Дарья Макарова
Пепел на ветру

На обратном пути я созвонилась с Шафировым. Выслушав все мои просьбы, он недовольно буркнул и заявил, что сделает все по-быстрому. Это было очень много. А значит, важность момента ему объяснил Виктор. Причем очень доходчиво.

Со Славкой мы друг друга не любили. Он считал меня выскочкой. Малолеткой. К тому же, я была женщиной, а это своего рода приговор.

Наши с Бергманом дороги пересеклись самым неожиданным и довольно кровавым образом, когда мне исполнилось четырнадцать. С тех самых пор я на него и работаю.

С тех самых пор Славка меня и недолюбливает. И все ждет не дождется, когда же я подставлюсь и исчезну с горизонта. Хотя, вышвырни меня Виктор за шкирку, его бы, пожалуй, устроило больше. Нет ничего лучше поверженного и осмеянного врага. Идеальное сочетание.

Но, несмотря на взаимную неприязнь, я все же признавала за ним ряд умений. Добывать нужную информацию в мгновение ока – один из них. Потому о том, что получу желаемое, я не беспокоилась. Знала, что так и будет.

Договориться о встрече с гостями Ермолиных было еще проще. Всем им уже позвонила Инга. Моего визита ждали. Оставалось только надеяться, что от этих бесед будет толк.

Но, признаюсь, мысли мои были вовсе не о грядущих встречах. И даже не о пропавшей девушке.

Властелином моих мыслей вновь стал Бергман. Только на этот раз совсем в другом ключе.

За столько лет я впервые столкнулась с его прошлым. С людьми из его старой жизни, где не было даже тени меня.

Почти полжизни назад наши судьбы переплелись намертво. Но каждый нес багаж своего прошлого с собой. Мы никогда не обсуждали то, что было до нашего разговора на пустынной аллее парка. Не пытались залезть друг другу в душу. Заранее признавали право каждого на прошлое. На собственную боль, от которой невозможно избавиться. Невозможно принять.

И еще, быть может, мы берегли друг друга. Не бередили старые раны. Не позволяли воспоминаниям изничтожить душу.

Но все же, Виктор знал обо мне значительно больше, чем я о нем. Все в случившемся со мной ему было понятно. В этом я с ним сравниться не могла.

И до сегодняшнего дня меня это устраивало.

Я никогда не пыталась выяснить, как из уличного мальчишки он стал вершителем судеб. Человеком, к которому на поклон бегут сильные мира сего. И многие из них готовы не только кланяться, но и на манер китайских вельмож падать ниц, разбивая лбы о пол.

Я никогда не задумывалась о том, кто был с ним на этом пути до меня. И что стало с теми, кто однажды перестал быть частью его жизни.

Интуиция подсказывала, что без трагедий и потерь не обошлось.

И похоже, теперь прошлое стучится в его дверь. А от подобных гостей добра не жди. Он, как никто, должен понимать это. И все же в помощи старику не отказал. Отчего же так?

Первой на моем маршруте была чета Гусевых. Пышная хозяйка с доброй улыбкой потчевала меня чаем с чабрецом. Она много и излишне подробно рассказывала мне о вчерашнем вечере, заодно делилась излишними воспоминаниями о минувшем. Последние я старательно обходила, а в остальном слушала внимательно. Муж же ее иногда вставлял словечко-два. Но больше слушал и кивал, заранее и во всем соглашаясь с супругой.

– … ума не приложу, что могло случиться, – в очередной раз вздохнула Гусева. – Наташа такая хорошая девочка. Умница. Отличница. Светлая душа. Совершенно неизбалованная, хотя семья состоятельная… Ну, вы понимаете…

– Понимаю.

– Она так прилежно училась. В прошлом году закончила университет с красным дипломом… Не то, что мой оболтус… Ну да ладно…

– Возможно, у нее появились не слишком праведные друзья?

– Что вы, – отмахнулась она. – Наташенька очень разборчива в связях. Даже слишком, мне кажется. В столь юном возрасте нужно больше общаться, узнавать новое… Она дружит с парочкой подруг, да и только. И все они очень хорошие девочки.

– У нее ведь есть молодой человек?

– Да, очень хороший мальчик. Мы все с нетерпением ждем их свадьбы! У Инги будут чудесные внучата…

– Отвлечемся от внучат, – попросила я. – Вам ничего не показалось странным в ее поведении?

