Дара Бояринова
Новые истории на старый лад

Глава 1.

– Ох, миледи! Чтобы сказала ваша матушка, узнай она что вы…

– Моей матушке, нужно было тщательнее выбирать сердечные привязанности, – перебила я Сэма. – Прости, мне пора бежать. Сегодня трудный день.

Намотав шарф на шею, выскочила на улицу, с неба сыпалась снежная крупа, а промозглый ветер, от которого казалось, нет спасения, тут же попытался пробраться сквозь пальто, залетая в рукава и капюшон. Надвинув капюшон поглубже, быстрым шагом пошла по тротуару. На душе было пакостно, не стоило грубить Сэму, он не виноват в то, что случилось. Быстро оглядевшись по сторонам, поспешила перейти улицу. Через несколько десятков шагов нос уловил вкусный запах сдобы и карамели. Темно-зелёная дверь открылась как раз в тот момент, когда я проходила мимо.

– Доброе утро, леди Сторн, держите, сегодня ваши любимые, с карамелью. – Весело улыбнулась госпожа Бон.

– Огромное спасибо, вы просто чудо госпожа Бон. Чтобы я делала, в это холодное утро без вас?! – улыбаясь в ответ, сказала я, принимая теплый бумажный пакет.

– Да бросьте, – отмахнулась с улыбкой она, – Если бы не вы…

– Госпожа Бон, ну сколько раз нужно говорить, это случайность, я просто была рядом, вот и всё, – перебила её я.

– Ну, просто, не просто, а вы спасли моего мальчика! И не спорьте со мной, я всю жизнь молить Богиню буду за вас…

– Ещё раз спасибо госпожа Бон, – опять перебила я словоохотливую женщину. – Мне пора, простите, сегодня предстоит трудный день, новое поступление, так что я побегу, пока не остыло всё.

– Конечно-конечно! Бегите-бегите. А я Майка пришлю к обеду. – Всплеснула руками госпожа Бон, и скрылась в дверях.

Вздохнув, прижала теплый пакет ближе, посмотрела на часы, уже почти восемь сорок, день действительно предстоит не простой.

Через пять минут я стояла пред дверью, отряхивая с плеч и шарфа снег. Толчок, дверь распахнулась без скрипа, пропуская в тёплое и освещённое нутро коридора. Быстро развесив одежду, поспешила на кухню, вернее даже не кухню, а маленький закуток, снабженный столом, тремя стульями, и тремя навесными шкафчиками, за дверцей одного был прикреплён маломощный морозильный артефакт, за второй, наоборот тепловой. Так что, если надо можно как разогреть готовую еду, так и охладить. За третьей дверцей стояли сахар, чай, кофе, кружки, чашки и блюдца. А ещё всяческие конфетки, печеньки, пряники, и другие весьма полезные для настроения, но вредные для фигуры, вкусности. Достала свою кружку, и одно блюдце, на которое выложила ещё теплые булочки, политые карамелью. А в кружку перелила ещё горячий ароматный кофе. Ну не любила я пить из тонких бумажных стаканов. Кофе, особенно такой вкусный, нужно пить из кружки, согревая продрогшие пальцы о теплые стенки. Вдохнув аромат кофе и сдобы, на мгновение прикрыла глаза. С запахами нахлынули воспоминания…

Пансион госпожи Зари. Три года назад.

– … Примите мои соболезнования леди Сторн, – глухо, как через вату доносился до меня голос поверенного нашей семьи. – К сожалению, полиции не удалось найти господина Доусона. Следствие установило, что он сбежал, в тот же вечер, когда обнаружили тело вашей матушки. Как ясно из протокола, погибшая леди Сторн, ваша матушка, обнаружила его в объятиях одной из дам полусвета в вашем особняке. Случилась неприятная сцена. Как показали свидетели, ваша матушка была в сильном гневе. Были слышны крики, и звон бьющегося стекла, ссора продолжалась недолго. Со слов вашего дворецкого, спустя несколько минут после появления вашей матушки, из особняка выскочила та самая… гм… та дама, а потом, буквально через пять минут, и господин Доусон. Горничная, решив, что леди понадобятся успокоительные капли, вошла в гостиную, и обнаружила тело вашей матушки… что касается финансового состояния дел… К сожалению, ваша матушка была слишком беспечна… она всецело доверяла господину Доусону… и скрывала до последнего…

– Что вы хотите сказать, господин Патерсон? – сухо спросила я.

