Ганс Христиан Андерсен
Весёлый нрав

А вот здесь погребён счастливец, то есть очень знатный господин, высокого происхождения, – в этом-то и было всё его счастье, иначе бы из него никогда ничего не вышло! Да, просто приятно подумать, как премудро устроено всё на белом свете! Платье он носил расшитое золотом и спереди и сзади, и употреблялся только для парада, как дорогая, вышитая жемчугом полоска, прикрывающая прочный шнурок звонка; за ним тоже скрывался прочный шнурок – помощник его, который, собственно, и нёс службу, да продолжает нести её и теперь за другую вышитую полоску. Премудро устроено всё на белом свете! Как же тут впасть в меланхолию!

Здесь схоронен… да, печальная это история! Здесь схоронен человек, который шестьдесят семь лет всё придумывал красное словцо, только для того и жил; когда же, наконец, ему действительно удалось придумать такое словцо, не пережил своего счастья, умер от радости! Так его словцо и пропало задаром, никто и не услышал его! Могу себе представить, как мучит оно его даже в могиле! Как же! Подумайте только, вдруг словцо-то было такого рода, что его следовало пустить в ход именно за завтраком, а покойник, как и все мертвецы, имеет, по общему поверью, право выходить из могилы лишь в полночь! Куда ж ему деваться со своим словцом?! Скажи он его не во́-время – оно, ведь, не произведёт никакого впечатления, никого и не рассмешит даже! Так бедняку и приходится схорониться вместе со своим словцом в могиле. Да, печальная история!

Тут погребена одна скупая-прескупая дама. При жизни она вставала по ночам и мяукала, чтобы соседи подумали, будто она держит кошку, – вот какая была скупая!