассии стала неоспоримым доказательством их родства. Гул её растущей силы заставил умолкнуть всех до единого.

У меня никогда не было сестры, и теперь её наличие сбивало с толку, оставляя один на один с тишиной в пустой голове и без малейшего представления, что делать и как всё исправить.

Ничего не изменить.

Я вспомнил о Сирше и застыл. Всеми силами гнал картинки из головы, но те возвращались и множились, пока меня не начинало мутить от воспоминаний. Я не любил её, и у нас не было будущего. Это мы знали прекрасно. Но она мне нравилась. Сирша была очаровательной, умной и смешной, а впереди её ждала длинная, насыщенная жизнь, если бы я не додумался пригласить её на встречу. Не приведи я их с Кассией в Даорию, многого бы не случилось.

Вина пожирала изнутри, желудок сжался, и я снова заметался по комнате, в попытках заглушить стыд и сожаление о произошедшем. Сирша этого не заслужила. Иво… я так и не понял, остался ли он жив. Среди палагейцев Иво нравился мне так же, как Деклан и Авила.

А убийство Лахесис?

Мойры прекратили участвовать в управлении Даорией сотни лет назад. Говорили, что они не являлись на собрания и советы, даже цари видели их невероятно редко, а такие, как я, и не предполагали когда-либо удостоиться их взгляда, но всего несколько часов назад мы стали свидетелями конфликта между мойрами и их братьями.

Танатос мёртв?

В летописях сказано, что наши боги не вечны, но их жизнь не подвластна времени и настолько длинна, что в нашем понимании это почти что бессмертие. Однако выяснилось, что пуля в лоб прерывает божественное существование так же просто, как жизнь всех остальных.

Благоговение, которое я испытал при виде наших богинь, стало ощущаться какой-то смехотворной издёвкой. Лахесис погибла так легко. От одной пули.

И на этом всё.

От воплей мойр помещение затряслось, а по потолку зазмеились трещины. Кассия рухнула от упавшего на неё куска лепнины. В хаосе паники и драки между богами я хотел поднять её и унести в безопасное место, но Кай с такой силой отшвырнул меня в сторону, что грудь в месте удара ныла до сих пор.

Гипнос назвался его отцом, но такого не могло быть – дети бога сна давно мертвы. Я до боли вцепился в собственные волосы, пытаясь разложить и проанализировать произошедшую херню.

В Кае всегда присутствовало нечто пугающее, но я думал, это из-за его скупых эмоций, умения невозмутимо вести переговоры и хладнокровной жестокости, с которой он разделывался со сбежавшими онирами. Я видел, как они с Элионом отлавливали тварей. Меня чуть не стошнило, когда первого встреченного онира Кай моим же мечом припечатал к рекламному стенду и со скучающим выражением лица разрядил треть обоймы в голову жуткого создания, превратив морду существа в фарш.

– Не сделаешь так, и он примет образ твоих кошмаров, – сухо заявил он, а я позеленел. – Не позволяй другим узнать твои страхи. Если о них узнаю я, то обязательно воспользуюсь. И разберись с телом.

Он оставил изуродованного мёртвого онира висеть на моём мече, а я не ответил ему руганью только потому, что боялся открыть рот и лишиться ужина. Тогда состоялась моя первая встреча с компанией Элиона, и с тех пор я ко многому привык, даже к хладнокровию Кая и его раздражающей манере давать непрошеные советы, походящие на угрозы.

Кай не позволил мне помочь Кассии, а после они исчезли. Все люди, палагейцы и их боги. Гипнос и Морос что-то сделали. Пол почернел, и они провалились сквозь него. Все, включая Кая с Кассией на руках и мёртвую Сиршу. Они сбежали, оставив нас с вопящими богинями и их убитой сестрой, в разрухе и с массой вопросов.

Я до боли стиснул зубы, сдерживая злой крик. Канделябр с заревом на стене жалобно скрипнул, погнулся, искорёженный внешним давлением, и свет потух. Я моментально успокоился, разглядывая испорченный светильник. Хоть и не пытался что-либо делать специально, но металл деформировался, просто оказавшись рядом. Я отошёл от стены с другими канделябрами подальше.

Дверь моей комнаты распахнулась, и я шумно выдохнул при виде матери.

– Микель, – она едва удержалась от всхлипа и была совсем бледна.