– Мм-м.… понимаете, ваша матушка… она давала очень большие суммы своему жениху, господину Доусону, а все его проекты на поверку оказались только красивыми обещаниями…

– Как я вас поняла, мать отдала ему всё наше состояние? – прямо глядя в глаза мистера Патерсона, спросила я. – Насколько всё плачевно?

– Очень, леди Сторн, драгоценности, экипаж, особняк, поместье, всё заложено. На счетах несколько сот золотых. Через неделю истекает срок по закладным. Мне очень жаль, простите, но я ничего не мог сделать. Ваша матушка, она … – он вздохнул.

– Спасибо, господин Патерсон, я всё понимаю, не стоит винить себя. Когда похороны?

– Завтра… -тихо сказал поверенный. – Я взял на себя смелость всё подготовить…

– Ещё раз спасибо, вы меня простите, но мне нужно идти…

– Да, конечно, леди Сторн, позвольте мне прислать за вами экипаж?

– Да, это было бы прекрасно, а сейчас, с вашего позволения…– Развернувшись, вышла из кабинета госпожи Зари.

Под сочувствующими взглядами прошла в свою комнату. С глухим стуком закрывающейся двери, пришло понимание. Всё. Точка. Я осталась одна, совсем одна.

– Ты потом подумаешь об этом Сандра, сейчас надо действовать… – громко сказала сама себе.

Подошла к зеркалу, поправила выбившуюся из пучка прядь, разгладила складку на юбке форменного блекло-коричневого платья. Да уж, даже это строгое платье и прилизанные волосы не придавали мне вид истинной леди. Так и слышу голос матушки: – Слишком вульгарна, вся в прабабку… Ладно, не того сейчас. Вышла из комнаты и вернулась в кабинет госпожи Зари. Разговор получился занятный, меня уговаривали остаться в пансионе, обещали и должность, и кров, но я точно знала, что не останусь. Получив свой диплом, и все сопутствующие бумаги, собрала вещи, поймала экипаж, и отправилась в свой, пока ещё свой, дом. Из прислуги остались только старый дворецкий Сэмюэль, и самая младшая из горничных, Тина. Им просто не куда было идти… И всё же я была им благодарна. Наутро, как и обещал господин Патерсон, прибыл экипаж. Церемония прощания была скромной и малочисленной. Кроме нас троих и господина Патерсона, присутствовал только клерк из банка, и то только для того, чтобы напомнить мне, что через неделю я должна или покинуть дом, или внести около трёх миллионов золотых, это с учётом процентов… Я заверила его, что переживать не стоит, и через неделю покину дом. И до окончания срока просила не беспокоить. После похорон, я отправилась в банк. Получив на руки оставшиеся семьсот золотых, наняла пять огромных фургонов, пять бригад грузчиков… и за три дня, вывезла из особняка и поместья все вещи! Абсолютно всё! Оставив только голые стены! Лица клерков из банка, были малой наградой за все мои мытарства.

– Но позвольте! – вскричал самый старший из них, господин Трайн. – Где вся обстановка? Где вещи? Где экипаж? Драгоценности? Картины? По договору…

– Согласно договору, – не вежливо перебила я его, – пункта пять точка семнадцать, на странице двадцать семь. Банку отходит только, земля и поместье в Уотшере, дом шестнадцать, по улице Белой Ночи, в городе Санитра. Личные драгоценности, принадлежащие леди Эолантре Виктории Сторн. И четыре скакуна вороной масти, общей стоимостью, два миллиона восемьсот сорок тысяч золотых. Сумма кредита, предоставленного вашим банком леди Эолантре Виктории Сторн, составляла два миллиона пятьсот тысяч золотых. Сумма процентов за четыре года составила триста тридцать девять тысяч восемьсот девяносто пять золотых. Что же касается экипажа, обстановки, вещей, произведений искусства, и родовых драгоценностей графов Сторн, нет ни одного упоминания об этом, ни в одном из пунктов договора, я права господин Трайн? Насколько я поняла, личные драгоценности принадлежащие леди Эолантре Виктории Сторн, уже находятся в ячейке банка, что подтверждает опись и приложение номер три к договору. – закончила я.