– Вовсе нет! Она, как всегда, была очень мила и обходительна.

– Но ушла, даже не проводив гостей.

– Ох, что с того? Мой оболтус даже и не пришел бы на этот праздник. А Наташа мужественно сидела с нами половину вечера. Как вручили подарки, выпили шампанского, так она и ушла. Никто не обиделся. Даже напротив, мы смогли общаться свободнее, не боясь сказать что-нибудь лишнее при ребенке.

После Гусевых я направилась к Степановым. Разговор с ними ничем особым не отличался. Разве что вместо чая с чабрецом мне предложили кофе с привкусом пластмассы.

Провожая меня, хозяйка неожиданно охнула и сказала:

– Я совсем забыла… Перед отъездом я заглянула в уборную и нашла Наташину сережку…

На пузатом комоде стояла расписная тарелка, заваленная всякой мелочью. Отбросив в сторону несколько монет и какую-то странную гайку, Степанова взяла изящную серебряную сережку с аметистами и протянула мне.

– Передайте, пожалуйста, Инге. Вы ведь увидите ее сегодня?

Повертев в пальцах украшение, я спросила:

– Вы нашли ее в уборной первого этажа?

– Нет, в коридоре, когда пошла в туалет. Случайно заметила… Коридорчик освещают бра, Инга привезла их из Рима, и свет одного из них падал как раз на серьгу. Камни заблестели, вот я и заприметила.

В коттедже гостевой туалет находился на первом этаже возле кухни. А сразу за ним был выход на веранду. Через нее можно было выйти в сад.

Если бы я собралась улизнуть незамеченной, воспользовавшись калиткой, ведущей на тихую улочку, отправилась бы именно этим маршрутом. Тем более, что эта часть дома из гостиной, где собрались все гости, не просматривается.

– Вы не помните, когда Наташа уходила к себе, серьги были при ней?

– Я так не скажу, – озадачилась Степанова. – Вроде бы, да. Но это такая мелочь, так сразу и не углядишь…

Я посмотрела на ее мужа, маячившего справа от меня. Он пожал плечами и удрученно признался:

– Я такие мелочи совершенно не замечаю.

Третьей и последней парой была чета Кунцевых. Сергей, глава семьи, разменял пятый десяток, но старался держать форму. Пышногрудая жена на двадцать лет моложе изрядно мотивировала его к этому.

Увидев меня на пороге, хозяйка дома всерьез подумала захлопнуть дверь. Но вовремя появившийся муженек избавил меня от лишних усилий.

– Вы Лиза? Проходите, пожалуйста.

Проводив меня в слегка рябившую позолотой гостиную, Сергей спросил:

– Чай, кофе, коньяк?

– Разговор по душам.

Весело фыркнув, он плюхнулся в кресло по соседству. Его жена сверкнула глазами и стала напоминать готовую к бою кошку.

– Честно говоря, мне трудно представить, чем я могу помочь…

– Просто расскажите о вчерашнем вечере.

Он и рассказал. Подробно и в деталях. Но ничего нового я не услышала.

– Может быть, вы что-нибудь примечательное заметили? – спросила я, обращаясь к мадам Кунцевой.

Недобро посмотрев, она сказала:

– Нет. Там вообще не было ничего примечательного. Сплошная скука. Сборище старых пердунов.

Владимир хрюкнул от неожиданности. А супруга мстительно улыбнулась ему в ответ. Пора было прощаться. Но по пути сюда мне позвонил Шафиров. И нарисовался еще один вопрос:

– Вы знакомы с Александром Юрченко?

– Что именно тебя интересует? – спросил он настороженно. И теперь совсем не походил на добродушного простачка.

– Его страстное желание приобрести долю Ермолина в своей фирме.

– В этом нет ничего особенного, – пожал плечами Кунцев. – Юрченко давно в строительном бизнесе. Ему много чего принадлежит. И останавливаться на достигнутом он не намерен.

– Победа любой ценой?

– У него неплохая репутация, – осторожно начал Владимир. – Не без пятен, конечно. Но претензий от органов он не ищет. Да и Петру не столь большой кусок пирога принадлежит, чтобы мараться из-за него.

– То есть, вы считаете, он не причастен?

– Я этого не говорил, – нервно дернул щекой Владимир. – Всех его дел я не знаю. Но мне кажется это маловероятным.

