Анастасия Эльберг
Советник. Том 1. Поиск

Пролог

2000 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

Этим летом жара пришла задолго до праздника первого урожая. Знойные дни сменялись душными ночами, охотники реже отправлялись за добычей, виноделы дремали в тени шатров. Поговаривали, что река обмелеет, животные все реже приходят к ней на водопой. Если так пойдет и дальше, фрукты на деревьях высохнут, не успев созреть, и человеческим племенам придется питаться съедобными листьями и корнями. Но в деревне янтарных Жрецов ни голода, ни жажды не боялись.

– Когда я был мальчишкой, встретил шестую весну, – рассказывал первый воин Гассур, подкладывая в костер хворосту, – лето продолжалось больше девяти лун. Люди приходили к нам, просили еду и воду. Боялись, но между смертью и визитом к темным эльфам выбирали последнее. Так и надо поступать, коли жизнь коротка.

Сидевшая рядом Земира отложила камень, которым точила один из своих клинков. Она получила их прошлой луной, и несколько дней назад сказала Гассуру «да» в ответ на предложение стать его женой. Воины редко связывали себя такими узами, особенно если речь шла о женщинах – зато девушкам из деревни мужчины из армии Жрицы Эдны приходились по душе. Что там охотники или виноделы, если можно стать подругой эльфа, который не только носит оружие и умеет с ним обходиться, но и рассказывает о своих победах? О том, что мужа они будут видеть в лучшем случае раз в две луны, девушки не думали, но некоторых это устраивало.

Алин, жена Хаддата, была служанкой одной из янтарных Жриц, обнимала мужа, когда он возвращался и ни словом, ни взглядом не показывала, как ей одиноко в его отсутствие. Ничего хорошего в союзе двух воинов Хаддат не находил. Он был бы рад засыпать рядом с женой каждую ночь, но знал, что разлука проверяет чувства на прочность. Настоящие становятся крепче.

Впрочем, сегодня Гассур и Земира счастливы. А для воинов завтра может не наступить.

– Не припомню долго лета, – сказала женщина. – И засухи тоже, река всегда полна воды.

– Ты юна, мой свет, – сказал ей Гассур. – Когда-то пустыня подступала к деревне. Так рассказывал отец. Он помнит давние времена. Тогда магия янтарных Жрецов не была так сильна, как сегодня. Шатры живших здесь эльфов находились на островке посреди жаркой пустыни. Дед нашего Жреца создал лес, реку, озера и фруктовые деревья.

– Лес, реку, озера и фруктовые деревья создали первые боги, а дед Жреца Одена позволил остальным эльфам это увидеть, – поправила Земира.

Гассур передернул плечом и поморщился. Веру в первых богов воины не разделяли (не разделял ее и Хаддат), но женщина утверждала, что они отделили свет от тьмы, создали оба мира и населили их людьми и темными существами. А до этого подарили жизнь Жрецам, темным эльфам с янтарными глазами и синей кровью. Благодаря их магии все, кто жил в округе, не боялись жаркого солнца, жажды и голода, потому что в реках и озерах можно было найти достаточно воды, а в лесах – ягоды, фрукты и дичь.

Стемнело, солнце сменилось полной луной, и Жрецы собрались на очередной пир в шатре правителя деревни, Одена. Он угощает гостей и поднимает кубок за здоровье сидящей по левую руку от него женщины. Жрица Эдна облачена в белый шелк, волосы заплетены в традиционную прическу из кос. Она улыбается, ведет неспешные беседы с подругами вождей соседних деревень, собравшимися у стола, принимает фрукты и вяленое мясо из рук детей. Настоящих детей, янтарных Жрецов, темных эльфов с янтарными глазами и синей кровью.

Хаддат держится по правую руку от нее каждый раз, когда Эдна выступает в поход и ведет за собой армию. Боги дали ему шанс. Но могло случиться иначе, и он бы навсегда остался одним из детей Жрицы от неизвестного воина. Существом, которое с рождения обречено стать чужим – и продолжит быть им до тех пор, пока не сделает последний вдох.

– Что-то ты загрустил, Хаддат, – заговорил Гассур. – Как твоя жена? Не отходит от мальчика?

– Ох, и кричит по ночам, должно быть, – предположила Земира.