Скрежет зубов господина Трайна был слышен, наверное, даже во дворце.

– Ну, так что? Мы подписываем документы?

– Какие документы? – возмутился господин Трайн.

– Ну как какие? – изумлённо приподняла брови я. – Акт передачи указанного в договоре имущества. Расписку от банка, что я, леди Лисандра Аурелия Танаис Сторн, графиня Сторн, погасила все обязательства покойной леди Эолантры Виктории Сторн. И так же чек на оставшиеся пятнадцать золотых. Мой поверенный, господин Патерсон, как раз успеет заверить все документы в магистратуре, и внести соответствующие записи в реестре и сдать в архив. Я права господин Патерсон?

– Конечно, леди Сторн, вы правы. Сегодня мы всё успеем. – довольно кивал головой поверенный.

Если бы взгляды убивали, я бы уже несколько раз была мертва, столько ненависти было в глазах господина Трайна. Но… чего нет, того нет. Господин Трайн был самым обычным человеком, без малейшей искорки силы. Наше появление в банке вызвало не большой переполох, но всё уладилось достаточно быстро. Как только мы покинули банк, я отослала господина Патерсона в магистратуру и архив, а сама отправила несколько теневых вестников. Тем же вечером, я, Тина и Сэм, уехали из столицы. НАВСЕГДА. Жалела ли я? Нет. Ни одного дня не жалела… Наутро все газеты взорвала новость «Невероятная история! Юная графиня Сторн утёрла нос Имперскому Банку! Отдав по закладной поместье, дом, скакунов и личные драгоценности покойной леди Эолантры Виктории Сторн. Наследница продала в самые дорогие антикварные магазины всю огромную коллекцию антиквариата, живописи, мебели, драгоценностей, и даже столового серебра, по самым скромным подсчётам, это около полутора миллиона золотых, а все вырученные от продажи денежные средства, были переведены в один из фондов помощи сиротам! Дорогие читатели, это беспрецедентный случай! Юная графиня Сторн поразительная девушка! Давайте же пожелаем ей удачи!»

– О! Леди Сторн, доброе утро. Вы, как всегда, раньше всех, – прервал воспоминания голос Лоры. – И опять с булками! Леди Сторн! Я иногда жутко вам завидую! Ну как так можно?! Лопать булки и не толстеть?!

– Булки я ем только утром, плотно обедаю, и на ужин ем только фрукты или овощи. И никак не наоборот. Вот и весь секрет. – в очередной раз напомнила я Лоре свой рацион.

– Ох, да ну леди Сторн… – отмахнулась Лора, и вздохнула. – Я даже когда смотрю на булку, толстею.

– Не смотри, – улыбнулась я. – Пойдём, работы много.

Тут дверь распахнулась, и в дверях появилась Линдси, ещё одна из моих коллег, весьма и весьма примечательная особа. Примечательна она была не только внешне, миниатюрная, сероглазая блондинка, с оригинальной манерой речи. Я могу запомнить любую информацию и воспроизвести её с точностью до запятой, а Линдси уникальна тем, что может даже самое простое словосочетание произнести так, что становится не понятно абсолютно ничего.

– Доброе утро, Линдси. – поздоровалась я.

– C точки зрения банальной эрудиции невозможно отрицать тенденций парадоксальных иллюзий, так как каждый неадекватный индивидуум имеет свою точку зрения. – набрасывая на вешалку пальто ответила в своей неподражаемой манере Линдси.

– Мне иногда кажется, вы обе даны мне во искупления каких-то, ну о-о-очень тяжких грехов в прошлой жизни. – горестно вздохнула Лора.

– Если рассуждать логически, то, в наш сугубо коммуникативный век, в силу развития концепции ниcyaзмa, каждый индивидуум не может игнорировать тенденцию парадоксальных эмоций и чувственных имитаций. – Ответила Линдси.

– Ой, Лора, перестань, – махнула я рукой переваривая очередную фразу Линдси. – Если честно, то манера выражать свои мысли, таким образом, свойственна Линдси только в определённых жизненных ситуациях. И это, лично меня, держит в тонусе. И, если я правильно уловила минорность интонации, наша Линдси опять в соре с господином Пайтом.