– То есть, по-вашему, Наташа сама сбежала?

– Кто ее знает… Эти молодые девицы…

Бросив на жену обиженный взгляд, он вздохнул. Подумал и сказал:

– Я их лет десять знаю. Наташка выросла на моих глазах. От нее никогда не было проблем. Это точно.

Владимир положил ручки на коленки и вздохнул смиренно. Подобное поведение плохо уживалось с образом главы небольшого охранного агентства, коим он был последние годы.

– Ермолины обращались к вам за помощью в поисках девушки?

– Сергей звонил, – бросив на меня быстрый взгляд, сказал Владимир. – Я обещал помочь. Но это было до того, как Петр подключил Бергмана.

– Почему вас это смущает?

Кунцев нервно почесал щеку и усмехнулся:

– Почему мне тебе объяснять не надо. Но я хочу, чтобы ты знала, а при необходимости доложила и Виктору Александровичу, что я под ногами путаться не стану. Мое дело – сторона.

– Премного благодарна, – поднимаясь, кивнула я. – В особенности за последнее.

Он растянул губы в улыбке, но глаза смотрели колко. Оно и понятно, мент с двадцатилетним стажем рубахой-парнем никогда не станет.

Покидая дом Кунцевых, я уже думала о следующей встрече. На повестке были лучшая подруга и несостоявшийся жених пропавшей.

Выбрала последнего, ибо из всех, с кем я желала сейчас поговорить, он единственный не пожелал ответить на мои звонки.

Матвей жил с родителями в спальном районе на гражданке. Некогда просторный двор был изрядно уплотнен двумя новыми высотками. И особенно остро возникшая теснота чувствовалась при поиске парковки.

Проехав почетный круг вокруг здания школы, чья территория (включая принадлежащие ей газоны) была предусмотрительно обнесена высоченным забором, бросила это пагубное дело и покинула двор, бросив машину на улице.

Вернувшись обратно, направилась к новенькой высотке, сияющей застекленными балконами неровной формы. Приглядываясь по пути, заприметила и машину жениха. На прошлый день рождения родители подарили ему «Тойоту», красовавшуюся почти год во всех его соцсетях.

Думать над тем, как попасть в подъезд, не пришлось. Едва я шагнула под козырек, массивная дверь открылась. И глазам моим предстал сам Иван Трофимов.

Увидев меня, он ничуть не удивился. Хмыкнул и сказал:

– Парня нет дома. Во всяком случае, ни на один из десяти моих звонков он не ответил.

– Тачка во дворе. А Матвейки нет. Куда же он без любимки?

Иван нахмурился и явно собрался брать чужой дом боем. Я была не против, но шуметь пока не хотелось.

– Постой здесь, я сейчас.

– Куда?

Нахмурив брови, он схватил меня за плечо. Мне совершенно не нравилось, когда меня трогали незнакомые люди.

И он это понял прежде, чем я возмутилась. Отпустил и сказал:

– Что задумала?

– Не хочется общаться со всеми жителями высотки сразу, – призналась я. – Выманим женишка миром.

– Как?

– У него окна во двор выходят, не нужно, чтобы он тебя видел. Останься здесь.

Вместо ответа Иван сложил руки на груди и лениво подпер стеной стену. В глазах его темных показались смешинки.

А я и не знала, что так забавна.

Помня о том, что о моем существовании Матвей знать не знает, я, ничего не опасаясь, перебежала дорогу и нырнула в знатную дыру школьного забора.

В воскресный день уроков не имелось, но местная школота, за неимением большого выбора мест для досуга, коротала вечерние часы во дворе. Окинув взглядом присутствующих, я выбрала компашку из пяти подростков, оккупировавших часть трибуны подле спортивной площадки и деливших одну бутылку пива на всех.

Меня они тоже успели заметить. И с интересом поглядывая, ждали пока приближусь.

– Здорово, мужики.

– Здрасьте, – хмыкнул один из них, считавший себя экспертом по женской части. Оставшиеся замерли в ожидании.

– Как насчет сделать доброе дело?

– А что нам за это будет? – гыкнул один из них.

Я достала тысячную купюру и помахала ей в воздухе. В глазах показалось лукавство. Но самый бойкий из них заявил нахально:

– Маловато будет на пятерых.

– Ладно, – кивнула я. – Предложу другим.