Хаддат покачал головой.

– Спит как набегавшийся по лесу эльфенок. Кормилица говорит, что еще никогда не видела таких спокойных детей.

Гассур прилег, опершись на локти, и посмотрел на разгоревшееся пламя костра.

– Как Царсина его назвала?

– Эрфиан.

– Эрфиан, – повторил воин. – Бог-целитель. Когда Жрецы не могу уснуть, они обращаются к нему – и он дарует им покой.

***

Алин дремала, свернувшись клубком под легким одеялом. Хаддат подошел к колыбели, убедился, что мальчик спит, сел на кровать рядом с женой и погладил ее по волосам. Наспех заплетенная коса растрепалась, влажные пряди прилипли к щекам.

– Ты уснула в одежде, мой свет. Принесу тебе ночное платье.

Жена зевнула и открыла глаза.

– Не заметила, как задремала. – Она посмотрела в направлении приоткрытого полога шатра. – Уже стемнело!..

– До полуночи еще далеко.

Алин поднялась и подошла к колыбели.

– Как сладко он спит. Что ему снится?

Хаддат достал из стоявшего рядом с кроватью сундука ночной наряд жены – длинное белое платье из прозрачной ткани.

– Удивительные миры, в которых ни ты, ни я никогда не побываем.

Прошло не больше двух лун с тех пор, как служанка Царсины, одной из дочерей Эдны, появилась в их шатре поздней ночью и принесла крохотный сверток. В свертке удивленная Алин обнаружила ребенка, родившегося несколько дней назад. Его матерью была Царсина, а отцом, как сразу же понял Хаддат – воин из армии Жрицы, имени которого никто и никогда не узнает. Плата за страсть, от которой женщины с янтарными глазами стараются избавиться. Благо в деревне достаточно матерей, готовых принять такой подарок.

Царсина дала мальчику имя одного из первых богов, так, как это было принято у Жрецов – Эрфиан. Наверное, потому, что этот бог считался не только покровителем сна, но и хранителем спокойного разума в жаркие дни лета. Мальчик проспал всю ночь, а на рассвете открыл глаза и расплакался. У Хаддата и Алин до сих пор не было детей, но жена воспитала пятерых братьев, и происходящее не напугало ее – она ушла и вернулась с кормилицей. С тех пор эльфийки проводили в шатре почти все время, отлучаясь только за фруктами и питьевой водой.

– Спи, малыш, – сказала Алин Эрфиану. – Погуляй по удивительным мирам. Кто знает, может, когда-нибудь ты отправишься путешествовать и увидишь их. – Она повернулась к мужу. – Если ему достанется характер Царсины, он вырастет ужасным сорванцом.

– Я тоже рос сорванцом. Отец отправил меня учиться воинским премудростям. И теперь я не сорванец.

Хаддат обнял жену, и она прижалась к его груди.

– Еще какой сорванец. Ты не прочь и у костра с девушками потанцевать.

– Только если с этими девушками веселишься ты.

Увидев протянутое платье, Алин сложила его и снова убрала в сундук.

– Богиня Энлиль так прекрасна, что смертные могут ослепнуть, лишь взглянув на нее. В лунные ночи они спускается на землю и танцует у костра, но в двух мирах нет одежды, которая сделало бы ее еще красивее. А поэтому она танцует обнаженной.

Хаддат наблюдал за женой, снимавшей свой наряд в свете масляных ламп. На ней осталась только нитка мелкого речного жемчуга, украшавшая шею. Кожа Алин была ослепительно белой и такой тонкой, что, казалось, даже нежное прикосновение причинит ей боль. Когда-то он увидел ее на берегу реки – босую, в простом платье, с длинными иссиня-черными волосами, не собранными в косу – и в то же мгновение понял, что нашел женщину, которой преподнесет свадебный подарок. А если она отвергнет его… что же. Он готов побороться за ее сердце, он воин и отступится без боя. Но она его не отвергла, хотя у нее, эльфийки из богатой семьи, женихов было хоть отбавляй.

– Сама богиня Энлиль спустилась ко мне с небес.

Алин откинулась на подушки.

– Подойди. Она расскажет тебе историю об одном из удивительных миров. А, может, даже возьмет тебя с собой.