– О чем вы? Если, мужчина не понимает, что смысл жизни не в познании объекта как субъекта, а в

осознании объектом субъекта…

– Он опять забыл про важную дату?! – догадливо воскликнула Лора.

– Да! – всплеснула руками Линдси.

– Что на этот раз? – хмыкнула я.

– Три года назад мы завели Чапика!!! – возопила Линдси.

Чапик, ну, конечно. У Линдси, помимо любви к выражению нестандартными фразами или витиеватыми выражениями своего настроения или недовольства, был ещё мопс Чапик. Великий и ужасный. Я всегда относилась к собакам достаточно лояльно, и в целом положительно, но после знакомства с Чапиком, я изменила своё мнение. Это не пёс, это настоящее разбалованное чудовище. Решение завести Чапика, вернее не именно Чапика, а собаку, супруги Пайт принимали очень ответственно. Прочитали кучу литературы, просмотрели множество пород собак, и даже выбрали подходящую, вот только судьба распорядилась иначе. Зимним промозглым вечером под ноги супругам Пайт выкатилась поскуливающая и повизгивающая корзинка. Откуда она взялась, никто не понял, но, именно в тот момент судьба выдала счастливый билет в жизнь одному собачьему ребёнку.

– Ну конечно, Чапик! – прикрыла глаза ладонью Лора. – Как я сразу не поняла. Так, на сегодня я ухожу в шестую секцию, и, если не случится пожара, потопа, или всего этого одновременно. Меня не трогать до конца дня! – высказалась Лора, и ушла.

Глава 2.

Возвращалась домой поздно. Снег за день намёл сугробы, а вечерние заморозки исправно делали своё дело, превращая подтаявший снег в ледовую скользкую корку. Эх, сейчас бы коньки, а не ботинки. В самый раз. Проходя мимо ресторанчика госпожи Бон, вдохнула запах запечённых с картофелем грибов. Вкусно. Так же вкусно, как жаркое из кролика с овощами, что принёс Майкл в обед, была бы воля госпожи Бон, я бы не только утренние булочки с кофе и обеды получала бы к своему столу. Уж сколько раз она сетовала на мою строгость в еде, но я оставалась непреклонна. В жёлтом свете уличного фонаря, сверкали в тихом танце снежинки, полюбовавшись на этот танец заторопилась домой. Стоило только ступить на крыльцо, как дверь приветливо распахнулась.

– Добрый вечер леди, – поздоровался Сэм, принимая пальто, шапку и шарф.

– Добрый, Сэм, – усаживаясь на банкетку, принялась снимать ботинки.

– Устали леди?

– Да Сэм, сегодня был напряжённый день, – кивнула я.

Работы и правда, было много. Да, графиня Сторн вынуждена работать. Скандал! Моветон! Но даже графини хотят есть, пить, и одевать зимой тёплые вещи. А кроме прочего нужно содержать дом и оплачивать счета.

– Ванна или ужин? – поставил пред выбором Сэм.

– Ох! Давай ванну, я сегодня пообедала прекрасным жарким из кролика, а яблоко могу и позже съесть.

– Ну я так и подумал, – хмыкнул Сэм, и крикнул вглубь дома. – Тина! Ванну!

– Уже всё готово, и не надо так кричать, – тихо выскользнула в холл Тина. – Добрый вечер миледи.

– Добрый, Тина. Добрый. – Улыбнулась я.

– Ох, миледи, да вы вся продрогли! – всплеснула руками Тина. – Пойдёмте скорее! Ну что же вы так миледи?! Ну, зачем? Мы же…

– Тина. Мы не раз это обсуждали. Ты же понимаешь, так надо, – устало отмахнулась я, поднимаясь в свою комнату. – Как же прекрасно, что завтра выходной…

– Да, прекрасно, целая неделя праздников впереди, – сказал Сэм. – Дома, наконец, побудете, отдохнёте и погуляете…

Откинув голову на бортик, наслаждаясь горячей водой, любовалась шапкой, пахнущей лимоном пены, горой, возвышающейся перед носом. Напряжение уходило, а мысли становились вялыми. В голове крутилась фраза Тины, когда она выходила из ванной, после того как принесла бокал подогретого вина: – Сэм настоял. Так что не спорьте миледи! Ох, миледи, уморите вы себя этой работой. Недаром Сэм повторяет, что вы вся в свою прабабку....