Мама подбежала ближе, схватила моё лицо и ощупала, будто глазам не верила, что я в порядке. Следом зашёл отец. Он вёл себя сдержаннее, но скрыть тревогу в мечущемся взгляде не удавалось даже ему.

– Мама, что происхо…

– Ш-ш-ш, – едва слышно прервала она, удерживая моё лицо в ладонях. Дальше речь полилась испуганно и торопливо: – У нас совсем мало времени, его величество вот-вот сюда придёт. Всё правда, Микель. Ты не наш родной сын, но клянусь… – Я дёрнулся, но мама не позволила отстраниться. – Клянусь, Микель, мы не знали… не знали, кто ты. Просто желали тебе помочь.

Захотелось присесть.

Делия и Саймон Эларис не мои родители. От этой мысли ничего не изменилось, я по-прежнему их любил. Хотя давно заметил, что внешне в нас мало общего. Да, у мамы цвет глаз, схожий с моим, Делия и Саймон оба светловолосые, но черты лица… Мама объясняла это тем, что я копия её отца – умершего дедушки. Мы с ним никогда не встречались, но, не видя причин для лжи, я не сомневался в правдивости полученного ответа.

Родители всегда относились ко мне хорошо. Из среднего класса, обладатели пятого сула. Можно сказать, золотая середина среди всех десяти уровней, хоть и без выдающихся способностей и финансовых возможностей трёх высших сулов. Буквально сегодня утром гул моей силы не был мощнее их, поэтому я и не думал об обмане. Не без трагедий, но моё детство было простым, таким же как у тысяч других ребят. Обычный дом, обычная семья, школа и жизнь.

Ощутив сухость в глазах, я вспомнил, что надо моргать.

– У нас всё никак не получалось завести ребёнка, а прямо перед твоим появлением у меня случился выкидыш, – с проступающими слезами призналась мама.

Я бросил на отца шокированный взгляд, но он не вмешивался. Бледность лица говорила о его состоянии, но он смирился. Возможно, все совместно прожитые годы он ждал, что чем-то подобным всё и закончится.

– Тебя нам подкинули, Микель. Мы не знали, что делать. Не было ничего, кроме записки с твоим именем. Мы… мы не должны были, но оставили тебя. Клянусь, что искали твоих настоящих родителей больше года, но никого не нашли. Мы бы не стали тебя красть…

Дверь опять распахнулась. Мама резко умолкла, едва не прикусив язык от испуга. Вошёл его величество Мелай. Он повелитель и защитник нашего Клана, но я задвинул маму себе за спину, скрыв её от царских глаз.

Раньше при встрече с ним я испытывал благоговение и восхищение. Несмотря на резкий характер, противоречивые слухи и козни недоброжелателей, он удерживал власть и заботился о своих подданных. Но этим вечером Мелай без колебаний едва не расправился с собственной дочерью, а на меня продолжал смотреть как на ошибку природы.

Я обратил внимание на его плечо: левая рука с обманчивой расслабленностью висела вдоль тела. Она явно сильно пострадала, и Мелай пока не мог ею пользоваться, но под дорогой тканью мантии не было заметно бинтов, и не знающие о его ранении вряд ли что-то заподозрят.

Его величество замер в паре шагах от меня, его свита и помощники толпились позади. Мама за моей спиной затряслась, а отец согнулся в низком поклоне. Царь окинул меня оценивающим взглядом, я ощутил то, чего не чувствовал ранее, стоя недостаточно близко.

Гул наших сил. Он стал равным по звучанию. Встреча с царём должна была заставить меня склониться перед его мощью как под давлением, однако я стоял прямо, глядя ему в глаза. Вибрация наших сил вначале резонировала, потом сбилась, столкнувшись, и зазвучала в унисон, единой нотой.

Он тоже это почувствовал. На лице царя отразилось изумление, но он быстро взял себя в руки. Мелай согнул здоровую руку в локте и раскрыл ладонь, один из помощников тут же передал ему несколько исписанных листов.

– Учёные и целители проверили твою кровь. Ты действительно мой сын, – равнодушно заявил царь. – Твои приёмные родители были допрошены. Они нарушили закон, но им не будут выдвинуты обвинения в краже ребёнка.

– Что значит в краже? Меня подбросили, – прервал я.

– В таком случае, они должны были сдать тебя в приют или официально заявить о своей находке. Но не сделали этого, зарегистрировав тебя как своего новорождённого сына.