Часть первая. Первое правило войны – обман

Глава первая. Эрфиан

1987 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

– Давай, Эрфиан. Трусишь?

– Не больше, чем ты.

Нур, устроившийся на траве под деревом, поднялся.

– Это я-то трушу? Ты стоишь, как маленькая испуганная эльфийка, и боишься остричь себе волосы, а я трушу?!

– Свои ты до сих пор не остриг.

Возмущение на лице юноши сменилось досадой.

– Ты первый. Мы бросали монетку и договаривались, помнишь?

Эрфиан снял тонкий тканевый обруч, удерживавший волосы, и длинные светлые пряди рассыпались по плечам. Обычаи деревни запрещали мальчикам стричься вплоть до той ночи, когда они встретят тринадцатую весну, и сегодня для них с Нуром настала та самая ночь. Для проведения маленькой церемонии они пришли на одну из полян, которую янтарные Жрецы называли местом силы. Здесь боги, если верить знающим, с особым вниманием приглядывают за эльфами и слышат молитвы. Просьб к богам у Эрфиана не было, но традиции он уважал.

Нур наблюдал за тем, как серебряный кинжал в руках его приятеля срезает одну прядь за другой. Когда Эрфиан завершил ритуал и наклонился для того, чтобы завязать небольшой мешок с остриженными прядями, юноша рассмеялся.

– Что тебя позабавило?

– Подойди к озеру и полюбуйся на отражение! Ты похож на воина, который напился синего вина и наспех обкорнал свои космы.

– Невелика беда. Отрастут. – Эрфиан протянул Нуру кинжал. – Твоя очередь.

Молодой эльф с задумчивым видом потрепал иссиня-черные кудри. Жаль остригать такие. К своим волосам Эрфиан не питал особой любви. Как, впрочем, и к глазам. Точнее, к их цвету. Почти все жители деревни были темноволосыми и черноглазыми, кое-кого боги одарили ореховыми или карими глазами. Эрфиану повезло меньше всех: волосы цвета выжженного солнцем песка и серо-голубые глаза. Вдобавок ко всему прочему, он рос быстрее сверстников и был выше Нура на полголовы.

– Ты вознес молитву первым богам? – полюбопытствовал Нур, обрезая пряди.

– О чем мне их просить?

– О том же, о чем просят дети янтарных Жрецов. О мужестве, о мудрости, о любви. О чем хочешь. Они услышат.

Эрфиан промолчал. Единственное, о чем он мог попросить первых богов – так это о том, чтобы две следующие весны пролетели как одно мгновение. Тогда он станет взрослым и наконец-то уйдет отсюда. Он еще не знал, куда направится, не представлял, что находится по другую сторону пустыни и есть ли жизнь за большой водой, омывающей прибрежные земли, но чувствовал, что здесь ему не рады.

Кого он оставит? Приемных мать и отца, которые воспитали его как родного сына, окружив любовью и заботой. Сестер, одна из которых готовилась встретить седьмую весну, а вторая не так давно появилась на свет. Приятелей вроде Нура, которые станут воинами, охотниками или виноделами и забудут о его существовании.

И Жрицу Царсину. Свою настоящую мать.

Эрфиан часто размышлял о ней. Не было боли. Не было обиды. Не было желания подойти и спросить, почему она так поступила. Он знал, каково это – ощущать себя чужим, и так свыкся с этой ролью, что не представлял, как можно жить иначе. От мысли, что он отвечает на искреннюю любовь родителей прохладным уважением и проявлением ответственности потому, что не знает, каково это – любить, глубоко внутри появлялась неприятная пустота. Не обманывает ли он их? Не обманывает ли себя? Они будут грустить, но поймут. Лучше быть чужаком в других землях, чем на родной земле.

– Нет, Нур. Молитву я не вознес.

– Как знаешь. Нужно собрать все волосы. Говорят, что в ночи таких ритуалов богиня Охотница бродит… ты понял. Лучше не произносить это вслух.