Прабабушка… прабабушка была великой женщиной. Умной, сильной, яркой. Единственная женщина некромант, за всю историю. Кто она и откуда, никто не знал. Однажды, старая графиня Сторн, вышла на прогулку, и на краю леса, примыкающего к парку, увидела молодую девушку. В странной одежде, лопочущую на незнакомом языке. Через шесть лет, найдёныш, с блеском окончила Магическую Академию, став единственной женщиной некромантом в истории. Её сила была настолько велика, что ни один блокиратор не смог сдержать её. Они выходили из строя буквально через несколько дней, оставаясь очередным браслетом на запястьях. Закончив Академию, как и все выпускники, она отправилась на практику. Некромант такой силы не должен отсиживаться в столице, решила она, и путём хитрой комбинации отправилась в самое опасное место нашего мира. К Северной Завесе. Она мечтала о приключениях, дальних странах и подвигах, искала ярких впечатлений, а нашла… Молодого, сильного, красивого… и злобного капитана крепости Леона Шепарда, с первого взгляда на неё, заявившего, что не намерен подтирать носы сопливым барышням. Бабуля рассказывала, что в тот момент, она разозлилась не на шутку. Вся наука её покровительницы, графини Сторн, вбиваемая в неё несколько лет, вмиг вылетела из головы. Отчеканив, что насморк не свойственен некромантам, громко хлопнула дверью. Три месяца длилось их противостояние, пока однажды ночью не случился прорыв.

– Меня весь вечер мучили нехорошие предчувствия, и я никак не могла уснуть. – рассказывала прабабушка. – Вышла на стену. Убедиться, что всё в порядке, и проветрить голову. И тут слышу его голос, ехидный такой, сарказм так и сочился. Мол, что это вы леди не спите, никак, на свидание собрались. Неужто, решили обрадовать лейтенанта Броста… Был там один такой, проходу мне не давал. Ты бы знала, Сандра, чего мне стоило не вмазать по его красивой и породистой физиономии… Сдержалась, ласково улыбнулась, и отвечаю, да, а почему бы и нет. Молодой перспективный… а этот смотрит, глазами сверкает, желваки так и ходят. Сказать не успел ничего, ветер, постоянно завывающий на заставе, стих, небо заволокло в один миг… Они посыпались как горох их порванного мешка. Зомби. Этот была страшная ночь. Мы чудом выстояли… почти весь гарнизон погиб. Сэл и Ник, погибли сразу, из тройки некромантов я осталась одна. Они лезли и лезли. Этот дурак капитан пёр в самую гущу… косил монстров пачками, только всё без толку. Завесу, какой бы сильной я не была, в одиночку не закрыть. Я рвала плетения, развеивала в пепел сотни чудовищ, а они не кончались. А потом… потом я увидела, как он пропустил удар, и огромная лапа чудовища пронзает его грудь. Мне казалось, что это мою грудь пронзили, так стало больно. Я закричала… Очнулась на больничной койке. Он сидел рядом. Живой. Злой. Орал на меня, что я безрассудная дура, что чуть не выгорела, что отправляет меня в отставку за профнепригодность… да много чего он тогда орал. А я смотрела на него, и радовалась… радовалась, что жив. Пусть орёт, пусть обзывает, пусть выгоняет, главное жив. Через день, меня чествовали как героиню… В ту ночь, прорыв был ещё в трёх точках… Некромантов монстры убивали первыми… в тех крепостях выжили всего несколько десятков человек. Как рассказал мне глава ковена, благодаря огромному выплеску моей силы, он с тремя магистрами смог закрыть все четыре прорыва. Волна была настолько мощной, что уничтожила всех монстров… меня все поздравляли и хвалили кроме него, а потом я услышала, что он уходит в отставку… возвращается домой… и собирается жениться… Я была глупой и гордой. Пожелала ему удачи… и попросила главу ковена забрать меня с собой, в столицу. Старая графиня, очень радовалась моему приезду, говорила, что это прекрасно, как раз должен приехать её любимый внук. Сколько я уже наслушалась про её внука, словами не передать. Вот только ни разу за столько лет не видела этого неуловимого внучка. И тут он явился, ты просто представить не можешь, каких усилий мне стоило удержать вежливую улыбку на лице, когда графиня, представляя мне своего любимого внука, лорда Клайва Уильяма Леонарда Сторна.