Но едва я сделала шаг в сторону похожей компании, сидевшей на соседних скамьях, как вся пятерка разом загомонила.

К соглашению пришли мгновенно. И уже через несколько минут двери лифта приветливо распахнулись на этаже Матвея, пропуская меня, Ивана и веснушчатого паренька.

Последний уверял, что с Матвеем знаком. И даже несколько раз мыл его тачку. Отойдя в сторону, я и Иван предоставили сцену исполнителю.

Вдавив грязным пальцем кнопку звонка, парень прислушался. За дверью раздался едва уловимый шорох. И снова все стихло. Веснушчатый посмотрел с обидой и снова позвонил.

Тут двери лифта вновь распахнулись, и показался невысокий паренек со знатной ссадиной на щеке. К компашке моих знакомых он не принадлежал. Но я видела его на соседней трибуне, а значит, наш разговор он вполне мог слышать.

– Что, не открывает? – громко спросил паренек. И тут же, добавляя громкости, сказал. – Вот придурок, ему всю бочину расцарапали, бампер на одной сопле висит, а он дома сидит!

Будто прозвучал волшебный пароль. Дверь тут же открылась, и показался высокий шатен.

Но не успев даже понять, что происходит, он улетел вглубь коридора. Иван шагнул в квартиру. Я поспешила следом, кивнув на прощанье мальчишкам.

Приземлившись на спину, Матвей взирал на приближающегося Ивана с неимоверным ужасом. Он был так напуган, что не то, что не пытался защищаться, даже подняться попытку не сделал.

Как-то сразу стало понятно, почему Наташа не увидела в нем свою защиту и опору, коей должен являться муж.

Легко подняв за шею паренька, Иван зашвырнул его в кресло в гостиной. Приземлившись точно в цель, Матвей громко икнул.

– Где она?

– Кто?! Что вам надо?!

– Шоколада, – буркнул Трофимов и выкинул вперед руку.

Подозреваю, удар был легонький. Но бравый Ромео сложился пополам и громко взвыл.

Решив, что теперь ему потребуется некоторое время, чтобы вновь обрести способность говорить, я прошлась по квартире. Ничего интересного не обнаружилось. Разве что в комнате жениха, в корзине для бумаг, поблескивала нарядная рамка для фотографии. Вытащив ее, я без удивления обнаружила фото Наташи.

Вернувшись в гостиную, я облокотилась о спинку кресла, в котором царственно восседал Иван, и протянула ему рамку. Сказала с печалью:

– Вот как бывает. Сначала в любви признается, а потом на помойку выбрасывает.

– Не хорошо, – сказал Иван и посмотрел на Матвея так, что парень в немом ужасе вжался в кресло.

Я подошла к нему и присела на подлокотник. Погладила по голове, будто нерадивого щенка и сказала:

– Слышал про игру хороший-плохой следователь?

– Какой дурак о ней не знает? – всхлипнул Матвей и посмотрел тревожно.

– И то верно, – согласилась я и порадовалась. – В нее мы сейчас и поиграем.

Подобная перспектива юношу не порадовала. Но, покосившись на Ивана, он наконец осознал, что из квартиры ему не выбраться.

– Вот он, – кивнула я на Ивана. – Плохой. И будет бить тебя всякий раз, когда ответ ему не понравится. А я хорошая. И буду только задавать вопросы. Понимаешь?

Матвей посмотрел на меня как на безумную и ничего не ответил. Иван тут же выписал ему затрещину. Охнув, женишок промямлил:

– Я все скажу.

– Славно, – похвалила я и вновь потрепала его по волосам. – Умный мальчик.

Он посмотрел с надеждой, а я спросила:

– Когда ты последний раз видел Наташу?

– Позавчера, – буркнул он. – Я заходил к ней. Но они собирались на дачу. Толком не поговорили даже.

– О чем же ты хотел поговорить?

Матвей отвернулся в досаде. Иван слегка шевельнулся. А юноша уже откровенничал:

– Она сказала, нам надо расстаться. Но ведь это же бред! Почему она одна решает?!

– Обидно, да?

– Конечно! Мы же с третьего курса вместе были!

– Она повзрослела. Поумнела. Так бывает. Не переживай.

– Как это не переживать?! Я всем друзьям рассказал, что мы поженимся, а она…

– Плохо, конечно… Понимаю, почему ты был зол. Она заслужила наказание. Не так ли?