Я хотел возразить, но предусмотрительно захлопнул рот. Они действительно должны были это сделать. Мелай желал смерти собственному ребёнку уже через считаные минуты после рождения. Найди он меня тогда, убил бы и скрыл все следы. Теперь вряд ли рискнёт, слишком много свидетелей присутствовало на встрече, включая всех царей. Слова Гипноса были мне не до конца ясны, но, похоже, мойры довольны моим появлением на свет. И всё же не стоит провоцировать царя. Он способен отыграться на моих родителях.

Мелай мой родитель.

Эта мысль сбила с толку.

– Эларисы, можете идти. Мой сын останется здесь, – не спуская с меня глаз, заявил Мелай.

– Но ваше величество… – набралась храбрости мама, но я предостерегающе сжал её руку и кивнул отцу. Саймон понял меня без слов, обнял жену и, поблагодарив царя за снисхождение, настойчиво повёл её к выходу. Сердце сжалось от маминого плача, когда она не смогла сдержать всхлипов в дверях, но я копировал бесстрастное лицо Мелая, пародируя его бездушность.

– Выйдите.

От короткого слова царя всех его помощников как ветром сдуло. Я растерянно моргнул, дверь захлопнулась, и мы с его величеством остались один на один. Я весь напрягся, вспомнив, что в комнате достаточно металла, чтобы я повторил участь Сирши. Лёгкие и желудок сдавило, но не от страха за собственную жизнь, а от новой волны чувства вины и потери. Её смерть на моей совести.

– Что теперь? – не выдержал я, пока царь продолжал хранить молчание.

Раньше не посмел бы даже думать с такой непочтительной интонации в сторону его величества, не то что говорить. Но всё меняется.

Мелай вскинул бровь, это стало единственным проявлением эмоций, в остальном лицо осталось застывшим, будто другие мышцы он практически не задействовал. Царь посмотрел на бумаги в руке.

– У тебя были проблемы в школе. Ребёнком успел впутаться в историю и засветился в мерзком деле против нескольких влиятельных семей из Клана Воды и Земли. Отвратительно. Бездарь, да ещё и с багажом проблем, – отрезал Мелай. Я шумно втянул носом воздух, заставив себя помалкивать. Мелай буквально пригвоздил меня к месту взглядом, выждал длинную паузу, наблюдая, как я проглочу оскорбление. Не получив ответа, он встряхнул бумаги и вернулся к изучению. – Последующее обучение в университете ты прервал и вовсе поселился среди людей, якшаясь с представителями Палагеды и игнорируя соотечественников. Благо ты хоть способен читать и писать. Сдал даже экзамен на получение звания представителя от нашего Клана.

Я сглотнул и сдержал вторую волну возмущения. За короткий срок на меня успели собрать досье. Замечание про мой уровень образования было смехотворным, но унизительным и грубым, как оплеуха при свидетелях. Чтобы получить разрешение и стать официальным представителем Клана в Санкт-Данаме нужно сильно потрудиться, конкурс жестокий. Однако единицы из Клана Металлов хотели решать какие-либо дела, непосредственно живя среди людей, поэтому конкурентов у меня было немного, но в любом случае обесценивание моих заслуг оскорбляло. Всё-таки я работал на благо Даории.

Что касается школы, то проблемы действительно были. Благодаря приёмному отцу, работающему учителем в одной из частных школ, меня приняли туда. Взяли, разумеется, с оговорками, потому что заведение обучало детей из более обеспеченных семей. Некоторые принадлежали к третьему и второму сулу. Из-за этого я держался с ними отстранённо, не сразу сумел найти друзей. В итоге получилась разношёрстная компания из Прима, Лисандра и Троя. Трагедия с Примом полностью отвратила от школы вплоть до того, что из-за драк меня едва не вышвырнули с позором из элитного образовательного учреждения. Только из уважения к Эларисам всё было обставлено так, будто они сами забрали меня на домашнее обучение. Наличие в качестве родителя хорошо образованного преподавателя и нанятые репетиторы компенсировали возможное отставание в программе. В конце концов я сдал экзамены и поступил в университет, но, столкнувшись там со старыми проблемами, взял перерыв и решил пойти работать в Санкт-Данам. В Даории мне было… душно.

Родители не обрадовались. В нашем мире переезд к людям считается нравственным падением. Как если бы ты неожиданно решил жить как голодранец на улице среди собак.