– Прадедушку, – тихо шепнула я.

– Да твоего прадедушку, и моего бывшего командира, капитана Леона Шепарда. Шепард, это девичья фамилия его покойной матери. А он, видите ли, гордый, не стал козырять графским титулом, и фамилией Сторн… думала, прибью его. Леди Сторн всегда безумно переживала за него, и каждый раз вздрагивала, когда приходила почта. Ох, как же я была зла на него! В тот же вечер ворвалась к нему в комнату, и высказала всё, что думаю о его поведении. Назвала его бесчувственным чурбаном, не думающим о родной бабушке, не ценящим её чувств… короче, много наговорила… а он… Он выслушал, молча. И выставил меня из комнаты! Представляешь! Меня! Выставил из комнаты! А на утро, во всех газетах появилась заметка о помолвке и скорой свадьбе графа Сторн, самого завидного жениха столицы. Было так больно, казалось, я умерла во второй раз. Леди Сторн летала как на крыльях, а я.… я не могла больше находиться в их доме… за время учёбы у меня скопилась достаточная сумма денег. Стипендию мне платили хорошую, а тратить её особо некуда было. В Академии кормили и форму выдавали. Да и жалование за службу тоже не тратила. Короче, деньги были. Недолго думая, в тот же день, купила не большой дом в Калле, собрала вещи, написала записку графине, и уехала. А вечером, сидела на чемодане и рыдала в три ручья… так рыдала, что даже не слышала, как открылась дверь моего новоприобретённого дома. Он был весь мокрый… мокрый и очень злой. Не говоря ни слова, схватил меня в охапку, поцеловал. После, взвалил на плечо, перенёс в какой-то старый храм, где нас и обвенчал местный священник. В дом графини мы вернулись мокрые и женатые. Потом, через три недели были, и платье, и гости, и даже священник повторил обряд… Мы были счастливы, очень счастливы. Мой Лео любил меня, несмотря ни на что. Любил безродного найдёныша, с даром некроманта, весьма специфичной внешности.

– Ба, ну что ты! Ты же очень красивая. – возмущалась я.

– О не-е-е-ет, девочка моя. Мы с тобой не вписываемся в каноны красоты… – рассмеялась она. – Леди должна быть лёгкой, невесомой, маленького роста, с белой, почти прозрачной кожей, с тонкой душевной организацией, позволяющей падать в обморок, когда нужно, да и не нужно тоже… короче, явно не мы. Но это и не важно, таким как мы, не нужны каноны. Мы выше этого, помни. Не важно, какой человек снаружи, важно, что внутри. Ланка, вон, красавица писаная, а сама дура дурой…

– Ба, – поморщилась я.

– Ну что ба, что ба? Если бы она не любила моего внука, я бы в жизни бы не позволила ему жениться на ней, но чего не отнять, того не отнять, Алекса она любила, по-настоящему. Да и он её тоже любил. Такую, какая она есть. По мне, так она смазливая и спесивая дура. Вот только он жить без неё не мог. Ладно, это пустое, девочка моя, я позвала тебя потому-то… моё время уходит…