Эрфиан завязал мешок покрепче. Нур был одним из немногих существ, которых он мог называть не приятелями, а друзьями, но его любовь к страшным сказкам про богов повергала в отчаяние. Разве взрослые эльфы верят в такую чушь? Охотница бродит по лесам, подбирает чьи-то волосы, уносит в свой храм и делает амулеты, которые приносят дурные сны. Ведомые этими снами, несчастные приходят в деревню Сновидцев, служащим ей шаманам, людям с золотыми волосами и фиалковыми глазами, пьют черное вино и пропадают в других мирах.

– Вроде ты встретил тринадцатую весну, а не пятую, Нур. А если так, отчего же городишь ерунду?

– Я горожу ерунду, а ты обзываешь всех глупцами, – огрызнулся Нур. – Тебя послушать – так все глупцы, начиная от оборотней и заканчивая первыми богами.

– И ты глупец.

– Я глупец?! – вспылил юноша.

– Только глупцы верят в богиню Охотницу. Но волос здесь лучше не оставлять. Вдруг вампир найдет их, учует твой запах и придет посреди ночи, потому что ему вздумалось перекусить.

– Ладно, пойдем, Эрфиан. – Нур бросил осторожный взгляд на чащу. – Твой отец вернулся. Да и мои родители заждались.

***

– Хранитель знаний рассказывал нам историю про воительницу Кохабу! – доверительным шепотом сообщила маленькая Айша вернувшемуся Эрфиану. – Но закончил на самом интересном месте. Он всегда так делает, чтобы мы следующим вечером пришли к костру.

– На чем же он остановился?

– Воительница Кохаба встретила странника и согласилась ему помогать. Ты знаешь, что это за странник? Расскажи, Эрфиан! Ты слышал эту историю!

Эрфиан погладил сестру по волосам. Айша потянула его за рукав плаща.

– Не расскажешь?

– Не расскажу. Иначе ты не вернешься к костру, и Джагад расстроится.

Айша, и ее младшая сестра Агар, походили на мать: черные глаза и каштановые волосы. Они подрастут и станут такими же красивыми, как она, а, может, даже красивее. Айша любит наряжаться, вплетать в косы ленты и носить бусы из камней, которые ей дарит отец. Сейчас Эрфиан рассказывает девочке сказки и укладывает спать, но скоро она будет возвращаться в шатер поздно ночью с раскрасневшимися щеками, услышав от молодого эльфа признание в любви.

– Ладно, – печально вздохнула девочка. – Пойдем ужинать. Мама заждалась.

***

После ужина девочки отправились спать, мать принялась за плетение очередного украшения, а отец с Эрфианом расположились у входа в шатер, под полной луной. В последнем походе первый воин Хаддат не встретил дикие племена, не встретил и озлобленных голодных вампиров, так что обошлось без стычек, но сейчас ему предстояло серьезное сражение. Он изучал разноцветные камешки, разложенные на большом блюде, и готовился к бою, который обещал быть непростым.

Войну двух армий, кажущуюся простой игру, он когда-то показал сыну, желая его увлечь, и не ожидал, что Эрфиану она понравится. Мальчик быстро ухватил суть: целью были не бои и даже не война в целом, а размышления о ходах и действиях противника. Теперь он вел хорошо продуманную игру, и Хаддат думал, что скоро во владении искусством стратегии сын обойдет всех первых воинов из армии Эдны.

– Царсина спрашивала о тебе.

Эрфиан, собиравшийся переложить очередной камешек, вскинул голову. Упоминание имени Жрицы застало его врасплох. Он почувствовал, что краснеет.

– Что она хотела узнать?

– Ей было интересно, делаешь ли ты успехи в игре.

И Хаддат кивнул на блюдо.

– Зачем ей это?

– Она надеется увидеть тебя в числе воинов.

– В числе воинов? Ты разве забыл, кто я?

– А ты забыл, кто я?

Эрфиан зажмурился. Кровь, уже отхлынувшая от щек, снова бросилась ему в лицо. Отец, как и он, был сыном неизвестного воина и янтарной Жрицы, только не Царсины, а Эдны, ее матери. Именно благодаря Эдне он сейчас носит обруч и ведет за собой несколько отрядов преданных эльфов, каждый из которых и по отдельности задаст вампирам такую трепку, что те забудут, как их нарек создатель.

– Прости, отец.

– Но я знаю, воином ты быть не хочешь.

– Не хочу.

– Ты сам выберешь свой путь. И, что бы ты ни выбрал, я поддержу тебя.