– Что? – округлил глаза Матвей. – Какое наказание? Я… я ничего ей не сделал!

– Ничего не сделал, но спрятался. Как-то это странно… Не находишь?

– Это все из-за Инги, – буркнул он. – Она звонила утром. Орала как сумасшедшая… Сказала, что Наташка из дома удрала. А я-то тут при чем?!

– Побег двух влюбленных – это так романтично.

– Я-то тут при чем! Никуда я с ней не сбегал! Мы даже никогда не говорили об этом! И зачем? Родители на свадьбу квартиру обещали купить. Денег на путешествие дать. Зачем бежать-то?

– И правда. От родительских денег бежать глупо… Так, может, у нее кто-то другой появился?

– Чего? – нахмурился Матвей. И злость пересилила страх. – Нет у нее никого!

– Так уверен? – восхитилась я. Прищурилась и спросила лукаво. – Приглядывал за ней?

– Ну и что? – покраснел от досады Матвей. – Она моя девушка. Имею право.

– И то верно. Порадовался, что никого у нее на стороне нет?

– Чего радоваться? Если она все равно меня бросила.

– Может, ее заставили?

– Как это? – не понял он и округлил глаза.

– Ну, сам подумай. У вас все хорошо. Вы с третьего курса вместе. Родители денег готовы отстегнуть. Даже квартиру купят. Живи и радуйся. А Наташка зачем-то в бега подалась.

Матвей совершенно растерялся. Судорожно что-то обдумывая, шевелил губами. И наконец изрек:

– Бред какой-то. Кто ее запугивал?

– Ну, откуда же я знаю? Может, Инга? На тебя она сегодня на орала, могла и на Наташу.

– Ничего подобного, – возмутился он. – Наши предки были рады, когда я сообщил, что мы поженимся. А Инга… Это она сегодня такая. Обычно нормальная.

– Если так, то все наладится. В семейной жизни чего только не случается.

Матвей посмотрел с надеждой. Будто бы его отношения с девушкой действительно зависели от меня.

– Должно быть, ты сильно переживаешь, что она пропала?

– Да блин, – не сдержался он. – Что вы к ней все пристали?! Может, она на велике кататься поехала? Или с девчонками куда-нибудь рванула. Ну забыла мобильник дома, что с того?! Выходной же!

– Так ведь раньше такого не случалось.

– А теперь случилось! Нам не по три года уже!

– Хорошо, если так… Но все же. Ты не думал, что кто-то может желать ей зла?

– Кто? – округлил глаза Матвей. – Наташка добрая. Ее все любят.

– Все-все?

– Да!

– Ух… А есть кто-нибудь настолько любящий, что готов украсть из дома?

Матвей сцепил зубы и лишь головой покачал. Я вернулась к своим вопросам. Но ничего нового так и не узнала. Мы бегали по кругу, оставаясь все там же.

Я вопросительно посмотрела на Ивана. Он резко поднялся и направился к выходу. Потрепав нерадивого жениха по голове, я поспешила следом.

Не веря своему счастью, Матвей кинулся нас провожать. И когда мы уже были на лестнице, вдруг спросил:

– С ней ведь все будет в порядке, да? Просто дурака валяет?

Отвечать не пришлось. Приветливо пискнув, лифт распахнул двери. Иван покосился на меня и спросил:

– С остальными также результативно?

– Угадал. Никто ничего не понимает. Наташа – идеал женской добродетели и дочерней преданности. У нее нет ни врагов, ни завистников. Ее семья не идеальна только из скромности. Похищать ее некому. А сбегать нет причины.

– Класс.

– Ага.

– Ты бы предпочла, чтобы было иначе? Не хватает грязи?

– Так бы действительно было проще, – не стала отрицать я. – И понятнее.

– Вынужден разочаровать. Ермолины действительно почти совершенство.

– Тем хуже.

Взгляд Ивана потемнел, он спросил строго:

– Почему?

– Потому что хуже нет, когда плохие вещи случаются с хорошими людьми.

На улице окончательно стемнело. Ярким ляпистым светом двор освещали фонари. На одной из скамей я разглядела знакомый силуэт и направилась к нему. Иван последовал за мной.