– Ба…

– Не перебивай, я знаю, некромант всегда знает когда наступает конец… так вот, мне осталось не долго. И я хочу помочь тебе. Я не верю, в благоразумность твоей матери… Ты помнишь, я рассказывала про дом, что купила в Калле? Так вот, этот дом так и остался за мной. Я оставила завещание, тот дом, родовые изумруды Сторнов, кое-какие драгоценности, и счёт в банке, на котором так и остались лежать те деньги, что остались после покупки дома, твои. Сумма там была не большая, около пяти тысяч золотых, но на них капали проценты, так что… там скопилось где-то около сотни тысяч. Ещё, я оплатила твоё обучение. Да, не в Академии Магии, но тебе она и не нужна. Слава всем богам, в тебе нет такой огромной силы… Ты сильна другим, твои способности феноменальны, пусть Ланка сколько угодно морщит нос, но ты гений. Действительно гений. С твоими способностями, ты нигде не пропадёшь. Но и магическую силу тоже развивай. Да, это всего лишь бытовая магия! Ну и что! Как маг скажу, любое заклинание, даже самое безобидное может спасти жизнь. И пусть твоя мать презрительно морщит нос, и настаивает на своём сколько угодно, ты не должна блокировать свои силы. Слышишь, не должна! Не поддавайся на её уговоры. Не слушай её. У тебя свой путь, своя дорога. И завтра ты уезжаешь в пансион госпожи Зари. Она мне обязана кое-чем, так что всё будет в порядке. И помни, ты должна получить диплом и лицензию! По закону, обучающегося мага не могут выдать замуж, не могут принудить к замужеству, а уж маг с дипломом и лицензией автоматически становится совершеннолетним, и ему никто не указ, даже маменька с непомерными амбициями. А то выдумала, выдать тебя замуж за этого старого герцога. Очень уж хочется Ланке породниться с королями, не бывать этому. Этот герцог трёх жен в могилу свёл, а теперь этому строму козлу молоденькую графиню Сторн подавай. Не бывать этому! Станешь совершеннолетней, сама за кого захочешь, за того и пойдёшь. Главное, чтобы он любил тебя, слышишь. Любил такую, какая есть. Не разменивай свою жизнь на глупых людей, не смотри на каноны. Будь гордой и независимой. Ты графиня Сторн! Ты моя кровь! В тебе есть сила, есть стержень. Слышишь?!

– Да, бабуль, слышу. – тихо шептала я, обнимая её за плечи.

На следующее утро, я уехала в пансион госпожи Зари. Как и сказала бабушка, весь срок обучения был оплачен. Мне выделили отдельную комнату, и обучалась я по индивидуальной программе. Так настояла бабушка. Всё дело в моей памяти, я помнила всё что когда-либо слышала или читала, могла с точностью, до запятой пересказать текст, который читала несколько лет назад. К десяти годам, я знала всё, что могли мне дать приходящие учителя. К тринадцати, прошла университетскую программу. К пятнадцати, в совершенстве владела всеми шестью языками и тринадцатью диалектами нашего мира, а к шестнадцати получила три диплома.

Матушка примчалась в пансион на третий день. Ох, какой скандал она закатила… были и угрозы, и требования, и мольбы, но я стояла на своём. Уехала она ни с чем. Своё семнадцатилетие я встретила в пансионе. Маменька не удостоила меня не то, что посещением, даже поздравлением. Приехала бабуля, она привезла невероятно красивый и большой торт, который был тут же разрезан на огромное количество кусков и поделен между всеми ученицами пансиона. И самый дорогой, на мой взгляд, подарок, трёхтомник заклинаний по бытовой магии Мартина Кларанса. Это был самый прекрасный день рождения в моей жизни. Мы катались по городу в экипаже, и болтали обо всём на свете. Ели невероятно вкусные яблоки в карамели, продающиеся на уличных лотках, пили обжигающе горячий кофе, закусывая его малюсенькими пироженками, катались на каруселях, смеялись над представлением уличных комедиантов, даже на лодке в центральном парке прокатились. Вечером, довольные и усталые мы вернулись в пансион, бабуля крепко-крепко меня обняла, поцеловала на прощание и уехала. А на утро… на утро её не стало… Проститься с бабулей пришли многие, люди делились на два лагеря, те, кто боготворил её, и те, кто ненавидел. Но уважали её все, даже недруги. Маменька явилась на церемонию прощания последней.

– Пусть, она и была вздорной старухой, но она была сильной. – процедила она. – Ты такая же. Просто копия. Поэтому она тебя так любила. Если бы твой отец не пошел у неё на поводу, всё могло бы получиться иначе. Но что случилось, то случилось. Раз уж ты променяла возможность стать герцогиней на учёбу в этой богадельне, и старуха всё оплатила, я умываю руки. Я и так, сделала для тебя больше, чем ты того заслуживаешь. Я уезжаю. Возможно, на месяц, или больше. Не знаю. Мне нужно отдохнуть от всего этого. Так что, прощай Лиси.