– Знаешь, почему я не хочу быть воином?

Хаддат улыбнулся и снова кивнул на блюдо.

– Буду рад услышать, но давай продолжим игру. Мама раскричится, если мы просидим до рассвета.

Эрфиан знал, что причина не в гневе матери, а в том, что отцу не терпится остаться с ней наедине – он был достаточно взрослым для того, чтобы понимать такое без слов – но промолчал. Он оглядел блюдо, оценивая ситуацию. Короткая беседа сбила его с мысли, и он начал сдавать позиции, хотя еще мгновение назад располагал отличным планом и готовился воплотить его в жизнь. Отец назвал бы такую комбинацию ходов изящной.

Эрфиану нравилось, как это слово – «изящный» – звучало в разговорах о войне.

– Так почему ты не хочешь стать воином? – спросил Хаддат.

– Они думают, что все можно решить войной. Они кому-то подчиняются, а этот кто-то ошибается.

– Верно, – кивнул отец.

– Как называют того, кто… – Эрфиан замялся. – Кому задает вопросы главный воин до того, как раздать распоряжения первым воинам или начать войну?

Хаддат переложил несколько камешков. Эрфиан пристально посмотрел на блюдо и поджал губы, перебирая в уме варианты.

– Жрецу, дитя.

– А с кем советуется Жрец?

– Любой другой ответил бы «с первыми богами», но я предпочитаю говорить правду. Он не советуется ни с кем.

– Но Жрец не воин, он не выходит из деревни и ничего не знает о том, что происходит вокруг.

Отец пожал плечами.

– Нет на свете существа, которое бы знало все, дитя. Если Жрец и обзаведется советником, то не одним, а маленькой армией. Но вряд ли он захочет с кем-то делить власть.

– Даже если этот кто-то будет удерживать его от неверных шагов?

– Каждый должен верить в то, что Жрец не ошибается.

Губы отца тронула улыбка. Эрфиан кивнул и склонился над блюдом.

Когда-то Хаддат во всех тонкостях рассказал сыну о том, как устроена армия Жрицы Эдны. Она носит обруч главного воина. У нее в подчинении есть несколько первых воинов, каждый из которых командует пятью – десятью отрядами эльфов, а некоторые еще и обучают молодых. Когда-то Эрфиан думал, что роль у Эдны такая же, как у них с отцом в игре, но теперь понимал, что это не так. Без возможности увидеть блюдо целиком она ничем не отличалась от остальных камешков. Может быть, только размером, цветом и более выгодной позицией. Но сути это не меняло.

– Дело худо, – описал свое положение отец, сцепив пальцы под подбородком.

Эрфиан терпеливо дожидался, пока Хаддат сделает свой ход, и продолжал думать об армии, а, если говорить точнее, о Царсине. Она получила из рук матери обруч первого воина, за один вечер одержав три победы в ритуальных поединках. Последнюю – над одним из братьев, который в свое время невзлюбил Эрфиана за какой-то мелкий проступок.

После церемонии фразу «приблудный сынишка сестрицы» Жрец начал произносить втрое чаще обычного. В последний раз Эрфиан услышал ее вчера. Эльф – его звали Аднан – бродил по деревне в компании брата Нориэля, старшего сына Одена, такого тихого и скромного, что его никто не принял бы за наследника. Нориэль смущенно смотрел по сторонам, а Аднан стоял, подбоченившись, и в очередной раз объяснял Эрфиану, почему он не достоин жить даже в шатре слуг. Эрфиан молчал. Как бы ни было больно от услышанных слов, они могут ранить только в одном случае: если он примет их близко к сердцу. А молчание ранит глубже меча.

Спокойная улыбка «приблудного сынишки» не ранила Жреца. Она приводила его в бешенство. Царсина, наблюдавшая за ними со стороны, улыбалась.

Она слышала и видела все, но даже не подумала вмешаться.

– Пришло время сдаться на милость врагу. – Отец протянул Эрфиану руку и сжал его предплечье – жест приветствия и прощания у воинов. – Остановлюсь сейчас, иначе у меня не будет возможности уйти с честью.

– Завтра новый день.