Отколовшись от дружков, паренек с ссадиной на лице, ждал нашего появления. Взобравшись на верхнюю скамью, я села рядом с ним. Иван стоял чуть в стороне, но достаточно близко, чтобы все слышать.

Было прохладно. Я застегнула куртку и спросила:

– Чего вписался?

– Ты Ангел, да?

– Мы знакомы?

– Нет… Просто знаю, кто ты.

Я посмотрела на паренька повнимательнее. Он был очень худ, в одежде с чужого плеча. Костяшки на руках сбиты, но вряд ли в поединке. Скорее, поранился в порыве беспомощного гнева, исступленно молотя стену и все, что попадется под руку.

Ему не нравилось мое внимание, но он терпел.

– Славно. Тогда, если припечет, знаешь, куда идти.

Он кивнул. А я достала мобильный и показала фото Наташи:

– Видел ее?

– Красивая… На Рапунцель похожа… Ту, что из мультика. Моя сестренка его часто смотрит… Такие же волосы золотые и глаза огромные зеленые… Она здесь иногда бывает. С Матвеем.

– Вчера или сегодня была?

Паренек призадумался. И сказал:

– Нет. Я здесь каждый день. И ее уже несколько недель не видел. Можешь поверить.

– Верю, – кивнула я. – Сможешь мне позвонить, если она появится?

Паренек кивнул и записал мой номер. Достав из кармана несколько пятитысячных, я протянула ему. Он вспыхнул и сказал обиженно:

– Я не ради денег!

– Это и не тебе, – с удивлением сказала я, будто он смолол великую глупость. – Сестре на куклы.

Упоминание о маленькой малышке, забота о которой была самым важным в его жизни, заставило его содрогнуться. Нахмурившись, он неуверенно и с некоторым стыдом взял деньги. Сказал виновато:

– Я ей лучше куртку новую куплю. Она всю зиму мерзла.

Покидая двор, я обдумывала, как лучше объехать пробки и быстрее попасть к Софье. Иван шагал следом. Но потеряв к нему интерес, я не обращала внимания на его присутствие.

– Ты всю шпану в городе знаешь?

– Пока нет. Но усиленно работаю над этим.

Он хотел еще что-то сказать, но я подошла к машине, и пришлось довольствоваться тем, что есть.

– Ты к Софье? Я поеду следом.

Если он ожидал возражений, то напрасно. Его присутствие, равно как и отсутствие, не повлияет ни на мои действия, ни на решения.

Лучшая подруга Наташи оказалась миловидной умненькой девушкой. Как и подобает отличнице, она отвечала на все вопросы вдумчиво и старательно. Не юлила и явно старалась помочь. Хотя и не верила, что в нашем разговоре есть хоть какой-нибудь смысл. Но провожая нас, все же не сдержалась:

– Все это ерунда. Ничего с Наташей не случилось. Подумаешь, ушла погулять и телефон забыла. Такую панику развели…

Смутившись, она посмотрела виновато. Иван, будто котенка, погладил ее по голове и покинул квартиру. За ним поплелась и я.

Вдохнув прохладный вечерний воздух, я уставилась в пасмурное небо и пробормотала:

– Надо же, как бесполезно…

Хмурый Трофимов стоял рядом. Читать мысли я не умела. А его бы и вовсе предугадать не смогла. Но сейчас все было вполне очевидно и слишком похоже на то, что вертелось у меня на уме:

– Пора бы выйти на связь.

– Наташе?

– Ей. Или похитителям.

– Будь у нее возможность, она бы уже вернулась. Или позвонила родным.

– Значит, такой возможности нет. Но и денег никто не просит. Стесняются?

– На нервах играют.

– Опасная забава, – хмыкнула я и повернулась к нему. Гаркнула в пылу энтузиазма. – Была рада знакомству, дорогой товарищ! Не забывайте, наше дело правое! Они не пройдут!

Иван слегка растерялся от неожиданности. А я уже перебегала дорогу. Но едва свернув за угол вновь обнаружила его подле себя.

– Мы же попрощались.

– Когда это?

– Только что.

– Это было прощание?

– Конечно. Зря я что ли поднимала знамя революции?

– Я его в темноте не заметил.

– Вот так всегда…

– Большое видится на расстоянии.

– Да? Так ты оставайся здесь. А я подальше отойду.

– Как-нибудь в другой раз.

– Не хочу я другого раза, – запротестовала я. – Мне и одного дня вместе вполне достаточно.