– Хорошего путешествия матушка, и меня зовут Лисандра… – тихо ответила я.

Злой взгляд, маменька терпеть не могла, когда я поправляла её, резкий разворот, ворох юбок взметнул опавшую листву, и леди Эолантра Виктория Сторн удалилась. Путешествие матушки продлилось почти полгода. Когда она вернулась, прислала открытку. Отвечать не стала…

На мой восемнадцатый день рождения, мне прислали огромный торт, и пухлый конверт, в нем было письмо и несколько толстых тетрадей, исписанных незнакомыми символами. Письмо было от бабушки. Торт по традиции был съеден, а после, закрывшись в своей комнате, я дрожащими пальцами вскрыла конверт.

«Дорогая моя девочка, сегодня тебе исполнилось восемнадцать, поздравляю тебя! Ты вступаешь в прекрасный возраст. Ты умна, ты красива, ты молода, и ты сидишь в своей комнате, читаешь это письмо, и плачешь… Я знаю, плачешь… Не печалься обо мне, милая моя, не надо. Я прожила долгую и хорошую жизнь. Но я устала, устала терять дорогих и близких людей. Твой прадед, твой дед, твой отец… я всех их пережила, и я слишком долго жду встречи с ними. Я бесконечно счастлива, что ты появилась в моей жизни. Ты лучик, светлый лучик в моей жизни. Ты самая чудесная девочка на свете. Ты подарила мне, то самое забытое чувство, когда можно говорить с человеком на равных, быть выше условностей, быть собой. Рядом с тобой я вновь ощущала себя молодой, готовой к новым приключениям, к новым открытиям, и ярким впечатлениям. Как же я благодарна тебе за это.

В конверте лежат тетради, это мои дневники. Написаны они на незнакомом тебе языке, как их прочесть я написала в инструкции. Которую ты прочтешь, когда придёшь с прогулки по парку. Да, ты всё верно поняла, я хочу, чтобы ты, прочитав это письмо, отложила конверт, надела своё самое яркое и красивое платье, теплый жакет, и пошла, гулять в парк. Туда, где мы провели мой самый невероятный и счастливый день. Твой день рождения. Это был самый прекрасный день, я любовалась тобой и бесконечно радовалась твоей улыбке. Милая моя Сандра, я безмерно люблю тебя! Будь счастлива, моя девочка! Твоя бабушка Таис.»

Последние строчки расплывались в глазах. Бабуля оказалась права. Я плакала. Отложив письмо, вытерла слёзы. Не давая себе времени передумать, быстро умылась, стянула с себя строгое форменное платье, и раскрыв дверцы шкафа, замерла. Критично осмотрев развешанные платья, я поняла, это всё не то, его тут нет. Нашлось оно в чемодане под кроватью. Этот наряд был куплен на спор, в глупой попытке доказать, что смелая. Костюм насыщенного тёмно-красного цвета, жакет и юбка. В комплекте к нему шли шелковая черная блузка, черные перчатки, и черная шляпка в форме цилиндра, с густой вуалью. Очень яркий, броский, почти вызывающий наряд. Настоящие леди не носят такое. Настоящие леди носят приглушённые, пастельные, глухие тона. Боясь передумать, двумя жестами отгладила вещи, и быстро оделась. Дальше больше, вытащила все шпильки из волос, расчесалась, и закрепила шляпку – цилиндр, натянула перчатки, схватила сумочку, и надела ботиночки. В последний раз кинула взгляд на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрела незнакомка. Очень высокая, со смуглой кожей, большими светло-карими глазами, опушенными густыми ресницами, под чёрными дугами бровей. До талии вились локоны воронова крыла, на полных красных губах играла шальная улыбка. Жакет подчёркивал слишком выдающиеся формы, и слишком тонкую талию. Незнакомка из зеркала, махнула мне рукой, открыла входную дверь… и ушла гулять. Она гуляла целый день. Ловила на себе восхищенные взгляды мужчин, и завистливые женщин. Смеялась над уличными представлениями, каталась на каруселях, ела яблоки в карамели и пила крепкий кофе с малюсенькими пироженками…