Глава вторая. Эрфиан

1987 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

– … и в ночь, когда красная луна и бледная луна сходятся на небе, первый Великий подошел к воротам Темного Храма. «Кто ты и что ищешь?», спросили стражники. «Я ищу Знание и ответ на Самый Главный Вопрос», ответил первый Великий. «Я так долго шел, меня мучит жажда…».

Эрфиан, сидевший по левую руку от старого эльфа Джагада, подал рассказчику кувшин с чистой водой. Тот сделал пару глотков.

– А как выглядели стражники?

– Они были необращенными или вампирами?

– У них было много оружия?

– Не скучали ли они, охраняя ворота Темного Храма?

– Они могли рассказать первому Великому, где искать Знание?

Молодые эльфы, перебивая друг друга, задавали вопросы, а Джагад улыбался, поглаживая бороду, в которой, несмотря на его почтенный возраст, не было ни одного седого волоска. Самый пожилой житель деревни, он знал сотни легенд и с удовольствием рассказывал их вечерами у костра. Желающих послушать набиралось много, иногда приходили и воины, и даже Жрецы. Сегодня Джагад продолжал повествование о поисках и приключениях первого Великого, внука первых богов.

– «Мы не можем впустить тебя», сказали стражники. «Только тот, кому достанет мужества посмотреть в лицо страху и победить его, ступит за порог Темного Храма. Докажи, что ты не боишься. Оставь оружие». Первый Великий снял пояс с оружием и положил у ног стражников. Большие двери распахнулись, и он вошел внутрь, оказавшись в главной зале. Ничто не нарушало тишину, воздух был холодным, как дыхание гор. Внук первых богов остановился посреди залы перед выложенной на полу мозаикой, изображавшей двух сплетенных в клубок змей, символ Великого Равновесия. По обеим сторонам от него располагались огромные колонны, а за ними – десятки дверей, похожих одна на другую. Все они были открыты, но первый Великий не мог решить, какую выбрать. «Кто ты и что здесь ищешь?», спросил голос, принадлежавший, как могло показаться, самому Храму.

Джагад оглядел сидевших у костра слушателей.

– Что ответил первый Великий невидимому существу?

– Он сказал, что ищет Знание и ответ на Самый Главный Вопрос! – с довольной улыбкой произнес маленький эльф, перебирая ягоды в плошке.

– «Ты ищешь Знание и ответ на Самый Главный Вопрос и видишь перед собой открытые двери, но не можешь решить, какую выбрать. Знание и Ответ даются только тому, кто оставил позади сомнения. Выбери однажды – и не оглядывайся назад», сказал голос первому Великому. Тот устремился к одной из дверей и сделал шаг за порог. Зала, в которую он попал, называется Залой Идолов. Там можно найти фигуры всех богов и идолов, которым когда-либо поклонялись смертные, необращенные и бессмертные. Хозяин залы создал статуи, а потом решил не расставаться с ними и подарил богам и идолам свою душу, тем самым обрекая себя на вечное существование в стенах Храма. Именно он вышел к первому Великому. «Знаю, что ты ищешь», сказал хозяин. «Посмотри, сколько здесь идолов и богов. Ты найдешь воинов, которые даруют силу и храбрость, женщин, которых сможешь полюбить. Ты можешь выбрать одного – или подарить свое сердце всем, так, как сделал я». Что ответил первый Великий хозяину залы?

– Он выбрал красивую женщину и поклонялся ей до конца своих дней, – смущенно предположила молодая эльфийка.

Джагад покачал головой.

– Он не выбрал ни одного из идолов и богов, но остался и уговорил хозяина залы стать его наставником, – высказал предположение сидевший рядом с ней эльф, юноша с длинными кудрявыми волосами.

– «Если богам и идолам понадобилась твоя душа, значит, они несовершенны. У них нет ни Знания, ни ответа на Самый Главный Вопрос», ответил хозяину первый Великий. Тот развел руками. «Знание и Ответ даются только тому, чьи глаза смотрят в душу и видят не красоту идолов, а чистоту помыслов», сказал голос невидимого существа. Внук первых богов открыл дверь, скрывавшуюся за одной из колонн, и оказался в каменном коридоре, где царила абсолютная мгла. Он опустил веки и снова поднял их, ожидая, что сможет разглядеть очертания окружавших его предметов, но напрасно. «Куда мне идти?», в беспокойстве подумал первый Великий. «Здесь так темно!». «Ты боишься?», спросил голос невидимого существа. «Нет», ответил первый Великий. «Ты сомневаешься?» «Нет», повторил первый Великий. «Помнишь ли ты, зачем сюда пришел?» «Я пришел за Ответом и Знанием, но не могу сдвинуться с места, потому что ничего не вижу! Как жаль, что боги не даровали мне острое зрение… я никогда не найду дорогу к свету!».