– Что вдруг раскапризничалась? Все так славно складывалось.

– Да? Я что-то не заметила.

– Надо быть внимательнее.

– Буду стараться.

– Умница.

– Спасибо, дяденька.

Иван выразительно фыркнул и спросил:

– Куда намылилась?

– Есть хочу. А здесь стейк-хаус неподалеку.

Иван смерил меня взглядом и кивнул:

– Ладно. Перекусим.

Вздохнув смиренно, я сказала:

– Поворачивай. Дворами быстрее.

Нырнув под арку, мы скрылись в темном лабиринте проходных дворов.

Поглядывая по сторонам, Иван спросил:

– Почему не сбежала?

– Я?

Каменный мешок очередного двора освещался лишь скудным светом, падающим вниз из окон квартир. Но и его было достаточно, чтобы разглядеть растерянную физиономию.

– Кто же еще?

– От тебя что ли? – на всякий случай уточнила я. Он кивнул. – Зачем? Это круто, что ты трешься по близости. Мне никто не звонит, не донимает дурацкими вопросами.

– Удобно.

– В том-то и вся соль.

– И все?

– Должно быть что-то еще?

Вынырнув из очередной арки, мы оказались аккурат напротив сияющей в вечернем свете вывески стейк-хауса.

Звонкий колокольчик возвестил о нашем появлении. Стоящая за стойкой девица тут же окинула меня оценивающим взглядом. Подведенные кроваво-красной помадой губы недовольно скривились.

Но тут Иван шагнул вперед и широко улыбнулся. Улыбка у него была… головокружительная. Даже я засмотрелась.

Девица и вовсе поплыла. Выскочила из-за стойки и залебезила:

– У по вечерам аншлаг. Все столики заняты. Но для вас один найдется. Пройдемте, пожалуйста.

Не переставая улыбаться, Трофимов величественно кивнул и направился за отчаянно виляющей бедрами девицей. Посмотрев с уважением, я поспешила следом за ним.

Столик на двоих оказался спрятанным в самом углу. Девица посмотрела виновато, опасаясь не угодить. Прочитав имя на табличке, приколотой к ее платью, Иван произнес бархатным голосом:

– Благодарю, Анастасия.

Словно впервые услышав свое имя в устах мужчины, она пунцово покраснела. Я поспешно отвернулась, дабы не рассмеяться, и принялась стягивать с себя куртку.

Плюхнувшись на стул, я огляделась. Расположение столика оказалось идеальным – нас почти не видно, а весь зал как на ладони.

Усевшись напротив, Иван принялся изучать меню. Не сдержавшись, я выразила свое восхищение:

– Да ты волшебник!

Подняв взгляд от кожаной папки, он усмехнулся и сказал:

– Не тебе жаловаться.

– Девицы меня не любят, – пригорюнилась я. – Вот и эта бы ни в жизнь про столик не сказала. Пришлось бы оставаться голодной. А я еще и не завтракала.

– Девицы не любят, а мужики сами себе брюхо с улыбкой вспорют, лишь бы тебе угодить. Не так ли?

– Не знаю… Не проверяла. Подумаю об этом позже.

Иван вновь усмехнулся. Но взгляд его темных глаз изменился. Я насторожилась, не зная, чего ждать.

Но нападать он не стал. Откинулся на спинку стула и, не сводя с меня внимательных глаз, сказал задумчиво:

– Я давно не был в родном городе. Все больше путешествовал. Но ни в одной из ста тридцати с лишним стран я не встречал такую, как ты…

– Почему это звучит совсем не как комплимент?

– Потому что это не он.

– Ну вот, а я так старалась угодить…

– Это когда?

– Сейчас. Я же согласилась взять тебя в это славное место.

– Премного благодарен.

Я скромно потупилась. Трофимов же задержал взгляд на моем запястье. Точнее на браслете, что ранее был скрыт под курткой.

– Как настоящий…

Браслет создал один старый еврей-ювелир, друг отца, и он действительно был необычен. Миниатюрный, но грозный серебряный дракон с опасно сверкающими глазами из бриллиантов оплел мое запястье. При каждом движении руки его серебряные чешуйки оживали. Дракон, посверкивая глазами, скользил по моей коже, словно пытаясь защитить меня от неизведанного.