Конечно, цари проводят дипломатические переговоры и встречи с представителями людей. Может, всё выглядит так, словно мы воспринимаем их как равных, но действительность и стереотипы совсем другие.

В Санкт-Данаме мне стало легче. Свободнее от удушающих правил Даории. Лисандр и Трой только сморщили носы, когда я предложил им отправиться со мной. Максимум, на что они согласились – изредка кутить в человеческих клубах или пробовать различную кухню в ресторанах. В итоге, оказавшись окружённым людьми и палагейцами, я принялся налаживать контакты с ними и быстро подружился с Декланом и Авилой. Это вышло так легко и органично, что они начали мне помогать в работе.

Не могло ли общество палагейцев нравиться мне больше из-за моей крови? Ещё в детстве зародившиеся мысли о том, что со мной что-то не так, теперь казались не такими уж беспочвенными.

– Выходит, ты неуч, – презрительно выплюнул Мелай, и мне нечего было возразить.

Я талантлив в управлении металлом, поэтому вполне неплохо помогал в компании «Меридий», любознателен и прочитал множество книг: мне всегда удавалось быстро запоминать нужную информацию. Оценки, что в школе, что в университете, были отличные, но в целом я действительно не доучился и не получил надлежащего документа о высшем образовании.

Я ничего не ответил. Нет смысла бросаться на прутья, раз оказался заперт в ловушке. Нужно подумать, оценить обстановку.

– К ответу на твой первоначальный вопрос, – продолжил Мелай, швырнув мою подноготную на ближайший стол. – Впредь ты будешь вести себя подобающе, чтобы остальные Кланы позабыли о твоей палагейской крови. – Мелай глядел на меня как на досадное недоразумение. – Я не ощущаю у тебя сил Дома Раздора, но остальные цари желают убедиться в этом лично. Завтра ты встретишься с ними и мойрами. Надеюсь, ты способен вести себя прилично, а если нет – держи рот на замке, чтобы не позорить наш Клан. В противном случае всё это отразится на Эларисах. Мы поняли друг друга?

Он угрожает мне безопасностью приёмных родителей?

– Если же будешь вести себя правильно, их жизнь улучшится.

Я плотно сжал губы, зная, что он делает. Я действительно в хрéновой западне.

– И кто же я теперь? – недовольно отозвался я, с каждым мгновением теряя когда-то испытываемое благоговение перед царём. Однако я не в том положении, чтобы качать права. Мелай ждал послушания.

– Ты мой сын, наследный принц Клана Металлов и, возможно, будущий правитель. Ты отвратительная кандидатура, но на меня давят советники, и если мойры при свидетелях тебя благословят, то мне не останется ничего, кроме как сделать из тебя достойного преемника, – с нескрываемым раздражением ответил Мелай.

Несмотря на титул, он честно признал, насколько мало зависит от его желания. Я замер, не понимая его откровенности. Кажется, постоянное сокрытие правды его утомило.

– Ваше слово закон, просто лишите меня титула. Мне не нужен трон, я не хочу занимать ничьё место и не ищу неприятностей. Вернусь к приёмным родителям и впредь не появлюсь при дворе, – правдой на правду ответил я.

Я не желал всего этого. Моя жизнь не была роскошной или идеальной, но мне нравилось в Санкт-Данаме. Губы Мелая изогнулись в жалостливой усмешке, гримаса походила на выражение отвращения.

– Посмотрел бы я, как наивность тебя убьёт, да не могу позволить себе бесхребетного идиота в качестве сына. Тебя обучат, – сухо отрезал он. Равнодушное оскорбление задело, действительно заставив почувствовать себя бесхребетным слизняком.

Лишь сейчас я непозволительно медленно осознавал масштабы произошедшего.

Я полукровка: половина даориев считает меня палагейским отродьем с грязной кровью Дома Раздора. Понравившаяся мне девушка была убита из-за моей глупости моим же настоящим отцом, ненавидящим меня с рождения. Все партнёрские отношения с палагейцами, которые я строил годами, – разрушены. Благосостояние и, возможно, жизнь моих приёмных родителей под угрозой.

И ещё у меня есть сестра.

Сестра, которой я помешал убить нашего отца.

На миг я пожалел о сделанном выборе.