Джагад приложил ладони к щекам и обреченно покачал головой. Эльфы подались вперед, ожидая продолжения рассказа.

– «Ты преодолел столько испытаний», сказал голос. «Все это время ты шел во тьме, но Знание и Ответ были слишком далеки от тебя, чтобы ты мог понимать, что происходит вокруг. О чем ты вспоминал, когда чувствовал, что силы на исходе, и ты готов повернуть назад? Что вело тебя, когда последний друг отказал в поддержке, когда ты понял, что никто не верит в успех твоих поисков? Где тот огонь, который горел в тебе, принося свет и прогоняя мглу?». Воодушевленный словами невидимого существа, первый Великий вытянул руку – и на его ладони вспыхнули языки пламени. То был холодный синий огонь, которому поклоняются служители культа Равновесия. Каменный коридор исчез. Внук первых богов стоял посреди залы, стены которой украшали семь ярко горящих факелов. Старец с длинными седыми волосами отделился от одной из колонн, поправил темно-синюю мантию и приблизился. «Кто ты?», спросил первый Великий. «Друг и наставник», улыбнулся старец. «Ты можешь называть меня Провожатым». «Провожатым?», удивился первый Великий. «Куда ты меня поведешь?». «Я буду сопровождать тебя в твоем поиске». «Но я уже пришел в Темный Храм, а, значит, скоро найду и Знание, и Ответ», недоуменно пожал плечами первый Великий. Старец одарил его очередной улыбкой. «Напротив, дитя. Твой поиск только начался».

– Что ответил старцу первый Великий? – передразнивая Джагада, спросил маленький эльф, успевший расправиться с ягодами.

– Он проспал три дня и три ночи, – ответил рассказчик, – потому что очень устал. И мы тоже отправимся спать.

– Нечестно! – возмутился маленький эльф. – Сегодня ты рассказал слишком короткую историю! Даже костер еще не догорел!

– Перед тем, как отпустить первого Великого в его покои, старец сказал, что терпение – это благодетель. Гость внял словам и проникся мудростью Провожатого.

Маленький эльф сердито засопел, но поднялся, взял брата за руку и позволил себя увести. За ними потянулись и остальные. Джагад сидел, прикрыв глаза, и размышлял о своем. Один из воинов пригрелся у костра и задремал, двое его товарищей, мужчина и женщина, точили парные клинки и кинжалы. Эрфиан наблюдал за огнем. Весь день он провел за сбором ягод в лесу и устал так, словно работал без перерыва с прошлой луны. Последняя корзина стояла рядом, на расстоянии вытянутой руки. Эрфиан угостил ягодами маленького эльфа, но от этого она легче не стала, и он решил, что заслужил отдых.

Женщина-воин приняла из рук служанки маленький кувшин – судя по запаху, там было синее вино – и жестом предложила Джагаду угоститься. Старый эльф покачал головой. Женщина с улыбкой пожала плечами и легко толкнула в бок второго воина. Он поднял глаза, но посмотрел не на подругу, а поверх головы Эрфиана.

– Похоже, вы меня не дождались, и я пропустил интересную историю, Джагад? Или ты рассказывал что-то, что не предназначалось для наших ушей?

– Я рассказал часть легенды о первом Великом, мой Жрец.

– Она была такой интересной, что лишила слушателей сил?

Аднан сложил руки на груди и по очереди оглядел всех, кто сидел у костра. Его взгляд остановился на женщине. Она не повела и бровью – будто не ничего не услышала и не поняла намека – и осталась сидеть. Только сейчас Эрфиан заметил в ее волосах обруч первого воина. Аднан явился к костру в полном облачении, а не в мантии. По негласным законам, действовавшим в армии Эдны, Жрец должен был бы встать, завидев женщину, но не наоборот.