Присмотревшись, Иван нахмурился. Спросил с подозрением:

– Это что, пули?

Хребет дракона действительно состоял из семи пуль, когда-то извлеченных из ран. Каждая из них была оплетена серебряными узорами и украшена чешуйками.

– Тебе показалось.

– Вовсе нет.

– Еще как.

Иван усмехнулся и покачал головой:

– Как он тебя терпит?

– Бергман? Никак. Просто привык.

– Как давно ты на него работаешь?

– Ой, – отмахнулась я. – Не переигрывай. Пока я тратила драгоценные минуты на гостей Ермолиных, у тебя было достаточно времени узнать обо мне побольше.

– О тебе ходит столько слухов… И все такие фантастические…

– Люди любят болтать. Сочинять еще больше.

Я поправила тяжелую косу, определив ее на плечо, и посмотрела на него невинно. Он все еще ждал ответ на свой вопрос. Вздохнув, я сказала:

– Вот ведь приставучий… Ладно. Мы повстречались, когда мне было четырнадцать. С тех пор праведно тружусь и получаю хорошую зарплату.

– Не знал, что Виктора стали привлекать малолетки.

– В свои четырнадцать я была плоска как доска. А в девятнадцать…округлилась. Тогда меня барин в спаленку и позвал.

– А заодно и всем боярам поиграться одолжил.

– Я была бы рада погулять и направо, и налево. Но увы, барин делиться не любит.

Подошел официант принять заказ. Я порадовалась, что тема закрыта. Но едва он удалился, как Иван сказал, не сводя с меня пристального взгляда:

– Двенадцать лет… Семь из них ты была его женщиной – срок большой. И все же по осени из барского дома ты сбежала.

– Не сбежала, а уступила место более удачливой фаворитке. За столько лет я успела наскучить моему господину, и с этим ничего нельзя было поделать.

– И так легко говоришь об этом?

– Каждый должен знать свое место, – являя образец скромности, изрекла я. – Да и с примой-балериной мне не тягаться… Она почти небожительница… Где уж мне?

– Я слишком давно живу, чтобы поверить в эту чушь.

– Хочешь верь, а хочешь нет. От этого все равно ничего не изменится… А совесть моя чиста, ибо я не лгала.

– Неужели?

– Ага. Я всегда говорю правду, ведь в нее все равно никто не верит.

Иван хмыкнул, а я сказала:

– Теперь моя очередь слушать твои откровения.

– Спрашивай.

– Как Инга отнеслась к тому, что основной наследницей Петра станет не она, а Наташа?

Иван нахмурился. Я спросила невинно:

– Ты ожидал какого-то иного вопроса?

– Ты напрасно ищешь подвох в семье, – буркнул он. – Они живут дружно, и делить им нечего. У Сергея свой бизнес, и он прочно стоит на ногах. Инга ни от отца, ни от мужа не зависит. Уже много лет она занимает хороший пост в нефтянке и не бедствует. Потому Петр и решил позаботиться о Наташе. К тому же, со временем все, в любом случае, отойдет ей.

– Она единственная наследница всех троих?

– Да.

Сказанное Трофимовым полностью совпадало с тем, что сообщил мне Шафиров. Но понятнее не стало.

– Почему у них фамилии разные?

– Инге не нравилась фамилия мужа. Сереге всегда было по боку. Так, она и дочь остались при фамилии деда.

– Какой щедрый поступок. Они хорошо ладят?

– В смысле, нет ли у него примы-балерины?

– Ага.

– Мы не настолько часто видимся, чтобы я знал такие нюансы. Но из того, что знаю… проблем в семье нет.

– Вы близки? – Иван поднял бровь, а я поморщилась. – Не ищи подтекст в моем вопросе.

– Когда-то давно у Петра была своя школа единоборств. Родители привели меня туда, когда мне исполнилось три. С тех пор мы и общаемся… Он для меня больше, чем тренер. И больше, чем друг.

– И в этом единственная причина, по которой ты вписался в эту историю?

– Ты забыла, – усмехнулся он. – Дело здесь не в воспоминаниях. А в девчонке, которую в ночи умыкнули из собственной постели.

Нам принесли заказ. Но едва я отведала первый кусочек, как зазвонил мой мобильный. Телефон лежал на столе. И Иван без труда увидел имя звонящего. Лицо его окаменело. Взгляд стал не читаем.