Мелай мой царь, и я действовал так, как должен любой представитель Клана Металлов, когда его правитель в опасности. Убей его Кассия, и весь Клан погряз бы в хаосе, ведь у Мелая нет других наследников.

– На этом всё. Эти покои твои, если не нравятся – скажи слугам, и управляющий найдёт тебе другие. Привыкай всегда вести себя подобающе и помни, что за тобой следят.

– Я не хочу быть наследником, – порывисто признался я, чем вызвал очередную гримасу раздражения у царя.

– Я тоже не желаю видеть тебя своим преемником, но это ничего не меняет, – без стеснения поддержал он и отвернулся, намереваясь уйти.

– У меня есть сестра!

Ближайший к царю канделябр искривился, жалобно застонав. Мелай обернулся, его взгляд стал холоднее, а брови сошлись на переносице.

– У тебя нет сестры, – практически прошипел он. Воздух вокруг завибрировал от его гнева. – Она – отродье, убившее твою мать. Она – ошибка.

Я открыл рот, но не смог выдавить ни единого оправдания, не понимая, почему он настолько ненавидит дочь, которую даже не знает. Я тоже плохо знаю Кассию, но не заметил в ней ничего злого.

Мы просто родились.

– Ты, похоже, не понимаешь, что нас ждёт, – за мгновение Мелай оказался прямо передо мной. Захотелось отступить, вновь создать безопасное расстояние между нами, но я не двинулся с места, не решившись его провоцировать. Глаза царя посветлели до бледно-голубого, он перестал моргать, уперев в меня полный гнева взгляд и явно сдерживая ярость из последних сил. Я нахмурился, не видя причины для подобной враждебности по отношению к Кассии. – Она обладает силами своего Дома. Майрон не идиот и как можно скорее сделает её своей наследницей. Она будущий архонт Раздора. Сивиллы обещали немыслимые разрушения, гибель нашего Клана и всей Даории, если во главе Дома Раздора встанет наследница Илиры. Нам всем конец! – рявкнул Мелай прямо мне в лицо. – Думаешь, я хранил шар, чтобы найти тебя и посадить на своё место?! Мойры были уверены, что родился сын, но сивиллы предрекали дочь! На трон нашего Клана может взойти только мужчина! Богини продолжали уверять в мальчике, но все сивиллы повторяли про ужасы из-за девочки, поэтому мой отец приказал хранить шар, чтобы в нужный момент найти проклятую наследницу! Всё ради того, чтобы её убить!

Я вздрогнул, как от удара, услышав жестокое откровение.

Очень редко все сивиллы предсказывали одно и то же.

– Поэтому на встрече присутствовали мойры. Они хотели доказать свою правоту, но теперь выяснилось, что вас двое! У богинь судьбы нет её нити, потому что она должна быть мертва с рождения! Ты понимаешь, что это означает? – раздражённо протянул он, дав мне паузу для ответа, которого у меня не было. – У неё не было и нет предначертанной судьбы! Её просто нет. Девчонке не суждено было сделать ни единого вдоха! Однако Привратник её оживил, и теперь наследница Раздора сама строит свою судьбу, а мир вокруг изменяется в зависимости от её действий! Она рушит всё одним своим существованием!

Лицо Мелая пошло красными пятнами, вены на виске и шее вздулись, а металлические подсвечники и украшения вторили словам царя жалобным скрежетом. Некогда твёрдые светильники вяли, словно цветы под неумолимым жаром.

– Она – раздор, на её стороне Гипнос и Морос! И мы её упустили! Теперь нужно молиться, чтобы ты оказался нашим ключом к равновесию и был способен разделаться со своей так называемой сестрой. Я могу лишь попытаться из мягкотелого юнца создать наследника для защиты нашего Клана! Поэтому подотри свои романтичные сопли о дружной семье, – последнюю фразу царь выплюнул спокойнее, но с откровенным пренебрежением, будто ясно видел мои мысли и сомнения.

Я молча проглотил брошенные оскорбления, всё так же не представляя, чем Кассия может навредить. Я видел, как она убила эмпусу, но та едва её не прикончила, и это просто везение, что у Кассии был пистолет. Сейчас же Мелай говорил о безопасности целого Клана и даже Даории. Что такого наговорили сивиллы?

– У тебя нет сестры, – упрямо повторил Мелай, отступив назад и вернув мне возможность дышать свободнее. – Зато у тебя появилось очень много врагов.