– Как тебя зовут? – спросил у нее Аднан.

– Неферу.

– Ты забыла кое-что добавить к ответу.

– Конечно. – Женщина улыбнулась. – Первый воин Неферу.

Аднан нахмурился, янтарные глаза потемнели. Заметив это, второй воин попытался подняться, но повелительный жест подруги не позволил ему этого сделать.

– Как давно ты стала воином?

– Я впервые взяла в руки оружие, когда встретила шестую весну.

– Ты редко появляешься в деревне и не знаешь, благодаря кому у тебя есть чистая вода, еда и место для ночлега?

– Прошлой луной мои воины прогнали из окрестностей стаю диких вампиров. Все благодарны им за этот поступок.

– У тебя дерзкий язык. Моя мать не научила тебя тому, что Жрецов следует уважать.

Неферу изобразила удивление и огляделась.

– Не вижу здесь ни одного Жреца. Зато вижу воина, которому и вправду не помешало бы избавиться от дерзкого языка.

– Ты пьешь слишком много синего вина, женщина. Я скажу об этом матери. И пусть она хорошенько поразмышляет о том, достойна ли ты своего обруча.

– Она не успела сделать ни глотка, мой Жрец.

Эрфиан произнес эти слова до того, как сообразил, что они могут за собой повлечь. Жрец медленно повернул голову, и их взгляды встретились. Аднан уже не злился. Происходящее его забавляло.

– Боги лишили тебя слуха? Или ты пропустил мимо ушей все, что сказала эта женщина?

– Я слышал каждое слово, мой Жрец.

– И после этого ты утверждаешь, что она не пьяна?

– Она не притронулась к вину, мой Жрец.

Аднан бросил короткий взгляд на Неферу. Она полулежала, опершись на локти, и смотрела на огонь.

– Похоже, ты завела себе приятеля? – обратился он к ней, кивнув на Эрфиана. – Ах, нет. У тебя уже есть дружок-воин. Моя сестра Царсина тоже любит воинов. Даже чересчур. Посмотри, что может из этого получиться.

Свои слова Жрец сопроводил очередным кивком. Эрфиан встал. Усталость ли давала о себе знать, проведенный ли под жарким солнцем день, но он подумал, что ему хочется взять Аднана за горло и если не задушить, то попытаться это сделать. В росте брат Царсины уступал даже сестре, а Эрфиану – тем более.

– Снова проглотил язык. – Не дождавшись ответа, Жрец развел руками, а потом посмотрел на корзину. – Ты запихал сюда половину ягод из леса? Не слишком ли много для семьи слуг?

Эрфиан сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, но без толку – довольная улыбка Аднана раздражала его все сильнее.

– Ты. Подойди-ка. – Жрец поманил воина, который притих рядом с Неферу и боялся лишний раз двинуться. – Возьми эту корзину и отнеси в мой шатер. Ну? Тебе приказывает твой Жрец!

Воин не пошевелился. Аднан вздохнул и взял корзину за плетеные ручки.

– Ладно. С матерью я поговорю завтра. Не будить же ее из-за вашего непослушания. А ягоды отнесу сам.

– Они принадлежат мне, – сказал Эрфиан.

– Благодаря магии моих предков здесь появились леса. И все, что растет в них, принадлежит нам. – Он поднял корзину. – Пусть боги даруют вам приятные сновидения.

– Верни это немедленно, Аднан.

Жрец поставил корзину на землю и замер. Неферу вскочила, подтолкнув в бок своего воина, и оба почтительно склонили головы.

Царсина подошла к брату и заглянула ему в глаза.

– Проголодался? – негромко поинтересовалась она.

– Ты идешь купаться, сестра? Захвати оружие, в округе видели вампиров.

– Это твои ягоды, мальчик?

Щеки Эрфиана горели так, будто к ним прижали раскаленные угли. Жрица была одета в легкое белое платье, открывающее плечи. На талии – широкий кожаный пояс. Волосы собраны в аккуратную косу. Она по-матерински улыбалась, глядя ему в лицо. И все это совсем не сочеталось с плохо сдерживаемой яростью, которую Эрфиан видел в ее глазах.